53 мин.

Галерея не сыгравших. Джо Хэммонд. «Зовите меня «Разрушитель», или Дороги, которые мы выбираем. Часть четвёртая

60

Часть третья

В тот солнечный день Джо как раз и показал себя одним из глашатаев баскетбольной революции. Его команда, «Милбэнк», состояла из игроков местной общины, представлявших баскетбольную мощь и гордость Гарлема, таких же уличных феноменов, как и сам Джо – Эрика Кобба по прозвищу «Человек-Лифт», Лэрри Читэма, известного в Гарлеме за какой-то сверхъестественный размах рук как просто «Бабочка», Джо Томаса, Эрика Форда, Пи Уи Кирклэнда, занимавшего в пантеоне богов Ракер-парка столь же высокую ступень, что и Хэммонд, и других.

Их противниками были «Уэстсайдерз» - группа профессионалов под руководством уже упоминавшегося выше легендарного спортивного обозревателя «The New York Post» Пита Векси. Та игра была очень любопытна со всех точек зрения. Она явилась эдаким своеобразным экспериментом на тему того, что произойдёт, если на площадке встретятся лицом к лицу уличные герои и профи. Самим местным звёздам она давала возможность почувствовать себя так, словно они оказались на площадке в одном из матчей чемпионата НБА.

Хотя, конечно, здесь стоит сделать одну очень существенную оговорку. Все, писавшие об этой игре, в один голос называют игроков «Уэстсайдерз» профессионалами. Многие считают так потому, что почему-то ошибочно датируют матч летом 71-о – но на самом деле он состоялся годом раньше. Другие, видимо, просто делают такое допущение – что, мол, относительно местных мастеров даже студенты могли считаться завзятыми профессионалами. В конечном итоге, это не так уж далеко от истины – все участники «Уэстсайдерз» заключили контракты и заиграли в главных лигах уже в самом ближайшем будущем, но всё-таки на момент битвы в Ракер-парке подавляющее большинство из них ещё были студентами или только-только закончили колледж.

Наименее титулованным человеком в блистательной безо всякого преувеличения стартовой пятёрке «Уэстсайдерз» был Майк Риордан. Но и ему есть, чем похвастаться: он как раз уже успел отыграть пару сезонов за «Нью-Йорк Никс», более того – не просто отыграл, а был на тот момент действующим чемпионом НБА и считался отличным специалистом в обороне (через пару сезонов попадёт во вторую символическую пятёрку НБА по игре в защите). Следующим по списку шёл разыгрывающий Брайан Тэйлор – парень, который только закончил школу и уже следующей осенью станет звездой Принстонского университета, а ещё через несколько лет – двукратным чемпионом АБА в составе «Нью-Йорк Нетс» и дважды же поучаствует в All-Star Game АБА, а потом переберётся в НБА.  Далее – центровой Билли Польц, в будущем – чемпион АБА и трижды участник All-Star Game. Затем – защитник Чарли Скотт, о котором я уже немного говорил. Скотт готовился к своему первому сезону в АБА, который он закончит в качестве лучшего новичка и одного из лучших снайперов. Скотт станет одним из немногих, кто сыграет в All-Star Game как в АБА, так и в НБА (2 и 3 раза соответственно), а в шестой игре финала-76 именно он принесёт чемпионство «Бостону» в сложнейшей серии с «Финиксом». Ну, и вожаком этой блестящей пятёрки, которая в таком составе и в профессиональной лиге могла бы замахнуться на нечто большее, чем просто выход в первый раунд плэй-офф, был сам Джулиус Доктор Ир-р-р-р-рвинг!!!

Нам не дано понять до конца, чем было для местной общины это противостояние Джо и Джулиуса, как они относились к Хэммонду, кем стал для них Ирвинг. Это для нас Док – просто один из самых-самых, где-то там – в одной лодке с Джорданом, Мэджиком, Бёрдом… А вот в Гарлеме его воспринимали совершенно по-другому. Для тамошних жителей чьи-то заслуги где бы то ни было - в НБА, или АБА, или NCAA – не слишком много значили; для них игрок становился настоящей звездой, только если он доказал что-то в Ракер-парке, в бою со здешними героями.

Это всё равно, как если бы вы, считая лучшим игроком современности Джеймса или Данкана, или Дюранта, а может, Кобе (в общем - неважно, главное, что у каждого есть такой человек) жили бы с ним – такая вот утопическая ситуация - на соседней улице. И не то, чтобы вы с ним приятельствовали, конечно, он и имени-то вашего наверняка не знает. Но вы-то его отлично знаете. И, прогуливаясь с подружкой рядом с парком, видите, как он играет там на площадке, как всегда. И хвастаетесь перед девушкой: «В курсе, что это за парень? Ну, ещё бы, о нём все слышали! Так вот, я его знаю!» И, чтобы подтвердить это на деле, направляетесь к нему и кричите что-то вроде: «Хэй, ЛеБрон, здорово! Как оно?» И тот не отворачивается презрительно, не посылает вас куда подальше – он приветственно поднимает руку и улыбается, потому что постоянно видит ваше лицо на своих играх и просто на улице. А вы, чтобы усилить эффект, перебрасываетесь с ним парой ничего не значащих фраз, на которые он отвечает такими же ни к чему не обязывающими словами. И вы возвращаетесь к подружке и гордо говорите: «Ну что, видала?»

Согласитесь – это совсем не одно и то же: когда ваш любимый игрок существует где-то там, практически за облаками – или живёт неподалёку. И отношение к нему в этом случае совсем другое: он вроде как и из другого мира благодаря своему неземному мастерству, но при этом – и просто человек, отличающийся от тебя только тем, что гениально играет в баскетбол. И из-за того, что он такой обычный и свой, он кажется ещё более великим, и к его успехам относишься ещё более ревностно – потому что вроде как и сам чувствуешь свою к ним сопричастность. Вот таким человеком был для Гарлема Джо Хэммонд.

И вдруг к вам в гости приезжает приятель из соседнего города и говорит: «Ваш ЛеБрон, Тим, Кевин, Кобе – это, конечно, круто, я не спорю. Но если ты хочешь увидеть настоящую крутизну – наведайся в выходные к нам. У нас появился такой игрочище – закачаешься!» Когда тебе это говорят первые пять человек, ты просто пропускаешь это мимо ушей, потому что уже очень много раз слышал подобные фразы – ну и где они все, эти «игрочищи»? После двадцать пятого начинаешь чувствовать недоверие: не может такого быть! Когда слышишь что-то в этом роде от пятидесятого, ловишь себя на том, что чувствуешь досаду, перерастающую почти что в ненависть: да что это за остолопы, которые пытаются убедить тебя в том, что кто-то на этом свете круче тех, круче кого и быть-то невозможно – круче местных любимцев? Да ещё и играет неподалёку! Наконец, услышав такое в сотый раз, ощущаешь жгучее желание посмотреть на этого неизвестного корифея собственными глазами, лучше всего – в очном поединке со здешним героем, который расставил бы всё на свои места… Подобные мысли посещали гарлемцев, когда они узнали, что совсем рядом, под боком, даже не в другом городе, а, можно сказать, в соседнем районе, появился некто, кто вроде бы – прямо невозможно в такое поверить! – лучше и Хэммонда, и Кирклэнда, и Нэйта-Скейта Арчибальда.

Впрочем, с Ирвигом всё было не совсем так. Хотя он и заслуженно носит славу главного героя в истории Ракер-парка, он провёл там куда меньше времени, чем тот же Крошка Арчибальд.

Пусть юность Ирвинга и прошла в Нью-Йорке – на острове Рузвельта, что между Манхэттеном и Лонг-Айлендом, и на момент своего дебюта в Ракере он уже был звездой Массачусетского колледжа, в Гарлеме о нём, как ни странно говорить такое сегодня, практически ничего не знали. Виной тому, по словам самого же Джулиуса, то, что его карьера протекала по весьма своеобразной, отличной от большинства других суперзвёзд, схеме. «Кто-то становится звездой уже в школе, он набивает там по 30 очков за игру, в колледже их результативность падает до 20-и, а в профессионалах они набирают по 10 очков. А у меня всё было наоборот, я стал исключением. На профессиональном уровне я играл куда лучше, чем на любительском. Я входил где-то в первую сотню лучших школьников-баскетболистов, когда учился в последних классах школы – но и близко не был лучшим. Я входил где-то в число сорока лучших студентов, когда учился в колледже – но и там я совсем не был лучшим (ну, насчёт студенческой карьеры Джулиус скромничает – всем бы быть такими «не самыми лучшими»). И уже в профессионалах я достиг вершины успеха и стал лучшим в игре».

