«Я не только учу их быть лидерами, стараюсь воспитывать просто хороших людей». Понять Тутберидзе. Об учениках. Часть 2
Во второй части ознакомимся с высказываниями Тутберидзе о своих учениках. Первая часть, в которой Тутберидзе высказывается о тренерстве и тренировках, находится здесь. В массе принято считать, что Тутберидзе холодна к своим ученикам и высказывается о них исключительно с критикой. Критика действительно присутствует, но это связано исключительно с тренировочным процессом и спортивной психологией. Критика для Тутберидзе является частью её тренерских методов.
Наиболее подробно Тутберидзе высказывалась о тех учениках, с которыми у неё возникали сложности на тренировках (Шелепень, Питкеев, Воронов), после скандальных переходов (Липницкая, Медведева, Трусова) и в связи с резонансными событиями и общественным интересом (Загитова, Валиева, Усачёва). Собственное мнение вы можете составить, ознакомившись с высказываниями ниже.
Условные обозначения:
[...] — квадратные скобки с многоточием означают пропуск малозначимой информации.
[Текст в квадратных скобках] является переформулированным ответом на основе вопроса интервьюера либо пояснением контекста.
(2023) — год в скобках сообщает, в каком году было опубликовано интервью.
Нижним подчёркиванием выделены важные, по мнению автора этой статьи, цитаты.
Полина Коробейникова
«Коробейникова уже в три года сильно отличалась от остальных. [...] Родители начали брать её с собой на горнолыжные курорты и ставить на лыжи в двухлетнем возрасте. Поэтому когда она встала на коньки, было ощущение, что стоит на лыжах. На неё надевали комбинезончик, который был чуть великоват, и на каждый шаг она переваливалась с ноги на ногу и приседала, как на склоне. И улыбалась во весь рот. Смотрелась очень забавно. А улыбка осталась такой же до сих пор. [...] [С Коробейниковой расстались, потому что она] дважды переезжала за мной с катка на каток, но я видела, что родителям это тяжело. Поэтому сама предложила родителям отвести дочку на стадион «Москвич», который был недалеко от их дома, чтобы не таскать ребёнка по бесконечным московским пробкам». (2011)
Полина Шелепень
«Полина [...] довольно тяжело переносила роль лидера. Ей комфортнее, когда есть за кем тянуться. Когда мы повезли её два года назад на первый юниорский Финал Гран-при, все считали, что она едет выигрывать. А она осталась второй. В прошлом году — пятой. Сейчас, когда на первые роли вышла Липницкая, Полина успокоилась и стала кататься гораздо лучше». (2011)
«[Из всех моих учеников сложнее всего было с Полиной]. Она очень талантливая девочка по прыжкам. Но каждый раз её нужно было заставлять. Не знаю, чем это объяснить. Может, так происходило потому, что Полина каталась у меня с четырёх лет, относилась как к маме, а своего ребёнка сложно тренировать. (2015) [...] Всё, что мы с ней сумели сделать, происходило не благодаря, а вопреки. Во-первых, у самой Полины никогда не было спортивных амбиций – они были у меня. Это я старалась всем доказать, что моя спортсменка будет и прыгать, и побеждать. Хотя все наперебой убеждали меня в обратном. Полина была слишком высокой, некоординированной, «вязкой» – то есть совершенно не годилась для прыжков. И тем не менее запрыгала. В последние два года у нас были не очень простые отношения. Я понимала, что рано или поздно Шелепень от меня уйдёт, более того, была к этому готова. А расстроилась потому, что моя многолетняя и на самом деле очень трудная работа так быстро ушла в песок. Ну и было обидно, конечно, чисто по-человечески, что Полина, приняв решение поменять тренера, не посчитала нужным хотя бы прийти на каток с букетом цветов и сказать «спасибо»». (2013) [...] Полина убежала со сборов оттого, что я отобрала у неё на обеде котлеты. Ну пришла бы обратно и стала бы в 2015-м чемпионкой мира. Стала бы, куда бы она делась». (2021)
«Полина убежала [со сборов] из Новогорска, и после этого я её больше не видела. Она даже со мной не попрощалась. Хотя почему просто не сказать «спасибо» за проведённые вместе годы? Мы все живём в одном мире. Тем более что она осталась в мире фигурного катания. Но я её даже не видела». (2017)
Сергей Воронов
«Меня попросили [взять Воронова к себе]. Я очень волновалась, когда давала согласие. [...] Мне кажется, что с таким прыжковым арсеналом, которым владеет Сергей, бороться за пьедестал очень тяжело. А выучить в его возрасте другие четверные прыжки уже сложно. У взрослых спортсменов существуют какие-то наработанные навыки, своя техника, ломать которую очень опасно. Можно все сломать и ничего не приобрести взамен. Да, мы выучили с Вороновым тройной лутц. Но это – лишь для него достижение. А что такое тройной лутц для мирового фигурного катания? Понятно, что не победа». (2013)
«Мы всё время стараемся раскатать Сергея — мне постоянно кажется, что ему не хватает скольжения. У западных спортсменов более свободное скольжение, более тонкое понимание музыки. Они могут передать, что чувствуют. Если у тебя не очень большой «словарный запас» в ногах — конечно, всё сложнее. Сергей очень хорошо чувствует музыку, он танцевальный, но «словарный запас» в ногах не позволял решать большие задачи. Сейчас уже стало легче и лучше. Мы учимся разговаривать на льду, передавать свои чувства путём шагов и поворотов». (2014)
«Мне было в новинку выводить такого взрослого спортсмена на [...] крупных соревнованиях. Когда постепенно ведёшь маленьких спортсменов, они со временем всё воспринимают как должное. И в том числе, они себя воспринимают частью этого праздника жизни. А Серёжа [...] себя позиционирует отдельно от сильнейших, хотя я ему говорю, что он уже также часть этого мира». (2014)
«[Воронова] на каток водила мама. [...] Но мне это не мешало. Если у мамы есть время, а у Сергея было желание, чтобы мама присутствовала — пожалуйста. Единственное — иногда возникали такие вещи… Во время тренировки Сергей мог иногда уйти за бортик, сесть и начать общаться с мамой. Вот это было непривычно. В моём понимании это выглядело неким неуважением к тренерскому составу. Но за период нашей с ним работы я ему этого никогда не высказывала, хотя конкретно это мне не нравилось». (2017)
«Нестабильность на старте, которая иногда у него проявлялась, пришла из нестабильных тренировок. Это были тренировки, когда Адьян и Сергей начинали тянуть одеяло на себя. Если сегодня один выбегал со льда, то завтра другой выбегал со льда. Вот так по очереди и выбегали со льда, посылая нас туда, куда не хочется идти. Между собой чем-то мерились вместо того, чтобы заниматься подготовкой к соревнованиям. Разное случалось… Например, мы находили музыку для Адьяна, и вдруг Сергей заявлял, что он всю жизнь хотел под неё кататься. И злился, потому что программа ставилась Адьяну. Какой-то «детский» процесс шёл: лепестки ромашки, любит — не любит. [...] [Хотя Воронову 30 лет], и как родители говорят, уж точно должен сам всё знать. Но я ещё не встречала такого ученика, который сам всё знает». (2017)
«На катке я его не видела, документы забирала его мама. [Затем] сразу вышло интервью, из которого я узнала, что он перешёл к Инне Гончаренко. Сейчас здоровается, но первый год, как ушёл, на соревнованиях не здоровался. Почему? Это же некрасиво. Когда ко мне приходят спортсмены и их родители, я в первую очередь спрашиваю о причине перехода. И мне очень не нравится, когда родители начинают жаловаться на предыдущего тренера. Это ведь, по сути, означает, что потом жаловаться будут и на тебя. Я всегда говорю — не то что здороваться надо с предыдущим тренером, надо благодарить его за всё! Он тебе дал жизнь в спорте, он тебя чему-то научил. Если я тебя беру, значит, ты неплохой спортсмен, и в тебе есть заслуга этого тренера! Нельзя от тренера уйти просто так, не подарив цветы. Как минимум, надо посмотреть в глаза и найти эти правильные слова. [...] [Не здороваясь с тренером после ухода, спортсмен] сам себя разрушает. Погружает себя в негативную среду». (2017)
Адьян Питкеев
«Адьян бывает настолько сосредоточен на задаче, что мне хочется призвать его к беспечности и лихачеству, чтобы он получал удовольствие от своего катания, а уже потом думал об остальном. Можно очень много и тщательно работать над скольжением, но так и не получить нужного результата, какие бы специалисты над спортсменом ни бились. Адьян же имеет природный талант к скольжению, что не отменяет того, что мы над этим много работаем. Но для меня его самая сильная сторона как фигуриста в том, что он очень хорошо держит дугу, не теряет скорость на протяжении всей программы и даже может прибавить, что очень вдохновляет». (2014)
