«Думал, что умираю. А, очнувшись, увидел в палате всю команду – сдавали для меня кровь». Как тренер из СССР попал в НБА
«Миннесота» 90-х, молодой Гарнетт, бандиты в спальне.
«Миннесота» – одно из открытий сезона НБА: пробились в финал конференции впервые за последние 20 лет. Впервые «Тимбервулвз» вышли в плей-офф в 1997-м, когда начальником международных операций клуба трудился Борис Каребин.
Он выигрывал со «Строителем» чемпионат СССР, привозил в НБА Жидрунаса Илгаускаса и работал с великим агентом Лучано Капиккьони, а теперь тренирует в Майами детей из России и Украины.
– Как вы стали тренером?
– Переехал из Москвы в Николаев, женился, но как игрок не закрепился и махнул в Белгород. Поработал на полставки детским тренером и вернулся в Николаев. Местная команда Первой лиги осталась без тренера, никто не хотел браться, и взялись мы с Сашей Петровым, чемпионом Европы-1973 среди юношей.
Привели спонсоров, пару игроков из ЦСКА, использовали принципы защиты американского тренера Боба Найта – и из подвала подняли Николаев наверх. Тогда Виктор Боженар позвал меня тренером-селекционером в киевский «Будивельник» («Строитель»).
– Как «Строитель» выиграл чемпионат в 1989-м?
– Это был сезон после сеульской Олимпиады: в ЦСКА наступил спад, а Сабонис в «Жальгирисе» мучился с ахиллом. Нас же здорово усилил Саша Волков, вернувшийся из ЦСКА. Мы стали вторыми в регулярке и играли с «Жальгирисом» в финале.
В Киеве победили 97:94, а в Каунасе Волков на последней секунде – при равном счете – забросил трехочковый. Переполненный «Спорт Галле» взревел, и глаза питерского судьи Шамиса округлились от ужаса. Он оглянулся по сторонам и показал: не засчитываю.
– Но вы не сдавались?
– Мы проиграли овертайм, и Боженар подал протест. Наутро в Федерации пересмотрели ключевой эпизод. Увидели, что Волков бросил до истечения времени, и присудили нам победу.
[Защитник «Жальгириса» Вальдемарас] Хомичюс сказал: «Побеждать надо на площадке, а не в кабинетах». Это спорный вопрос – правила-то были на нашей стороне.
– Как отмечали чемпионство?
– Команду чествовали в Театре Ивана Франко. Когда тренера Боженара вывели на сцену, артист Богдан Ступка встал на колени и сказал: «Боже, Боженар!» Витя аж заплакал. Растрогался.
«В «Миннесоте» сидел в кабинете размером с лифт»
– Что вас привело в НБА?
– В конце восьмидесятых ездил с молодежной сборной по США, и в Милуоки тренер «Бакс» Дел Харрис сказал: «Не могу поверить, что в Советском Союзе растут такие игроки». Наша игра в защите произвела сильное впечатление, и меня позвал на стажировку Дик Беннет, тренер Университета Висконсина.
Я поселился в большом доме Беннета, в комнате для игроков. До меня там жил Терри Портер, который потом был главным тренером «Милуоки» и «Финикса».
– Чем отличалась работа в Америке от того, к чему привыкли дома?
– В пять часов вечера тренер закрывал офис и шел в зал, а потом ехал домой. Для меня это стало шоком. У нас-то тренер постоянно решал вопросы игроков: прописки, квартиры, машины, шубы женам…
– Почему с Беннетом проработали недолго?
– Студенческий баскетбол не понравился, показался тягучим. Даже наши молодые игроки вроде Жени Кисурина были сильнее. Я предпочитал более живой стиль и перешел на самостоятельную работу со школьной командой. Потом меня пригласил в свой штаб Джек Макклоски, генменеджер чемпионского «Детройта».
– Ваша реакция?
– Все бросил и поехал. Выдвинулся утром, по узкой дороге, и вдруг на встречку выскочил фермер на пикапе, груженном камнями. Дорога узкая, я уже не успевал ничего сделать и разломил его машину на две части. К счастью, был на бронированном Кадиллаке и остался цел.