Так что, когда Ирвинг впервые появился на входе в Ракер-парк – его никто не встретил овациями и одобрительным гулом, потому что никто его толком и не знал. Поклонники «Про-лиги Холкомба Ракера» даже и подозревать не могли, что уже очень скоро он наденет майку команды АБА «Вирджиния Сквайрз», а за плечами у него на тот момент - пара лет очень впечатляющей карьеры в NCAA за Массачусетский университет (26.3 очка и 20.2 подбора в среднем за игру). Они не догадывались даже о том, что Доктор – это именно Доктор, а не кто-то там ещё. Только сам-то Док о том и знал. Но об этом – чуть позже…

Батч Перселл, который вёл на турнирах в Ракере статистику, так вспоминает этот знаковый момент: «Тем летом я занимался своими обычными делами: отслеживал очки, подборы, передачи, блок-шоты и другие показатели. Питер Векси, спортивный обозреватель из «Daily News», был моим соседом, ну, и я несколько раз приглашал его в парк. И у Пита появилась идея: он захотел организовать свою команду, которая приняла бы участие в турнире. Устроители были не против – при условии, что я буду тренировать её вместе с Питом. Я не знаю, как Пит и Джулиус познакомились друг с другом, но именно Векси был тем, кто привёл Ирвинга в парк, когда тот учился в университете Массачусетса».

Слово - самому Векси, который немного расскажет о своих командах. «Я набирал составы из профи и студентов. Ну, или из тех парней, которые только-только закончили последний курс, или ушли из колледжей раньше, а потому пока не могли играть в НБА. Кстати, там уже была одна команда, состоявшая из профессионалов. Она называлась «Bronx All-Stars», и в ней верховодил Крошка Арчибальд. Они были крутыми - ничего не скажешь. Там был, например, Остин Карр, и куча других ребят, которые уже играли или потом попали в НБА. Я был одним из немногих белых парней, которые вращались в этой жизни. Я собирал и выставлял свои команды профессионалов против уличных банд. Сегодня в такое вообще трудно поверить. Там не было никаких денег - всё было бесплатно! У меня, скажем, играл такой парень, как Боб Лав из «Буллз». И вот, представьте себе: каждые выходные он прилетал из Чикаго, чтобы сыграть в моей команде! Здесь главной приманкой служил, конечно, Джулиус. А, между прочим, Лав участвовал в All-Star Game, и он - один из всего лишь четырёх игроков «Чикаго», чьи номера увековечены в команде. И вот он прилетал в пятницу, ночевал в моей квартире, играл в субботу и в воскресенье - и улетал обратно в Чикаго (если у кого возникли такие подозрения - Боб Лав совсем не родственник Кевину). А насчёт самого Джулиуса... Как-то я узнал об одном очень талантливом студенте из Массачусетского университета. И опубликовал о нём статью. Возможно, это был первый большой материал, посвящённый Джулиусу Ирвингу. Так мы и познакомились, и он согласился играть в моей команде. Потом я поговорил о нём с другими ребятами, рассказал им, насколько он хорош, и они сразу же захотели присоединиться к нам».

В то время в турнире принимали участие 10 команд, которые по кругу играли друг с другом. Таким образом, каждая команда должна была провести девять игр по 40 минут. Потом две лучшие из них встречались в финале между собой. Заявка на турнир была свободной, но игрокам-профессионалам для участия в нём нужно был внести определённые, и не такие уж маленькие, суммы в фонд развития Гарлема.

В первой из запланированных игр 70-о «Уэстсайдерз» должны были встречаться с «Бронкс Селтикс» (не путать с «Бостоном»), той самой командой, которую Векси называл «Bronx All-Stars» – но пошёл дождь, так что игру пришлось перенести под крышу, в спортивный зал городского колледжа Нью-Йорка.

«У них была классная команда, и они обыграли нас в очень упорной борьбе, но у Джулиуса было что-то в районе 40-а очков. О, Бог мой! Он заколачивал данки через соперников, как сумасшедший! Тогда игры проводились только по выходным, и вот слухи о нём стали распространяться по городу, как лесной пожар – на протяжении всей недели. Когда мы съехались в следующие выходные на очередную игру, парк был забит до предела – люди уже не могли попасть внутрь», - вспоминает Перселл.

Уж на что избалованных зрителей в Ракере было трудно чем-нибудь удивить (а многие, игравшие там, отмечали, что местная публика чувствует и понимает баскетбол, как никакая другая), но даже для них игра Ирвинга стала откровением.

Спортивный агент Ральф Менар, а в то время – восходящая звезда одной из местных школьных команд, не пропускавший ни одного матча турниров, вспоминает: «Тогда «Милбэнк» были действительно большой командой в городе. Там были Пи Уи Кирклэнд, Джо Хэммонд, Герман Вертолёт Ноуинс… Я помню, что в те дни, когда проходил турнир 70-о, в парке и Конни Хокинс был – сам он не играл, а просто тусовался там и получал удовольствие от происходящего. Это была прекрасная эпоха уличного баскетбола… Все называют Джо Хэммонда «Разрушителем», но никто не помнит, что мы звали его и по-другому – «Человек-с-тысячью-ходов»! Если мы не могли попасть на игры – то висели на заборах, забирались на деревья, поднимались на крыши ближайших домов. Мы жили всю неделю от одной игры до другой. Джо был героем! И вдруг люди вокруг начали говорить, что появился новый парень – и он даже круче, чем Джо! Мы дождаться не могли выходных, чтобы добраться до Ракер-парка и проверить это. Мы говорили: «Йоу! Что это за новый котяра на сцене, о котором все болтают, не переставая, а?»

«Реакция людей на Джулиуса, на то, что он может делать, даже если они видели это мельком, была просто какой-то маниакальной, - рассказывает Перселл. – Болельщики начинали сходить с ума, даже когда мы просто разминались. Они никогда не видели, чтобы в быстрых прорывах кто-то забивал сверху так, как делал это Джулиус - не глядя, кто перед ним стоит. А ведь в Ракер-парке повидали стольких невероятных мастеров-данкеров. Я сам не мог припомнить ничего подобного. Когда он начал играть с нами тем летом, даже я был в полном восторге. Я подумал: ух ты, вот это парень! Дикторы сразу прозвали Джулиуса «Коготь» за эти его уникальные движения – когда он раскачивает рукой с мячом перед тем, как долбануть свой данк прямо поверх оппонента. Парк – это такое место, в котором у вас обязательно должно быть прозвище. Это всё равно, что помазание. Вы не можете прийти в парк без прозвища».

«Нет, мне не нравилось это прозвище – «Коготь». И другие – тоже. Во время моей первой вылазки в Ракер-парк мне их надавали целую кучу: и «Клешня», и «Маленький Ястреб», и «Чёрный Моисей», и «Гудини»… Мне ни одно из них не пришлось по душе. У меня есть приятель – его зовут Леон Сондерс. Он живёт в Атланте. И как-то ещё в школе я начал называть его «Профессор», а он меня в ответ – «Доктор». Это было чисто между нами. Мы очень близкие друзья, и нам очень нравились эти прозвища. И вот мы закончили школу и расстались на много лет, потому что он уехал в Африку, а я пошёл по жизни своей дорогой. А сейчас мы частенько встречаемся и играем в гольф в Атланте. И по-прежнему очень дружим. И до сих пор он – «Профессор», и именно он прозвал меня «Доктор». От него и пошло это прозвище. И вот во время одной игры в парке после очередного моего данка – даже деревья заходили ходуном, потому что публика, сидевшая на них, начала их раскачивать от восторга – я подошёл к диктору и сказал ему: «Послушай, если ты хочешь меня как-то называть – зови меня просто «Доктор». Естественно, что после этого самой распространённой и любимой фразой, в которой упоминались Ирвинг и Ракер, стала «Доктор оперирует в парке».