«Понимаю, как сложно Адьяну самому, без посторонней помощи перевоплощаться в музыке, жить в ней. Поначалу в постановочной работе с ним я просто проговаривала, что конкретно, в каком месте нужно сделать. Но по мере взросления фигуриста мне казалось, что Адьян сам должен уже что-то понимать, чувствовать, выдавать эмоции. Это не всегда приводило к результату. И хореографы, которые до этого работали с Питкеевым, указывали на недостатки, говорили, что парень не глубоко чувствует музыку. Марина же действовала несколько иначе (в 2015 году Питкеев ставил у Марины Зуевой в США произвольную программу. — прим.). Она не пыталась делать фигуриста старше, взрослей. Зуева вытаскивала из него нужный взгляд, поворот головы, жест, и всё это работало. Например, как-то на тренировке она вдруг спросила Адьяна: «Что ты хочешь купить?» Он ответил -- машину. «Сейчас, — сказала Зуева, — ты посмотришь на нас так, как будто попытаешься рассмотреть салон этой машины». И когда Адьян это проделал, то остановила его и продолжила: «Увидел? Какого цвета салон? Красный? Так вот, когда будешь делать «тройку», то должен вдохнуть запах этого салона». Этот диалог поначалу мне показался детским. Я бы, наверное, объясняла так 7-9-летним спортсменам, но не взрослому парню. Но то, что происходило на льду, было поразительно. Я верила, что Адьян реально увидел салон автомобиля, вдохнул его запах. И это настолько оживляло программу. Спортсмен в ней жил. Жил в этой музыке, чувствовал её. [...] Адьян сумел преодолеть некий психологический барьер. Он лишился комплекса, что чего-то не может. Для него не стало запретных тем. И в этом, безусловно, заслуга Зуевой». (2015)
«Питкеев [...] нравился и судьям, и зрителям. С калмыцкими корнями. Из спортсменов нашей группы был ближе всех к тому материалу, из чего хотелось лепить продукт. Начался переходный возраст и у спортсмена начало возникать слишком много вопросов. У нас в тот момент на одном уровне катались несколько парней, но тренерский состав должен был ежедневно доказывать свою любовь именно к нему. У него возникали искренние слёзы, когда ему казалось, что он не нужен. Хотя, конечно же, он был нужен, а как иначе? Но он думал по-другому, и целый тренировочный период, который он провёл в таком состоянии, и привёл к тому антирезультату, на котором всё закончилось. Где-то были даже срывы тренировок. Парень убегал, выбрасывал коньки в урну. Конечно, он не хотел бросать кататься. Но он хотел, чтобы кто-то достал эти коньки из урны, вытер, принёс обратно в раздевалку и позвонил со словами «Адьян, возвращайся». Более того, сейчас получается так, что парни из другого поколения вдруг начинают вести себя так же. Хотят проявления нашей любви именно в такой форме. А я этого не понимаю. [...] [К чемпионату России 2016] он уже подошёл в том состоянии, которое к такому прокату и привело (Питкеев тогда занял 9-е место. — прим.). В тренировочном процессе уже была некоторая провокация. На протяжении года до этого чемпионата было очень тяжело. Практически за год до Екатеринбурга у Адьяна был чемпионат Европы, куда он не хотел ехать. Кричал на тренировках: «Снимите меня, не хочу ехать туда туристом». Как это – «снять»? Почему «туристом»? Перед этим чемпионатом Европы был шикарный чемпионат России. Почему вдруг он начинает так себя вести? Мы его уговорами, любовью, снова уговорами, и в итоге практически силой на этот чемпионат повезли. Но перед соревнованиями был не тренировочный процесс, это было безобразие. И в итоге на этом чемпионате Европы Адьян нам всем своим видом и катанием показывал: не нужно вам было меня сюда везти, я же вам говорил, что не готов соревноваться!» (2017)
«Нормальное фигурное катание с Адьяном у нас в какой-то момент началось… с отца. Очень долго парень выступал на соревнованиях так – «бабочка» здесь, «бабочка» там… Неряшливо катался, не проявлял себя, хотя уже здорово прыгал. Отцу, который ничего не понимает в фигурном катании, это надоело, и он заявил сыну: ещё раз ты приедешь без медалей — заканчиваешь. Ко мне прибежала мама вся в слезах… «Что делать, отец строгий, его не ослушаться, как Адьян будет занимать места на пьедестале каждого соревнования?» Я не знаю, что случилось, но с этого момента Адьян настолько стал сконцентрирован, что пошёл объёмный рост. Он был весь в работе. И практически на всех следующих стартах занимал места на пьедестале. И это, я уверена, произошло благодаря вмешательству отца. Но потом на определённом этапе родители «выключились». А мне кажется, здесь надо было строже отнестись к Адьяну. Это непростой возрастной период, в котором парень себя ищет. Может быть, не получая ещё любви от девушки, хочет получать эту любовь от нас, мне трудно сказать точно причину такого поведения. Но это происходит, в чём я убеждаюсь уже на примере других детей. Родители считают, что дети уже взрослые, сами понимают, что им нужно. Но они не понимают — ни мальчики, ни девочки! Поэтому им очень нужна поддержка родителей. С утра до вечера и, более того, с вечера до утра. Родители должны обеспечить сыну или дочери отдых. Встретить дома или, может быть, у метро. Накормить, уложить спать. Сделать так, чтобы ребёнок чувствовал поддержку. Чтобы он утром встал не в тот момент, когда родители ещё спят, а когда уже готов завтрак. Родители должны спрашивать у ребёнка как идут тренировки, а, может быть, и приезжать иногда на каток. Да, это сложно, но это такой вид спорта. Если ребёнок выигрывает медаль, родителям нельзя начинать думать — ну всё, теперь дальше он сам. Не будет он ничего делать сам. Спортсмен должен, знаете, отражаться таким рикошетом от тренера к родителям, от родителей к тренеру. Говорят же, что настоящие спортсмены не приспособлены к реальной жизни, что когда они заканчивают карьеру, то оказываются в свободном плавании и приходят в ужас от того, что им всё приходится делать самим». (2017)
«Адьян Питкеев — единственный спортсмен из тех, кто уходил, специально приехал со мной проститься. Подарил букет цветов. И начал плакать. Я увидела его слёзы и тоже заплакала. Но спросила его: «Почему ты плачешь?» А он ответил: «Мне вас жалко, вы столько лет на меня потратили». Я ему сказала: «Нет, Адьян, жалеть меня точно не нужно»». (2017)
Морис Квителашвили
«Морис Квителашвили. Я обожаю этого спортсмена, и не теряю надежды, что он научится справляться с собой, со своим грузинским темпераментом. Морис очень талантливый. У него огромный прыжковый потенциал. Он красиво смотрится, красиво скользит. Но пока не может совладать со своим желанием, не умеет правильно всё подать. (2015) [...] А если бы родители подключились… Сколько я разговаривала и с папой, и с мамой, когда он был ещё подростком. Говорила — трудно идёт работа, с ним надо дома разговаривать, он должен приходить на тренировку заряженным. Но родители отвечали — он взрослый, должен понимать, что ему это нужно. Хорошо, взрослый. Но если не понимает, значит, надо помочь». (2017)
«Для него [он провёл очень удачный сезон 2016/2017]. Без срывов. Но на самом деле не Ковтун, а Квителашвили мог бороться за попадание в олимпийскую сборную России. А в итоге он катается за Грузию и даже с чистым прокатом не претендует на попадание в сильнейшую разминку. [...] [Фактор страны сильно влияет на оценку за компоненты]. Конечно. Но ведь это он сам, по сути, лишил себя возможности быть серьёзным спортсменом. Смог продолжить карьеру в грузинской сборной, и это был единственный вариант, потому что в российской сборной он все свои шансы, увы, упустил. Но мог быть на другом уровне — с учётом того, что это далеко не худший спортсмен, владеющий прыжками, катанием». (2017)
Элизабет Турсынбаева
«Не могу сказать, что мне очень хотелось с ней работать. Я чувствовала, что если она запрыгает стабильно четверной сальхов, то буду радоваться. «Раша, и всё-таки она наша…» Во мне это есть». (2017)
Алексей Ерохов
«Лёша Ерохов давно занимается в нашей группе, но из-за травм и болезней много пропустил. Сначала перенёс операции на пахе, потом травмировал тазобедренный сустав, пролежал три месяца в больнице. После возникли возрастные проблемы с сердцем, что отразилось в кардиограмме. Врачи вообще запретили парню заниматься спортом. И я намеренно не брала Ерохова на сборы – берегла, потому что в памяти всплывал трагический случай с Сергеем Гриньковым. Уговаривала, чтобы Лёша подумал, убеждала, что на спорте жизнь не заканчивается, что со временем он может стать хорошим тренером. Он слушал, кивал, но как только прошёл медицинское обследование, и врачи разрешили тренироваться, тут же вернулся на лёд. Парень с характером. Целеустремлённый». (2016)
Полина Цурская
«Фигуристка такого уровня, как Цурская, не может показывать катание среднего уровня. Она должна бороться только за высшие места. [...] Она очень высокая, но хорошо справляется со своим ростом. Она смело прыгает на высокой скорости, как это делают парни». (2016)
«Её неоднократно вывозили в Германию, оперировали, но у неё присутствуют генетические предрасположенности, которые редко встречаются. Если вам известны такие заболевания, как экзостоз… Когда в одном месте кости вырастают, а в другом они просто отваливаются. Это редкие генетические вещи, это у неё в отца. В этот раз на чемпионат мира она приехала с очень серьёзным диагнозом. Но она хочет кататься, будем делать всё что можно. [...] Девочка со сложным здоровьем, с огромным талантом кататься, но сложным здоровьем. Мы и федерация пытаемся поддержать её здоровье, и пока она имеет хоть какой-то шанс кататься, имеет желание, мы будем это делать». (2017)
Илья Скирда
