Олег Романцев: «Отец был редким разгильдяем, жил только для себя. Когда он ушел к другой женщине, мать принципиально отказалась от алиментов: «Узнаю, кто с ним общается – прокляну»
Олег Романцев рассказал о сложных отношениях с отцом после развода родителей.
– Вы писали, что принципиальность и честность – от мамы.
– Только от нее. Может быть, поведением. Может быть, с молоком. Наверное, такие вещи передаются на генном уровне. Отец был редким разгильдяем. Он жил только для себя. А мать старалась всем помочь. Вряд ли угодить, потому что она была самодостаточным человеком.
– Меня поразило, что она домой с работы возвращалась только около десяти вечера – полтора часа ехала на автобусе.
– Да. Но сейчас, будучи взрослым, я думаю, что она все-таки могла вести себя по-другому. Я не осуждаю. Был бы я, как отец, сказал бы, что она сделала большую глупость. Даже подлость по отношению к нам. Но поскольку я, как мать, я ее понимаю и одобряю.
– Что вы имеете в виду?
– Когда он ушел к другой женщине, она отказалась от алиментов. А он получал прилично – был директором большого предприятия, его пригласили в Уссурийск на Дальний Восток. А она – обычная швея за 120 рублей.
– Принципиально не хотела денег от него?
– Именно принципиально. «Узнаю, кто с ним общается – прокляну», – это ее слова. Но у нас даже мысли не было поехать с отцом. Хотя там жизнь другая совершенно – заработки большие, питание одними шашлыками. Могли жить по-другому. Но повторяю: ни о чем не жалею.
– С отцом в итоге не общались?
– Не знаю, рассказывать или не рассказывать… Мы жили в таком районе, что брат попал в тяжелую ситуацию. Драка. Кому-то ляльник хорошо начистил. Его обвинили – грозил серьезный срок. Сидел в КПЗ.
Я узнал номер отца у его друзей. Тогда, чтобы позвонить, нужно было прийти на почту, заказать звонок, ждать. Дозвонился до него в Уссурийск: «У тебя же здесь связи остались. Попроси, чтобы разобрались. Вины-то его особой нет, подрались люди». У него действительно связи были на самом высоком уровне – первые секретари, крайкомы. В общем, [отец] сказал перезвонить ему через два-три дня.
Я перезвонил. Не берет трубку и не берет. Сижу час. Сижу два. Сижу три. Пришел на следующий день – не берет. Телефонистка говорит: «Сынок, чего ты себя мучаешь? Не возьмет он трубку». И я перестал ходить.
Проходит три-четыре дня, приезжает какой-то хрен, который с ним там работал. Заходит к матери: «Несчастье случилось. Иван Николаевич в аварию попал. Разбился насмерть». Поплакали, погоревали – нет отца.
Проходит лет пять-шесть. Я попадаю в Москву. Выходим в Высшую лигу, собираемся в ресторане «Кооператор» в Тарасовке. Сидим, разговариваем, немножко выпиваем шампанского. Вдруг хозяин ресторана Амиран Ильич заходит: «Там какой-то мужик. Говорит, что твой отец». Сашка Прохоров ему кричит: «Гони эту пьянь! У Олега нет отца». Амиран Ильич ушел, но быстро вернулся: «Все равно говорит, что твой отец». Выхожу – действительно отец. «Ох, воскрес!» Он начал что-то объяснять… Что жизнь такая, короче. Говорю: так и сказал бы, что помогать не будешь, чего ты меня лечишь. А он: ну вот, у меня жена, ребенок, все дела.
Сказать, что простил, – нет. Но жил он у меня, познакомился с женой и детьми. Но потом мы не стали переписываться. Он иногда звонил, дети его звонили. Не то чтобы напрашивались, но хотели там что-то… Я не отвечал. Я ему мать не прощу. Тащила нас на своих жилах, – сказал бывший главный тренер «Спартака» в интервью Sports.ru.
Олег Романцев – очень важный разговор о жизни
Игра про деньги в футболе: норм ли отдать 100 млн за Холанда? А за Беллингема?
