Такой судьбы, как у Арменака Алачачяна, не придумать: звезда баскетбола СССР при росте 174 см, написал донос на Гомельского и эмигрировал из-за КГБ
Арменак Алачачян вошел в историю как наш единственный баскетболист, который брал Кубок европейских чемпионов и как игрок, и как тренер.
Карьерные достижения при этом не раскрывают его и наполовину.
Ведь Алачачян:
• приехал в СССР уже сложившимся человеком и даже к 23 годам совсем не говорил по-русски;
• боролся со всеми стереотипами советского баскетбола: травмами, маленьким ростом и возрастом;
• как репатриант, не имел права выезда и получил его благодаря вмешательству влюбившегося в него маршала Гречко;
• заявил о себе в алма-атинском «Буревестнике» вместе с чеченским гигантом Увайсом Ахтаевым;
• научил американцев отдавать пас об щит самому себе и заслужил сравнения с Бобом Кузи;
• участвовал в интригах в борьбе за место главного тренера сборной СССР;
• утверждал, что был вынужден уехать из-за постоянного давления КГБ;
• организовал успешный ювелирный бизнес в Торонто, где и закончил свою жизнь.
Таинственная страсть. Русский классик, игравший в баскетбол
Бегство из Египта
После геноцида армян 1915-го семья Алачачяна бежала из Турции и оказалась в египетской Александрии, где он и появился на свет.
Как ни странно, но именно необычное место взросления и определило его уникальность. В СССР всегда было тяжело с разыгрывающими, так как тренеры ориентированы на поиск и огранку «больших», которым и принадлежал баскетбол. Когда 174-сантиметровый Алачачян через много лет пришел поступать в Ереванский институт физкультуры, ему тоже сказали: «Ну, а тебе чего, мальчик?» Но он сам влюбился в игру еще в детстве: в портовой Александрии располагались части ВМС США, и военнослужащие постоянно рубились и между собой, и с местными командами. Египет был бронзовым на чемпионате Европы-47 и золотым на чемпионате Европы-49, а Алачачян увидел диковинную игру, попробовал сам и уже не представлял свою жизнь без спорта, который, как ему казалось, помог ему избавиться от астмы. Именно оттуда он привез удивительный дриблинг, лучший во всей Европе и помогающий ему обыгрывать любого.
Отчим Алачачяна работал в Александрии таксистом. Но хотя семья не бедствовала, они всегда стремились из «Маленькой Армении» Александрии в большую Армению.
Уже после эмиграции из Союза Алачачян признал, что это была большая ошибка.
«Мы поверили сталинской пропаганде. В Александрии была большая армянская диаспора. К нам приезжали люди из Еревана, уговаривали вернуться на родину. Они попросту лгали. Говорили, что люди в Советской Армении живут прекрасно – у всех отдельное жилье, у многих свои дома, что они хорошо зарабатывают.
Это был самый настоящий шок! Все оказалось совсем не так, как нам говорили. Мама была вынуждена занимать очередь за хлебом в три часа ночи. Как-то она немного опоздала, и мы остались без хлеба. Контраст с нашей предыдущей жизнью был огромный. Нам выделили комнату в коммунальной квартире, где мы ютились вчетвером. Туалет – на улице. Тогда как в Александрии у нас была большая пятикомнатная квартира. Проблем с заработками в большом портовом городе не было вообще. Там стояли американские, английские части. Платили им хорошо, и они активно тратили деньги… А в Ереване нас ждали карточки, очереди за хлебом и полуголодная жизнь».
Выиграл только советский баскетбол.
Как игрок Алачачян только и делал, что ломал стереотипы
В «Маленькой Армении» располагались православная церковь и школа, где преподавали историю Армении. Но с остальными предметами было сложнее: Алачачян признавался, что у большинства юных репатриантов уровень знаний соответствовал пятому классу советских школ. Семья переехала в Ереван в 47-м, когда ему было уже 17 лет и нужно было куда-то поступать – при этом он не владел русским и не так уж хорошо знал и армянский.
Спорт был для него очевидной дорогой в жизнь, но вот только избранный им вид спорта изо всех сил его отвергал.
Советский баскетбол быстро отказывался от спортсменов, когда их настигала травма.
Алачачян шесть лет выступал за ереванский СКИФ и запомнился высокой результативностью (39 очков против «Уралмаша», 43 – против СКА). Но 54-м он поскользнулся на только обновленном паркете волгоградского зала и порвал мениск – после чего был незамедлительно отчислен.