«У него сейчас очень сложный период. Он должен преодолеть себя и запрыгать. Преодолеть. Проявить характер. И семья здесь должна его поддержать. Но не только словами «я люблю тебя, иди катайся». Этого недостаточно. Может быть, относиться к нему строже. Если мы видим, что спортсмен выходит на лёд не настроенный, не сконцентрированный, то ему, выражаясь русским языком, надо вынуть мозг за плохую тренировку. А это работа. Постоянно ругаться, доказывать — ты устаёшь от этого. А делать это надо изо дня в день. Пока не придёт результат. И это нужно нам всем. Значит, работать в этом направлении должен не только тренер, но и родители. Я вообще хочу сказать, что для меня, пока парни не начинают исполнять мужские прыжки, они занимаются женским фигурным катанием. Я их иногда обижаю и называю женскими именами — в шутку. Но чтобы понимали, почему… Да, придётся падать. Риск травмироваться огромный! Фактор страха у человека должен присутствовать. Ведь если бы его не было, зачем бы нам было пользоваться лифтом — мы бы просто прыгали из окна. Но преодолевать его надо. Это не значит, что нам за него не страшно. Вдвойне порой бывает страшно. Но от преодоления не уйти, и поэтому я ещё раз говорю про поддержку семьи. Вспомните себя в подростковом возрасте — ведь когда вам приходилось через что-то тяжёлое проходить, но где-то неподалеку стояли мама или папа, было ведь не так страшно!». (2017)
Серафима Саханович
«Сима — молодец. Да, она меняется, меняется её тело, но это очень работоспособная спортсменка. Она много занимается над собой. И я преклоняюсь перед её трудолюбием, терпением. Мне очень хотелось, чтобы Сима выходила на лёд и боролась за первые позиции, не снижала свою планку. Совершенно точно, эта фигуристка может претендовать на самые высокие места». (2015)
«Её семья, к сожалению, не смогла жить на два города — мама в Москве, папа в Санкт-Петербурге. К тому же разные обстоятельства появились: Сима с мамой очень неудачно сняли в Москве квартиру, их несколько раз грабили. Однажды к ним залезли ночью, когда Сима спала, мама услышала, грабитель выпрыгнул обратно, а потом под окном нашли нож… Другой раз их обворовали под ноль — даже пришлось просить федерацию выдать Симе второй комплект экипировки, потому что не в чем было ехать на соревнования. Потом у её папы возникли сложности с работой в Петербурге, и маме надо было вернуться, а Симу тут одну оставить было нельзя. Всё было очень сложно. Но Сима не хотела уезжать, плакала… Сейчас, когда мы встречаемся на соревнованиях, она всегда здоровается». (2017)
Владислав Тарасенко
«Спортсмен высокий. Если падает, то сильно. [...] Сейчас, оборачиваясь назад, думаю, что в той конкретной ситуации [на первенстве России среди юниоров] после падения Влад должен был остановиться. Ничего страшного, если бы за это он получил дедакшн. Но спортсмен должен был после такого сильного падения прийти в себя и оценить ситуацию: может ли продолжать кататься, потому что с слов Влада, у него стояли звёзды в глазах. Фигурист не видел ни лёд, ничего, не мог вдохнуть, но продолжал кататься. Потом чуть не «убился» с тройного акселя. После проката я сама развязывала Владу коньки, он даже не мог согнуться. Такой героизм не всегда оправдан. Это не Великая Отечественная война, и нужно оценивать своё состояние». (2015)
Юлия Липницкая
«Меня нашла её мама. Надо сказать, что сама я — довольно ленивый человек — интересуюсь только тем, что имеет непосредственное отношение к моей работе. Мои спортсменки соревновались в определённой возрастной категории, Юля же каталась с более младшими девочками. Думаю, что она ещё долго не попалась бы мне на глаза, если бы мама не позвонила и не попросила меня посмотреть девочку. [...] [В Липницкой больше всего привлекла] растяжка. Дома в Екатеринбурге Юля занималась не только фигурным катанием, но и художественной гимнастикой, причём и тот и другой вид спорта давались ей достаточно легко. Я сразу согласилась взять девочку к себе. И была, честно говоря, потрясена тем, что при потрясающей природной гибкости Липницкая каждый день очень много времени тратит на дополнительную растяжку». [...] Юле хочется быть лидером. Был период, когда я видела, что Липницкую сильно раздражает тот факт, что она не может выиграть у Шелепень». (2011)
«Когда Юля Липницкая приехала ко мне тренироваться за пять лет до Сочи, её мама произнесла: «Вы знаете, мы по возрасту на Олимпиаду попадаем». Я очень удивилась, думаю: ничего себе, ещё прыгать научиться надо, а они уже Олимпиаду планируют. Может, для Юли это было и правильно. Но — сейчас я открою секрет — когда Юля получила в руки медаль Сочи, первое, что она спросила: «Мам, мам, вот эту медаль ты хотела? Это же олимпийская медаль?» Мама говорит: «Да», и я увидела, как у Юли в глазах будто что-то выключили». (2018)
«[После Олимпиады в Сочи Юля абсолютно не изменилась]. Она такая, какая есть, и, возможно, не та, какой её хотят видеть. В этой связи я совершенно не понимаю и не принимаю критики в её адрес. Да, она немного закрытая, не всегда улыбается, не раскрывает перед всеми душу. Но не всем же быть, как Грейси Голд, улыбающейся в 32 зуба. Прекрасно, что американка такая. А Юля другая. Кому-то нравится солёное, кому-то сладкое. Почему все должны быть одинаковыми? Пока в Юле говорит юношеский максимализм. Для неё не существует полутонов, только чёрное и белое. Но она притрётся, вырастет, социализируется и научится улыбаться всем. Даже тем, кто ей неприятен. [...] Олимпийский сезон получился очень напряжённым. Помимо золота в командных соревнованиях, Юля впервые стала чемпионкой Европы, а после Олимпиады завоевала серебро чемпионата мира. Плюс к этому её пубертатный период пришёлся как раз на предолимпийский и олимпийский год. Меняется рост, вес, и надо научиться управлять своим телом. В этот период взросления окружающий мир становится шире катка, и человек начинает задумываться над многими серьёзными вопросами. А что он хочет, нравится ли ему то, чем он занимается? Это вполне естественно и нормально. Но приближалась Олимпиада, и ради результата мы искусственно останавливали, отвлекали Юлю от подобных мыслей, ставя перед ней чёткую задачу: терпи и тренируйся. Юле нужно было просто терпеть, отсчитывать часы назад и работать. [...] Если Юля научится получать удовольствие в этом каторжном труде, то мы получим чемпионку на долгие времена. У Липницкой огромный нереализованный потенциал, и я, как тренер, очень хочу, чтобы она осталась в спорте». (2014)
«[Программа Медведевой «Слышу — не слышу»] — это и про «слышу — не слышу» (история про тугоухость Дианы Дэвис. — прим.), чего испугалась катать Юля (для которой эта программа изначально создавалась. — прим.), и про то, что... наверное всё равно мы чуть-чуть где-то друг друга не слышим (история про сложные взаимоотношения Тутберидзе с Липницкой и её мамой. — прим.). Последние два года [после Олимпиады в Сочи] это было как игра. Я должна была в предложенных обстоятельствах, сколько я «получала» Юлю, попытаться её подготовить к тем или иным соревнованиям. Она перестала ходить ко мне на ОФП, потому что она стала ходить на ОФП к какому-то другому специалисту, которого я в глаза не видела, и чем они там занимаются, я не знаю. [...] Мне всегда казалось, что Юля очень ведомая. Всё, что мама ей говорила, всё так и делалось. Если бы мама продолжала ей диктовать, что надо меня слушать, так бы и было. [...] Я всегда надеялась, что когда я приведу её к успеху, она поймёт, что я могу, я права, и будет меня слушать. Но не получилось.(2016)
«Я переживала, что [повышенное внимание к Юле] полностью разрушит её сконцентрированность, что и произошло. От командника до личных соревнований это был уже другой спортсмен. Она была уже не сконцентрированной. Если вернуться по записи на шестиминутную разминку короткой программы, я уже на льду поняла, что она не будет кататься. Она не разминалась, она ездила по льду, водила пальцами по борту и заглядывала в глаза каждому судье. Это удивляло, всё равно маленькая девочка – 15 лет. (2021) [...] Юля — девочка со сложным характером. В 11 лет она могла послать приглашённого хореографа, потому что не хочет с ним работать. Я не буду заставлять работать в том режиме, который нужен. Здесь предлагаются условия. Она шла на какой-то конфликт. Ей «добрые» люди писали, что надо уходить от тренера, и Жене [Медведевой] так писали. Что тренер сливает. (2023) [...] Поклон маме Юли, она вела её к медали. Я очень надеюсь, что Юля будет постарше или как-то осознает это, и отблагодарит маму. Я просто хочу, чтобы было какой-то осознание. Как у Жени осознание, что это олимпийская – пусть и серебряная – медаль. У Юли с мамой были сложные отношения. Я хочу, чтобы Юля осознала, что мама отдала всю свою жизнь и привела свою дочь к этой медали. Она не занималась собой, а занималась дочерью. Ты же отказываешься от своей жизни». (2021)