«Как только мы впервые увидели его игру в Ракер-парке, мы хотели ещё и ещё, и пропустить очередной матч с ним превращалось чуть ли не в трагедию, - это слова Менара. – Он был поразительным. Его руки были настолько огромны, что он мог держать мяч в любой из них так, что тот казался мандарином. Он так парил в воздухе, забивал такие данки одной рукой – мы такого никогда не видели! Он как будто расстреливал своих соперников этими данками – как из катапульты. У него была великолепная карьера в Массачусетском университете, но мы тогда об этом даже ничего не слышали – нас такое не впечатлило бы. А вот когда он пришёл в Ракер-парк… Есть в жизни вещи, которых вы никогда не забудете. И я никогда не забуду того, что делал Доктор Джей в парке. Однажды он поймал мяч на правом крыле и сделал шаг назад, к центральной линии. Потом он начал дриблинг левой рукой – и прыгнул. Уже поднявшись в воздух, он переложил мяч в правую руку. Он хотел отдать передачу, но увидел, что партнёр не смотрит в его сторону. Тогда Док, продолжая свой полёт, разжался, как пружина, словно поднимаясь по лестнице из трёх ступенек – выше, выше, выше! - и раскачивая рукой, наконец отвёл взгляд от партнёра, повернулся к корзине, поднял свою огромную правую руку и - бум!!! О Господи, он бросил её вниз так, что в этом виделось что-то угрожающее. Он делал вещи, от которых ваши глаза вылезали из орбит… Признайтесь, когда позже вы видели что-то похожее в исполнении Джордана, или ещё кого-нибудь, у вас захватывало дух – всякий раз захватывало. Но вы даже представить себе не в состоянии, чем были для нас эти трюки в исполнении Доктора тогда, в начале 70-х…»

Болельщики, которые наблюдали за экзерсисами Джулиуса на асфальтовых площадках с начала и до середины 70-х, были не просто свидетелями чего-то нового, поразительного и необычного. Они действительно видели будущее этой игры… Стиль Джулиуса в Ракер-парке был чем-то вроде дорожного знака, указателя на скоростном шоссе, который предупреждал: «Внимание! До прихода Майкла Джордана осталось ещё около десяти лет». Он уже тогда продемонстрировал всем, что недалёк тот прекрасный день, когда игра взлетит на совершенно немыслимые высоты…

Вот что говорит об Ирвинге Векси, который знает его лучше остальных: «Для меня это вообще не вопрос - Джулиус лучший уличный игрок всех времён! Да, были такие ребята, как Эрл Монро и Крошка Арчибальд. Дайте-ка подумать... Да, были те парни, которые так и остались на улицах, и их тоже можно назвать в этом ряду: Джо Хэммонд, Эрл Мэниголт или Пи Уи Кирклэнд. Но никто из них не сможет сравниться с Джулиусом!»

Показательно то, насколько уважительно отзывался об играх в Ракер-парке сам Ирвинг. Находясь в самом начале своего баскетбольного пути, Доктор рубился там с такими заслуженными ветеранами улицы, как Том Гувер (который отыграл несколько сезонов и на профессиональном уровне - за «Никс») и другие – и формировал свой игровой стиль, закалял характер. В конечном итоге это во многом помогло ему выйти на следующий уровень. Парк стал для него чем-то вроде опытной лаборатории, где он мог ставить баскетбольные эксперименты, которые в NCAA, к примеру, были просто запрещены. Он пробовал использовать в Ракере те же финты и движения, что и Элджин Бэйлор или Конни Хокинс за несколько лет до него – но привносил в них что-то своё, и это сделает его одним из известнейших спортсменов мира, предтечей героев середины 80-90 годов, одним из самых главных деятелей той революции 70-х, о которой я говорил. «Подавляющее большинство своих данков я придумал, опробовал и обкатал в Ракер-парке. Там, в Ракере, ты должен был быть готов к настоящей битве, это особое чувство, когда ты выходишь на игру, зная, что после неё тебя или превознесут до небес, или затопчут в грязь. В обычных играх тебе не дано испытать такого удовольствия, как от матчей в парке».

Самым главным в те дни, по словам Ирвинга, был соревновательный дух, присущий уличным играм. «Битвы с ребятами, у которых была такая репутация и слава на городских площадках, вроде Разрушителя, Пи Уи, Козла (прозвище Эрла Мэниголта) позволяли мне отшлифовать свой тогда ещё сырой талант до такой степени, которой я, возможно, никогда бы не достиг, делай я это прежде всего в какой-нибудь организованной системе – в колледже или в профессионалах». И на протяжении первой половины 70-х многие и многие профи продолжали возвращаться летом на уличные площадки, чтобы попрактиковаться. Они не беспокоились о своей репутации, равно как и о том, что травмируют колени…          

«Это был первый раз, когда я испытал, что два очка могут быть чем-то большим, чем просто двумя очками, - говорил об играх в Ракер-парке сам Ирвинг. – Два очка для кого-то, пришедшего понаблюдать за игрой в парк, могли стоить пропущенного ужина, несостоявшегося свидания. Раньше у меня был другой менталитет, и только в парке я пришёл к осознанию того, что болельщики собираются насладиться игрой, они приходят именно ради этого, и им, конечно, не всё равно, кто в итоге выиграет, а кто – проиграет, но множество раз я видел, что даже те, кто проигрывал, но выдал при этом отличное шоу, покидали площадку настоящими победителями».

Последний раз Доктор появился в Ракере в середине 70-х; после этого он перестал «оперировать в парке». Но с удовольствием продолжал играть на улицах и потом. На этом фото 1982-о года Джулиус на одной из площадок Филадельфии вместе с дебютантом «Сиксерз» Мозесом Мэлоуном.

«Все эти турниры, летние лиги, просто игры, которые проводились в Ракер-парке – все они давали мне ощущение свободы, - когда Ирвинг говорит об этом, его глаза возбуждённо загораются. – А в парке у меня был такие неповторимые возможности для экспериментов. Поэтому я возвращался туда каждое лето. В школе, и в колледже тоже, я никогда не набирал 40, 50 или 60 очков. Но в Ракере, как только ты выходишь на площадку, начинается настоящий рок-н-ролл, который длится все 40 минут игры. И вот, не успел ты ещё прийти в себя после финального свистка, а какой-нибудь парень, который ведёт статистику, подходит и говорит: «О, чувак, у тебя 60 очков сегодня!» «60? Ого, да я же никогда в жизни столько не набирал!» Окружающая обстановка, свобода, атмосфера шоутайма – всё это позволяло сбросить оковы. Вы давали себе волю, и начинали играть на другом уровне, а ребята, против которых вы играли, показывали какие-то вещи, которых не показывал вам никто в каких-либо официальных турнирах вроде NCAA. Я, пожалуй, мог бы набрать 60 очков в колледже, но этого так и не произошло. За всё время обучения в Массачусетском университете я, наверное, один-единственный раз испытал то же чувство свободы, что и на городских площадках. Я набрал 39 очков, и тренер сказал мне: «Я хочу, чтобы ты побил рекорд колледжа, когда станешь сеньором». Но так уж рассудил Господь, что я никогда не стал сеньором. В любом случае, это было совсем непохоже на игры в парке. Там, когда ты набираешь 60 очков, вся публика вопит: «Давай 70! Давай 80!!!» Что помогло мне сразу стать лидером «Вирджинии Сквайрз», когда я только-только пришёл в АБА и был зелёным новичком? Игры в парке. Я играл там всё предыдущее лето, и до этого тоже. Я помню второй день тренировочного лагеря, когда мы играли двусторонний матч. Это было что-то вроде открытой разминки, в которой участвовали сразу 35 парней – все, кто был в зале. Мы все разбились на команды по 10 человек. Я играл со всей страстью, жёстко, выкладывался действительно по полной и забивал данки через ребят. Парни начали беситься, так что тренер подозвал меня и усадил на скамейку. И сказал: «Отдохни, пока кто-нибудь из ребят не сделал тебе больно». Но я играл так, потому что уже привык к такому стилю в Ракере. Там меня приучили, что у молодого баскетболиста может быть только один стиль: играть жёстко. Ты зарабатывал там такой игрой репутацию – и уверенность в себе».

И вот - настал долгожданный день финала, в котором должны были встретиться парни из «Милбэнка» и «Уэстсайдерз».