«Вот повезло, так повезло!» – как сказал персонаж Семена Альтова в интермедии «Взятка». Я гадал: может, это знак? Ехать к Макклоски или нет?
– К чему склонились?
– Решил: несмотря на трудности, надо прорываться. Приехал как раз на сечу Bad Boys из Детройта с «Чикаго» в финале конференции. До меня тренеры из Европы не работали в НБА, что наталкивало на размышления: где я и где «Пистонс». Кем я как скаут мог усилить лучшую команду НБА? В ближайшие годы – точно никем.
Спросил Макклоски, зачем я ему. Он ответил: «Сейчас ничего не скажу. Увидишь». А через несколько недель признался, что покидает «Пистонс» из-за разногласий с руководством: «Ухожу в «Миннесоту». Ты со мной?»
– «Тимбервулвз» была пара лет отроду.
– В том и дело. Новая команда, много вакансий в составе и работы для меня. Я начал как скаут и дорос до начальника международных операций. Сидел в кабинете размером с лифт. Потом туда заехал новый генменеджер Кевин Макхейл, но – не поместился. Рост-то – 208 см.
«На драфте-1994 Макклоски повернулся ко мне со словами: «We gonna take your guy»
– Чем удивлял Макклоски?
– Помню, зашел в зал и увидел со спины игрока с мощными плечами. Оказалось, 82-летний Джек играл с молодыми. Это было уже после его ухода из «Миннесоты».
В «Тимбервулвз» мы общались по четыре-шесть часов в день. Меня просили, например, предоставить список 60 самых талантливых игроков мира. С компьютерами это легко, а тогда я шел к боссу с чемоданом видеокассет.
Приятно удивился, когда в конце второго раунда драфта-1994 Макклоски повернулся ко мне со словами: «We gonna take your guy». И выбрал моего протеже, центрового Ребрачу. Когда я сообщил об этом Желько по телефону, тот не мог поверить. Жаль, что из-за проблем с сердцем он не сыграл за «Миннесоту».
– Через год после того драфта вы участвовали в переходе Ребрачи из «Партизана» в «Бенеттон».
– Параллельно с работой в НБА я помогал агенту Лучано (Лаки) Капиккьони. Тогда разрешалось совмещать. Лаки – уникальный человек. Помню, прилетели в старый аэропорт Вильнюса, подошли к будке пограничников, и Лаки достал пять паспортов: выбирал, какой протянуть.
К 1993 году его клиент Тони Кукоч созрел для НБА, но Джордан не хотел видеть его в «Чикаго». Считал, что Кукоч недостаточно силен в защите. Слава богу, Тони все-таки взяли. Мы – в основном Капиккьони – помогали этому как могли.
– В вашем случае работа агента сильно отличалась от скаутской?
– Скаут работает на команду. Агент – наоборот. Вот пример. Во время драфта-1996 сидим с партнером Капиккьони, Хербом Рудоем. В его офисе – на восьмом этаже чикагского небоскреба Сирс-тауэр – висит огромный портрет игрока в форме «Буллз».
Спрашиваю: «Кто это? Не узнаю». – «Моя лучшая работа в жизни. Игрок получил контракт на $6 млн и сыграл за сезон одну минуту». – «Чем же тут гордиться?» – «Ты не понимаешь. Я работаю не для команды, а чтобы сделать хорошо игроку». В тот же день Херб устроил Стояковича, сидевшего с нами в офисе, в «Сакраменто».
– Как?
– Позвонил генменеджеру «Кингз»: «Задрафтуйте Стояковича!» – «Ты в своем уме? Греки сказали ему, чтоб даже не думал об уходе из ПАОКа. У него в Греции отец. Никаких шансов, что уедет. Как мы отдадим за него выбор в первом раунде?»
Херб не сдался – сказал генменеджеру: «Помнишь себя в 20 лет? Если бы не я, ты бы так и стоял на том перекрестке». В итоге «Сакраменто» все же выбрал Стояковича. Тот приехал через несколько лет и стал звездой НБА.
