Путешествие в Никарагуа Часть 3,4,5
ЧАСТЬ 3
Прогноз передавал осадки, поэтому мы решили отправиться в путь. Были выходные, 15 сентября, большой праздник - день Независимости, и Бо предложил отправиться в Гранаду. Это бывший колониальный город, отличное место, чтобы посмотреть на Никарагуа изнутри. По дороге мы наткнулись на группы школьников, одетых в белые и голубые униформы, шагавших под аккомпанемент барабанов. По угрожающему небу было понятно, что надвигается гроза, и воздухе запахло азотом. Каждый раз, когда мы проезжали полицейские блокпосты Бо кричал «Abajo!» - и закрывал окна.
После этого мы вели себя осторожно, особенно на таких выходных, как эти. Бо настолько хорошо освоился в Никарагуа, что был мастером споров и словесных убеждений, это было жизненно необходимым в этой стране (даже в ситуациях, где должен действовать закон). Их легкомысленное отношение к таким вещам, несколько подрывает ваше доверие к законам и делает вас мнительным.
Солнце ужасно пекло. Единственное, чем можно заняться в машине при такое погоде – игра, кто быстрее вспотеет с головы до ног. Бо недавно приобрел б/у Nissan Patrol 4x4 - считавшийся танком в Никарагуа. Это серьезное устройство вызывало завистливые взгляды у местных жителей. На узкой, примыкающей улочке, сидящий на своем крыльце старик, доев свою еду, вскинул салфетку вверх в знак протеста против нас, нашей машины и нашей музыки. В Никарагуа жизнь налаживается, но оскорблений со стороны местных, кажется становится все больше.
Гранада в прошлом одна из колониальных столиц страны, город пыльных каменных улиц, зеленых дворов, мавританских соборов, расположенных на берегу огромного пресноводного озера. Самого большого в центральной Америке. Мы проехали древнее кладбище, солнце отражалось от каменных плит в калейдоскопе лучей. Это город, в котором Уильям Уокер – авантюрист, торговец и сторонник рабовладельчества, некоторое время руководил страной в 1850х до тех пор, пока не был позорно изгнан.
Эта история интервенции оставила большой след в истории страны, и сейчас Никарагуа одна из самых анти-Американских стран в центральной Америке (в то же время и одна из самых религиозных). Во времена сандинисткой революции страна была близка, чтобы пойти по пути Кубы – это могло случиться, если бы не дырявые границы и помощь со стороны Кубы была бы значительнее – тем не менее духовное родство с режимом Кастро осталось. Трудно описать ту враждебность, которую испытывают местные к американцам, несмотря на то, что туризм – это их индустрия номер один, не считая нефтедолларов, получаемых от Венесуэллы – но Никарагуа все равно полностью независима.
Мы зарегистрировались в отеле и пошли на улицу, где был целый микс из южно американцев, враждебно настроенных местных и бэкпекеров из Европы. Повсюду разрывались петарды. Я слышал, жители Никарагуа либо алкоголики, либо не пьют совсем, но в эти выходные было ощущение, что крепкие напитки употребляли все.
Когда мы возвращались поздно обратно в отель, нам повстречалась группа молодых людей, бесцельно торчавший на углу улицы. Они заинтересованно смотрели на нас, проходивших мимо. Перед тем, как они успели что-то предпринять, Бо подошел к ним и представился по-испански. Пока Бо разговаривал с ними мы как идиоты стояли в сторонке. Компания у них была всех возрастов, а Бо следил внимательно за каждым их движением.
Это был тяжелый разговор на углу улицы об отношениях между приезжими и местными. Они искали где выпить и спросили нас купить им «bebida» (выпивка на местном языке). Что-то вроде небольшого налога – или как они это назвали «такса».
В конце концов мы купили им местного пойла, под названием «Mombacho», продающегося в не больших пластиковых бутылках. Допив содержимое бутылок, наши новые друзья стали этими имитировать удары битой их любимых бейсбольных игроков MLB. Потом мы сделали несколько групповых фото на наши и их телефоны. Когда один из них стал проваливаться в сон мы потихонечку слились домой.