«Это было просто поразительно, учитывая, сколько великолепных игроков собралось в парке, - говорит о том дне, когда состоялся финал, Питер Векси. – Сегодня чего-то подобного – когда профессиональные спортсмены и игроки с улиц участвуют в одном соревновании – вы уже не увидите. Этого больше никогда не случится, потому что команды вкладывают в своих игроков слишком большие деньги. Это был такой уникальный эпизод, который мог произойти единственный раз в этой жизни, я и до него ничего похожего никогда не видел».

Неудивительно, что тысячи и тысячи людей стекались в Ракер-парк в тот день, чтобы увидеть эту необыкновенную финальную игру воочию и поддержать своих ребят. Даже многие белые отважились забраться в самую глубь Гарлема, чтобы посмотреть на такое зрелище. «Казалось, что вся аудитория на игре была чёрной. Но, если приглядеться, можно было различить и белые лица, которые казались песчинками соли в пакете с перцем», - говорил один из свидетелей того шоу. Ракер-парк вообще-то – местечко довольно тесное, так что многие облепили заборы, ограждающие парк, и наблюдали за игрой оттуда. Зрителям, которым не хватило места на заборах, пришлось оккупировать ветви деревьев, растущих поблизости, остальные влезали на капоты своих и чужих автомобилей. В тот день билетик на игру, кажется, был самой желанной вещью в городе. Это был матч, о котором мальчишки, наблюдавшие за ним с открытыми ртами, став отцами, рассказывали своим детям, а потом, уже превратившись в дедов – и внукам. Рассказывали с гордостью, что они там были и всё это видели…

Вот такая обстановочка царила на турнирах в Ракере. Обращает на себя внимание задний план.

Люди на деревьях - тоже стандартная для парка тех лет картина.

Кэл Рэмси, в 60-х отметившийся (правда, чисто символически) в качестве игрока НБА, но наибольшую славу снискавший, как аналитик, освещавший для болельщиков «Никс» матчи лиги, говорил о Разрушителе и Докторе: «Два величайших игрока в истории Ракер-парка – это Джулиус Ирвинг и Джо Хэммонд. Я бы сказал, что Джо был очень хорош. Он – один из тех уличных игроков, которые навсегда остались в моей памяти. Вы, конечно, слышали эти разговоры о ребятах с городских площадок тех лет: мол, «этот парень был настолько-то крут», «тот парень был ещё круче» - а потом я приходил туда, где они играли, и убеждался собственными глазами, что все эти рассказы об их подвигах обычно страшно преувеличены и приукрашены. А вот игра Джо и впрямь превосходила все ожидания. Он был 194-см защитником, который мог отлично бросать – и при этом был превосходным слэшером. Представьте себе сочетание Аллана Хьюстона и Лэтрелла Сприуэлла в одном флаконе – вот таким игроком был Хэммонд. Он был потрясающим баскетболистом, который стал бы звездой в НБА –у меня нет никаких сомнений относительно этого».

Подошло время начинать матч – а Хэммонда не было, и никто не знал, где же он! Игроки «Милбэнка» тянули время, как могли, но, когда прошло десять минут, судьи отказались ждать дольше и отправили команды к центральному кругу. Болельщики, увидев, что игра начнётся без их любимца, были очень разочарованы; с заборов и деревьев понеслись песнопения: «Мы хотим Джо, мы хотим Джо-о-о!»

Без Разрушителя «Милбэнку» пришлось очень туго, они попросту провалились. Ирвинг со своим роскошным афро величиной со здоровенный медицинский мяч был неудержим. Но даже его акробатические прыжки не заставили толпу забыть о Разрушителе - все ждали свою, местную легенду. Тем временем, после первой половины преимущество «Уэстсайдерз» достигло очень комфортной двузначной величины.

До начала второй половины оставалось всего несколько минут. Пока игроки разогревались лёгкими лэй-апами, маскот Хэппи (а у Ракер-парка был свой маскот) пытался хоть как-то развлечь приунывшую публику. Он бегал вдоль боковых линий со здоровенной бутылкой из-под вина и разливал из неё что-то красное и сладенькое прямо в открытые рты зрителям на первых рядах и даже игрокам, сидевшим на скамейках (ну да, во время турниров в Ракер-парке царила очень непринуждённая атмосфера). И вдруг, когда Хэппи начал свой очередной круг вдоль площадки, публика заволновалась, стала вытягивать шеи – и наконец издала восторженный рёв. 

Это явился Разрушитель. Возник, как чудо, которого все ждали, как манна небесная, как герой, который придёт и спасёт всю вселенную.

«Я помню, что все очень расстроились, когда игра началась, потому что Джо нигде не было видно, - рассказывает Майк Куку (да, такая вот фамилия), один из жителей Гарлема, который был тогда восьмилетним пацаном и пришёл в парк с отцом. – И вот, внезапно, когда уже должна была начинаться вторая половина, на трибунах громко закричали, люди захлопали в ладоши, стали топать ногами. Это было похоже на землетрясение или ещё что-то в том же роде. Отец посадил меня на плечи, чтобы я смог увидеть, из-за чего поднялась такая кутерьма».

Мне даже жаль, что этот момент некому было снять – он прямо просился на камеру, настолько он был кинематографичен. Представьте себе: на Восьмую авеню выруливает на большой скорости лимузин, резко тормозит, и из него пояляется Джо Хэммонд собственной персоной! Толпа заорала так, словно с небес спустился некий полубог – да Хэммонд и был таковым для местных жителей. Все – мужчины, женщины, дети – все рванули вдоль по улице поприветствовать Джо, как малышня, которая несётся наперегонки к Деду Морозу за подарками. Он ещё не успел спустить на землю вторую ногу – а вокруг уже кишели дети, чтобы взять автограф, к нему пробивались друзья пожелать удачи, женщины просто старались поймать его взгляд, репортёры, сгоравшие от любопытства, наперебой спрашивали, почему же он опоздал на игру («Мне сказали, что матч начнётся в два часа, а на самом деле он начался в час. Всё дело было в этом. Ну, правда». Позднее Хэммонд вот так по-детски объяснял своё отсутствие тем, что играл в это время в крэпс в одном из клубов неподалёку)… Атмосфера, пусть и в меньших масштабах, живо напоминала то безумие, которое сопутствовало гастролям «Битлз». Люди хотели дотянуться до Хэммонда, прикоснуться к нему, как если бы он был наделён какой-то волшебной силой. Полиция с трудом сдерживала публику, пытаясь сохранить хотя бы видимость порядка… Казалось, что это встречают какую-нибудь звезду, которая приехала на церемонию вручения наград киноакадемии, а не уличного баскетболиста, опоздавшего на игру на полчаса. Разрушитель тщетно пытался продраться сквозь толпу, и вдруг «она раздалась в стороны передо мной, словно воды Красного моря перед Моисеем». Джо, воспользовавшись моментом, рванул на площадку. Для полноты картины на нём должны были бы быть горностаевая мантия и корона, которые он небрежным движением передал бы своей свите, но, конечно, никаких королевских регалий на Джо не было. Вместо этого он просто на ходу сорвал с себя «гражданскую» одежду, под которой уже были майка и спортивные трусы, и крикнул: «Я здесь, тренер, я здесь!» Хотя никакого официального тренера у «Милбэнка» не было. Вторая половина только-только стартовала - и с появлением Разрушителя у болельщиков началась форменная истерия…

Будь у меня выбор - я бы, конечно, не стал из уважения к читателю вставлять в материал фото такого качества. Но, как я уже говорил, фотографий молодого Хэммонда, когда он был на пике славы, почти нет. К тому же как-то глупо получается, что в моей истории о Джо куча фотографий других людей, а вот самого Разрушителя - всего-то пара. Так что привередничать, увы, не приходится - чем богаты... Справа, как и следует из подписи, Пи Уи Кирклэнд.