«Тренер «Миннесоты» сказал Ветре: «Сыграем один на один? Укатаю тебя в ноль»
– С чего началась ваша работа в «Миннесоте»?
– Одна из первых миссий – привести Гундарса Ветру. Тот приглянулся Макклоски в американском турне сборной СНГ и подписал с «Тимбервулвз» трехлетний контракт.
Правда, новый тренер тренер «Миннесоты», Сидни Лоу, отнесся к Гунче с недоверием. Сказал: «Ты недостаточно быстрый для меня. Сыграем один на один? Укатаю тебя в ноль». Представляешь, каково молодому игроку слышать такое от главного тренера (который, к слову, сам еще недавно играл за «Миннесоту»)?
– Еще бы.
– И это на уличном турнире, где тренера слышали сотни болельщиков! В итоге Сидни сгоряча предложил: «Давай – кто больше забросит. Если проиграешь – уезжаешь». Бросали почти с центра поля, и Ветра победил 31:29. Он потом мало играл из-за травмы колена, но даже на одной ноге набрал 17 очков в игре с «Шарлотт».
– Ветра мне рассказывал, что самую большую ставку в той «Миннесоте» делали на Кристиана Леттнера, суперзвезду NCAA.
– После двух чемпионств с Дьюком и знаменитого броска в восточном финале-1992 Леттнера немыслимо раскручивали. Впихнули даже в Dream Team на барселонскую Олимпиаду. Помню заголовки: «Кристиан вытащит «Тимбервулвз» из подвала».
Играл он рабоче-крестьянски. Как какой-нибудь сербский центровой. Не эффектно, но эффективно, в каждой игре наковыривал 16-18 очков. И все равно его позиция оставалась нашей головной болью. Перед каждым сезоном ломали голову: кто будет основным центровым?
– Что вы предлагали?
– В 1996-м пролоббировал 30-летнего Дина Гарретта из ПАОКа. Думал, на меня накинутся: скажут, что это не игрок для НБА. Но габариты Дина (211 см и 102 кг) обеспечили ему место в стартовой пятерке.
– В «Миннесоте» вы не ограничивались работой в офисе?
– Конечно, нет. Больше скажу: команда до появления Гарнетта с Марбери часто проигрывала, и атмосфера в офисе была настолько гнетущей, что я старался там не появляться. К счастью, часто приходилось куда-то ездить.
– Например?
– В 1993-м привез Андреса Гиберта, лидера сборной Кубы и любимца Фиделя Кастро. На Панамериканских играх он разорвал нашего Кристиана Леттнера. Потом я случайно узнал, что он не вернулся на Кубу, оставшись в Пуэрто-Рико, и через полчаса полетел за ним.
– Быстро нашли?
– Зашел в первый попавшийся спортбар: «Ребята, не видели тут большого черного парня? 2,08 роста». – «Да, этот мучачо гулял тут в кубинских шортах. Сейчас он на ферме в горах».
На ферму мы поднимались шесть часов. Ночь, дождь… Хозяин меня явно не ждал, но я объяснил, в чем дело, и вскоре сидел с Гибертом в самолете. Макклоски позвонил командиру экипажа, и мне протянули трубку. Джек сказал: «Поздравляю, «Клипперс» только приземляются в Пуэрто-Рико, а вы уже улетаете».
– Лихо.
– Гиберт отыграл за «Миннесоту» два года на минимальном контракте – кажется, $175 тысяч. Потом попросил отпустить его, и мы пошли на это. С условием, что уйдет не в НБА. Капиккьони сделал ему контракт в Испании – на миллион долларов в год.
«Сказал Гарнетту: «Ты играешь за счет здоровья. Долго это не продлится»
– Каким запомнился молодой Стефон Марбери?
– У него был лучший кроссовер всех времен и народов. Сейчас Марбери толковый парень, скромный, с внутренним стержнем, а в молодости мешало эго. Выяснял с Гарнеттом, кто сильнее. Грызлись по дурости, не могли поделить мяч.
