Пушкарь
Я всегда не понимал, что моего отца так привлекало в футболе. Я никогда не мог понять его эмоции во время матча. Для меня счет всегда был всего лишь числом, не больше, не меньше. Тем более, я не понимал его , когда он, усевшись перед телевизором и нервно смотря на часы, начинал громко кричать: «Ну куда же ты идешь?! Пас! Пас отдай ему!!», или «Ну когда же этот свисток?!». Бывало и такое, что он после окончания матча издавал какое-то маловразумительное шипение и со всего размаху бил кулаком по столу. В такие минуты мама всегда брала меня за руку и уводила меня в мою комнату. Как она объясняла: «Папе нужно побыть одному».
Один раз я увидел такую картину, которая запомнилась мне до глубины души. И сейчас, когда мне уже 25 лет ,я с улыбкой вспоминаю ее.
Тогда мне было 13 лет. Ночью меня разбудил папин крик. Тут надо сделать отступление. Моего отца звали Николай. Он был мужчиной довольно симпатичной наружности. Подтянутая, спортивная фигура. Яркие, казалось бездонные, голубые глаза светились во тьме. Он работал в какой-то фирме, что-то связанное с финансами. Я в этом не разбирался, но давно заметил за своим отцом холодную сдержанность. Когда отец общался с людьми, он был строг, в нужный момент - приветлив, но чаще на его лице нельзя было прочитать эмоций. И только когда он смотрел футбол, я видел его не строгим начальником, а обычным человеком со всей примесью эмоций. Тут я ещё замечу, что он давно болеет за некий клуб «Арсенал» на протяжении 20 лет. Они с мамой, когда у них была возможность, ездили в Лондон и даже обещали взять меня с собой, когда я подрасту, по пока, как они говорили, я еще маленький и мне все равно не понравится.
Моя мама, Вера, была тихой и доброй женщиной. Но за хрупкой внешностью у неё скрывался волевой характер, она даже когда-то занималась боевыми искусствами, а после того, как на свет появился я, все это перешло на любительский уровень. А когда она смотрела футбол вместе с папой, у них всегда возникали оживленные споры.
И вот стою я, робко заглядываю за дверь, и вижу, что папа, как бешеный, носится по комнате и кричит какие-то слова. Я разобрал часть из них, так как английский я любил: «Arsenal Till I Die» .По комнате были разбросаны папины вещи с атрибутикой «Арсенала»: флаг, шарф, плакаты, майка, которая валялась на полу . Вот то малое, что я мог различить в полумраке, вдруг папа резко развернулся и увидел меня, он смеялся и плакал… Плакал взрослый и серьезный человек. А потом он подбежал ко мне, взял на руки, обнял, и начал сбивчиво говорить: «Данька, Даня, это финал! Финал! Арсенал! Финал, Данька!». Его глаза светились как изумруды, а из глаз текли соленые слезы. Он как безумный тряс меня и повторял «Финал! Победа , Данька!» Тут на шум прибежала мама, и, увидев папу ,она, в отличие от меня, все поняла. Она взяла нас за руки, провела теплой рукой по папиной щеке и сказала: «Поздравляю».После чего папа крепко-крепко обнял нас обоих и сказал: «Теперь я счастлив», и опять заплакал.
Эпилог:
Как мне объяснили потом, в ту ночь Арсенал выиграл в финале, в котором не мог выиграть вот уже девятый год подряд. А потом папа мне сказал, что ему надо кое-что мне показать, и что он возьмет меня с собой в Англию.
Наконец, я попал на матч «Арсенала»: на стадионе все слилось в один большой гул, много- много людей, красные шарфы, все кричат: «Арсенал, вперед!». Эта эйфория захватила и меня, кажется тогда я понял своего отца.
По окончании матча папа спросил у меня: «Ну, сын, ты ещё не сделал свой выбор?» Тогда я промолчал, но, когда мы были уже в самолете, я, не удержавшись, спросил у него: «А когда следующая игра?». Папа улыбнулся мне, потрепал мои волосы и сказал: «Восьмого числа, Пушкарь!»
Дневник фаната. Хождение по краю
А кто прототип?:)
прикольно почитать))