«Липницкая ко мне никогда не вернётся. Триста процентов — она этого шага не сделает. Она так долго уходила… Более того, она понимает, что я не изменюсь. Надо работать. А зачем мне её брать назад, если она не будет работать? Чтобы она была статисткой? Но это не та девочка, которая должна просто числиться в группе. [...] Однажды после ухода она мне написала… А уходила так: на катке в кабинете директора сообщила об этом. Но я уже всё поняла к тому моменту. Помните, был этап Гран-при во Франции, на который она приехала с Сергеем Дудаковым? На форумах в интернете писали — видимо, я Юлю «сливаю», раз с ней не поехала на турнир. Но это было не так. То, что я должна была с ней ехать в Бордо — это даже не обсуждалось. Более того, моя сестра, у которой есть недвижимость во Франции, собралась поехать в эти же дни с нами, чтобы в какой-то день вместе прогуляться, пообщаться. Уже купила билеты. Но мне позвонили из федерации и сказали: «Этери, Юля попросила нас, чтобы с ней поехал Сергей Викторович Дудаков». В этот момент Юля каталась передо мной на тренировке. Конечно, если спортсменка хочет, чтобы с ней поехал второй тренер — пожалуйста. Но почему она не могла подойти ко мне и попросить об этом меня? Я бы позвонила в федерацию, передала бы просьбу Юли, и она поехала бы с Дудаковым, но это было бы сделано правильно, а не в обратную сторону. Так что я от Юли ни в коем случае не отказывалась, но мне было понятно, что дальнейшего пути совсем не может быть. Когда меня так отодвинули от поездки на соревнования через федерацию — это был уже край. Ну а потом, как я уже сказала, меня позвали в кабинет директора, подарили цветы, поблагодарили. И ровно через десять минут на сайте федерации вышло сообщение о том, что Юля меня покинула. А ещё через час в другом издании — огромная статья с интервью её нового тренера Алексея Урманова. Получается, все об этом знали, кроме меня. И это, мне кажется, было неправильно. Всё-таки мы какие-то годы вместе провели и какие-то медали заработали… Конечно, мне было обидно». (2017)
«Весь мир восхищался Юлей, и свою долю любви она получила. Она на какой-то период отложила коньки, потому что это безостановочные нагрузки, это тяжело, от тебя постоянно что-то ждут. Она прошла свой путь, который хотела пройти. С помощью мамы, с помощью меня, всех вместе. Думаю, она счастлива, что у неё была возможность оказаться на вершине успеха и показать лучшие программы». (2019)
Дарья Паненкова
«Даша Паненкова – фигуристка, которая внешне отличается от девочек, которые тренировались у нас. Она интересная спортсменка, обладающая «зависающим» прыжком. Каскад три – три делает с двумя руками наверх. В произвольной программе все прыжковые элементы исполняет во второй части». (2016)
Диана Дэвис
«Диана занялась танцами по моей инициативе, потому что у девочки сейчас такой возраст, когда надо решать, что делать дальше. Диана очень здорово танцует на полу и всегда любила это делать с самого детства. Так почему бы не попробовать перенести всё это на лёд, чтобы там реализовать свои задатки? Это пригодится и в тренерской работе, расширит диапазон профессиональных навыков. Сейчас Диана катается в паре с Денисом Пичужкиным. Он тренировался у меня как одиночник, потом ушёл в парное катание, затем в танцы. Пока ребята занимаются на нашем катке, условия позволяют. Смотрятся в паре они красиво, выучили несколько обязательных танцев. Задача на ближайшее время – освоить базовые танцевальные элементы, научиться скользить, вращаться... Посмотрим, что получится». (2016)
«[В одиночном катании] Диане не хватало координации. Она всё прыгала. Вопрос в том, как она падала. Это было очень травматично. Но не надо сравнивать с другими: то, как спортсмен группируется при падении — это или есть, или нет. С чем это связано, не знаю, но есть дети, которые очень травматично падают. Уже по звуку можно определить: приземляются прямо с отбивом таким. [...] У меня сердце кровью обливалось, когда Диана умоляла: «Не отдавай меня в танцы, дай мне ещё полгода, и я докажу…» А при чём тут «докажу»? Она и так все элементы делала. Просто я, как мать, понимала, что не могу рисковать её здоровьем, потому что эти падения могут потом аукнуться какой-нибудь серьёзной травмой. Пока рано что-то говорить, потому что танцы — такой вид, где ты — это всего лишь 50 процентов. Должны быть вторые 50 — это партнёр. Но мы работаем». (2017)
«Переживаю, что она далеко, скучаю. Мне присылают видео, я начинаю названивать или обвожу, где мне кажется, что недоработано. Говорит: мама, у меня есть тренер. Я пытаюсь объяснить: Диан, может быть, я что-то могу сделать для тебя полезное, у меня есть талант, почему я другим это даю, а тебе нет? Нет, она меня слушает – просто всё равно, конечно, бодается, как и положено бодаться с родителем. Я была уверена, что она вырастет выше меня. В молодости я была 1,78, я думала, что она будет 1,80. Когда ей было 12, думала, сейчас она в рост пойдёт, и все эти прыжки бесполезны будут. Я её просто заставила насильно пойти в танцы. [...] В общем, формула не сработала, она оказалась не 1,80, в анкете она пишет 1,63. У меня с ней доверительные отношения, она меня любит, как и положено. Мне кажется, она мной гордится и любит меня. Я её люблю. Наверное, это то, ради чего я живу». (2021)
«Я очень переживала вначале, когда Диана сказала, что хочет поехать в Америку, потому что она во многом зависела от меня. Я многое делала для неё, создавая комфорт. Я им объясняла: ребят, вы должны друг другу помогать, потому что никто к вам на хлопок не прилетит, и друг у друга есть только вы, вы должны друг другу помогать во всём. [...] Я ей иногда говорю: Диана, а может ты была бы светом для многих (речь о возможности остаться в России и не уезжать в США. — прим.). Но она к этому пока не готова. Она успела в России столкнуться с жестокостью подростков и взрослых. Поэтому она, наверное, закрыла эту тему и не хочет обсуждать. К сожалению, наше общество… мы же не принимаем никого, кто не такой, как мы. Людям, которые злостно выражаются, никто не гарантировал, что у них не будет такого же». (2021)
«У меня только одна фаворитка – это моя дочка. Остальным я даю максимум того, что могу дать – сколько они возьмут и что они с этим сделают». (2021)
Евгения Медведева
«В ЦСКА периодически выгоняли детей, они к нам приходили [на каток «Серебряный»]. Неплохие, кстати, очень часто. У них опять какая-то ситуация — тренер уходила в декретный отпуск, группы чистили. Под эту чистку попала и Женя Медведева. Светлана Кандыба позвонила, попросила её взять. [...] Так как позвонила Кандыба и попросила за неё, я сразу понимала: «Слабая, не слабая, всё равно возьму, потому что это просьба». Девочка маленькая, надо пробовать. Она пришла в конце сентября, наверное. А в октябре или ноябре ей исполнилось семь лет. Немножко жиденькая была, ножки вялые, слабенькие. Какой-то одинарный аксель наковыривала». (2023)
«Женя — трудолюбивая, отличалась этим, когда была ещё ребёнком. Помню, ей никогда не нужно было давать задание, она и так знала, что делать. [...] В какой-то степени мне удалось воспитать Женю под себя, я ведь тренирую её практически с самого детства. Во всяком случае, у меня иногда возникает именно такое чувство. Мы друг друга понимаем, у нас одинаковые цели, одинаковое отношение к работе, к тренировкам, даже юмор у нас одинаковый. [...] Недавно у нас был такой случай. Ехала на прыжок, еле-еле. И я ей крикнула вдогонку: «Ну давай, давай, Женя, что ты ползёшь как корова!» На что она повернулась и протяжно так замычала. Всё! Не обиделась, не стала фыркать, а разрядила ситуацию. Засмеялась и поехала дальше. Тут же и я засмеялась. Мне с ней легко». (2015)
«Я нормально отношусь [к тому, что Женя с возрастом начинает проявлять характер]. Это жизнь. Но, как правило, трудности возникают, когда у спортсмена и тренера разные цели. Вот тогда действительно очень сложно подводить ученика к тому результату, на который он способен. А когда жизненные позиции схожи, воспитание, которое от семьи идёт, когда есть одни и те же задачи, точки соприкосновения между тренером и учеником найти гораздо проще. У нас, например, абсолютное взаимопонимание и с мамой Жени, мы с ней на одной волне. Она сама бывшая фигуристка, каталась у того же тренера — Эдуарда Плинера, что и я. Это всё сближает». (2015)
«Женя сильнее, чем я была в её возрасте. И по характеру, и в технике. [...] Когда она маленькая была, я её выгоняла [с катка], она выбегала в другой бортик, так смешно. Ещё у нас было смешно, я так только с Женей делала. Называлось «Женя в кляре». Когда она много валялась [на льду], я говорила «Жень, ты хочешь поваляться? Давай я тебя поваляю». Я её опрокидывала на лёд и за ноги возила. Говорю: «Так нравится?» Она рычала, злилась, вскакивала и боролась за прыжки. Такой приём работал только на Жене. Потому что другой спортсмен, может, начнёт смеяться, а она злилась и рычала». (2016)
«Иногда мы с ней серьёзно разговариваем. Она уже взрослая девочка, речи бывает достаточно. Иногда приходится, как пультом от телевизора — повышать уровень речи. И потом, перед ней прошло очень много разных примеров. Она очень рано начала серьёзно кататься, и ей всегда можно напоминать – «что будет, если». Ей есть, что вспомнить. [...] Мне не нравится, когда начинают кого-то сталкивать (речь о соперничестве с Алиной Загитовой. — прим.). Я учу их уважать соперников. Если кто-то вырос до уровня твоего соперника, значит, он работал не меньше твоего. И никогда не надо давать сопернику оценку. Я даже однажды запретила Жене комментировать соревнования по телевидению. Действующая спортсменка не должна давать оценку соперникам. [...] Женя всю жизнь находится в конкуренции. Когда-то с Полиной Шелепень, которая была намного сильнее её. Потом рядом была Юлия Липницкая. Потом ребро в ребро, совсем рядом, оказалась Серафима Саханович. И Женя всегда боролась за внимание к себе как к спортсменке на льду. Поэтому эта конкуренция — вполне привычное для неё состояние. Конечно, добавляет какого-то нерва на тренировках. Но… пусть». (2017)