ЧАСТЬ 4
Вернувшись обратно в Gigante, все вокруг как будто стало еще спокойнее, в воздухе ощущалось какое-то затишье. Ветер сменился на оффшор и свелл начинал подрастать. У меня еще оставалась работа, которую надо было сделать, а электричество снова отключилось, поэтому я отправился на поиски генератора и вайфая. Дойдя до Серф станции я застал удивительную сцену: наряд полицейских с каменными лицами допрашивали перепуганных местных подростков, сидящих за столом. Гости станции не могли усидеть на месте и сильно нервничали. Один парень из Германии ходил поблизости и что-то говорил про то, что напишет заявление в полицию. По всей видимости, эти дети приехали на выходные сюда из Манагуа, напились и пытались с утра ограбить бар. Они успели украсть немного налички и пару камер, но один из гостей скрутил их, а владелец станции Джон отчитывал их, пока не приехала полиция.
Пока я пытался сделать несколько звонков по работе, полиция вытряхивала сумки с одеждой на стол, стоящий за мной. Один из офицеров насмешливо, раз за разом постукивал мачете по столу. Я попросил по телефону моего редактора подождать. Джон подошел и сел рядом со мной.
«Какая-то разновидность банд?» - спросил я.
«Нет, просто богатые детишки из Манагуа решили пошалить», сказал он « Настоящая банда тут – это полиция».
Появились слухи, что серф спот Popoyo заработал, что значило отличную возможно свалить из города, так что мы позвонили Алексу и помчались по грязной деревенской дороге.
У меня был скрытый мотив для путешествия. Во время своего прошлого приезда в 2004 году я познакомился с местным ребенком – Элвисом из Popoyo. 12 летний кудрявый местный пацан скромно держался подальше от приезжих серферов. Мы пару раз серфили вместе, еще я пытался научить его водить мой вэн Шевроле на ручке, который проехал со мной через всю калифорнию. По ходу наших занятий он один раз перепутал педали и завез нас в кювет. Выражение его, испачканного в пыли, лица, отражало как будто он разрушил что-то такое, на что его семья копила бы средства целый год - осталось на всегда моей памяти
Я спросил Бо, не знает ли он что-нибудь о местонахождении Элвиса.
«Пару дней назад я видел его, пока был в воде на Popoyo» - сказал он «Он сидел на берегу и поглядывал за серферами. В общем, если проводить аналогию с хорошими и плохими яблоками, то он явно не из числа хороших».
Какие бы обстоятельства не подвигли его стать местным воришкой, мне было трудно игнорировать мысли о нем, пока мы ехали на север.
Бичбрейк Popoyo выглядел многообещающе. Это место стало первым, куда в 80х приехал иностранец – Джордж Грино. Структура спота предполагала крутой дроп в левую сторону и быстрый проезд . На горизонте бурлила вода над внешним рифом, этот вид часто попадает на обложки различных журналов. Комбо-свелл работал как машина, а оффшор дул, как промышленный вентилятор.
В воде была горстка ребят, микс из раздраженных экспатов и местных детишек, пытающихся поймать что- нибудь в сете. Парень,с которым я заходил в воду – Скотти, пока я выгребал за ним, успел поймать характерную правую волну, притормаживая рукой, как на обложках журналов. Свелл сжимался и преломлялся в этом углу, это идеально подходило для геометрии серфинга Скотти.
Мы серфили до тех пор, пока у нас не начало сводить конечности, вернувшись к машине, мы нашли Алекса за чисткой автомобильных ковриков. Я говорил ему, что угощу его обедом в небольшом ресторанчике у берега, но он отнесся к этому с подозрением. У жителей Никарагуа есть много устоявшихся правил и они не любят делить свои дневные ритуалы, особенно с гринго, которые им платят деньги. Кроме того у него был пакетик с печеньем и Гаторэйд.
