Откровенно. Андре Агасси. Глава 1. Часть 3
ПОСЛЕ ЗАВТРАКА, после того, как Штефани и дети поцеловали меня на прощание, и пошли в музей, я безмолвно сижу за столом и разглядываю наш номер. Он такой же, как и все номера в которых я останавливался, только еще типичнее. Роскошный, чистый и комфортный – это Four Seasons, здесь все отлично, но все равно это только еще одна версия того, что я называю неДом. НеДом в котором живут все спортсмены. Я закрываю глаза и стараюсь думать о грядущем дне, но мозг возвращает меня в прошлое. На протяжении этих дней он работает в режиме подсечки. Только дай ему шанс, и он сразу старается вернуть меня в начало, хотя я как никогда близок к концу. Я не могу этого позволить, пока не могу. Не могу позволить слишком долго находиться в прошлом. Я поднимаюсь и прохожусь вокруг стола, слежу за равновесием. Как только оно в порядке я осторожно захожу в душевую.
Струя горячей воды, обжигая, заставляет стонать и кричать. Я медленно сгинаюсь, касаюсь бедер, оживая помаленьку. Мышцы расслабляются. В ушах звенит. Поры раскрываются. Теплая кровь разгоняется по венам. Я чувствую, как что-то начинает шевелиться. Жизнь. Надежда. Последние капли молодости. Я застыл, не делаю резких движений. Боюсь напугать свой позвоночник. Пусть еще поспит.
Стоя напротив отражения в зеркале и вытираясь полотенцем, я разглядываю свое лицо. Красные глаза, серая щетина – далеко не то лицо, с которым начинал. Но, все же, и не то, с которым я стоял здесь год назад. Кем бы я ни был, я не являюсь мальчиком, что начал эту одиссею, и тем более мужчиной, который обьявил три месяца назад о том, что одиссея подходит к концу. Я как та ракетка, на которой четыре раза сменили обмотку и семь раз перетянули струны - правильно ли ее называть все той же ракеткой? Где-то в этих глазах, однако, я все еще слабо различаю мальчика: он не ставил теннис на первое место, он хотел забросить его и делал это не раз. Я вижу этого светловолосого пацана, который ненавидел теннис, и стараюсь догадаться, как бы он смотрел на этого лысого дядьку, что до сих пор ненавидит теннис и все же играет дальше. Был бы шокирован? Удивлен? Горд? Эти раздумия действуют на меня как снотворное, хотя еще только обед.
Пожалуйста, пусть это закончится.
Я не готов к тому, чтобы это закончилось.
Финишная линия в конце карьеры ничем не отличается от такой же в конце матча. Основная задача, это чтоб линия попала в поле зрения, потому что потом она притягивает тебя своей магнетической силой. Чем ближе к линии, тем сильнее чувствуешь, как ее сила тебя притягивает. Её можно использовать, чтобы перебраться на другую сторону. Но будучи у самой линии или немножко за ней, понимаешь, что есть еще одна сила, равная первой по мощи, которая толкает тебя дальше. Они необьяснимы - прямо мистика какая-то - эти две неразделимые противоречащие друг другу энергии, но они точно существуют. Я знаю это, так как большую часть жизни потратил на то, чтобы искать одну и бороться с другой, время от времени зависая и прыгая как теннисный мяч между ними двумя.
Сегодня же я напоминаю себе, что понадобится железная дисциплина для того, чтобы справиться с этими силами и остальными ожидающими меня неприятностями. Боли в спине, неудачные удары, плохая погода, ненависть к самому себе. Это что-то типа мандража, но также и медитации. Я выучил одно за двадцать пять лет игры в теннис: жизнь будет ставить подножки всю дорогу, а потом еще и засадит сзади. Это твоя работа – избегать подножек. Если ты позволяешь им остановить или смутить тебя, значит ты недобросовестно выполняешь свою работу, а это, в свою очередь, вызывает сожаления, которые парализуют посильней проблем со спиной.
Я лежу на кровати со стаканом воды в руке и читаю. Когда глаза начинают уставать я включаю телевизор. Сегодня, второй раунд U.S.Open! Станет ли это прощанием Андре Агасси? Мое лицо мелькает на экране. Не то, что было в зеркале ванной. Мое игровое лицо. Я изучаю новое отражение самого себя в кривом зеркале, которое совместно с телевизором рисуют воображение и страх. Неужели это последний ролик? Последний анонс моего матча на CBS вообще?
Я не могу отделаться от впечатления, что я на грани жизни и смерти.
Не случайно, наверное, теннис разговаривает на языке жизни. Больше, подача (service), ошибка, брэйк, ноль (love), все основные элементы игры являются также частью ежедневного существования, ведь каждый матч это жизнь в миниатюре. Даже структура тенниса, где следующая часть есть составляющая предыдущей (как в матрешках), напоминает структуру ежедневности. Очки превращаются в гэймы, гэймы в сэты, сэты в титулы и все они так тесно связаны с тем очком, которое может стать поворотным. Это напоминает мне секунды, которые стают минутами, а те часами, в свою очередь. И любая секунда может подарить счастье. Или горе. Выбор за нами.
Но если теннис это жизнь, тогда то, что будет после него… неизвестно! Я холодею от одной этой мысли.
Штефани врывается в двери вместе с детьми. Они запрыгивают на кровать и сын спрашивает меня как я себя чувствую.
Хорошо, хорошо. Как кости?
Весело!
Штефани дает им по сэндвичу с соком и выталкивает их за двери.
Они идут поиграть на улице, говорит она.
Скоро и моя очередь, думаю я.