В тяжелый момент Алачачян вспомнил, что его приглашал в Алма-Ату его гигантский товарищ, 233-сантиметровый чеченец Увайс Ахтаев.
«Ахтаевского адреса у меня не было, – рассказывал он, – дал телеграмму: «Алма-Ата. Ахтаеву. Могу приехать, если обеспечите квартирой и работой. Алачачян». И указал свой адрес. Думаем-гадаем с Розой, дойдет ли наша телеграмма? На следующий день получаю ответ: «Обеспечим всем. Приезжай. Ахтаев». Собрали вещи, поехали… Чем ближе к Алма-Ате, тем больше волнуемся. Какая это гарантия – телеграмма Ахтаева, он же не тренер «Буревестника». В городе ни одного знакомого, деньги у нас кончились: последний день в поезде ничего не ели. Увидели на вокзале Ахтаева – от сердца отлегло. Все устроилось лучшим образом, хотя ни в республиканском комитете, ни в «Буревестнике» не слышали о нашем приезде. Ахтаев действовал на свой страх и риск. Риск, впрочем, был невелик – Увайса знала вся спортивная Алма-Ата».
Звездой советского баскетбола Алачачян стал именно в «Буревестнике». Там он провел несколько лет, но обрел и свободу, чтобы показать свою индивидуальность, и идеального партнера для того времени, и вообще колоритно воспринимался в тандеме самого маленького армянина и самого большого чеченца советского баскетбола.
Алачачян провел в Алма-Ате два года, доиграл до 29 (возраста ветерана в Союзе) и задумался о том, чтобы заканчивать.
«Хотел бросить баскетбол, – признавался он позже. – Рад, что не бросил, и благодарен за это Розе. Ей мои бессонные ночи давались труднее, чем мне. Но была еще одна причина, из-за которой я тогда не мог уйти: заболел Ахтаев. Я боялся: уйду — назовут трусом… Мы играли в Риге с армейцами, которые ходили тогда в чемпионах. У нас уже не было Ахтаева, а самым высокорослым был Калюжный: чуть выше 190 сантиметров. Тот матч мы выиграли. Это было первое поражение рижан в чемпионате страны».
Советский баскетбол быстро отказывался от игроков, когда их настигал возраст.
Алачачян в 29 попал в ЦСКА, но ему пришлось доказывать все заново. Его рассматривали в лучшем случае в качестве запасного, а поначалу и вовсе отправили во вторую команду. Вдобавок, будучи репатриантом, он не мог помочь клубу в выездных матчах Кубка европейских чемпионов – ему было запрещено выезжать за границу.
Он изменил отношение к себе в решающем матче чемпионата СССР – против рижского СКА Александра Гомельского. За 4 минуты ЦСКА проигрывал 17 очков, Евгений Алексеев выпустил на площадку миниатюрного разыгрывающего, и отставание удалось сократить до приемлемого – «-4», позволившего новой команде стать чемпионами.
Алачачян тогда не только завоевал место в старте (а впоследствии и звание капитана ЦСКА), но и обрел могущественного покровителя. После победы игроков ЦСКА пригласили на прием к первому заместителю министра обороны СССР маршалу Советского Союза Андрею Гречко.
«Почему вы не в форме?» «Я не служу в армии», – ответил я. «Не хотите в армию?». «Хочу. Не берут». «Разберитесь с Алачачяном», – приказал Гречко адъютанту. Мне было присвоено офицерское звание. Андрей Антонович часто ходил на матчи ЦСКА. В перерыве вся команда направлялась в раздевалку, а мне передавали, что со мной хочет поговорить товарищ Гречко. Я шел к нему в ложу – уставший, потный, со слипшимися волосами. Но мне было очень приятно, что маршал со мной разговаривает, оценивает игру, в которой он хорошо разбирался, поскольку в молодости сам играл в баскетбол».
В итоге Алачачян доиграл до 37 лет. О его работоспособности, собственных методиках тренировки, самоотверженности ходили почти анекдотичные истории.
Например: «Еще не существовало термина «Интервальный метод тренировки», а Алачачян уже тренировался по этой методе: работал до полной усталости, затем предоставлял себе короткий отдых — и опять до изнеможения. Не было партнеров — тренировался один, болела рука — бегал, с ногой что-нибудь случалось — штрафные бил, учил левую руку работать так, как работала у него правая. Все пригодилось: и в 37 он на площадке бывал больше своих молодых партнеров, а уставал меньше, чем те. Он и из любопытства не попробовал, что это такое — сигарета. А выпить ему однажды пришлось. Когда ЦСКА в какой-то там раз стал чемпионом страны, на банкете ребята силой влили в него коньяк — граммов 25. Он кричал: «Я пьяный, я пьяный!» И потом в течение года приставал к одному из баскетболистов: «Скажи, как ты это бутылками пьешь?»
