6 мин.

Глава шестая. Холодный разум и горячее сердце. Часть вторая

13

Летние каникулы были не слишком веселыми. Несмотря на больную спину и подколенные сухожилия, было решено, что я еду в Афины, нравился мне это или нет. И, поверьте, я был не в восторге, ведь я не был полностью здоров. Олимпиада — вершина карьеры в легкой атлетике, но я был не готов и по прежнему разочарован результатами Чемпионата мира. Я мало тренировался и это было большой проблемой.

Мой первый сезон в качестве профессионального спортсмена по сути так и не начался. Я пропустил большую часть соревнований из за травмы, некоторые просто были отменены. Тренера Коулмана беспокоили мои боли в спине и ногах и он назначил мне визит к доктору Хансу Мюллеру — немецкому специалисту, который работал со многими травмированными звездами, например, с Борисом Беккером и некоторыми футболистами Баварии. Похоже доктор был гением, так что для меня была организована поездка в Мюнхен где он мог бы провести полное медицинское обследование.

Я не ошибся. Когда я прибыл в Германию мне стало ясно, что этот доктор — необычный специалист. Я немедленно был уложен на койку, и тут же почувствовал как его пальцы стали ощупывать мой позвоночник и подколенные сухожилия. Когда я взглянул на доктора, я заметил, что его глаза были закрыты. Он не хотел обсуждать боль и мои травмы, он словно хотел сам все почувствовать. Он был очень сосредоточен, и когда медсестра сказала ему что-то с другого конца комнаты, он бросил на нее безумный взгляд.

«Ш-ш!» — крикнул он, прежде, чем сказать что-то на немецком языке. Я понятия не имею, что он сказал, но это явно был не комплимент. Медсестра смутилась.

А потом меня повезли на рентген, и, когда тесты были сделаны, доктор Мюллер посмотрел на снимок моего позвоночника — и, черт, новости были не очень хорошими.

«Мистер Болт, у вас сколиоз,» — сказал он.

«Что, черт возьми?!» — подумал я. Я никогда не слышал это слово.

«Это искривление позвоночника, и это встречается довольно часто», — продолжал он, глядя на меня очень серьезно. — «Для многих людей эта дисфункция поддается лечению при помощи физиотерапии, но я боюсь, что ваш случай серьезный. Кривизна позвоночника очень большая».

Он пояснил, что ситуация будет ухудшаться, когда я стану старше. Скалиоз может сковывать легкие человека, давить на сердце и даже повредить нервы. В моем случае, позвоночник был сильно изогнут и моя правая нога была на пол дюйма короче левой. Болезнь так же повлияла на развитие мышц.

Мой мозг был перегружен. Поначалу я не поверил в диагноз. Я сказал себе, что травмы были просто результатом интенсивной программы, а не какой-то болезни. Для меня было намного проще винить сложное расписание, чем столкнуться с реальной проблемой.

«Раньше все было в порядке. Если я буду работать по другой системе, все снова придет в норму» — думал я.

Чтобы снять мышечные боли мне была назначена физиотерапия. Также лечение включало в себя прием гомеопатических препаратов. Доктор Мюллер достаточно быстро смог уменьшить боли в спине.

Несмотря на диагноз, я по прежнему собирался в Афины. Мои результаты на двухсотметровке позволяли мне попасть в сборную без отбора. Когда я присоединился к Асафа Пауэллу и другим ямайским спортсменам, груз ответственности и моих травм обрушился на меня словно тонна кирпичей. Все считали, что я должен сотворить сенсацию. Им не было дела до моих болезней. Фанаты считали меня настоящей звездой, особенно после моего успеха на Чемпионате мира. В прессе писали: «Болт сумел победить спортсменов, которые были старше него. Он скоро станет великим».

Все это очень беспокоило меня — «Я не в форме. Как я смогу показать свой лучший результат?»