В НБА и так далеко не у всех гарвардские мозги, а уж у молодых – тем более. В такой ситуации тренер должен быть воспитателем, который гонял бы таких мальчишек, а не боялся, не давал садиться на голову и бить себя полотенцем. Быть жестким, но справедливым.
– Кто больше всех нуждался в воспитании?
– Наверное, Гарнетт. Я предлагал ему: «Давай поработаем – поставлю тебе правильный бросок». Вообще удивился, что в НБА мало кто бросал правильно. Даже у американцев хватало мелких ошибок.
– Что ответил Гарнетт?
– Сказал: «Тренер, при всем уважении... Благодаря нам [c Марбери] команда впервые вышла в плей-офф». – «Но ты играешь за счет здоровья. Долго это не продлится. С технически правильным броском тебе будет гораздо легче». Проходит полгода. Бам, у Кевина обезвоживание. Страшное дело, грозит тромбами.
Гарнетт пропускает игры, теряет деньги, возвращается – и опять обезвоживание. Потом подходит: «Я все понял. Надо учиться». Он вынужденно перестроил бросок, а великим игроком стал благодаря тренеру «Миннесоты» Флипу Сондерсу, которого знаю с начала девяностых.
– Как познакомились?
– Флип тренировал «Ла Кросс» в КБА, и я возил к нему Ветру, чтобы обтесался перед НБА. Сондерс напоминал лучших советских тренеров: досконально знал игру. Я потом спросил [генменеджера «Тимбервулвз»] Макхейла: «Почему Сондерс не в НБА?» – «Скоро будет», – улыбнулся Кевин.
Оказывается, в университете Миннесоты они с Флипом жили в одной комнате. Через год Сондерс возглавил «Тимбервулвз» и в 2004-м вышел в финал конференции. Узнав осенью 2015-го о его смерти, Гарнетт шесть часов просидел в гараже арены Миннесоты. Его долго не могли найти.
«Тренер «Миннесоты» поднял тост за Куделина. Считалось, что Игорь уже в «Тимбервулвз»
– Как родилась идея привезти в «Миннесоту» Игоря Куделина?
– Мне нравилась его игра. В Америке ему, меткому второму номеру, было бы проще, чем Базаревичу. Базик – великий игрок, но разыгрывающему в НБА тяжело без американского бэкграунда и знания идиоматики. В 1996-м я комментировал в Москве матч ЦСКА – «Автодор» и еще раз убедился, что Куделин готов к НБА.
– Что дальше?
– Убедил Сондерса, что Игорь достоин шанса. Он прилетел и классно выступил в Летней Лиге. После его попаданий весь зал вскакивал и скандировал: «Игор! Игор!» Он всем очень понравился.
В конце предсезонки сели в ресторане, и Сондерс сказал: «Мы получили хорошего игрока». И поднял тост за Игоря. Считалось, что он уже в «Тимбервулвз». Оставалось только подписать контракт – на два или три миллиона долларов, точно не помню.
– И Куделин вернулся в ЦСКА.
– Я убеждал его: «Подписывай контракт!» – «Сейчас не могу. ЦСКА дает квартиру». Кажется, жена настояла, что жилье в Москве важнее. Игорь уехал в ЦСКА и вскоре получил травму. Жаль: он бы усилил «Миннесоту». Я ведь давно его знал.
– Откуда?
– Возил ЦСКА в турне по США. Однажды они были в Канзасе, а я отлучился в Миннеаполис. В одиннадцать вечера звонит Стас Еремин: «Выручай. У нас важная игра. Надо срочно лететь в Москву». Мне нужно было везти их в аэропорт Чикаго. Далековато от Канзаса, но других вариантов не было.
Я примчался к ним и понесся на микроавтобусе в аэропорт. Так спешил, что дважды тормозила полиция. Шутили: «Что-то низко летите». Причем сидячих мест на всех не хватило, и Еремин как главный тренер решил: ребятам играть – пусть сидят. А сам стоя ехал шесть часов. Положил себя на алтарь русского баскетбола.
