Трибуна

12 февраля 2019, 07:30 12 мин.

99: Истории игры. Новая книга Уэйна Гретцки о вековой истории хоккея. Именно эти истории не дают игре умереть

Автор

Сначала он переписал все возможные рекорды, теперь в честь девяносто девятой годовщины НХЛ Уэйн Гретцки написал книгу о любимом хоккее. В книге «99: Истории игры» Гретцки оглядывается на почти сотню лет лиги, описывая самые памятные моменты в истории НХЛ, по его мнению. Все хорошо знают, какое значение он имел для хоккея. Теперь пришло время узнать, что хоккей значит для него самого.

От первых жестоких хоккейных битв на природном льду; сквозь мифическую золотую эру, когда Хоу, Ришар, Беливо, Халл, Орр и Эспозито олицетворяли собой величие; через незабываемые династии Монреаля, Нью-Йорка и Эдмонтона, а также истории успеха современной НХЛ, Гретцки проведет нас на лед и в раздевалку, чтобы поделиться ранее неопубликованными историями о великих игроках и великих личностях, которые его вдохновляли.

Со взглядом человека, который на собственном примере испытал несравнимый восторг от победы в Кубке Стэнли, равно как и горечь раннего вылета от непримиримого соперника, Гретцки погружается в свои воспоминания об истории развития игры, которая так много для него значила. Добрые, откровенные и личные. Здесь собраны рассказы о дружбе и противостоянии, триумфах и падениях, ролевых игроках и настоящих героях. Все они часть великой истории игры.

Пролог

Многое может измениться за 99 лет. Когда я думаю о том, насколько сильно сегодняшний мир отличается от того, в котором росли мои бабушка и дедушка, мне кажется, что даже самые постоянные в мире вещи, могут меняться с течением времени.

Но кое-что все-таки остается неизменным – наверное, это самые важные для нас вещи. Одной из таких всегда был для меня хоккей. Я любил эту игру. Любил старые истории и личностей, сделавших ее великой. Любил скорость, грацию и атлетизм, конечно же. Но за всякой большой комбинацией стоит парень, который вырос, мечтая ее провести. У каждого из них есть своя история и история кумира, чьим примером он был вдохновлен.

Один из самых интересных моментов, связанных с попаданием в НХЛ в качестве новичка – то, что ты практически гарантированно оказываешься в одной раздевалке или на одном льду с человеком, которого обожествлял в детстве. В моем случае это был Горди Хоу – кажется, об этом уже знают все. Но я уверяю вас, в лиге не было ни одного игрока, который бы, осмотревшись в свой первый день по сторонам, не нашел бы рядом того, на кого он однажды хотел быть похож. Именно поэтому собранные здесь истории так много для меня значат. Это не просто перечень событий, произошедших в хоккее за последние 99 лет. В них содержится сама суть игры, и именно эти истории не дают ей умереть.

Мы часто говорим о том, как сильно изменился хоккей за последнее время: от золотой эпохи Оригинальной Шестерки до дикой грубости 70-х, высоко результативного «речного хоккея» 80-х и, наконец, оборонительного хоккея 90-х. Мы говорим о том, что тренеры, вратари и специалисты по физподготовке теперь используют новые подходы. И что сегодняшние игроки стали намного крепче и быстрее. Все это так и есть. Но это вовсе не означает, что хоккей стал другим.

Глядя на старые фотографии игроков, стоявших у истоков нашего спорта, с их зализанными назад волосами и свитерами из натуральной шерсти, легко забыть, что они тоже были чьими-то героями. А ведь они были. Такими же героями, как Павел Дацюк и Стивен Стэмкос, для сегодняшних детишек. Они играли в ту же игру, с той же страстью, а их фанаты с не меньшим восторгом смотрели за этим представлением.

Эти парни на черно-белых фотографиях или старой побитой пленке ничем не отличаются от игроков, которых мы видим в сегодняшней НХЛ. Да, нынешние хоккеисты в среднем немного крупнее прежних, но «больше» не обязательно значит «лучше». Даже сейчас вы с легкостью сумеете отыскать игроков с небольшими габаритами на верхних строчках бомбардирских списков. К тому же, игра еще никогда не была столь быстрой. Но «быстрее» также не значит лучше.

Вернее не совсем так. В лиге всегда были Ги Лефлеры, Гленны Андерсоны и Александры Овечкины, способные раздавить тебя чистой скоростью. Но я также помню пару-тройку ребят с не самым лучшим в мире катанием, которые забросили больше шайб, чем каждый из вышеназванных игроков. Что до жесткости, то, прочитав последующие главы, вы поймете, что некоторые вещи, творившиеся в НХЛ 99 лет назад, запросто пристыдили бы бравые заслуги хулиганов с Брод-стрит.

Да, хоккей – это игра скорости, грубости и силы. Но наличие всех этих характеристик не обязательно делает тебя лучше. Я играл в команде с ребятами, которые побеждали, даже отчетливо понимая, что в составе соперников собраны более техничные хоккеисты. Такое случается. Иногда команды, хорошо сложенные на бумаге, на площадке ничего собой не представляют. Мне приходилось бывать и по ту сторону баррикад.

