10 мин.

Крепче стали

100

PROспорт отправился в Омск в самый правильный MMA-зал России, чтобы понять, что ждет любителя на тренировках с профессио­нальными бойцами и отчего у спортсмена наутро болит голова.

Когда людям наскучил профессиональный бокс, а из борьбы и рукопашного боя так и не получилось сделать медийный продукт, появились смешанные единоборства. За 20 лет MMA прошли эволюцию от турниров со странными правилами и участниками до шоу с миллионной аудиторией и высочайшим уровнем организации. Эволюция, правда, жестко пробила по тем отчаянным, что решили сделать бои профессией, оставив в деле лишь самых крепких духом, кулаками и головой. Сразу трое из таких живут в Омске — они ничего не меняют в зале, где висят афиши с соревнований 1998 года, снимают видео для неравнодушных и рассказывают, как стать похожими на них и насколько это тяжело.

В клубе «Сатурн-Профи» самая высокая в России концентрация талантливых бойцов смешанного стиля на квадратный метр. Александр Шлеменко вырос здесь в двукратного победителя Гран-при Bellator (второй организации в мире после UFC) и превратил двух перспективных пацанов-рукопашников в лучших бойцов страны в весе 70 и 77 кг. Сейчас эти трое — Шлеменко, Сарнавский и Корешков — делят между собой 300 м2 зала, скромно отошедшего от центральных улиц города. Их вылазки на соревнования в США становятся все более регулярными: этой осенью вслед за своим учителем оба ученика отправились в Северную Америку выигрывать гран-при Bellator.

Корешков

Иллюстрации: Маша Румянцева/Студия Bang!Bang!

Я положил в рюкзак шорты, капу, перчатки и отправился к Александру Шлеменко испытывать на себе тяжесть этих тренировок. Перед вечерней, где ожидались спарринги, у меня были еще 73 кг личного веса, около года занятий тайским боксом и неплохая для сидячей профессии спортивная форма, сшитая из лоскутов самостоятельных спонтанных тренировок в последние три-четыре года. Капу я особенно старался не забыть.

«Переодевайся, разминайся, встанешь на первый раунд с Сашей, разомнешь его», — говорит мне Шлеменко и уходит. «Саша, — слышу я голос Шлеменко в зале, — там человек пришел — говорит, именно с тобой поработать хочет. Сильно тоже не жалей, чтобы он хоть запомнил, что это такое».

Раздевалка маленькая, почти школьная, без шкафчиков. В зале ринг, рядом площадка для борьбы. На стенах плакаты, вырезки из газет, на подоконниках перчатки, шлемы, стоят даже два аккордеона. С трудом верится, что между этим залом и клеткой в Caesars Atlantic City есть какая-то связь. Что между ними всего два перелета.

Я захожу в ринг, напротив Александр Сарнавский. Когда я бывал тут без формы, мы довольно хорошо общались — пожалуй, даже лучше, чем с остальными, — но сейчас он стоит напротив и не улыбается. Поехали.

Сарнавский

Все, что казалось навыками, полученными за год тренировок на тайском, растаяло тут же. Я бросил руку в защиту и моментально съел серию в ответ. До этого тренер отмечал, что у меня неплохо с перемещениями, ноги легкие — я вцепился в это умение и работал обреченным вторым номером. Еще худо-бедно получалось держать руки у головы. Любая моя попытка атаковать — даже джеб — кончалась тем, что мне встряхивали голову. Ко второй минуте случился первый нокдаун — легкий (со мной не работали и вполсилы), но все же: Сарнавский крепко пробил в голову, и я упал на колени. Из угла раздалось: «Вставай!» Приходилось либо откровенно бегать, либо и дальше расплачиваться за свою корявость.

«Подергай его!» — кричит Шлеменко (и явно не мне). Сарнавский чуть дергает левой, я прикрываю правым локтем печень, понимаю, что слишком открыл лицо, и ловлю перчатку в скулу. Второй нокдаун.