– Помощник Еремина в ЦСКА, Евгений Коваленко, рассказал мне, что через два-три года после Сеула увидел Гомельского в роли второго тренера американской команды бывших наркоманов и алкоголиков.
– Европейским тренерам сложно зацепиться в НБА. Даже таким глыбам и великим людям, как Александр Яковлевич. Знаю, что он хотел работать в «Клипперс», но что-то не сложилось.
Потом я привез в ЦСКА Джулиуса Нвосу, и Гомельский подошел ко мне в коридорчике: «Боря, а вы не хотите найти нам спонсора?» – «Очень хочу! Правда, хотеть и мочь – разные вещи». Про Гомельского и Еремина есть еще одна история.
– Слушаю.
– Стас мне рассказывал. Спроси его – подтвердит. Он жил в квартире Гомельского на Ленинградском проспекте и в три часа ночи услышал какое-то шевеление в спальне. Открыл глаза и увидел в темноте группу людей. У каждого под плащом АКМ.
Говорят: «Стас, мы к тебе с предложением. Продай нам, пожалуйста, ЦСКА». У Еремина волосы встали дыбом: «Как я продам? Я не хозяин ЦСКА». – «Слушай, мы с тобой говорить долго не будем». Не знаю, как Стасу это удалось, но ЦСКА он все же не продал. С приходом Прохорова и Кущенко все стало более цивилизованно.
– Как познакомились с Кущенко?
– В середине девяностых привозил его «Урал-Грейт» в Миннеаполис. Однажды они играли в районе-гетто с командой 29-й улицы. Игра получилась настолько упорной и нервной, что после матча дрались минут сорок. Игроков растаскивали, но махач возобновлялся.
Самое интересное, потом эти же команды сыграли снова. Игра опять вышла равной, но судили пожестче, обошлось без драки. Оцени, что тогда «Урал-Грейт» играл на уровне 29-й улицы Миннеаполиса, а через несколько лет Кущенко сделал клуб чемпионом России.
«Илгаускас перенес столько операций, что провел под общим наркозом сто часов»
– Еще вы много занимались Жидрунасом Илгаускасом.
– Год работал с ним в литовском «Атлетасе», готовил к драфту, но его выбрали лишь 20-м – из-за травмы стопы, несовместимой с баскетболом. Узнали о ней, когда в самолете нога стала пухнуть. В Каунасе негде было сделать МРТ, и возили его в Белосток.
После операции на сломанной стопе он год провел в гипсе. Потом встал и упал – кость лопнула снова. Жидрунас вернулся, вошел в первую сборную новичков НБА, но опять повредил стопу: перенес столько операций, что провел под общим наркозом сто часов. И всякий раз возвращался. Образец несокрушимости.
– Как готовили Илгаускаса к драфту?
– Предложил на тренировке: «Давай поставим тебе трехочковый. Это эффектно. Вдруг пригодится». Мы поработали и повезли его на просмотр в Чикаго, где на 14-м этаже арены собрались все генменеджеры НБА.
Джерри Краузе из «Буллз» спросил меня: «Все уже на месте. Где твой Жидрунас?» – «Да вон же он, бросает. Посмотри вниз». Джерри не мог поверить, что центровой может так бросать издали. Потом они столкнулись в лифте и долго смеялись: Краузе был Илгаускасу по пояс.
– Чем еще запомнилась работа с Жидрунасом?
– В Каунасе много холмов, и Жидрунас с моим сыном Богданом толкал машину в горку, чтобы добраться на тренировку. Накануне драфта – уже в Америке – их долго не было. Вернулись в два часа ночи и тихо, как мыши, разбрелись по комнатам.
Утром объявляю Жидрунасу: «Если увижу в газетах, что литовец, 221 см, где-то набедокурил – автоматически летишь домой». Тогда Илгаускас написал мне расписку, которую храню до сих пор.
– В чем ее суть?