С ним ЦСКА практически не проигрывал в чемпионатах Союза и дважды брал Кубок европейских чемпионов (при том, что с 46-го по 60-й ЦСКА ни разу не был чемпионом страны). Одновременно он вернулся в сборную СССР (оттуда его выпихивали четыре раза, в первый раз с формулировкой «слишком быстро бегаешь»), с которой трижды становился чемпионом Европы, завоевал «серебро» Олимпиады 1964 года. Перед матчами финала Кубка европейских чемпионов он все же получил разрешение на выезд – поспособствовал тот же Гречко.
Наконец, советский баскетбол быстро отказывался от игроков, которые не вписывались в понятные рамки.
Алачачян выходил на площадку уже тогда, когда Гомельский открыл Круминьша, весь Союз знал «дядю Васю-чечена» (Ахтаева), а двухметровый центровой ЦСКА Виктор Зубков мог противостоять им только с помощью партнеров. Не всем было понятно, что может предложить крошечный игрок, не умеющий бросать, да еще и в строгой тренерской системе. Его периодически критиковали то за нежелание атаковать, то за чрезмерную игру на публику.
Лишь постепенно открывался простой факт: Алачачян оказался первым шоуменом в советском баскетболе.
Вот как его стиль описывал Валерий Асриян.
«На Алачачяна ходили, как ходят в театр на любимого актера, чьи спектакли пропустить нельзя. Каждая его игра и являла собой великолепный спектакль, хотя в ней не было никакой рисовки, самолюбования, желания покрасоваться перед зрителями. То были спектакли кудесника баскетбольной сцены. Алачачян был не только самым быстрым, «реактивным» баскетболистом страны, но и самым техничным и умным. Его мысль работала так быстро, что соперники просто не успевали уследить за ходом завязываемых им комбинаций. Никто не умел давать партнерам такие очные, своевременные, хитроумные передачи, как Алачачян. Непревзойденный дриблер, у которого отобрать мяч было практически невозможно, он тем не менее никогда не злоупотреблял индивидуальной игрой, всегда «работал» на команду. Любой его «трюк» был продиктован только ее интересами. В том числе и знаменитый эффектнейший «трюк» со щитом, который неизменно приводил в восторг и болельщиков, и специалистов.
Мне посчастливилось несколько раз видеть этот удивительный прием. Его стоит описать. Мяч у Алачачяна, он в атаке. Все ждут от него или паса, или броска по корзине. Но Алачачян вдруг сильно и резко швыряет мяч в щит, первым опередив растерявшихся соперников, успевает к отскоку и либо сам отправляет мяч в корзину, либо передает неприкрытому партнеру, который и завершает блестящую «двухходовку». Я не знаю случая, чтобы эта «фирменная» алачачяновская комбинация не имела успеха.
В 1964 году Арменак проделал свой знаменитый баскетбольный «фокус» в матче сборных СССР и США в Москве. Тренер американцев Джон Маклендон встал со своего места и долго аплодировал Алачачяну. А запасные американской команды, выходя после этого на площадку, прежде всего подходили к Алачачяну, хлопали его по плечу, уважительно жали руку».
После того матча на Олимпиаде-64 главный советский баскетбольный журналист Анатолий Пинчук затерзал Маклендона неуместными вопросами.
– Нашлось ли бы Алачачяну место в профессиональной команде?
– Даже в «Бостоне».
– Но у него нет броска.
– Бросок есть почти у всех баскетболистов.
– Но мало тех, у кого его нет.
– Хороший пас дороже хорошего броска: бросать умеют почти все, пасовать — очень немногие.
– Он мал ростом.
– Достоинства игрока измеряются не футами и дюймами.
– Кто играет лучше: Кузи или Алачачян?
– В нападении, конечно, сильнее Кузи... В защите, пожалуй, Алачачян... Алачачян побыстрее... У Кузи лучше дриблинг... Пас хорош у обоих... Все-таки Кузи посильнее...
Тренер без языка, донос на Гомельского, борьба с КГБ
Почти сразу по завершении игроцкой карьеры Алачачян заменил Евгения Алексеева на посту главного тренера ЦСКА.