«Талант Медведевой в её работоспособности и понимании сущности спорта. Кому-то дана прекрасная растяжка, другому безумный прыжок, третьему и то, и то. Но всякий талант при отсутствии правильного настроя можно легко растерять. У Жени этот настрой был всегда и остаётся. Она с детства усвоила, что критика тренера – это, пожалуй, самое ценное, что есть». (2016)
«Женя самая дисциплинированная спортсменка в плане «получить задание — выполнить задание». Это не значит, что она не задаёт себе вопросов «зачем», «правильно ли это», «не обидели ли меня». Но у Жени как раз присутствует то, о чём я говорю — правильные родители. Которые создают ей такой досуг, быт, который позволяет ей продуктивно тренироваться, когда Жене бывает тяжело. Например, она приехала со старта, чувствует себя уставшей, но сидеть и думать «ах, как я устала» нельзя, нужно искать в себе силы. И здесь включаются мама с бабушкой, которые где-то с ней строго поговорят, где-то поддержат. Так наши совместные усилия приводят к тому, что Женя находит в себе потенциал и снова начинает усиленно тренироваться. Получается как раз тот самый рикошет между тренерами и родителями, коридор, в котором спортсмен находится и не может найти оттуда лазейку наружу. Человек ведь всегда ищет, где проще, это совершенно нормально. И как только родители начнут спортсмена жалеть, он сразу и уйдёт туда, где жалеют. Не надо этого делать! Ведь, откровенно говоря, у нас не самый тяжёлый вид спорта. Есть, наверное, и потяжелее — марафон, например, где люди чуть ли не умирают». (2017)
«Я считаю, что по актёрскому мастерству Женя номер один у нас в женском катании. Она абсолютно [точно] передаёт состояние. Я чувствую её историю до мурашек». (2018) [...] Моё счастье в том, что я могу часть своего внутреннего мира реализовывать через их программы. Чтобы они могли рассказать что-то, что есть у меня внутри [речь о произвольных программах Медведевой 2016 и 2017 года, посвящённых Диане Дэвис и самой Тутберидзе соответственно. — прим.]». (2016)
«Женя стала в личке [Олимпиады в Пхёнчхане] серебряным призёром. Слушайте — серебряным! До этого два года она вынесла все соревнования. Вы понимаете, что каким-то спортсменам не достаётся часть этих заслуг? Надо ценить, что имеешь. Надо сказать: Господи, спасибо тебе большое. Со всеми травмами, с которыми мы столкнулись в сезоне. Не всё было гладко. Но чем сложнее путь, тем ценнее сама медаль! Нельзя снимать медаль, нельзя быть недовольным. Нет, нельзя. [Поклонники после Олимпиады поздравляли Медведеву больше, чем Загитову, потому что путь Жени был] дольше и сложнее. Но ведь многим даже этого не достаётся. Не даже, а вот этого». (2021)
«У неё интервью было, где она сказала, что она нас умоляла оставить первоначальную программу, которая была поставлена. Это неправда. Она вышла со льда в Братиславе, надевая чехлы, она мне сказала: «Я больше эту программу не поеду». Я уже из самолёта позвонила Даниилу Глейхенгаузу и сказала: «Даня, надо делать что угодно, но надо ставить программу». Он сказал: «Вы чё, с ума сошли?» Ну не успели вкатать. Потому что вместо того, чтобы готовиться к сезону, Женя летом объездила все японские шоу. Мы вышли на прокаты в очень слабом виде. И дальше игра с весом, потому что кто-то сказал Жене [...], что она выглядит анорексично, и у неё будут маленькие компоненты, несмотря на то, что у неё уже были десятки. Женя начала намеренно отпускать вес, пошли недокруты и стрессовый перелом. (2021) [...] Татьяна Анатольевна [Тарасова] почему-то решила вмешаться в её подготовку и советовать ей. Не мне советовать. Ну набери мне, приезжай сюда, посоветуй отсюда. Но нет, со спины начинаются советы. Начинается влияние на спортсмена. И она подошла к Олимпиаде не столь искренняя с нами. [...] Она не была чужая, но была немножко не с нами. [...] Или допустим, у тебя сегодня прокат произвольной, потому что нам ехать на соревнования. Спортсмен отказывается прокатывать произвольную, и это очень странное поведение, потому что мы уже 13 лет вместе и никогда такого в жизни не было, а тут человека как подменили, он другой. [...] Они задружились с Екатериной Бобровой, и это будто уже другая девочка, и вдруг она тебе отвечает не так, как отвечает. Намеренно хочет создать конфликт, а здесь не до конфликта. Это всё как-то очень странно, потому что это не Женя. Не от Жени такое должно быть. [...] Дальше я хлопочу, прошу федерацию поселить нас в квартире. А на Олимпиаде квартиры с тремя комнатами. Вдруг ко мне подходит Женя в день заселения и говорит: «Я не смогу с вами жить. Я не буду произносить причину, потому что она не очень красивая». Я переживаю, что к нам кого-то подселят, потому что там я, Алина Загитова — и будет ещё какой-то другой человек. Но к нам чего-то, слава Богу, никого не подселили, мы так и остались жить вдвоём. Она пыталась отстраниться. Зачем? Не знаю. Мне кажется, это не повлияло на её катание лучшим образом. Мне не хватало в её катании чистоты и искренности. Я — требовательная. Я вижу это досконально. Я вижу вещи, что она может и могла лучше. В короткой программе она могла намного лучше откатать. [...] Для неё [в итоге] это были одни из худших прокатов из того, что она выдавала за последнее время». (2023)
«Она же там начала нас в кисс-энд-край поздравлять с золотой медалью и говорить, что мы сделали всё, чтобы Алина была первой. Мы всё сделали, чтобы Алина была первой, но мы всё сделали, чтобы и Женя была первой. Мы не можем вести к местам, мы можем вести к катанию. Если мы заранее заложили, что в этом катании есть запас, дальше моя мечта — чтобы спортсмены выходили на старт, катали свою лучшую программу, а судьи распределят их места. В общем, это было такое, саркастическое. Дальше она не хотела… Мы как-то подошли к ней в лаунж (комнату ожидания. — прим.), попытались пообщаться, но там она уже общалась с Орсером. Я тогда не то чтобы не придала этому значения, а так… Конечно, неприятно, но я не могла сказать прям точно, что она уезжает. Меня [в интернете] просто обвинили, что я слила переписку, а я не сливала. У меня был задан вопрос, потому что Женя сказала где-то в интервью, что на неё особо и не выходили. Но это враньё. Я пыталась, писала и звонила. Был момент, когда я дозвонилась маме и говорю: «Жанна, что происходит?» А я слышу, что она рядом, знала, что они поехали на какие-то съёмки, поэтому позвонила Жанне. Я попросила дать трубку Жене, потому что она не брала трубку. Она сказала: «Не вмешивайте меня в свои дела, это ваши дела и ваши разборки». И положила трубку. [...] Думаю, окончание карьеры… К этому шло. Сколько лет она уже в топах. Это же тоже тяжело». (2023)
«Я почти уверена, что если Женя Медведева покопается у себя в голове, то поймёт, что какие-то вещи мы достигали с ней вместе. Стоит отдать ей должное, что свои проблемные зоны она понимала. Поэтому мне было странно, что были эти интервью про новую семью или вообще — что она её обрела. Они сразу уходят, и у них тут же индивидуальный подход, и новые семьи, и их любят. [...] Любит не та, которая гладит, целует и рассказывает о том, как у нас с тобой всё будет классно. Любит та, которая к медалям приводит, свои нервы, силы и часть жизни тратит на тебя. Они думают, что вот он её обнял, что-то сказал, улыбается… А здесь не улыбаются — значит, не любят». (2023)
«[Женя была единственной моей спортсменкой, с которой у меня были близкие отношения]. Настолько она где-то нуждалась во мне, и я её воспитывала, учила, как краситься, одеваться, вести себя, как реагировать на какие-то шутки. В какой-то момент у неё со мной произошёл конфликт отцов и детей. Поэтому стараюсь не приближать [никого] больше». (2021)
Алина Загитова
«Алина пришла слабенькой девочкой, но очень складной. (2021) [...] Она была очень красивенькая, очень гибкая. (2020) [...] Такая красивая слива, сочная сливка. (2021) [...] Поначалу у меня не было ощущения, что у Алины есть гениальные способности. У неё было среднее катание, из прыжков в её арсенале были, пожалуй, только риттбергеры. Однако в её глазах я читала мольбу: «Помогите мне». В то время она находилась в [неком] состоянии «отчаяния». (2020) [...] У Алины было детское отношение к работе: сегодня буду, завтра не буду. (2018) [...] Видимо, начала думать: «Рано или поздно, я когда-нибудь стану звездой. Можно и успокоиться». Она как-то много стала уделять времени быту и обычной жизни. Судя по всему, она действительно успокоилась. В такие периоды спортсмен перестаёт воспитывать в себе всё самое лучшее, он перестаёт бросать самому себе смелые вызовы. (2020) [...] И на тот момент она в Москве жила с мамой, я пыталась маму научить процессу: Алина не работает, вы должны её заставлять. А мама не включалась. А я переживала, потому что они же переехали из Ижевска и снимают здесь квартиру, тратят какие-то деньги, чтобы жить в Москве. Поэтому я приняла решение её выгнать». (2021)