– «Никогда больше не нарушу спортивный режим». Он очень ответственный и серьезный парень. Годы спустя, когда он стал звездой «Кливленда», мы сели в баре, и Жидрунас спросил: «Тренер, можно пива возьму?» – «Теперь можно».
– Римас Куртинайтис говорил мне, как после Олимпиады-1992 возил металл через Литву: «Бандиты переодевались в полицейскую форму, останавливали машины и грабили. В то время убили несколько ребят, которых я хорошо знал».
Сталкивались в Каунасе с криминалом?
– Мой дом находился на горе, а ниже жил Чапас, местный олигарх. Однажды он садился с женой в машину, и его с пятидесяти метров расстреляли из автомата. В Чапаса попало десять пуль, в жену – ни одной.
«При контракте на $250 тысяч Моргунов получил счет на $300 тысяч»
– В тот же Каунас из ЦСКА уехал другой ваш протеже – Никита Моргунов.
– В ЦСКА ему не давали играть. Вышел на три минуты с «Панатинаикосом», забил сверху – и это единственный хайлайт за весь сезон. Куда такое годится? В «Атлетас» Никита ехал с гарантией, что после сезона-1997/98 подпишет контракт с «Портлендом».
– Что пошло не так?
– С нормальной летней предсезонкой он точно пробился бы в состав «Портленда»: не в пятерку, но в ротацию. А так объявили локаут, и сезон стартовал только 5 февраля 1999-го. В январе Моргунов подписал контракт, но c нуля, без подготовки, его не выпускали.
К следующему сезону он адаптировался и уже должен был играть, но заболел тяжелейшей фолликулярной ангиной. Звонил мне из больницы и даже говорить не мог. Никитосу просто не повезло.
– Самый безумный эпизод его жизни в Портленде?
– Однажды Сабонис заказал какие-то невероятные итальянские рубашки по $30 тысяч. Никита тоже взял одну, но чудак-продавец вписал не одну, а десять. И при контракте на $250 тысяч Никита получил счет на $300 тысяч. Звонит мне: «Что делать?»
Капиккьони набрал рубашечнику: «Ты итальянец?» – «Да». – «Я тоже. Но из Сицилии». В итоге тот чудак просто подарил рубашки Никите.
– Как еще тратились ваши игроки?
– Виргиниюс Прашкявичюс подписал контракт с «Миннесотой» на $220 тысяч и пошел по магазинам с моим сыном, свободно говорившим по-английски. Богдан звонит мне: «Прашки накупил столько, что надо его останавливать». Он купил брюки, рубашки, кухню, плазменный телевизор, гараж и автомобиль Honda Pilot.
В сумме – где-то на $500 тысяч. Началась работа агентов. Что-то сдали в лизинг, что-то продали. Но не на все нашли покупателей – кому в Америке нужен телевизор с рук? В «Тимбервулвз» Прашкявичюс не заиграл, и ему сделали контракт с «Бешикташем» на $800 тысяч. А его покупки еще долго стояли в моем гараже.
– Как Моргунов вернулся в ЦСКА?
– Осенью 2000-го прилетел из Портленда в Москву и позвонил мне в два часа ночи: «Я в ЦСКА. Меня не выпускают из кабинета, пока не подпишу контракт». Набираю Капиккьони: «Что думаешь?» – «Миллион долларов – и пусть подписывает». По-моему, ЦСКА принял наши условия.
Обидно, что Никита не заиграл в НБА. Как и Паша Подкользин, которого мы привели из Новосибирска в «Варезе», а оттуда – в «Даллас». Поначалу-то в НБА вообще очень негативно относились к нашим игрокам – мол, неатлетичные, медленные. Мы переубеждали, и потихоньку отношение менялось.
«У меня тренируются ребята отовсюду – в том числе из Украины и России. Политику я отметаю»
– Почему вы покинули «Миннесоту»?
– Я показал видео, которое мне предоставил один из игроков. Руководству оно не понравилось, и меня это задело. Да и посчитал, что некорректно оставаться после ухода Макклоски.