Отчасти так происходит еще и потому, что никто точно не может сказать, что делает хоккей хоккеем. Здесь нельзя объяснить все одними лишь правилами. Они меняются. И, конечно, дело не в экипировке. Всем известно, что она сегодня совсем другая (хотя было бы забавно посмотреть, как Бобби Халл готовится к щелчку, с одной из тех композитных клюшек, которыми сегодня пользуется Ши Уэбер; или как демон скорости вроде Хоуи Моренца надевает ультра-облегченную экипировку от Бауэр, как у Тейлора Холла).

Что-то другое делает хоккей величайшей игрой на планете. Что-то, что нельзя просто потрогать руками. Тренеры и генеральные менеджеры были бы неуязвимыми, если б знали, что именно превращает команду в нечто большее, чем просто список имен и фамилий. Но даже Скотти Боуманам и Пэтам Куинам была знакома горечь поражений. Все дело в том, что величие хранится не в статистике. Оно хранится в историях.

Мне кажется, что часть ответа на вопрос о том, что же делает нашу игру такой великой, кроется у истоков предшественницы НХЛ – первой профессиональной лиги, созданной в северном Мичигане, среди прочих, в городке с названием Хоутон. Именно так. Мы часто думаем о хоккее, как о канадском виде спорта, но первая профессиональная хоккейная лига была организована в Штатах – впрочем, организована канадцем, дантистом по имени Джек Гибсон.

Гибсон был по-настоящему хорошим игроком, однако получил пожизненную дисквалификацию от одной из самых мощных и влиятельных хоккейных организаций в стране, Хоккейной ассоциации Онтарио (OHA). Тогда его команда выиграла промежуточный провинциальный чемпионат, в честь чего каждый из ее игроков принял по золотой десятидолларовой монете от мэра канадского города Берлин, ныне называемого Китченер. Это было расценено как предательство духа любительского спорта. Из-за чего хоккей для Гибсона стал доступным лишь за пределами Канады.

Окончив стоматологическую школу, он переехал в Хоутон, город рабочих и шахтеров с множеством медных рудников, работникам которых нравилась жесткость новой игры. Люди прозвали Хоутон «американской Канадой» за его долгие и суровые зимы. Однажды молодой репортер заметил несколько статей о хоккейном прошлом Джека, висящих на стене в приемной его стоматологического кабинета. После этого несколько бизнесменов из города собрались вместе и уговорили его стать капитаном местной профессиональной команды, «Портэдж Лэйкс».

Городки вокруг Хоутона собрали свои профессиональные команды и вместе образовали Международную хоккейную лигу (IHL) в сезоне 1904-1905. И, несмотря на то, что OHA всячески препятствовала участию канадских команд в IHL, коллектив из Су-Сент-Мари все же заявился на новые соревнования. Так все началось.

Противостоять «Портэдж Лэйкс» в то время было не так уж весело. Команды из семи человек играли два периода по 30 минут с 10-минутным перерывом посередине. Никаких замен, разве что кто-то из вашей команды простудился или заболел. Удар клюшкой считался нарушением, только если он пришелся вам выше колена. Вратарям было запрещено опускаться на лед, но возможно это было и к лучшему, ведь тогда они еще не носили масок. В том сезоне «Озера» забросили 258 и пропустили 49 шайб в 25 матчах – в среднем более 10 голов за игру.

В 1904-м коллектив Гибсона приглашал на игру как обладателей Кубка Стэнли-1902, «маленьких железных человечков» из «Монреаль ААА», так и победителей последующих двух розыгрышей трофея (1903 и 1904) в лице «серебряной семерки из Оттавы». Обе команды ответили отказом. Однако позже, по ходу того же сезона, владельцы «Оттавы» и «Монреаль Уондерерс», принимавших участие в борьбе за Кубок, подрались из-за завершившегося вничью матча, в результате чего «Уондерерс» покинули соревнование. Джек Гибсон быстро воспользовался появившейся возможностью и пригласил «Монреаль» на двухматчевый «чемпионат мира». Игра и близко не была равной. Тогда в марте, гордые игроки из маленького шахтерского городка в Северном Мичигане попросту поджарили «Монреаль» в двух встречах: 8-4 и 9-2.

Многие лучшие канадские игроки играли в Штатах, потому что там им платили в открытую. В Канаде же всегда существовали тайные платежи, которые должны были убедить игроков не ехать за границу. Как бы там ни было, в 1906 году любительский статус команд перестал быть обязательным условием для участия в соревнованиях под эгидой Любительской хоккейной ассоциации Восточной Канады, что в свою очередь стало началом новой профессиональной эры в истории хоккея.

В том же 1906-м голкипер «Озер» Райли Херн перешел в «Монреаль Уондерерс», с которыми он почти сразу выиграл три Кубка Стэнли подряд. По мере уменьшения количества канадских мигрантов в IHL лига начала испытывать острую нехватку талантов и в конечном счете развалилась. Сам Гибсон свернул все свои дела в Мичигане и в 1909-м перевез свой врачебный кабинет в Калгари.