Чарли Скотт был первым, кто защищался персонально против Разрушителя. Но Джо – бам, бам, бам! – реализовал три подряд броска. Сначала, стоило ступить ему на площадку – мяч мигом оказался у Джо в руках, и он таким же молниеносным джампером отправил его в кольцо. Потом – то же самое ещё раз. Скотту оставалось только посмотреть на Разрушителя и покачать головой. А затем, когда «Уэстсайдерз» ввели мяч в игру, Кирклэнд перехватил его и сделал пас из-за спины на Джо – и тот сотряс корзину таким сокрушительным данком, которому наверняка нашлось бы место на шкале Рихтера. Болельщики на трибунах затанцевали, а самые экзальтированные начали выбегать на площадку, и полиции пришлось возвращать их обратно. Ирвинг восстановил порядок, получив мяч близ штрафной линии, размашистыми, изящными шагами прорвался через траффик, взлетел в воздух и, спикировав, как коршун, засадил его в корзину, словно говоря всем воспрянувшим духом гарлемским болельщикам: «Вот вам, глотайте! Получите и распишитесь!» И вот тогда-то и началось настоящее шоу…

Тем временем Джо стал опекать Брайан Тэйлор. Он тоже потерпел полное фиаско – Хэммонд словно и не заметил, что его кто-то держит. «Уэстсайдерз» продолжали переключаться в защите на Разрушителя – но никто не мог его остановить. «Они не знали, кого поставить против меня», - скажет потом Хэммонд. Наконец, против Джо вышел лично Доктор Джей. Эйфория на трибунах достигла пределов – и вырвалась за все границы разумного.

«Что-то изменилось, когда Док стал держать Джо, - говорит Куку. – Началось что-то необычайное. Поверьте  мне, Док продолжал делать своё дело, и Джо было очень нелегко остановить его. Но когда Джо получал мяч – Док вообще не мог удержать его! Вот это была игра в нападении, я вам скажу! Док долбил данк через Джо – а потом Джо в другое кольцо колотил сверху прямо в лицо Доку! Это было похоже на перестрелку в коррале О-Кей… (одна из самых знаменитых перестрелок в истории Дикого Запада с участием Уайетта Эрпа)»

«Всё, что вытворял один, делал и другой, - вспоминает тренер «Уэстсайдерз» Пит Векси. – Когда один выкидывал какой-нибудь трюк – другой отвечал ему в следующей атаке тем же. Все мы увидели в тот день, как Хэммонд, этот паренёк, пришедший с самого дна Гарлема, стал настоящей суперзвездой…»

В первом же владении, когда против Хэммонда стал персонально играть Ирвинг, Разрушитель просигнализировал своим партнёрам, чтобы те разошлись в стороны и не путались под ногами, когда он сойдётся с Доктором один-на-один. «Стоило толпе услышать этот мой крик «Разойдитесь!» - и она попросту сошла с ума!» Я уже говорил, что, несмотря на не очень-то впечатляющий внешний вид, Джо был отличным атлетом с мощным прыжком и умел, когда хотел, потрясти публику громовым данком. Хэммонд задумал выкинуть что-то эдакое и сейчас. Он показал, что пойдёт в проход слева от линии штрафных, но вместо этого рванулся направо. Док не поддался на уловку и продолжал отступать в защитной стойке перед Хэммондом. Так они добрались до щита – и оба взмыли в воздух. Ирвинг буквально повис на Хэммонде. Джо совсем немного, капельку перевисел Дока(!) и, когда тот уже пошёл вниз, замолотил прямо поверх опускающегося афро Ирвинга абсолютно безумный данк… «Толпа окончательно съехала с катушек, а Док начал наступать на судей, говоря, что в прыжке одной рукой я толкал его вниз. А судьи ему отвечают: «Нет, Джулиус, ничего подобного. Если там и был фол – то фолил-то как раз ты сам».

Даже сегодня, когда Хэммонд вспоминает об этом, его лицо начинает сиять. «Это была чистая война: кто кого. Мы показывали всё, на что способны в нападении. Мы бросали простые джамперы, мы били пулл-апы, мы заколачивали данки в лицо друг другу. Мы оба были горячи, прямо раскалены добела. Но любой скажет вам – я был лучше него».

Это - пожалуй, единственное фото молодого Разрушителя в Ракер-парке более-менее удовлетворительного качества. Джо - в прыжке, с мячом в руках и как раз в форме «Милбэнка».

Когда дым над Ракер-парком рассеялся, на счету Джо, по его собственным словам, было 50 очков, и он получил приз MVP турнира – и это уже факт (я говорю про звание MVP), не вызывающий никаких сомнений. Доктор набрал 39 – и его «Уэстсайдерз» одержали тяжелейшую победу после трёх овертаймов (во всяком случае, Ирвинг говорил, что после трёх, хотя многие утверждают, что их было два).

Та игра по праву признана лучшей из когда-либо сыгранных в Гарлеме. Она стала не просто историей – тот матч превратился в часть местного фольклора. И, как всегда в таких случаях, непонятно, где тут правда – а где вымысел. Остаётся только снова повторить, что игры турниров в Ракер-парке не записывались на видео (разве только фрагментарно); да, там велась статистика (причём, если верить Перселлу, перехваты и блоки стали учитывать в Ракере гораздо раньше, чем в НБА) – но отчёты эти не сохранились, их не найти. Все эти рекорды, по большей части, носят неофициальный характер. Были они, эти 50 очков за одну половину, или их не было – кто же теперь знает? Кто-то уверен, что были, кто-то хочет быть в этом уверенным, ну, а кто-то говорит, что, конечно, ничего подобного не было. Так что существует несколько версий того противостояния между Разрушителем и Доктором – и все они противоречат друг другу. Каждый смотрел на ту игру своими глазами – и видел её такой, какой хотел видеть. Даже Векси, кажется, немного путается - в разных интервью один и тот же отдельно взятый эпизод поединка он трактует по-разному.

Так, по словам Ирвинга, «Уэстсайдерз» действительно выиграли турнир, но Хэммонд, согласно воспоминаниям Джулиуса, играл весь матч, при этом они не защищались друг против друга на протяжении всей игры и Джо набрал в конце концов всё-таки меньше 50-и очков. «Мы побили их. Я не знаю точно, какая статистика была у Джо, но я точно знаю, что мы хорошо выполнили свою работу, и это – самое главное. Мы устроили шоу – и они устроили шоу. Они были настоящими мастерами по этой части – устраивать шоу. И в любом случае, Хэммонд был хорош в те дни. Я бы сказал, что он был просто очень хорош. Он мастерски, очень чисто, работал с мячом, у него был отличный бросок, и он был по-спортивному очень хитрым. Он был одной из величайших легенд игровых площадок. Мои 39 очков? Это было не так уж много для парка, но 50 за одну половину? Смотрите. Я слышал, что Джо или какой-то другой игрок с городских площадок вроде бы сотворил такое, но если я как бы тоже имею к этому некоторое отношение, если я играл в том матче, что я должен делать? Я могу не обращать на это внимания. Но если кто-то спрашивает об этом меня в личной беседе, должен же я рассказать, как всё было на самом деле, нужно же мне поведать истинную историю. Но я не слишком-то об этом задумываюсь. Просто потому, что иногда, когда вы пытаетесь рассказать правду о какой-нибудь истории, а все уже привыкли видеть её в совершенно ином свете, потому что о ней написаны статьи, о ней говорят в книгах, все эти ваши слова окружающие могут воспринять немножко не так, как вы рассчитывали, они могут увидеть в них совсем не то, что вы на самом деле имели в виду. Как будто вы хотите умалить чью-то славу. Так что вам просто надо не обращать на такие эпизоды внимания и дать этой истории существовать в таком виде, в котором она всем нравится. А вообще-то, могу вам сказать, как бы писатели не изощрялись, описывая то противостояние с Хэммондом, или с каким-нибудь другим парнем из Ракера, они никогда не смогут передать атмосферы, сопутствовавшей тем играм. Для профессиональных игроков это была великолепная возможность – поучаствовать в летнее окно в таком турнире. Как бы странно это ни звучало сегодня, это сильно поднимало их репутацию – в масштабах всей страны, а не просто одного отдельно взятого города. А для местной общины Ракер-парк был одной из главных костей скелета, если можно так сказать. Приезд профессионалов был для здешних жителей чем-то важным, но это нисколько не оттеняло главного факта: местные герои были основными персонажами парка, он их сделал, а они сделали его – и они стали его составной частью».