Слышу, что осталась минута, и это обнадеживает: кажется, раунд длится уже минут 10. Немного страшно: я знаю, что со мной работают аккуратно, знаю, что они знают мой уровень подготовки, но я видел, как Джон Джонс и Вандерлей Силва нокаутировали ребят во время открытых тренировок и семинаров. Слышал про двух своих знакомых: одному здесь сломали нос, второму — ключицу. Эти мысли из головы не выбиваются даже ударами Александра, а он снова попадает и сажает меня на землю в третий раз. «20 секунд осталось! — кричит из угла Шлеменко. — Давай, Вадим! Нокаут попробуй сделать!» Я остаюсь на ногах в эти 20 секунд и выползаю с ринга. Голова гудит, во рту привкус крови, в ушах жесткое: «Имей в виду, это тебя еще не били».

Шлеменко

Сарнавскому дают отдохнуть минуту, Шлеменко в это время рассказывает, кто с кем будет проводить следующие раунды: «Сане еще три, последний с Корешем, потом я зайду с Корешем и потом снова Саша. Это какой у тебя будет по счету, если с Вадимом не считать?.. Ну, я думаю, нормально, не умрешь». Вместо меня работать с Сарнавским выходит Дмитрий Перминов. Вообще в группе с профессионалами тренируются еще человек восемь. Все попали в этот зал по-разному, но обязательно через обстоятельную беседу — те, кого Шлеменко не уважает, тут не занимаются. История Дмитрия Перминова стоит особняком: 1999 год, он снайпер спецназа, бой за высоту в Дагестане, граната, залетевшая в окоп, где с Дмитрием было еще семь человек, и мгновенная реакция Перминова: он схватил гранату и стал ее выбрасывать. Граната взорвалась в его руке, Дмитрию оторвало правую кисть. Истекая кровью, он продолжал бой.

И вот сейчас Перминов стоит в спарринге с Сарнавским — самым перспективным молодым бойцом Европы по версии авторитетного MMA-сайта sherdog.com. Сарнавский работает с ним так, что меня не хватило бы и на полминуты. Ни одна трансляция не передает этот приглушенный, украшенный резкими выдохами звук удара — кажется, что слышно, как трещат чужие ребра. Работа идет в полный контакт, будто у них конфликт. Меня так не били. Впрочем, и я так не бил.

Меня ставят в пятиминутный раунд с Кайратом. Ко второй пятиминутке становится тяжело держать руки, пропускать начинаешь как сквозь решето, и хотя Кайрат работает мягко, я допускаю слишком много ошибок и под конец дегустирую здешний отточенный бэкфист: по ощущениям похоже на удар палкой в область виска — нокдаун. После двух раундов Шлеменко ставит меня с Абдулом и напутствует его: «Давай, покажи ему, что такое борьба. Он про тебя писал, что ты в ноги проходить не умеешь».

Бэкфист

Для прохода в ноги важно сократить дистанцию, и лучше это сделать с ударом. Именно так работает Абдул: начинает серией, заставляя защищаться и поднимать руки, а после проходит в ноги, делает захват и бросает. В теории я должен делать спрол: откидывать ноги назад — так, чтобы их нельзя было захватить, — и накрывать соперника корпусом.

Вообще за тем, что такое борьба, видимо, лучше смотреть сверху (иначе зачем было меня так высоко поднимать). Абдул, надо сказать ему спасибо, бросил с минимальной амплитудой и начал выходить на болевой. Вся теория выветрилась из головы, и я очень быстро отдал руку. За пять минут я проигрывал болевыми и удушающими раз восемь. Единственным успехом, наверное, можно считать эпизод, когда я успел провернуть руку и ушел с рычага локтя. Впрочем, через пару мгновений я уже стучал по сопернику в знак сдачи после удушающего. Так закончился третий раунд моего боя по правилам ММА, проигранного раз 10. Дышать было тяжело, голова болела, но кто-то даже сказал, что я молодец, хотя меня особенно и не били.

Удушение

Следующим утром мы сидели в машине и ждали, пока Андрей Корешков придет и откроет зал.

— Ты как, нормально? — спрашивали меня.

— Голова болит.

— Так она у нас у всех болит, все же вчера пропускали. Хоть и в защиту, а все равно отдается.

Пока Андрей не приходит, Абдул рассказывает истории про свои выступления на соревнованиях по рукопашному бою.

Три раза в неделю по утрам здесь кроссфит — непрерывное выполнение разных упражнений, продолжающееся пять минут, по длине раунда. При подготовке к бою рекомендуется выполнять столько раундов, сколько может составлять твой поединок по контракту: обычно три, в бою за титул — пять. Но пока всех волнует другое: на улице дождь, а это значит, что сегодня чуть ли не впервые в сезоне кроссфит будет в зале.