Новая лига просуществовала совсем недолго, но смогла сохранить то, что и по сей день восхищает меня в хоккее. Она собрала группу ребят, готовых проверить себя на прочность в матчах с лучшими соперниками, которых только можно было отыскать. Сам факт, что запрет профессионализма был вскоре отменен – подтверждение того, что IHL была создана не зря. То, что игроки стали получать деньги за игру в хоккей, вовсе не означало, что они стали любить ее меньше прежнего. На деле, это лишь добавляло поводов, чтобы любить игру еще сильнее.

Коллектив «Портэдж Лэйкс» изо всех сил старался найти для себя вызов. Ради этого им пришлось постучать не в одни закрытые двери, прежде чем получить возможность бороться за звание лучшей в мире команды. Сегодня же есть лишь один путь на вершину хоккейного мира, и он по праву считается одним из самых изнурительных во всем мировом профессиональном спорте – поскольку может состоять из 28 сумасшедших по накалу матчей.

В финале Кубка Стэнли-2013 Патрис Бержерон играл со сломанным ребром, вывихнутым плечом, надорванной связкой и пробитым легким. К тому же он не получал за это свою привычную зарплату, а после финальной игры встал в колонну вместе со своими одноклубниками, чтобы пожать руки соперникам, которые заставили пройти его через всю эту боль.

Для меня – это отголоски духа тех первых хоккеистов-профессионалов. Они любили игру не потому, что были профессионалами, а стали профессионалами потому, что любили игру. Вот, что делает хоккей по-настоящему великим. И я не думаю, что это когда-нибудь изменится.

Мне кажется, что я и сегодня не сильно отличаюсь от ребенка, которым был в детстве. От того мальчишки, который взахлеб слушал истории о суровых парнях из маленьких городов, бросивших вызов всему миру и оставивших в нем свой след. Этот мальчишка, в свою очередь, ничем не отличался от соседского или любого другого, жившего на противоположном конце города. Все мы любим эти истории, и все находимся под их влиянием.

В этом году лиге исполняется 99 лет (книга 2016 года – прим Sports.ru). А 99 – особенное для меня число. И не потому, что я под ним играл. Оно особенное из-за того, что кое-кто до меня выступал под номером 9. Все, о чем я мечтал в детстве, это стать похожим на Горди Хоу. То же можно было сказать и про него самого. Он идеализировал ребят, игравших в хоккей до него, и этим же занимались все, кто пришел в лигу после меня. Без этих историй я никогда не стал бы тем игроком, которого вы знали, а НХЛ не была бы такой, какой она есть сегодня. В этом июне нам всем пришлось задуматься о том, что хоккейная история значит для каждого из нас, когда еще одна ее великая глава подошла к концу. Люди со всего мира делились своими воспоминаниями о Горди, после его ухода. Я лично был на мероприятии и видел там гостей, прилетевших из России, Финляндии и даже Франции. И пускай он играл во времена, когда хоккей еще не был по-настоящему международным, в Детройте на «Джо Луис Арене» я своими собственными глазами видел, что его наследие имеет вес везде, где в руках умеют держать клюшку.

Не думаю, что у игры когда-нибудь появится лучший посол или игрок, более подходящий под прозвище «Мистер Хоккей». Горди объединял в себе все, что игроки и болельщики любят в этой игре: грацию и жесткость, непоколебимое мужество и настоящую скромность – хоккей в его наилучшем проявлении. В этом был весь Хоу. На похоронах присутствовали люди, гордившиеся полученными от Горди шрамами, но еще больше было тех, кто готов был поделиться историями о его безграничной доброте.

Для меня, впрочем, лучшим воспоминанием о Горди по-прежнему остается момент нашей первой с ним встречи. Тогда я был просто ребенком, а он оказался еще более великим, чем я мог себе представить. Я рассказывал об этой встрече всем своим друзьям тогда и продолжаю говорить об этом сейчас. Вы видели когда-нибудь, как дети играют в хоккей на дороге? Или как они тренируют штрафные броски, увиденные по телевизору в субботу вечером? Истории имеют для хоккея такое же значение как клюшки и шайбы.

Представьте себе, что вы – хоккейный фанат, который никогда не слышал, скажем, о Марио Лемье или Бобби Орре, Жане Беливо или Бобби Халле. Это практически то же самое, как если бы вы вообще не были знакомы с игрой. Они изменили хоккей невообразимым образом, за что мы им сегодня очень благодарны. Все это, конечно же, относится и к тем, кто выходил на лед задолго до них, тем, кто играл в хоккей 99 лет назад.

Поэтому всем строителям игры, таким как Гибсон и братья Патрики, первой хоккейной звезде, Хоуи Моренцу, суперзвездам всех национальностей, которые в разное время заставляли лигу сиять, а также всем игрокам третьего и четвертого звена, выполнявшим не менее важные задания на льду, этой книгой я хотел бы сказать спасибо.