К тому времени, как команда прибыла в Грецию, я был достаточно здоров благодаря физиотерапии и работе доктора, но я до сих пор не был готов на 100%. О медали не могло быть и речи, но мне хотелось, по крайней мере, дойти до финала. Это было бы серьезным достижением, так как в двухсотметровке соревновались очень сильные спортсмены. Американцы Шон Кроуфорд, Джастин Гатлин и Бернард Уильямс, а также серебряный призер Олимпийских игр Фрэнки Фредерикс из Намибии. Выступать против них уже огромный опыт для меня.

В Афинах я активно работал над физической подготовкой, но меня постоянно мучали мелкие травмы. За несколько дней до выступления, пытаясь увернуться от другого бегуна на тренировке, я подвернул лодыжку. После этого, конечно, я не мог бежать на 100%. Только ночью было принято решение, что я все же выступлю.

День старта был очень жарким даже для привыкших к солнцу ямайских спортсменов. Трибуны были полупустые и это повлияло на меня. Мне неоткуда было взять дополнительный психологический заряд, как это было на Чемпионате мира. Я вышел на стартовую линию в надежде, что смогу быть в первой тройке. Но когда прозвучал выстрел, я стартовал очень медленно.

«О боже, это будет очень тяжело».

Мои ноги сложно потяжелели, каждый шаг давался с трудом. Вся моя энергия куда-то подевалась. Я быстро отстал от лидирующей группы и все мои попытки догнать их были неудачными. Скорость только падала, я был вымотан.

Я шел на четвертом месте, которое позволяло мне пройти в следующий раунд, но я чувствовал парня идущего сзади, у себя на хвосте. Ему очень нужно было это четвертое место. Я слышал его шаги и дыхание. И в этот момент меня снова стали терзать сомнения.

«Я не должен быть здесь...»

«Чертова травма...»

«Тренировки были слишком сложными. Я не готов...»

Этот забег уже не нужен был мне. Серьезно, какой смысл проходить в следующий раунд, если там я скорее всего приду к финишу последним? К черту все это, у меня нет никаких шансов пробиться в финал. Я хотел закончить прямо сейчас. Я хотел пропустить того парня вперед.

«Бери это четвертое место, оно твое» — думал я.

Я почувствовал облегчение, финишировав пятым. И надеялся, что теперь получится немного расслабиться. Но я должен был знать ямайских фанатов гораздо лучше. Как только весть о моем поражении долетела до дома, началось сумасшествие. Все газеты писали обо мне, и люди хотели знать, почему я поехал в Афинаы, если не был полностью здоров. Никто не понимал, почему на Олимпийских играх я предстал тенью самого себя. Я был назван ребенком, который не в состоянии справиться с давлением на крупных взрослых соревнованиях.

Также мне досталось и за мой образ жизни. Пресса писала, что я ленивый и слишком люблю вечеринки. Журналисты видели меня в KFC или Burger King в Кингстоне и это безумно их раздражало. Если они замечали, что я выхожу из клуба, тут же писали, что я был там всю неделю. Другие спортсмены вели такой же образ жизни, но о них никто не писал, только обо мне. Это просто сумасшествие.

Тем не менее, думаю кое в чем они были правы. Я и правда любил нездоровую пищу, любил повеселиться. Я мог не тренироваться целые выходные, потому что уже в пятницу шел в клуб, чтобы танцевать до утра. А весь следующий день я мог много часов играть в видеоигры, пока не проголодаюсь. Ужинал я гамбургерами и куриными ножками. Я постоянно ел фаст фуд и танцевал до упаду. Не знаю, как я пережил все это?

В восемнадцать лет я превратился в угасшую звезду. Фанаты считали меня еще одним одаренным мальчиком, который истратил свой талант. Они могли думать, что хотели. Я-то знал — все в порядке. Моей единственной проблемой было то, что тренировки причиняли мне боль — как физическую, так и психологическую.

logoУсэйн Болт
logoБег