К тому же я отвечал за скаутинг в агентской компании Капиккьони Interperformances, у которой было 11 игроков в разных командах НБА. Из них, кажется, только Прашкявичюс – в «Миннесоте». Я решил больше не фокусироваться на «Тимбервулвз».
– В конце девяностых вы стали помощником спортивного директора «Варезе». Чем удивлял Джанмарко Поццекко?
– Только прической. После НБА европейский баскетбол не впечатлял. Больше запомнился колоритный владелец «Варезе». В ресторане с прозрачным полом на озере Комо, когда поднимался пар, казалось, что он сидит на облаке.
Однажды я спросил его про менеджера, который все проваливал: например, повез в команду игрока из Словении и целую ночь просидел с ним на заправке, потому что залил в машину не бензин, а солярку. Я уточнил у владельца: «Почему вы держите его?» – «Во время войны прятались с ним от бомбежек в одном подвале».
– В 2001-м писали, что вы попали в аварию и перенесли сложнейшую операцию с переливанием крови.
– Я был вторым тренером сборной Украины и перед чемпионатом Европы возвращался с базы домой. Впереди была яма. Я пожалел новую BMW сына (он в то время был в лагере «Сан-Антонио») и поехал в объезд. Когда до дома оставалось 200 метров, в меня влетели сбоку, и от машины ничего не осталось.
Я подумал, что умираю. Даже в газетах написали, что погиб. Но потом я очнулся и увидел в палате всю команду – ребята пришли сдавать для меня кровь. Чемпионат Европы я пропустил, но через два месяца уже бегал.
– В 2008-м вы вернулись в «Будивельник» как спортивный директор. Почему не задержались?
– Начиналось-то все хорошо. У клуба был умный президент – Богдан Гулямов, ставший потом священником. Мы метили в Евролигу, но грянул финансовый кризис. Была и другая причина, почему команда не сложилась.
Я подписал Тони Морроу, лучшего шутера команды NCAA «Джорджия Тек». Но агент настоял на пункте, что мы отпустим парня при предложении из НБА. Я пошел на это, так как делал ставку на Тони, строил вокруг него команду и не верил, что его позовут в НБА. А он летом пробился в «Голден Стэйт» и заиграл там в первой пятерке.
– В последние 15 лет вы сосредоточились на работе с детьми. Кто из воспитанников – главная гордость?
– Давид Диденко в десять лет приехал из Якутска в Нью-Йорк на каникулы – с сестрой, которая теперь пилот боинга. Потренировался у меня несколько дней – и так понравилось, что остался. А в 2021-м стал чемпионом конференции Атлантического побережья NCAA. В этом сезоне достиг полуфинала Суперлиги с «Зенитом-2».
Еще у меня иногда тренируется сын Марбери – Стефон-младший. Шикарные данные. По движению, броску, скорости, технике – копия отца. Посмотрим, хватит ли этого для современной НБА.
– Как к вам приходят будущие баскетболисты?
– Мне пишут со всего мира – с прицелом на попадание в американские школы и университеты. Поглядывай наш канал: иногда наши пацанята выглядят забавно, но у меня радуется за них душа. Тренируются ребята отовсюду – в том числе из Украины и России.
Политику я отметаю, потому что сегодня конфликт с одними, завтра с другими, но надо заниматься своим делом, а не менять взгляды каждую минуту. Все удивлялись, когда Сабонис говорил, что займется детским баскетболом, а он отвечал, что это самое важное. Я с ним согласен.
Интервью Хосе Бирюкова: от коммуналки в Москве до титулов с «Реалом»
Фото: личный архив Бориса Каребина; Gettyimages.ru/Gregory Shamus, Doug Pensinger, Clive Mason/ALLSPORT, Gregory Shamus; РИА Новости/Алексей Федосеев, Владимир Федоренко; Twitter/Timberwolves
Не знал про этого товарища.
Истории - как на подбор.
Сиди, пей напитки, слушай...
СПАСИБО!
Фраза про "рабоче-крестьянскую игру какого-нибудь сербского центрового" сделала мне утро!)))