«Для меня важно, чтобы спортсмен работал сам, а Алина чуть-чуть не понимала нашу систему тренировок, что тут никто никого не подгоняет, не заставляет работать, не кричит. Понятно, что перейдя к новому тренеру, не все могут сразу перестроиться. Тут главное – желание, хочешь работать или нет. [...] У Алины был небольшой соревновательный опыт, соответственно и такая же мотивация. Но девочка быстро набирала. (2016) [...] Она у другого тренера проболталась пару месяцев, никто её не заставлял. Родители, видя, что пошёл регресс, собрались уезжать обратно в Ижевск, и тут Алина осознала, что не может без льда. (2018) [...] Потом пришла бабушка и пообещала мне, что она будет заниматься с Алиной. У нас было условие, что мама не будет жить в Москве и практически не будет её посещать до олимпийской медали – и мама выдержала. А потом мама приехала, и Алина сразу стала девочкой, маминой дочкой, которая уже не хотела 12 часов проводить на катке, потому что есть мама рядом. Бабушка привела её к медали, потому что она была с ней все эти 12 часов в день, что та проводила на катке». (2021)
«Пока мы её отведём в сторону как special — она особенная. (2020) [...] Техническая составляющая у Загитовой очень сильная, потому что все прыжковые элементы во второй половине программы. «Перепрыгать» спортсменку можно только обладая тройным акселем или четверным. (2016) [...] Мы пытались [изучать четверные прыжки]. Мы занимались этим за год до Олимпиады, но потом закончили, ведь каждый прыжок – это риск. Даже если спортсменка умеет его делать, всё равно это риск». (2018)
«У Ирины Винер была фраза, что побеждает тот, у кого хвост чище. Наверное, она имеет в виду, что путь к победе и есть твой хвост. Здесь я с ней согласна. И Алине сколько раз я говорила, что медали распределяются где-то сверху. На Олимпиаде мы сидели и немного отмечали, мимо шёл какой-то кореец и увидел на нашем столе две медали – лежали у Алины. Он остановился и говорит: «Как? Это ты две медали взяла? Ты должна понимать, что боги с Олимпа решили тебя за что-то вознаградить». (2019)
«Алине реально приходилось, чтобы быть в шейпе (форме. — прим.), с 9 утра до 9 вечера быть на катке. Она шла в зал, были разминка, ОФП, хореография, лёд, заминка. То есть вот реально с 9 утра до 9 вечера. Двенадцатичасовой рабочий день у неё был, чтобы быть в шейпе. (2021) [...] У Алины ноги в олимпийский сезон в кровь были стёрты настолько, что меня подташнивало, когда она вынимала ноги из ботинок. Я это скрывала, не показывала, потому что иначе она может не найти в себе силы дотерпеть. Как она это терпела — я не понимаю. Это всё было ради Олимпиады, для того, чтобы откататься хорошо. (2023) [...] И вот если она таким способом пришла к этой медали и привела своё тело в такой порядок, то другого способа у неё не будет. Значит ей вот столько нужно работать. Кому-то, может быть, достаточно пяти часов, а тебе нужно двенадцать. [...] Я слышала, что Нэтан Чен просто приходит, собирает свои элементы, идёт в институт учится, пишет конспекты, опять выходит, собирает. Слушайте, ну здорово, если так. Но кому-то не так, кому-то надо пахать, чтобы хотя бы на половину приблизиться к его результату». (2021)
Алёна Косторная
«Алёна настоящая девочка с девичьим характером. Она и плачет, и сердится на себя». (2020)
«[Когда я создаю программы для фигуристок, я говорю:] давайте представим, ангела, который упал на землю, пожил здесь и вернулся обратно. Это я про Алёну Косторную. Я представляю её ангелом». (2018)
«Приходят к нам милые, добрые, с открытым взглядом, желающие добиться результатов, доказать себе и другим. А дальше… Появляются всё новые и новые условия для продолжения совместной работы (как повышение платы за любовь). Когда-то Юля выдвинула требование не выходить на один лёд с Женей. Мы постарались удовлетворить все условия — не помогло. Потом Женя отказалась кататься с Алиной. И вот [...] от Алёны мы получили целый список девочек нон-грата. [...] Косторная прекрасно тренировалась, с отличным настроением восстанавливалась, готовилась к сезону. Уже [на следующий день] у неё было достаточно кислое настроение, потом ей нездоровилось, она не выходила на лёд, а [через два дня] вечером мы пообщались, Алёна сообщила о своих планах по переходу. Затем она покинула базу, сославшись на проблемы со здоровьем. [...] Она сказала, что не может находиться на льду с определённым списком спортсменов. Мы стараемся разделять фигуристов. У нас на льду было по пять человек, и на каждого хватало времени. Да, когда их десять, я, конечно, уже не успеваю. Но у нас на льду три тренера. Конечно, нашему тренерскому штабу обидно, что нас выбрали просто как штаб, с которым можно гарантированно пройти сборы для восстановления. С Алёной неделя ушла на постановку, но мы могли бы это время потратить на других спортсменов, на то, чтобы воплощать другие свои творческие идеи. Конечно, это опустошает. [...] Плющенко получает готовых спортсменов и некую гарантию на Олимпиаду. [...] Как можно давать спортсмену гарантию результата и успеха? Это занимает огромный путь». (2020)
«Диана была её «адвокатом» [в вопросе возвращения]. Дочка сказала: «Мама, ты должна дать шанс». Мне кажется, бог велел всё-таки давать шанс. Не хочу держать в голове мысль, что я могла дать возможность. Тогда человек остаётся с нереализованной надеждой на всю оставшуюся жизнь». (2021)
Анна Щербакова
«Щербакову я взяла маленькой, но не с самого начала, раньше она каталась у Оксаны Булычёвой. Я взяла её, когда она прыгала двойные. (2017) [...] Аня любит фигурное катание больше всего на свете. (2020) [...] Вся жизнь Ани — это постоянная борьба». (2022)
«Очень тяжело шла подготовка [к чемпионату России 2021] – последствия коронавируса, сил нет. (2021) [...] Перед короткой программой у Ани кружилась голова, и самочувствие было такое, что я понимала, что в таком состоянии произвольную она не закончит. Мы говорили и с Аней, и с её родителями, спрашивали, может, стоит сняться? Но Аня не стала. Наверное, это про спорт. [...] Я заплакала после проката, потому что это был всплеск эмоций. Мне казалось, то, что сегодня сделала Аня, — это невозможное. Подготовка не сложилась. Болезнь внесла огромные поправки: мы не могли тренироваться, у неё была температура. Я постоянно твердила: давай снимемся. Но Аня категорично была настроена. Она сказала: «Нет, даже не обсуждается». [...] Для Ани это было преодоление и физического состояния, и морального. (2020) [...] За неё было немножко страшно. Когда она собрала [все элементы], и сделала это настолько здорово. Плюс ещё откатывается Саша чисто. И я не знаю, сможет ли у нас Камила откататься чисто настолько, чтобы обыграть Сашу. И Камила откатывается идеально и обыгрывает Сашу. И выходит Аня, у которой нет сил. Чтобы обыграть чистую Камилу, нужно совершить чудо. И она его совершает. Эмоции на градус повышались-повышались. И эти слёзы – это было всё. Как на войне: не отдать ни пяди, всё забрать себе. (2021) [...] Это большая компенсация за проделанную работу и за те нервы, которые мы потратили. Для нас поступок Ани — геройский. (2020) [...] Для меня [победа Ани] — это месть (тем, кто переманил Трусову и Косторную. — прим.). Это лучшее блюдо, которое ты можешь преподать». (2023)
«Анна Щербакова. Олимпийская чемпионка. Этот статус на всю жизнь. У Анны непростой спортивный путь. Много испытаний было на её пути, но умение этой девочки отдать больше, чем у неё есть, позволяет Анне быть одной из самых титулованных спортсменок современности». (2022)
Александра Трусова
«Трусова продвинула фигурное катание на следующий уровень. Она показала, что четверной прыжок, ещё и самый сложный его вариант, доступен не только избранным мужчинам, но и девочкам. [...] Саша – она бесстрашная. Но у нас в группе есть ещё одна такая. [...] Мы [с Сашей] вместе пошли в четверные, а то, что она решила пойти на четверной лутц… Наверное, она решила не копаться там, потому что американские девочки уже заходят в прыжки. Вот, и она решила пойти в тот прыжок, в который другие не пойдут. [...] Саша — фанатик. Ни разу не было, чтобы мне нужно было её заставлять или, как я называю, раздраконить на работу. Она сама прекрасно знает, что ей надо, и она идёт к цели. (2018) [...] У неё характер ближе к мужскому. [...] Она очень любит бороться с рекордами. От обычных задач ей становится скучно, поэтому я всегда ставлю перед ней повышенные цели». (2020)
«Уход Саши Трусовой. (2021) [...] Сашка пришла и, как обычно, с таким виноватым взглядом — сказала, что устала от всего и ей нужно сменить обстановку. То есть мы тебе надоели? Ну да. (2023) [...] Она совершенно искренне сказала: мне нужно сменить картинку. Правильно или нет, но я почувствовала, что мы декорации. Нам же всегда кажется, что вот там трава зеленее и небо голубее, всё лучше. (2021) [...] Ты всегда стараешься найти оправдание любому поступку, пытаешься посмотреть на мир их глазами. Понять, что они хотят в этой ситуации выиграть. Но для этого нужно разговаривать. (2020) [...] Я уже на чемпионате мира поняла, что она вернётся. Ты понимаешь, когда человек не избегает взгляда, а ищет его. Она уже искала этот взгляд. Она очень некрасиво себя вела по отношению к своему тренеру (Плющенко. — прим.), потому что она от него бегала. Она сама себя разминала, сама вышла на лёд, даже не подошла к нему. Некрасиво, но всё было ясно. Я осознала, что у них какой-то конфликт. Перед тем как она ушла, она заявила себе очень сложный контент. Мы пытались ей объяснить, что пока ни физически, ни функционально — это нереально. Мы не могли справиться с этим контентом, переварить его. Перед отменённым чемпионатом мира мы выложили видео, потому что она начала собирать эту программу чисто. Был эффект вау. Тройной аксель у неё был чуть получше. Мы не знали, стоит ли отговаривать её. Мы один раз отговорили её от тройного акселя, она нас послушала и сделала на двойном степ-аут. Она вышла со льда злая на нас: «Я не могу упрощать программу. Потому что всё равно на ней буду делать ошибки». (2023)
