Очередной плановый апокалипсис
У меня есть личное наблюдение. Женщина после 50 лет получила «права», водительское удостоверение, если быть точным. И все вроде бы неплохо: ездит, правда, вцепившись в руль и наклонившись к лобовому стеклу, но ездит. И в потоке держится, и перестроение «поворотником» обозначать научилась. Но одна составляющая водительской жизни не дается никак: параллельная парковка задним ходом. Ну не понимает человек, в какую сторону крутить руль, на какой угол его поворачивать и как все это соотносить с нажатием на педали. Она сможет под руководством опытного водителя припарковаться там, где влезло бы две машины, и то, если предварительно занять правильное положение, заранее объяснить куда вывернуть руль. Но чуть что не так – все, полный ступор.
Другой сел в машину, в зеркала посмотрел, рулем вывернул колеса на нужный градус, проехал полметра, еще раз глянул, скорректировал траекторию и все – стоит идеально. Обыденно и просто. А для нее это непостижимое колдовство и недостижимый результат.
Это сравнение с парковкой пришло мне в голову во время матча Россия-Уэльс. То что для Уэльса было нормой, повседневной обыденной практикой, для сборной России стало рекордной, неберущейся высотой.
После Словакии было ощущение упущенного шанса. После Словакии хотелось сокрушаться по поводу того, что Мамаев не вышел в стартовом составе. Захотелось залезть на сайт со статистикой, посмотреть тепловую карту, направление передач, процент точности. После Словакии можно было говорить, что Головин играл боязливо-осторожно и не справился со своей созидательной функцией, а Мамаев начал делать то, что нужно было делать с самого начала: таскал мяч на дриблинге из опорной зоны вверх, стягивал на себя опорников противника, освобождая пространство, делал вертикальные обостряющие передачи и все это с приличным процентом точности…
Но после Уэльса нет желания вдаваться в частности.
Поражению от Уэльса я нахожу две причины. Одна из них сугубо локальная, а вторая радикально глобальная.
Локальная причина в том, что план Слуцкого на игру – а он был – оказался, во-первых, несостоятельным, а во-вторых, даже не успел начать реализовываться.
Тренерам Уэльса при подготовке к матчу с нами было несложно. Достаточно было проанализировать выбор игроков и соотнести его с задачей получения трех очков. И решение нашего главного, «попсовое» я бы сказал решение – выпустить в опорную зону Мамаева и Глушакова они просчитали. И Уэльс начал игру не так как ждали мы. Уэльс не прижался к штрафной, не закрылся, охраняя ничью, гарантирующую выход из группы и ловя нас на контратаках. Он начал накрывать нас прессингом. И дальше случилось, то, что идеально ложилось в план на игру Уэльса и вообще не вписывалось в наш.
Тактическим гикам известен тезис о том, что команда очень уязвима в первые секунды после потери мяча. Я не знаю, было ли это планом Уэльса, или просто игроки достаточно мастеровиты и опытны, чтобы на инстинктах поступать наиболее рационально, но первый пропущенный нами гол – это иллюстрация к тому, как надо использовать перехват в центре поля. Команде, потерявшей мяч в опорной зоне нужно две-три секунды, чтобы «включить» коллективный разум и перегруппироваться. После обыденного паса Кокорина в сторону Дзюбы и перехвата, Уэльс эталонно не дал сборной России этих трех секунд. Мяч был доставлен в зону атаки молниеносно, а уровень исполнителей позволил решить.
Вот этот «незапланированный» гол, случившийся вопреки мысленной модели игры Слуцкого, и стал локальной причиной нашего поражения. Наш главный, кажется, ждал того, что Уэльс отдаст мяч и территорию, и мы начнем методично, позиционно расшатывать их оборону, отрядив на это все креативные силы, которые можно было мобилизовать к 20 июня 2016 года. Но Уэльс решил по-своему.
То что началось после пропущенного гола, и то что в итоге привело к 0-3 и слову «кошмар» в исполнении Стогниенко, является следствием проблемы, которую я считаю глобальной.
И здесь придется повторяться.
Сильная лига ничего не гарантирует. В игровом командном виде спорта зависимость между индивидуальным мастерством игроков и силой команды, из них состоящей, не является линейной. Но вот между слабой лигой и слабой сборной корреляция прямая и неизбежная. Я писал об этом раньше, и, строго говоря, это то единственное о чем я пишу, но придется повториться, и более уместного момента для привлечения внимания к проблеме, чем провал сборной не существует.
Российский футбол в существующем формате обречен на деградацию. Он лишает игроков, выступающих в РФПЛ стимулов к росту. Значение имеет не размер зарплаты, а ее экономическая природа. Российский подход футболу ущербен не потому, что Кокорин получает 370 миллионов рублей в год, а потому что он их именно получает, а не зарабатывает.
Многие адекватные и неравнодушные люди сравнивают российский футбол с советским. Сравнение, понятно, не в пользу современников. Позиция простая и понятная: тогда были результаты, тогда было увольнение тренера сборной за второе место на Евро, тогда было лучше и правильнее.