Парень с дредами на берегу сказал, что Элвис тут неподалеку, живет вместе с сестрой в Pueblito. Алекс не слышал об этом, весьма изолированном месте, но для никорагцев это вполне нормально, прожить всю свою жизнь не отъезжая дальше пары миль от своего дома – но он поспрашивал местных и мы поняли, где находится дом сестры Элвиса. Она и ее муж находились во дворе своего дома, занимаясь сваркой какой-то бочки. Когда я назвал имя «Элвис» на ее лице отобразилась гримаса усталости.
« Он тут больше не живет» - сказала она.
«А где он живет?»
«Я не знаю...» ответила она «Мой муж выгнал его из дома некоторое время назад».
Маленькие дети и собаки выглядывали из дома, чтобы посмотреть о чем идет разговор. Потом она добавила «Теперь он разбойничает и продает наркотики». Я покачал головой, извиняясь.
«Он еще занимается серфингом?» - спросил я.
«Да, я думаю, когда приходят волны».
Когда я уже начал уходить она бросила вдогонку:
«Он хороший человек, но искушения оказались сильнее.»
ЧАСТЬ 5
Прошлой ночью я пригласил Бо и Карли на ужин в отель Mukul в Guacalito, чтобы поблагодарить их за гостеприимство и за одно обсудить будущее Никарагуа. Слишком много несчастий происходило в истории Никарагуа. Отель Mukul отлично подходил для обсуждения таких тем. Наш столик стоял на веранде, под большим плетеным, медузообразным канделябром, с нашего места открывался вид на серф спот Manzanillo, выше которого огни отеля отражались от скалы. В этом пятизвездочном отеле серферы, конечно, не останавливаются, но спот внизу был для них домашней базой. После того как мы закончили трапезу нас проводили в комнату, где предложили лучшие сорта местных сигар и ром.
Никарагуа определенно страна контрастов. Посмотрите на Gigante, имеющая самый большой в мире потенциал для развития серф индустрии: эко-жилье строится на красивейших девственных пляжах, в то время как никарагуанцы смеются и называют пластиковый пакет своим национальным цветком. Модели в шикарный бикини разъезжают по грязным дорогам на Лэнд Крузерах UNICEF. Большинство денег крутится на побережье, но рыбаки все еще молятся на то чтобы поймать «белого лобстера» - местный эвфемизм на вымытый из океана кулек кокаина – как счастливый билет из бедности. Места вроде Guacalito угрожают изменить экономическую парадигму, в то же время в новостях передают об активности военного сопротивления на севере страны.
Механизмы, из-за которых появляются эти контрасты, вполне вероятно находятся вне зоны наших возможностей, как серферов, но я звонил Тиму Роджерсу, редатору англоязычного Никарагуа Диспэтч, прошедшего школу журналистики в Гарварде, и он в этом не так уверен: «Во многих отношениях серферы – как наконечник копья в туризме», говорит он. «Они сделали больше для того чтобы эти места стали доступными для туризма, чем местное правительство». Вне зависимости от того, принимаем мы эту роль или нет, серферы занимают как бы буферное пространство между местными и массовым туристическим потоком.
Возвращаясь к своему гейту в аэропорту, молодая женщина села рядом со мной. Она сказала мне, что является внучкой в семье Каморро, владельцев La Prensa, известной независимой газеты, офисы которой были сожжены во времена диктатуры Сомосо и оккупированы повстанцами cандинистами. Ее тетя, Виолета Каморро, победила Даниэла Ортегу на первых президентский выборах в 1990 году, закончив тем самым революцию. Возможно это знакомство счастливое совпадение, но здесь ты ощущаешь, что заведя с кем-нибудь разговор, ты подгружаешься в историю страны.
Она выглядела вполне как обычная студентка, уставившаяся в телефон. Она рассказывала о своих шопинг-турах в Маями. Я спросил ее, о ее планах на будущее, собирается ли она продолжать дело своей семьи и попытаться изменить политическую ситуацию в своей стране.
«Нет» сказал она. «Я собираюсь учиться медицине за границей. Там крутятся настоящие деньги.»