Пит Векси также ставит под сомнение цифру «50» - он помнит, что оба набрали что-то в районе 40-а очков. «Джо был выдающимся игроком, он легко бы стал профессионалом – без вопросов. Но всё же он не был того же класса, что и Ирвинг. Но сама по себе та игра была просто феноменальной, более захватывающей, чем кто-либо когда-либо мог себе вообразить. И, кстати, вы думаете, что сегодняшний трэш-ток – это проблема? Слышали бы вы, что говорили ребята на площадке друг другу в тот день – у вас уши бы в трубочку свернулись! А Джо... Джо, как я уже говорил, мог сделать всё. Кроме одного - держаться подальше от наркотиков. Мне нравится Джо, но, к сожалению, у него всегда был ветер в голове. Я сейчас приезжаю в Ракер раз в год в качестве почётного гостя, так что нас каждый раз сажают рядом. Джо и сегодня там большая звезда. Он несколько раз просил меня передать от него благодарность Джулиусу за то, что тот сделал для Ракера, и говорил, что, если бы Джулиус не играл в парке, никто и никогда и не услышал бы о таких парнях, как Джо. Ну, вот такой он, Джо. Он продолжает утверждать, что набрал тогда 50 очков. Я даже встречал в последнее время несколько упоминаний о том, что «Милбэнк» обыграл моих «Уэстсайдерз». Кто вообще может писать такую чушь? Мне это надоело. Я специально нашёл свою статью, которую написал тогда для «New York Post». В ней есть фото, где нам вручают главный приз. Те 50 очков - это неправда, это - чистая легенда, не имеющая ничего общего с реальностью. Он не набирал 50 очков за одну половину. Он не доминировал над Джулиусом. На самом деле, не очень-то и часто они сталкивались в том матче лицом к лицу - несколько раз, не больше. Джулиус не держал персонально Джо, а Джо не держал Джулиуса. Но так уж это отложилось в памяти у многих. Спросите у Пи Уи Кирклэнда - и он скажет вам то же самое, что и я. Но спустя десятки лет люди могут верить в то, во что им хочется. На самом деле всё было не так».

Та самая фотография, которую Векси приводил в качестве доказательства. Номер 18 - Билли Польц, номер 16 - понятное дело, Док, ну, а крайний справа - собственно, сам Векси (пока ещё без бороды).

Эрни Моррис был одним из тех многочисленных детей, которые приходили в парк и оказывались под опекой его директора – самого Холкомба Ракера. Моррис был свидетелем многих поистине удивительнейших спектаклей, разыгрываемых в этой баскетбольной Мекке, главные роли в которых играли Чемберлен, Монро, Хокинс…

Но величайшей игрой изо всех, которые он когда-либо видел, была та – где схватились Джулиус Ирвинг и Джо Хэммонд.

«Это чистая правда, что Джо не появлялся, пока не начался перерыв. И он выдал совершенно потрясающую игру; он забивал свои бэнк-шоты, кажется, с любой точки. Но и Док тоже убивал всех в тот день на площадке. Он брал всё более и более высокую планку в игре, просто прибил всех этими данками, но и Джо показал свою мощь. Джулиус набрал где-то 40 очков, а у Джо было что-то между 25-ю и 30-ю. И «Уэстсайдерз» выиграли в третьем овертайме. Бьюсь об заклад: сам Холкомб Ракер смотрел на эту игру с небес! Я видел столько большого баскетбола в парке, но ни до, ни после я не припомню ничего подобного. Я до сих пор слышу, как Чарли Скотт орал на площадке Пи Уи Кирклэнду: «Давай, иди сюда, давай, давай, подходи – и ты своё получишь!» Это было самым приличным из того, что парни кричали друг другу в том матче. Там было столько трэш-токинга и взаимных насмешек! Но своей игрой ребята заставили нас забыть обо всём…» 

 

Джо и Эрни Моррис - много-много лет спустя после того легендарного матча.

«Я скажу вам одну вещь прямо сейчас, - это уже слова Перселла. – Джо Хэммонд был потрясающим, ладно, так оно и было. Он и по сей день мой очень хороший друг. Но он не забивал через Джулиуса 50 очков в той игре, о которой все говорят – между «Уэстайдерз» и «Милбэнком». Джулиус как-то услышал об этом несколько лет назад, позвонил мне и сказал: «Батч, Джо, должно быть, не в своём уме, если рассказывает окружающим, что набрал против меня 50 очков». Такого не было. Но это была великая дуэль. Настолько великая, что на её фоне даже забылось ещё одно противостояние, которое стало бы настоящим украшением любого другого матча: между Пи Уи Кирклэндом и Чарли Скоттом. Оно тоже было очень захватывающим! Джо мог забить через любого. Да, так оно и есть. Он, действительно, забил несколько бросков через Джулиуса. Но 50? За одну половину? Да ладно, помилуйте, ребята! Этого не было! И никто – никто - не мог остановить Дока в парке! Когда он перешёл в НБА, он перестал играть в парке. Но, когда он поднимался в Гарлеме, завоёвывал там себе репутацию, делал там то, что он делал – это было нечто! Ни до, ни после не было ничего похожего…»

(К слову. В своё время, ещё несколько лет назад, когда меня впервые посетила мысль, что неплохо было бы создать цикл о людях, достаточно талантливых, чтобы стать в НБА как минимум заметными игроками, но в силу различных причин туда не попавших, благо и тема незаезженная, а самое главное - люди эти того стоят, я сразу решил, что первым в ряду чисто уличных баскетболистов будет, конечно, Джо Хэммонд. И, зная тогда историю Джо ещё не слишком хорошо, название придумал: «Зовите меня «Разрушитель», или Уголовник, забивавший 50 очков через Доктора Джея». Теперь вам понятно, почему вторую половину этого броского заголовка мне пришлось изменить).

«Что бы там ни говорил Док или кто-то другой, как бы он ни вспоминал ту игру – MVP турнира, и того матча, стал именно я. Никто у меня этого не отнимет, никто в этом не сомневается. Они дали этот приз MVP мне, а не кому-то из профессиональных игроков, потому что я побил их – и это правда. Я набрал очков больше, я сделал больше, я показал больше, чем кто-либо из них в той игре. А после ко мне подошёл сам Док, крепко пожал руку и сказал: «Джо, всё, что я о тебе слышал, что о тебе рассказывают - всё это чистая правда!» - это, как вы понимаете, уже слова самого Джо.

«Да, я помню этот матч, - говорил Эрл Мэниголт. – Джо был абсолютно потрясающим, неподражаемым. И когда он говорит, что был в той битве лучше Доктора Джея, ни у кого из тех, кто видел её собственными глазами, даже мысли не возникнет оспаривать эти слова Разрушителя. Это была высшая точка в карьере Джо…»

Уже упоминавшийся Боб МакКэллоу, один из главных отцов-основателей турниров в Ракер-парке, сказал о Разрушителе: «Джо Хэммонд – это величайший уличный игрок с городских площадок в истории. Поймите, я не имею в виду, что он абсолютно лучший игрок. Но среди ребят, которые не стали профессионалами, которые так и остались играть на улице – он абсолютно лучший. То есть я не говорю, что он при этом был лучше Дока или Конни, например».

***

«Вы можете сказать, что в финале 70-о в Ракер-парке я был настолько хорош, насколько это только возможно, лучше не бывает. Оглядываясь назад, я понимаю, каким дураком я был, когда сотворил такое со своим талантом…»

Это, в принципе, общий рефрен для многих гениев с улицы, но в отношении Хэммонда эти слова (его же собственные слова) звучат особенно пронзительно и горько. Рождённый в Восточном Гарлеме, он очень рано явил миру свой незаурядный талант, но он никогда никого не слушал – даже к советам старших товарищей, таких же, как и он сам, Джо оставался глух. Прислушивался он только к тем, кто толкал его дальше по кривой дорожке… Ещё когда ему было гораздо меньше двадцати, Мэниголт и другие отчётливо видели в нём талант, который позволит Хэммонду покинуть гетто, где все они жили. Однажды, когда Джо был совсем зелёным пацаном, Мэниголт, который вообще-то был очень немногословным человеком, пришёл в парк специально для того, чтобы побеседовать с Хэммондом. То была одна из редких для Эрла в то время минут просветления, когда он был совершенно трезвым и не под наркотиками, и он решил использовать её для того, чтобы наставить парня на путь истинный. Мэниголт отозвал Джо в один из уголков парка и сказал ему: «Паренёк, оставайся «чистым». Сосредоточься на том, что умеешь лучше всего – и в один прекрасный день к тебе придёт хорошая жизнь. Не бросай школу, Джо. Посмотри на меня, на то, как я сам просрал свою жизнь. Учись на моём примере, на моих ошибках – и ты вырвешься отсюда. Давай, сделай так, чтобы я гордился тобой. Не выбирай для себя в этой жизни лёгких путей, как сделал это я».