Дело ведь в чем? Помимо того, что раньше все было лучше, вода была мокрее, а девушки моложе, нужно добавить, что советский и российский футбол объединяет один базовый фактор – внеэкономическая природа и неискоренимая дотационность. И тогда и сейчас – выполнение социальной, развлекательной, консолидирующей функций, но задачи сделать футбол рентабельным не было и нет. И советский и российский футбол это ярмарки тщеславия: тогда - для глав союзных республик и начальников ведомств союзного масштаба, сейчас - для окологосударственных олигархов и глав госкорпораций. Базовое отличие этих двух моделей в том, что советский футбол находился в изоляции, и в рамках тех правил игры, которые в нем соблюдались, все участники процесса - и футболисты и функционеры имели систему естественных стимулов для развития. Условный Стрельцов не мог даже гипотетически достичь уровня доходов Кокорина. Но для мотивации было достаточно того, что его благосостояние напрямую зависело от качества его игры.
Российский футбол в изоляции не находится. Его системной проблемой является наличие «шальных денег». Российский футбол тратит то, что не зарабатывает. Поэтому участники процесса лишены стимулов. Точнее будет сказать так: существующая система стимулов не мотивирует клубный менеджмент к инвестированию в инфраструктуру, к повышению эффективности академий, к привлечению болельщиков на трибуны. "Нормальная" стратегия развития входит в противоречие с базовыми интересами функционеров, для которых рациональным поведением является максимально быстрая монетизация своего статуса. Очень непрозрачная околофутбольная экономика вкупе с наличем денег, которые не надо зарабатывать, но можно тратить, неизбежно порождает трансферы, дорогие настолько, насколько это возможно. Поэтому воспитанники клубных академий, голодные до денег и славы не "подпирают" снизу Кокориных и Тарасовых. Никакие увещевания про интересы сброной, про "парней из нашего двора" в составе, никакие административные меры не помогут прогрессу молодых футболистов так, как этому прогрессу поможет отстутствие денег в бюджете клуба. А для того, чтобы не везли оптом третьесортных югославов и нигерийцев нам нужно что? Нет, не лемит, Виталий Леонтьевич. Нам нужно отсутствие шальных денег. Потому что самарские мужики придут на "сборную Африки и бывшей Югославии" в количестве 10 тысяч человек, а на "своих парней" придут в количестве 40 тысяч человек, особенно если в рамках долгосрочной стратегии развития менеджмент клуба вдруг осознает, что философия "Крыльев" - это яркий атакующий футбол. Который, о чудо, даже при невысоком качестве игры приводит на трибуны в два раза больше зрителей.
Выходов два: либо реставрация советской модели, обязательным элементом которой является полная изоляция внутреннего чемпионата, которая по ряду причин недостижима, но видимость которой пытаются создать Мутко и компания, ужесточая лимит. Либо переход РФПЛ и остальных лиг на полную самоокупаемость, что неминуемо повлечет банкротство огромного количества клубов. Я бы даже сказал «клубов». Полумеры из серии «потолок зарплат» или особые квалификационные требования для легионеров не будут действенными (сейчас не буду углубляться), хотя такие идеи наверняка скоро зазвучат.
Вторая модель развития предпочтительнее, но она требует терпения, готовности «упасть на дно» и планомерно, долго, системно, принимая стимулирующие меры, выстраивать клубный футбол, как эффективную бизнес-модель. Но со стратегическим планированием в стране беда во всех сферах. Надеяться на то, что футбол станет исключением не приходится. К чему это приведет, я уже писал раньше. Сейчас повторяться не хочу.
Средние по европейским меркам игроки сборной Уэльса играют в АПЛ. А это привычка к полным стадионам, высокому темпу, борьбе, усталости, преодолению, стрессу. Бесценная привычка, которую можно приобрести только получая соответствующую практику и больше вообще никак. Вынося за скобки Бэйла и Рэмзи, я утверждаю, что наличие этой привычки у одной средней команды и отсутствие ее у другой средней команды и «сделало разницу». В этом заключается наша системная проблема. Потому что эта привычка, эти навыки, являются побочным, но неизбежным следствием «борьбы за выживание» в условиях конкуренции за место в составе команды, зарабатывающей деньги, а не получающей их.
После вылета с Евро можно посетовать на то, что Слуцкий зря выбрал модуль 4-2-3-1, потому что группа атаки за все три игры даже не имела возможности реализовать свой потенциал, и, возможно, стоило насытить центр поля и играть по-другому. Можно порассуждать о том, что Нойштедтер против Уэльса, возможно, пригодился бы больше Глушакова, и, может даже, мы бы не так быстро пропустили, и у плана Слуцкого был бы шанс… Но это частности.
Третий гол Уэльса, который забил Бэйл, заставил вспомнить один хорощий фильм. Этот фильм – «Матрица». Рэмзи и Бэйл, находились в одном пространственно-временном континууме, а наша защита и Акинфеев в другом. Время для них текло с разной скоростью. Когда Акинфеев мчался на Бэйла, он был как медленно летящая пуля для Нео. Бэйл успел остановиться, посмотреть на вратаря, на ворота, вычурно вывернуть голеностоп «дальней» ноги и прокинуть мяч мимо Акинфеева именно так, как было нужно, чтобы нога и мяч разминулись в пространстве. Для Бэйла это обыденно и повседневно. Как для меня припарковаться.
Для моей тещи параллельная парковка задним ходом – непостижимая магия. Ее уже не научить. И не надо. Поздно учить. Надо сделать так, чтобы для тех, кто учится сейчас, это стало обыденным и повседневным.