«У неё была идея фикс — если она соберёт свою произвольную программу, то сто процентов победила [на Олимпиаде в Пекине]. [Даже после такой короткой]. Она считала, что должна привезти +20 баллов, и всё. Наверное, спортсмен не отдаёт себе отчёт, что где-то там степ-аут, где-то слетел уровень. Это же всё оценочка к оценочке, копеечка к копеечке. Плюс ещё пониженные стоимости четверных. Сделав четверные — они не стоят столько, сколько хочется. [...] Поэтому, наверное, какой-то период такой реакции. Это же прям Сашка. Она же меня там и пихала, и толкала. А потом в раздевалке она будет пулять в меня свои коньки, которые будет снимать, и я буду уворачиваться. Вот такая Сашка». (2023)
«Саша Трусова подарила [мне собаку]. У неё появилась такая собака, я с Сашей заигрывала: отдай мне эту собаку, зачем она тебе нужна, у тебя уже 5 или 6. И в какой-то день она пришла с переноской, поставила на лёд и сказала: вот вам собака. Я вначале подумала, что она мне дала свою поиграть, а потом оказалось, что это теперь моя. И я поняла, что с Сашей нельзя шутить. [...] [С собаками проще, чем с людьми]. Собаку нельзя залюбить. Можно обласкать, облюбить и от этого хуже не будет. А со спортсменами надо аккуратнее». (2021)
«В очередной раз сломала стереотипы о женском фигурном катании, выполнив в произвольной программе пять четверных прыжков, тем самым всем доказав, что невозможное возможно. Можно долго дискутировать, стоила ли игра свеч, но непоколебимость спортсменки достойна уважения. Александра, как Гагарин, уносит нас в космос. И в этом она первая, а может быть и единственная». (2022)
Камила Валиева
«Она — универсальная спортсменка. В ней есть сочетание всего. Она красиво катается. Ты понимаешь, что поглощает площадку скольжение. Она — одна из немногих. [...] У неё есть скольжение, она растянута от природы, гибкая от природы. Притом, что обычно растянутые и гибкие плохо прыгают. Она владела или владеет тройным акселем и четверными. Она красива, чувствует музыку, может передать эмоции. Она — универсальна. В этом она исключительна. Я не знаю, будет ли ещё такая спортсменка. Может быть будут другие спортсмены. Но такой спортсменки у нас не было и, наверное, не будет. Сколько бы ни пытались пародировать или быть Майклом Джексоном — такого больше не будет. Был такой спортсмен Юдзуру Ханю, и, я думаю, такого больше не будет. И Камила Валиева. То, что на неё выпало — что огромная любовь перескочила в ненависть, к сожалению». (2023)
«Я приезжаю с одной тренировки, у меня час времени до другой. Мне звонят из федерации, голос очень строгий: «Срочно зайди в штаб». Ну, правда, я сейчас пойду в этот штаб? Пока туда дойдёшь, поднимешься, время уже пройдёт, а у меня всего час. Я хотела быстренько хотя бы чай попить, что-то перекусить. Я сказала: «Нет, давай не сейчас, у меня нет времени». Но я пошла в этот штаб, поднимаюсь — и первое, что вижу: сидит Камила абсолютно бледного цвета, отёкшая, заплаканная. 15 лет на тот момент. А у нас с ней получилась такая история. Я хочу, чтобы так происходило — чтобы их родители ездили с ними везде, где можно. Я не могу за них нести ответственность после соревнований. Даже вечером, когда они поели, мне нужно, чтобы они пошли в номер отдыхать. Я не буду их сопровождать. Если я буду их сопровождать, как делала это с Юлией Липницкой, начинают портиться взаимоотношения. Ты начинаешь запрещать что-то, она тебе огрызается, портятся взаимоотношения, и это переливается в тренировочный процесс. Я не хочу влезать в их личную жизнь. Я хочу быть тренером на льду и где-то там. Поэтому я практически требую, чтобы родители их сопровождали». (2023)
«Первые мысли [когда увидела Камилу], что что-то не так с мамой [которая накануне заболела коронавирусом в Красноярске], не дай бог. А что ещё может быть? Потом мне начинают объяснять, что с ней час был допрос по поводу допинга. Какого допинга? Почему с ней час допрос с одной? Все эти мужики сидели. Когда мы потом сели, и сидел Горшков Александр Георгиевич, мне казалось, что у него сейчас сердце остановится, потому что он сидел бледный очень. Когда нам это сказали, я сначала не поняла, что это за препарат, что, какой чемпионат России — и вот это вот всё. Дальше они говорят, что её срочно нужно вывези из Олимпийской деревни. А у нас пандемия, закрытая Олимпиада. Куда вывезти? Одну? Вот в таком состоянии? Я говорю: «Куда её вывезти в 15 лет?» Они говорят: «Сейчас мы найдём какую-нибудь гостиницу, где её поселят». Я говорю: «Нет. Серьёзно? А кто за неё будет отвечать? Как это, взять и вывезти? Нет, вы её никуда не повезёте. Как угодно, но мы её оставим здесь». Какое-то время они обсуждают, соглашаются с тем, что мы её оставляем. И тогда я прошу, чтобы мы могли её возить с собой на тренировки — она с нами в автобусе, где-то в зале, когда мы пошли на лёд. Её состояние меня тревожило. Это какая-то истерика, что всё. [...] Там сказали, чтобы она на лёд не выходила. Хорошо, она не будет выходить на лёд. Так они поставили охрану через каждые типа пять метров. Проверяли, чтобы спортсменка не перепрыгнула через бортик и не выскочила на лёд. Я не знаю. В этот момент я видела, что Камила в зале не такая звонкая. Стресс, отсутствие мотивации. В зале она уже помедленнее стала. И вдруг говорят, что хотят, чтобы она вышла на лёд. Там же эти медиа, СМИ всё снимали. Для них это тоже важно. На тренировке можно тренироваться. А я на тот момент не понимала, хочет ли она тренироваться. Я видела, что в зале мы немножко не в форме. Мы озвучили ей: «Камила, разрешили выйти на лёд». Я её пыталась настроить, чтобы она получила наслаждение от нахождения на Олимпиаде. Я ей говорила на тот момент: «Неизвестно, будет ли вторая Олимпиада». Даже есть видео, где она падает, что-то делает, подъезжает и плачет у меня на плече. Я говорю: «Ну, что?» Она говорит: «Я катаюсь и не понимаю, что здесь делаю». Так и было. Она не понимала, ради чего здесь. СМИ, которые начинают уничтожать её вопросами и издеваются над ней. Много писали: «Как так, бросили ребёнка, через медиазону она пошла одна, должны были её сопровождать». Это Олимпиада. У тренера в аккредитации всё по зонам. У спортсмена выход со льда, и сразу идут через зону к раздевалкам, в которые мы не можем пройти. Это Олимпиада, всё строго. Нет такого, что ты пошёл, куда хочешь и с кем хочешь.». (2023)
«Потом я увидела видео, что она закрылась капюшоном. На следующий день она сказала, чтобы её сопровождали. Там что-то придумали и её сопровождали. В первый день она пошла одна. Потом как-то сказали, что её допускают до соревнований. Мы уже даже не понимали. Она уже и не готова. Она все эти дни ничего не катала. Ты же держишь форму. Ты — на пике формы. Она спускается очень быстро. А здесь этот стресс, отсутствие тренировок, в зале она особо ничего не делала. Её допустили до соревнований, но при этом Камила мне показала в день произвольной программы… Знаете, есть онлайн-табло — и внизу, мне это уже Камила сказала: «Этери Георгиевна, смотрите». Там внизу было крупными буквами подписано: если Камила Валиева попадает в тройку призёров, награждения не будет. У меня вопрос: это обязательно было делать на онлайн-табло? Это нельзя было отдельно где-то повесить, нам сообщить или как внутреннюю информацию пропустить? Значит это как-то ввели, не поленились. Серьёзно?» Я это прочитала, и у меня аж ёкнуло. Я бы на её месте вообще бы не пошла на лёд, наверное». (2023)
«Я думаю, это повлияло уже на её жизнь. У нас жизнь не заканчивается на профессиональном спорте. Это её очень изменило. До этого она была искренним ребёнком. Я думаю, больше у неё веры ни к кому нет». (2023)
«После шестиминутной разминки короткой [на контрольных прокатах] на неё нахлынуло что-то. Она вышла и заплакала: «Я не могу здесь кататься». Мы попытались как могли её перенастроить. В общем, готова она была намного лучше, чем в итоге мы смогли показать. Ну и кому, как не мне, знать, что постоянное давление не может стать частью привычки». (2023)
«Камила Валиева. Олимпийская чемпионка в командных соревнованиях, наша звёздочка. Очень хрупкая и в тоже время очень сильная спортсменка. Испытание, которое выпало Камиле, всей нашей команде нужно пройти вместе. Как же показательны такие ситуации — те, кто ещё вчера улыбался, сегодня покидали трибуны, демонстративно игнорировали и как шакалы набросились, предлагая разные способы инквизиции. Тем лучше, этих людей судьба от нас отводит, как бы оголяя истину». (2022)
Дарья Усачёва
«Даша [...] к нам пришла [уже с травмой бедра]. Последние два-три года, как только приезжали на сбор в Новогорск и начинались нагрузки после перерыва, проявлялись хронические боли. Мы начинали лечиться, уменьшали нагрузки и так, постепенно, очень бережно входили из сезона в сезон. Поэтому работать над элементами ультра-си у нас просто не было времени, и мы боялись, что это усугубит её проблему. Конечно, мы всегда берегли её, Даша была под контролем врачей. Ну и прошлый сезон традиционно начался так же, только обычно боли к началу сезона уходили. В этот раз боли в бедре продолжали её беспокоить. [...] [После снятия с NHK Trophy] мы очень долго пытались [её] восстановить, но она начинала прыгать, и боли возвращались. Возможно, это психологический момент, фантомные боли. Каждый раз я отправляла её обратно в ФМБА консультироваться, обследоваться. Она была у самых разных специалистов, в том числе в Германии у Кристиана Шнайдера. Дошло до того, что причин для проблем медики уже не видят, а ей всё равно больно. Я не врач, мне сложно сказать, что это. Но прыгать она не может». (2023)