Результаты исключительные: за два сезона армейцы дважды были чемпионами внутри страны и выиграли в Барселоне Кубок европейских чемпионов у «Реала». О новом боссе говорили исключительно тепло: он не только хорошо разбирался в баскетболе, но и давал своим – как писали в Союзе – «питомцам», в числе которых был Сергей Белов, так нужную им свободу.
Последующие отзывы, правда, вступали с результатами в противоречие.
«Работать с Алачачяном было трудно, – вспоминал сам Белов. – Во-первых, он неважно говорил по-русски. Во-вторых, был настолько разбросанным, непоследовательным человеком, что при усугублявшей все это южной экспансивности мы, игроки, порой не могли понять, чего же он нас ждет. Он часто метался, даже в течение нескольких часов менял свои решения. Мог послушаться человека со стороны.
Алачачян очень любил рисовать разного рода тактические схемы. Причем где попало: не только на баскетбольной доске, но и на стенах гостиничных номеров, шкафах. Иногда поверх одной схемы тут же чертил другую. Игроков это веселило, но пользы от этого было мало».
Неожиданно в 70-м году Алачачян был отправлен в отставку. Формальным поводом для этого стали неудачи ЦСКА на старте сезона – у армейцев появился конкурент в виде ленинградского «Спартака» Владимира Кондрашина, и потеря лидерства стала болезненной.
Ему на смену вернулся Александр Гомельский, которого как раз в 70-м попросили из сборной.
Так как публичность в СССР была лишь благостной витриной, сейчас довольно сложно понять, что именно там приключилось.
Существуют три истории о том периоде жизни Алачачяна, которые если и не рассказывают всей правды, то уж точно позволяют ощутить дух эпохи.
Сергей Белов – супергерой советского спорта. Он победил себя, систему и США
Лидер той команды Сергей Белов негодовал, что Алачачян выживал из клуба возрастных игроков, причем в довольно агрессивной манере.
«Алексеев делал ставку на ветеранов команды, его тренерское кредо зиждилось на союзе со «старой гвардией», – писал он. – Новому «главному» необходимо было самоутверждаться, в том числе решая проблему взаимоотношений с ветеранами, вместе с которыми он совсем недавно выходил на площадку. Эту проблему Арменак стал решать наиболее простым и распространенным в таких случаях способом — начал выживать стариков, заменяя их новичками команды, а также армейцами, которые при прежнем руководстве прочно сидели на банке. К их числу относились, в частности, получившие при Алачачяне место в старте Капранов и Кульков. По сути, новый тренер сколачивал некую «коалицию» против ветеранов.
Вступить в нее он недвусмысленно предложил и мне, но сразу получил резкий отпор. Я сказал, что мне все равно, под чьим руководством и с кем мне играть и тренироваться, ни с кем и тем более ни против кого я «союзничать» не стану. Моя позиция спровоцировала определенный конфликт с «членами коалиции», но в игре он всерьез никогда не проявлялся, равно как не отразился на моих позициях в команде — место в старте ЦСКА я получил сразу и навсегда.
Что действительно на всю жизнь оставило у меня неприятный осадок, так это история с Александром Травиным. В контексте своей политики по отношению к ветеранам Арменак убрал его из состава и сгноил в рекордно короткие сроки, а я, получилось, пришел в команду на его место. Алачачян просто вообще перестал замечать Травина, на тренировках не включал ни в первую, ни во вторую пятерки. Тот походил-походил в клуб с месяц, да сам и ушел. Его последующая карьера в ЦСКА была по тогдашним понятиям вполне успешной — долгое время он был тренером баскетболистов ГСВГ, участвовавших в «Вооруженках» — чемпионатах Вооруженных Сил».
Владимир Гомельский свидетельствовал, что именно Алачачян сдал его отца пограничникам. Александра Гомельского много раз делали невыездным, и вот именно тогда это произошло из-за того, что тренера взяли с контрабандой.
«Именно в этот момент между папой и Алачачяном расстроились отношения. Отец как человек, отвечающий за баскетбол в Вооруженных силах, тоже требовал только побед. Арменак защищался тем, что команда недостаточно хорошо укомплектована, чтобы выигрывать каждую игру. В принципе в его словах была определенная логика. Но они с отцом начали ссориться.
Для того чтобы создать Арменаку идеальные условия, его нужно было оградить от нападок со стороны начальства и прессы. Папа этого не сделал, считая тактику, которую Арменак Алачачян выбрал на сезон, и тот состав, который он выпускает на площадку, далеко не оптимальными.