Кроссфит

«Разминайся и запоминай последовательность, — говорит Шлеменко, — зайдешь со второго круга». Готовятся едва ли не дольше, чем потом будут тренироваться: кто-то подтаскивает гири, кто-то волочет мешок. Абдул встает на плечи Корешкову и отвязывает канат от потолка. Остальные весело обсуждают высоту препятствия, которое нужно будет перепрыгивать.

Если бы кроссфит был, как обычно, на улице — на заброшенном стадионе возле соседнего общежития, — я бы толкал тяжелую тележку, переворачивал покрышку весом в 340 кг, бросал 32-килограммовую гирю одной рукой себе за спину и бегал бы с парашютом. Ну то есть как — я пытался бы это сделать. Гирю, например, бросал бы двумя руками. Но дождь загнал кроссфит в зал, и этих упражнений там не было.

В первом круге подтягивания на ремнях даются нормально, а на прыжках меня жалеют и разрешают прыгать опираясь руками на край. Тяжело. В первую очередь замечаешь отсутствие времени на отдых: не сложно отжиматься 30 секунд, сложно делать это после трехминутной физической нагрузки — со сбитым дыханием и забитыми руками. Организм, привыкший отдыхать после одного подхода, не верит, что его заставят делать что-то еще, но между подходами дают пять секунд — дойти до следующей станции. К третьему раунду практически не остается сил делать упражнения технически правильно. Я даже не могу подтянуться до конца (когда остается сантиметров 10, руки больше не сгибаются), с трудом запрыгиваю на покрышку и тяну канат с гирей рывками двух рук, а не перебирая по одной. Я слушаю, что кричит Шлеменко с секундомером в руках, ведь если «пять секунд осталось», то кое-где повторение можно и не делать, не успеешь же. После трех раундов тошнит, нет сил даже жалеть себя и, самое главное, в этот зал не хочется приходить как минимум неделю. Не видеть никого, не чувствовать себя настолько вымотанным. Начинаешь понимать, почему они чаще говорят «работать», а не «тренироваться».

Шлеменко во второй группе. Он не столько разминает мышцы, сколько настраивает себя психологически. Ему делать те же упражнения, что и мне, но без права на усталость. Он постепенно перестает разговаривать, похлопывает себя по рукам и ногам, становится злее с виду. Когда смотришь, как Александр работает, кажется, что твои кувалда, гриф с блинами и гиря были тяжелее раз в пять. А Шлеменко и к третьему кругу выстреливает отжимания беспрерывной очередью, щелкает кувалдой, подкидывает гирю, вытягивает штангу. Я сижу и не верю, что через шесть часов у него снова тренировка.

11 В НЕДЕЛЮ

Тренировки команды Шлеменко

Утро (10:00) Понедельник, среда, пятница — бег, плавание на усмотрение каждого. Вторник, четверг, суббота — кроссфит.

Вечер (17:00) Понедельник — пятница — борьба в партере, работа на лапах, наработка приемов, спарринги

Чистое время тренировки От 20 минут до полутора часов

КРОССФИТ

Используется для повышения функциональной выносливости

Продолжительностью и количеством раундов имитирует поединок. Вариантов упражнений несколько десятков.

Тренировка в зале

10 упражнений, на каждое — 30 секунд, между упражнениями нет перерывов, перерыв между раундами — 1 минута.

  • Прыжки с кувырком через высокое препятствие

  • Работа с канатом. В руки берутся концы каната длиной три-четыре метра, зафиксированного с другой стороны, и движениями рук создаются частые волны

  • Подтягивания на ремнях из горизонтального положения

  • Запрыгивания на высоту около метра (используются две покрышки, поставленные одна на другую)

  • Подъем штанги от пояса над головой. Вес 40 кг

  • Удары кувалдой по покрышке

  • Отжимания с упором одной руки в набивной мяч. Руки меняются после каждого повторения

  • Подъем гири над головой двумя руками. Вес 32 кг

  • Пресс. Подъем коленей в висе

  • Тяга гири из положения сидя: гиря привязана канатом, канат перекинут через блок. Задача — перехватывая канат руками, подтягивать гирю наверх к блоку

logoАлександр Сарнавский
logoАндрей Корешков
logoАлександр Шлеменко