Ирония, весьма, впрочем, печальная, состоит в том, что можно подумать – это убелённый сединами и умудрённый опытом старец, которому уже и жить-то недолго осталось на этом свете, наставляет и поучает уму-разуму зелёного несмышлёного юнца. В то время, как на самом деле Мэниголт был старше Хэммонда всего-то на 6 лет (если считать, что официальная дата рождения Эрла именно 44-й год, потому что на этот счёт существуют большие разночтения), и на момент того разговора сам Козёл был ещё не просто молодым, а очень молодым человеком. Но, с детства закрутившись в водовороте уличной жизни со всеми её пороками, вредными привычками и криминалом, кажется, уже решил для себя, что выбраться из этого водоворота не в силах, да и не очень хочется (в общем, как у Есенина: «Я такой же, как вы, пропащий, Мне теперь не уйти назад…»)

А Джо поступал именно так – шёл лёгкими путями, плыл по течению. Он не задумался над словами Эрла – хотя Козёл был для него в своё время настоящим кумиром, идолом, на которого Хэммонд готов был молиться, даже когда Мэниголт уже чаще сидел на игле, чем играл в баскетбол. Эрл потом ещё не раз пытался как-то направить Джо, куда надо – но, увы, не преуспел. Разрушитель погрузился в уличную жизнь, которая замыкалась для него на двух вещах: игре (в баскетбол и в кости) и наркотиках.

Он вырос в шутера, который работал с мячом настолько филигранно и направлял его в корзину так точно, делал всё это столь интуитивно-инстинктивно правильно и верно, что все видевшие только диву давались. Джо в тот период активно действовал в Моррис-парке, где у него было много возможностей освободить других драг-дилеров от их денег. Вот как работала эта схема: скопив на продаже наркотиков 5 000 долларов, Хэммонд играл на эти деньги со своими «коллегами» один на один (побеждал тот, кто первым набирал 31 очко), и проигрывал в этих поединках настолько редко, что эти поражения становились настоящими событиями. Так что все местные в конце концов отказались соревноваться с Джо. Тогда его друзья (такие же молодые раздолбаи, которым лень было подыскать для себя какое-нибудь нормальное занятие в жизни) начали прочёсывать всё Восточное побережье и искать тех же уличных игроков, но отвечающих двум условиям: чтобы у них было высокое самомнение и толстый кошелёк. Найдя лоха, который был согласен поставить на кон в игре против Джо минимум 5 000 долларов, они тащили его в Нью-Йорк к Хэммонду. Множество простофиль стали жертвами этой аферы (потому что трудно назвать такое как-то ещё – это всё равно, что предложить человеку, не знающему, кто такой Джордан, сыграть с Майклом один-на-один), одной из лучших в истории уличного баскетбола, которая вообще-то богата эпизодами всякого жульничества и мошенничества сама по себе.

Но и про «драчки» с профессионалами Хэммонд не забывал. «Игроки из НБА регулярно приходили в парк, чтобы побить Джо, - говорит Хоуи Эванс. – Но никто так и не смог этого сделать. Вспомните, как сюда пожаловал Каззи Рассел, хвастаясь, что он, мол, устроит Джо хорошую взбучку. Ага. И вот они встретились. К концу первой половины на счету Джо было 30 очков – и трибуны неистовствовали. А когда игра завершилась, оказалось, что Джо накидал Расселлу 56 очков, и больше мы Каззи в парке не видели… Что-то похожее происходило и с остальными».

Лу Карнессека, тренировавший в то время команду АБА «Нью-Йорк Нетс», говорит о Джо так: «В те дни он был известен нисколько не меньше, чем, например, игроки «Никс». Люди говорили о нём так, словно он – бог. Насколько хорош он был в те дни? Рассказ об этом займёт слишком много времени. Вам просто очень трудно представить это, если вы никогда не видели его в игре, но даже тогда, когда он был совсем молодым, у него уже были именно та техника и именно то понимание баскетбола, которые делают игрока по-настоящему великим. И он никого не боялся. Он был готов играть с кем угодно, где угодно и когда угодно».

Именно Карнессека мог сыграть в жизни Хэммонда одну из ключевых ролей. И не его вина, что этого не произошло: Лу со своей стороны приложил все усилия, а вот сам Разрушитель…

Знаменитый Лу Карнессека по сей день считает Джо Хэммонда одним из величайших талантов, которые ему довелось повидать за свою долгую жизнь в баскетболе.

Как уже понятно, Карнессека был наслышан о подвигах Джо на городских площадках, видел его в игре – и был от Хэммонда в совершеннейшем восторге. В 70-м он, имея за спиной опыт работы только со студенческими командами, заступил на пост тренера «Нью-Йорк Нетс» и мучительно искал пути усиления состава. И вот…

«Помню, как я сидел за столом, только что отведав тарелку прекрасных спагетти, и тут мне пришла мысль: как было бы здорово, если бы этот парень играл у нас! Я поговорил с владельцами: «Слушайте, я хотел бы предложить Хэммонду контракт. Он может стать суперзвездой! Он нужен нам». Они дали мне карт-бланш, и я начал договариваться с Хэммондом».

Впрочем, это только так сказать легко: «договариваться с Хэммондом». Для начала неплохо было бы с ним встретиться, а это оказалось не самым простым делом. Карнессека не решился лично отправиться в самую клоаку гарлемских трущоб, где в основном и протекала жизнь Разрушителя, и трудно Лу в этом обвинять. Нужно было искать какие-то выходы на Джо...

Первым делом Лу позвонил Батчу Перселлу - тому самому, который частенько работал статистиком на турнирах в парке, значился тренером «Уэстсайдерз» и неплохо знал Джо. «Лу Карнессека только-только начал тренировать команду АБА «Нетс», и он страстно хотел заполучить Джо. Лу знал меня через моего дядю уже много лет. И вот звонит он мне однажды и говорит, что ему, мол, нужно кое-что со мной обсудить. Ну, ладно – нужно, так нужно. На следующий день он приехал ко мне прямо на работу и сказал: «Батч, мне необходимо, чтобы ты доставил ко мне Джо сегодня же – или меня к нему. Я тебе за это 500 долларов дам». А я и вправду знал, где в те дни по большей части тусовался Джо. Было такое местечко на пересечении Парк-авеню и 112-й улицы. Не буду говорить вам, как оно называлось, скажу только, что, если вы – добропорядочный и законопослушный гражданин, вам стоило держаться от него подальше. Паршивое место, совсем дерьмовое. Куда ни ступи – того и гляди, угодишь в кучку наркотиков, куда ни плюнь – попадёшь в шлюху. Да его даже копы обходили стороной! Я говорю Карнессеке: «Слушай, Лу, в принципе, я мог бы это сделать, но не буду». Короче, дал ему понять, что не собираюсь искать неприятности на свою же задницу. И ещё предупредил его, что ему самому-то и подавно не надо совать туда нос, если не хочет проблем».

Но Карнессека проявил завидное упорство. Мысль подписать Хэммонда крепко засела у него в голове, и он не собирался от неё отказываться так просто. Лу как-то связался с одним из приятелей Разрушителя, вышел через него на самого Джо (уж не знаю, во сколько Карнессеке это обошлось) и пригласил того в один из итальянских ресторанов, расположенный в куда более безопасном Квинсе. В назначенный час Хэммонд явился на встречу, что уже можно было считать добрым знаком…

Вообще-то, конечно, картина та ещё. За столиком с одной стороны сидит Лу Карнессека – на тот момент дебютант на тренерском поприще, если говорить о профессиональном уровне, но подающий большие надежды, а в будущем – член Зала славы (правда, за успехи как раз в студенческом баскетболе). Он горячо агитирует своего собеседника присоединиться к его команде, используя всю силу своего ораторского искусства. И при этом обещает ему много чего – чуть ли не звезду с неба достать. «Я предлагал ему контракт на три года на очень выгодных условиях. Сначала на 30 000 долларов в год. Потом поднял сумму до 35 000. Потом – до 40 000. И, наконец, до 45 000. Контракт гарантированный – до последнего цента. Это были большие деньги в те дни. Я был согласен включить в него пункт о невозможности обмена, если бы Хэммонд этого захотел».

О том, сколько именно эта сумма составляла тогда, я ещё расскажу поподробнее чуть ниже. А пока поверьте на слово мне и Карнессеке: «Это были большие деньги».