В какой-то степени он даже самоорганизовывал критику в его адрес, которая закончилась тем, что Алачачяна в самом конце декабря 1970 года от работы отстранили. Обязанность возглавить команду до конца сезона возложили на отца. После окончания чемпионата папа был утвержден на этой должности и стал совмещать две работы: главный тренер ЦСКА и главный тренер Вооруженных сил.
…
Через некоторое время после того, как с папой случились неприятности, связанные с таможней, была получена информация о том, что ту злосчастную анонимку на папу написал Арменак Алачачян. Его цель была абсолютно понятна. Единственное место под солнцем для баскетбольного тренера в СССР — это место главного тренера сборной команды страны.
И Арменак считал, что если у него хорошо получается работать с командой ЦСКА, то по логике вещей, если Гомельского снимут, первым претендентом на должность главного тренера станет он сам. Поэтому та анонимка была написана в целях дальнейшего построения карьеры. Но тогда проверить это было совершенно невозможно. Было ли это письмо написано рукой именно Арменака Алачачяна, мы не знаем и сейчас, но логика подсказывает, что такое вполне могло случиться. Ведь обострение отношений между двумя тренерами произошло не на ровном месте. Оба стремились к одной цели, и конкурентная борьба завела их человеческие отношения в тупик.
Судьба сложилась таким образом, что решение Федерации баскетбола СССР в декабре 1970-го было вынесено все-таки не в пользу Алачачяна. На должность главного тренера был назначен Владимир Петрович Кондрашин, а Арменак остался у разбитого корыта. Но он не растерялся. Он вообще был энергичным, предприимчивым человеком, и после того как его освободили от работы с командой ЦСКА, написал рапорт об увольнении из армии. Это было достаточно сложно сделать, ведь он был майором и членом КПСС, но Арменак нашел изумительный выход. Он перестал платить членские партийные взносы, и через год его автоматически исключили из партии. А беспартийных офицеров в нашей армии не держали».
«Бабу не душить, а трахать надо». Невероятные похождения Папы русского баскетбола
Сам Алачачян всегда напирал на происки спецслужб.
«Все дело в КГБ. Они хотели, чтобы я, знаменитый спортсмен, работал на них, предлагали гонорар – 60 долларов в месяц. Вербовали долго и упорно, не пускали за рубеж на соревнования, мотивируя тем, что я неблагонадежный: сестра за границей живет. Как пример: на моем участии в первом (мадридском) финальном матче Кубка чемпионов в 1963 году настоял лично министр обороны маршал Гречко.
В 1968 году мне доверили команду, я стал тренером ЦСКА. Работа мне очень нравилась, чувствовал, что это мое дело. Работал очень хорошо, четко представлял, что делаю, ведь только-только закончил играть. В том сезоне мы выиграли Кубок Европы. Опять у «Реала», в Барселоне. Тяжелая игра была, с овертаймами, можно сказать, выгрызли победу у испанцев. До этого они очень гордились тем, что никогда не проигрывали дома. Но мы смогли…
Когда вернулись в Москву, начались бесконечные проверки. Министру обороны отправили донос, что якобы каждый игрок ЦСКА имеет на руках по 6 тысяч долларов – сумма абсолютно нереальная для тех лет в СССР, что я дискредитирую министра обороны. Обвиняли даже в том, что в ЦСКА не ведется комсомольская работа. В общем, делалось все, что бы меня выжить из команды. Когда я играл, Комитет Безопасности был бессилен: еще бы, решение о моем выходе на паркет принимал сам маршал! А здесь они словно хотели отыграться.
Я понял, что работать мне не дадут, и обратился с просьбой выехать в Канаду для воссоединения с семьей. Указал, что в Советском Союзе живу хорошо, нормально зарабатываю, и никаких проблем у меня нет. Меня и семью отпустили легко, видимо поняли, что осведомитель для КГБ из меня все равно не получится».
После увольнения из ЦСКА Алачачян совсем немного проработал детским тренером, а затем написал письмо лично Брежневу, чтобы ему дали уехать. Ему пришлось ждать всего три месяца: неожиданно быстро его выпустили на свободу.
Жизнь вне баскетбола, в Торонто
Алачачян рассказывал, что его хороший знакомый (соперник по олимпийским матчам) Лэрри Браун предлагал ему место в НБА. Но для этого нужно было опять переезжать. «Но тут вмешалась мама: она была категорически против очередной смены страны. Пришлось отказаться от баскетбола».