«Был олимпийский сезон, [Трусова снялась с NHK Trophy из-за травмы], и Даша очень хотела использовать свой шанс. За два дня до отъезда у нас состоялся разговор, при котором присутствовали мама Дарьи, спортсменка и врачи. Я была категорически против поездки на этот старт, поскольку мне визуально через её движения показалось, что боли усилились. В этом разговоре мама Даши настаивала на её участии, а сама Дарья плакала и просила оставить ей шанс и не снимать со старта. Её главным аргументом было, что врачи будут рядом, что она постарается поберечься. Она даже не тренировалась до той первой шестиминутной разминки. Чем это кончилось — все видели. Мы, со своей стороны, всегда стараемся дать спортсмену максимальный шанс, но в этот раз я сама пожалела, что так и не настояла на полном снятии. Только недавно в случайной беседе врачи узнали, что её старшая сестра, которая тоже занималась фигурным катанием, закончила ровно из-за такой же травмы. Возможно, если бы мы знали об этом раньше, мы могли бы с этой проблемой справиться иначе. Но здесь уже ничего не поменять». (2023)
«Даша пробовала встать в пару с танцором Дарио Чиризано, но ей нужно искать такого, с кем она спокойно будет учиться. А Дарио нужна готовая партнёрша, с которой уже можно выходить и соревноваться. Даша верит, что у неё в танцах получится. Надо пробовать двигаться дальше». (2023)
Майя Хромых
«Восстановили форму [после каникул], четверной, а затем ужасная травма руки. С начальной позы короткой программы сделала один толчок, споткнулась, поймала зубец левой рукой, промахнулась мимо льда, и зубец упёрся в руку. Это кончилось очень плохо, была большая потеря крови, судороги. Её увезла скорая, потом была операция. Причём не сразу, врачи отложили её на день, чтобы пригласить специального нейрохирурга, настолько сложная была эта травма. Мы очень долго возвращались после всего этого — долго снимали гипс, долго разрабатывали руку, Майя не могла поднять её даже на 45 градусов от бедра. За это время, к сожалению, вес пошёл вверх. Но она вышла, начала кататься. Бороться и с нагрузками, и с весом одновременно нельзя — это опасно для спины. Сейчас она пока не прыгает, катается в корсете, теперь уже из-за проблемы со спиной. Так складывается, что Майе испытание за испытанием посылается». (2023)
Даниил Самсонов
«Даня тяжело восстанавливался после операции на одном из колен. Но как только вышел на соревнования, начало беспокоить второе. Его [...] прооперировали. Процесс реабилитации Даня уже прошёл, сейчас восстанавливается. Все тройные мы уже вернули, и я очень надеюсь, что мы сможем совершить с ним чудо и выйти на достойный соревновательный уровень». (2023)
Тарасова и Морозов
«У ребят получилась тяжёлая ситуация. Они остались без льда. Весь прошлый сезон они искали лёд. Конечно, это повлияло на их результаты и вообще на работу. У них олимпийский сезон. [...] Громко сказано, но, наверное, последняя надежда, вот так вот. Они по-человечески попросили их пустить. А как их пустить на лёд к одиночникам? Это невозможно! Значит нужно было находить возможность, давать им отдельный лёд. Вот и вся история». (2021)
Аделия Петросян
«Аделию как-то недооценивали в компонентах, потому что маленькая. Не по возрасту, по росту, petite (с фр. — «маленькая». — прим.). [...] Её короткая программа очень удачная, она действительно получилась. Я ещё в начале сезона считала, что она заслуживает более высоких баллов. Совпало всё — и сама Адель, и костюмы, и катание. Я знаю, если она будет достойно кататься, то постепенно заработает свои компоненты. Катайся красиво, прыгай лучше и стабильнее. И на тренировках показывай, что достойна высоких баллов. [...] Она очень талантливая, но эмоции действительно пока не позволяют поставить тот контент, который она могла бы сделать». (2023)
Даниэль Грассль
«Грассль уже давно к нам обращался. Года два назад хотел приехать сюда вместе с тренером, но я не была готова делиться своим опытом с другим специалистом. Потом мы ещё раз встретились с ним, это было в Бостоне, где он тренировался. Парень хороший, он в поиске, и надо отдать ему должное — ему достаточно тяжело было ехать сюда, в другую страну. [...] Даниэль в какой-то момент [...] в депрессию впал от бесконечной критики». (2023)
Сергей Розанов
«Я не хотела его брать [на работу тренером], потому что сноб. Он уверен, что он обязательно придёт к результату. Это невозможно. Мы парня усыновили, мы долго его учили, как резать музыку, на компьютере работать, как ставить программы, как вообще тренировать. Научили, отпустили. Как он сказал в каком-то интервью: стало скучно с нами. Ну хорошо. Мне не скучно. Есть, наверное, звёздная болезнь – в какой-то момент начинает казаться, что они знают этот самый путь к успеху, и дело не в команде абсолютно». (2021)
О других фигуристах
Евгений Плющенко как спортсмен
«Я смотрю на Женю другими глазами [по сравнению с теми, кто продолжает кататься по старой системе судейства]. Это ведь реально тяжело – выучить в таком возрасте то, чему дети сейчас учатся в четыре или пять лет. Но ребёнку можно сто раз повторять одно и то же, и он сто раз будет делать один элемент. У взрослых же в подсознании всегда очень крепко сидит мысль: «Я этого не сделаю, потому что не умею». Поэтому многие вообще отказываются учиться. Когда Плющенко катался на своей первой Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити, он даже не мог сесть до конца в волчок – это было не нужно. И никаких смен рёбер на либеле по этой же причине тоже не было. Поэтому когда сейчас я вижу, как он старается делать на льду сложные вариации каких-то позиций, то как тренер понимаю, сколько труда в это вложено». (2013)
Каролина Костнер
«Удивительная фигуристка. Когда смотришь, как она катается «вживую», прощаешь ей всё. Потому что она постоянно в «образе». И настолько уверена, что она лучше и красивее всех, что ты начинаешь вместе с ней в это верить. Она постоянно держит этим зал. На экране телевизора эта магия пропадает. Сразу становится заметно, например, что переходов из элемента в элемент у Костнер нет вообще. На виражах Каролина очень мощно набирает ход, а потом катит всю прямую на двух ногах, попеременно меняя руки. И прыгает каскад не от синей линии, как Ким Ён А, а практически у самого борта. Если бы всё это делала не Костнер, а какая-либо другая фигуристка, думаю, её наказывали бы беспощадно. Но Каролине прощают. Возможно, потому, что в «новое» фигурное катание она попала в каком-то смысле из прежних времён. Поменять технику заходов на прыжки в такой ситуации крайне непросто. Плюс подкупает огромная скорость, которую Костнер поддерживает от начала и до конца программы. С другой стороны, если бы Каролина делала между прыжками более сложные шаги, не факт, что ей удалось бы эту скорость сохранить. [...] Мне нравились далеко не все [костюмы] Каролины. Её серый комбинезон, помню, был так грубо натянут на конёк, что меня это постоянно коробило. Какая другая спортсменка могла бы себе такое позволить? Но Каролина выходила на лёд с таким королевским видом, что все восхищались. Считаю, что это отдельная грань мастерства». (2013)
Мао Асада
«[Асада берёт] прежде всего лёгкостью. Никогда не видно, что она устаёт. Даже в дорожках, где к концу устают все, Асада словно набирает ход. Но скорости и мощи Костнер и Ким у неё, конечно же, нет. [Она прыгает тройные аксели] благодаря очень хорошей крутке и той же лёгкости. Мао за счёт японских генов сумела сохранить совершенно детское тело — то, что никогда не удаётся нашим девочкам. Но по следу её приземлений видно, что почти все прыжки недокручены. А Костнер, например, приходит на лёд всем лезвием. Зато у Асады прекрасно работает голеностоп: она приземляется на зубец и настолько быстро выкручивает выезд». (2013)
Мики Андо
«Я не раз имела возможность наблюдать за Мики, когда она тренировалась у Николая Морозова. Вернуться в спорт вообще очень сложно. Никто ведь там тебя не ждёт, а главное — не прощает ошибок, которые судьи обычно прощают фигуристу, зная, что он катается последний сезон. Поэтому даже не знаю, хватит ли у Мики мужества совершить этот шаг. Она очень мощная спортсменка и очень сексуальная. Это притягивает. Она может несколько секунд просто стоять на льду, бросив руки к судьям, а ты чувствуешь в этом какую-то безумную энергетику и страсть». (2013)
Акико Судзуки
«Она очень сильная с функциональной точки зрения, имеет достаточно сложную программу, в которой много элементов стоит во второй половине. Соответственно, когда Судзуки всё это выполняет, её техническая оценка заведомо выходит очень высокой. Она, безусловно, не Ким и не Костнер, но где-то рядом. Понятно, что у неё не может быть такой скорости, как у Костнер, — у Каролины нога едва ли не длиннее, чем вся Акико. Зато Судзуки очень работоспособная — всё берёт трудом. У меня такие спортсмены вызывают колоссальное уважение». (2013)