А напротив сидит совсем молодой парень – да, безмерно талантливый, да, один из двух главных на тот момент королей Ракер-парка и всего Гарлема, да, вполне возможно – потенциальная звезда АБА и НБА, но на данную минуту – человек, у которого нет ровным счётом никаких успехов в такой штуке, которая велеречиво именуется «спортом высших достижений», потому что он к ней пока не имел ни малейшего отношения. Даже в NCAA не играл. И сидит этот парень со своим обычным скучающе-отсутствующим видом – «я здесь и не здесь, я везде и нигде». Не удивлюсь, если Разрушитель лениво думал тогда: «Ох, чувак, как же ты меня задолбал этой бодягой… Заканчивай уже, а?.. Меня ребята ждут в крэпс играть…» И почему-то с самого начала разговора у Лу возникает, а потом всё более и более крепнет впечатление, что все эти его посулы, всё краснобайство Хэммонду глубоко по фигу, но он никак не может понять - почему?

Наконец, Джо… вежливо отказывается от таких заманчивых предложений. Карнессека просто потрясён! «Больше всего меня поразили слова, которые он сказал напоследок: «Знаете, мне больше нравится та жизнь, которой я живу сейчас…» Я всё время думал об этих сумасшедших навыках, об уникальном мастерстве. И ведь он нигде не учился! Он развивался сам, на улицах! Он стал бы великим игроком в колледже, членом All-American, у него была бы выдающаяся 10-15-летняя карьера в профессионалах! Если бы Джо вошёл в эту комнату сейчас, прямо в этот вот момент, я бы посмотрел на него и сказал: «О, Джо, ведь ты мог бы сделать мою команду контендером!»

Даже мне – человеку, который не видел Хэммонда в игре, очень жаль, что этого не случилось. Ведь если бы… ох уж, это «если бы!» Терпеть не могу этих слов! Но, когда говоришь о таких людях, как персонажи «Галереи не сыгравших», от них никуда не денешься… Так вот, если бы Джо согласился на уговоры Карнессеки и показал бы в АБА тот уровень игры, которого от него все ждали, и если бы он задержался в «Нью-Йорке» ещё на три сезона, то там образовался бы один из самых ярких, фееричных и смертоносных атакующих дуэтов в истории баскетбола, потому что в 73-м в «Нетс» пришёл Ирвинг. Доктор и Разрушитель в одной команде – да это просто мечта! Увы, не случилось…

Думал ли Хэммонд, от чего он с такой лёгкостью отказывается? Кажется, нет. Он, судя по всему, вообще не отнёсся к предложению Лу всерьёз, оно его не заинтересовало. Впрочем, это был не последний шанс круто поменять свою судьбу, и далеко не самый определяющий и значимый. Наверное, у каждого когда-нибудь, в один прекрасный момент, возникает она – главная возможность всей жизни. Тут уж самое важное – поскорее осознать, или просто прочувствовать, когда такое происходит, что это – именно она, та самая. И никак нельзя её отпускать, а нужно вцепиться в неё мёртвой хваткой и ковать железо, пока горячо. Чтобы потом, спустя годы, не было мучительно больно. В общем, выбрать правильную дорогу.

Вот и у Джо совсем скоро такой шанс появится. Причём ему даже не нужно было размышлять: тот ли это счастливый случай, судьбоносный, единственный в своём роде и в его жизни, или нет? Всё и так было ясно: конечно же, тот! И раздумывать не стоит, потому что его приглашали в такое место, куда вообще-то во второй раз уже вряд ли позовут. Это было предложение на таких условиях, от которого ни один нормальный человек, в здравом уме и трезвой памяти, не откажется. Ну, ни один, кроме Джо. Но об этом – чуть позже…

Вскоре после того, как Хэммонд дал Карнессеке от ворот поворот, Разрушитель всё-таки стал профи. Правда, продлилась его профессиональная карьера совсем недолго – всего один сезон. Он подписал контракт с командой «Аллентаун Джетс» из одноимённого города в Пенсильвании.

Да, «Джетс» были одной из самых титулованных и заслуженных команд своей лиги, но сама-то эта лига была самой что ни на есть второстепенной – речь идёт о Восточной баскетбольной ассоциации. В ВБА периодически отмечались, конечно, достойные игроки и даже звёзды. Скажем, в начале 60-х Пол Аризин не захотел переезжать вместе с «Филадельфией Уорриорз» в Сан-Франциско, предпочёл перебраться в ВБА и отыграл там три года за «Кэмден Буллетс». Много лет спустя, уже в начале 90-х, там провели по сезону Джон Старкс и Энтони Мэйсон. В том же «Аллентауне» какое-то время играл уже упоминавшийся член «Уэстсайдерз» - спец по игре в защите Майк Риордан.

Третья - и, кажется, последняя - фотография молодого Джо, на которой он в форме «Аллентауна».

И всё-таки, какие интересы преследовал Хэммонд, играя в команде младшей лиги, не берусь сказать, хоть убейте. Может, просто хотел составить компанию своему другу Харторну Винго, с которым они играли ещё в Ракере (после «Аллентауна» Винго уйдёт в НБА и станет там чемпионом в составе «Никс», но уличное прошлое его догонит – и у Харторна будут большие проблемы с наркотиками и алкоголем), может, ещё что-то… Так или иначе, ни громкой славы, ни, тем более, больших денег это принести не могло. «В «Джетс» мне платили всего по 375 долларов за игру. Но они играли только по два матча в неделю. Это было очень удобно». Видимо, разгадка как раз в таком вот «свободном графике работы». Джо вроде как был на контракте, но это совершенно не мешало ему вести ставший давно привычным образ жизни. Пользуясь таким необременительным расписанием, он в промежутках между матчами за «Аллентаун» постоянно возвращался в Нью-Йорк, чтобы выдавать представления на своей главной сцене – в Ракер-парке, играть в кости и заниматься своими дурнопахнущими делишками с наркотиками. В общем, совмещал приятное с полезным...

Джо помог в том сезоне «Аллентауну» добраться до полуфинала (что на деле выглядело не так внушительно, как на словах: в лиге было всего-то 9 команд), а параллельно с этим вошёл в стартовую пятёрку на All-Star Game этой самой ВБА. И заслужил весьма лестные отзывы в баскетбольных справочниках по итогам сезона 1970-71: «194-см и 82-кг защитник обладает увлекательнейшим игровым стилем, буквально опьяняющим болельщиков». Стоит ли говорить, что всё это Джо делал в столь присущей ему манере: в полуспящем режиме, пребывая в расслабленном состоянии и совершенно не напрягаясь…

Сегодня кажется немного удивительным и странным, что Джо так и не попыталась привлечь в свои ряды главная нью-йоркская команда – «Никс». Впрочем, здесь, быть может, сыграл свою роль территориальный фактор – в «Нью-Йорке» должны были знать о Хэммонде лучше, чем в каких-нибудь других клубах. Возможно, они наводили справки о Джо – и поняли, что он резко отличается от многих других ребят, выросших на улицах Гарлема. Те, другие, спали и видели, как бы им оттуда выбраться, пробиться наверх, но вот Джо смотрел на всё совсем по-другому. Он был в этой жизни своим, она его манила и привлекала, она ему по-настоящему нравилась, он ловил от неё кайф (в прямом и переносном смысле) – и она делала его богатым. Он не заглядывал в завтрашний день – и считал, что такое положение вещей продлится вечно. Так зачем что-то менять? Зачем становиться героем НБА или АБА, если он и так герой, герой Ракер-парка, и это – самая главная площадка в мире для него и для всех его друзей и почитателей его таланта? Конечно же, в «Никс» наверняка были наслышаны о безуспешных переговорах с Хэммондом со стороны «Нетс» в лице Карнессеки и вполне справедливо полагали, что иметь дело с Джо – это, называя вещи своими именами, тот ещё геморрой, так что и связываться с ним не стоит.

Однако была в НБА команда, готовая пойти на это – и, более того, она уже давно «вела» Разрушителя. Да не просто какая-нибудь там команда, а… Команда!

В процессе работы над материалом использована книга Винсента М. Маллоцци «Asphalt Gods: An Oral History of the Rucker Tournament»

                                                                                                     Продолжение следует...

Джулиус Ирвинг
стритбол
Лу Карнессека