Многократный чемпион Европы, серебряный призер Олимпийских игр, обладатель Кубка европейских чемпионов как игрок и как тренер в Торонто стал совершенно обычным эмигрантом. Получил пособие в 700 долларов, учил английский и французский, брался за обычные эмигрантские специальности – работал в такси, на бензоколонке, в пиццерии, четыре года на паркинге… Армянская семья, по приглашению которой он переехал, с трудоустройством ему не помогала.
«А потом, – рассказывал Алачачян, – Один эмигрант, с которым я случайно встретился на улице, предложил мне обучиться работать с бриллиантами. Так я овладел интересной профессией ювелира. Затем в мою жизнь еще раз вмешался случай. В Монреале я встретился с одним армянином, который успешно занимался золотом. Он знал, кто я такой, видел меня в играх за сборную и запомнил... В общем, этот хороший человек дал мне 50 тысяч долларов в кредит. Так начался мой бизнес. Постепенно я встал на ноги, и дела пошли в гору. Это позволило открыть бизнес, который впоследствии стал очень успешным, и приносит большой доход. Сегодня у меня все хорошо. Бизнес развивается, дети выросли…»
После переезда Алачачян встречался с вырастившим его баскетболом лишь несколько раз.
Вживую посмотрел на новый ЦСКА, когда красно-синие приезжали на матчи с клубами НБА в конце нулевых.
Примирился с Александром Гомельским, когда тот приезжал на чемпионат мира в Торонто в 94-м.
И помог бывшей команде в 75-м. Канадцы не удосужились встретить армейцев в аэропорту, и организовывать автобус пришлось бывшему главному тренеру, которого разбудили посреди ночи.
Арменак Алачачян скончался в возрасте 86 лет. Между 25 декабря 1930-го и Александрией и 4 февраля 2017-го и Торонто разместились удивительные строки: восьмикратный чемпион СССР (1959—1966), четырехкратный чемпион Европы (1953, 1961, 1963, 1965), серебряный призер Олимпийских игр (1964).
Фото: cskabasket.com; sports.kz ; theglobeandmail.com; hayazg.info; skyhook.es ; /twitter.com/armbasket; ok.ru/sovetskybasketball/
Не надо спешить осуждать никого, тем более армян. У них и так судьба непростая, сродни евреев, где только 1/4 живёт на исторической родине, а остальные скитаются вплоть до Антаркиды.
И ещё у них очень продвинута семейственность, где старшие принимаю решения за всех остальных.
Спасибо ему, что ковал победы советскому спорту и не лил в открытую грязь на СССР! Покойся с миром, Арменак Алачачян!
Про врачей было много больше, Боткин, Сеченов и так далее. Всё-таки книги делать в СССР умели, ничего не скажешь. И гордость за свою Родину я, белорус, испытывал колоссальную.
ЗЫ: Теперь, оглядываясь назад, понимаю - хорошо, что совок я застал ребенком, взрослый я бы там жить не захотел ни за что...Это тюрьма народов, это неуважение к человеческой личине. Задумка хорошая была и много было и хорошего...Но на костях сограждан. Спасибо - не надо. Но вот любовь к народам СССР осталась с нами навсегда, я рассматриваю условного армянина, как своего.
Жизни людей из статьи не только про баскетбол.. как говорил классик "футбол это жизнь, поэтому наша программа о жизни".
Так и тут.. баскетбол и реалии союза тех времен (за что автору ещё раз спасибо)
Я союз не застал, и, конечно, его минусы на себя примерять не хочу и не могу.. но вот при всех его минусах как то так получалась, что наш баскетбол шёл вперёд, наука шла вперёд, промка шла вперёд и тд.. видимо, мы пока не осознали, какой положительный урок был в явлении союза, чтобы на этой базе сделать шаг вперёд...
P.s. донос.. анонимка.. кто знает, был ли он от Арменака..
Ну то есть геноцида армян не было, могли бы остаться и кайфовать и только пропаганда советская на лишения их обрекла неимоверные.
Извините, автор, дальше я не читал.
С доносом следовало бы аккуратнее - фактов-то нет. Так, можно и Кондрашина заподозрить...
Но меня дико раздражает вся это КГБ, доносы, чернуха. А возможности благодаря которым смог пробиться в спорте? Жена которую нашёл в Ереване? Тоже нет - "Выиграл только советский баскетбол." "Советский баскетбол быстро отказывался от спортсменов, когда их настигала травма." "Советский баскетбол быстро отказывался от игроков, когда их настигал возраст." Вот натурально уродство.