17 мин.

Первый капитан ЦСКА в российской истории: не пускал в основу Карпина, обыгрывал «Барсу» и работал водителем в «Локо»

4 k

Интервью Михаила Колесникова. 

После чемпионства-1991 ЦСКА потерял восемь игроков и резко помолодел. 25-летний Колесников оказался в команде едва ли не главным ветераном и в первых матчах чемпионата России-1992 носил капитанскую повязку. 

Во втором круге Михаил перестал играть из-за конфликта с тренером, но в ноябре вышел против «Барселоны» на «Камп Ноу». Не подозревая, что это один из последних матчей в его карьере. 

– В конце 1991-го нас наградили золотыми медалями и сообщили: ЦСКА становится профессиональным клубом, а начальник команды Виктор Мурашко – президентом, – вспоминает Колесников. – Когда в квалификации ЛЧ-1992/93 нам выпала «Барселона», Мурашко примчался на базу: «Если пройдете – всем по $25 000». 

Я к тому времени находился в опале. Летом Павел Садырин ушел в сборную, а новый тренер Геннадий Костылев привык работать с молодежью и попер на стариков. По-своему видел наш быт – из-за этого схлестнулись, и я сел в запас. 

Не играл полтора месяца, а в конце сентября 1992-го – после 0:1 в Рейкьявике – к нам приехал исландский «Викингур»: это был первый отборочный раунд ЛЧ. Я купил в буфете «Лужников» бутерброды с колбасой и рыбой, спокойно перекусывал за воротами, смотрел футбол. 

Вдруг во втором тайме Костылев выпустил меня вместо Ильшата Файзулина. Я впервые вышел в Лиге чемпионов и сразу забил.

Потом пропустил первую игру с «Барсой» (1:1), а перед ответной администратор Виктор Кардивар шепнул: в состав вернут всех стариков (Фокина, Малюкова, меня), чтобы свалить на нас поражение. 

Из десяти матчей с «Барсой» ЦСКА проиграл бы восемь, но именно тогда, 4 ноября 1992-го, мы по-человечески и по-футбольному завелись. Три года назад играли по Первой Лиге в Ланчхути и Кемерово, а тут все же «Камп Ноу», 80 000 – когда еще такое будет? Ну и зарубились. 

Забавно, что накануне матча сотрудники «Барсы» нас даже на поле не пускали. Потом разрешили пятнадцать минут походить по газону с мячишками. Мы попасовались, посмотрели, как летит мяч по такой густой траве, и вернулись в гостиницу.

– Что чувствовали после 0:2 к 30-й минуте?

– После второго гола идем с Сергеевым к центру поля – Олег говорит: «Все, пипец, будет 0:7». Но Бушманов забил в конце первого тайма, и на второй мы вышли как в детстве во двор – сыграть на интерес. 

Машкарин сравнял, а Карсаков пяткой сделал счет 3:2: Димка техничный – в любом положении за секунду соображал, какую ногу подставить и как обмануть соперника.

Пропустив третий, «Барселона» кинулась в атаку, а у меня от усталости сводило ноги. На 78-й минуте я без обид уступил место на поле Василию Иванову, а после финального свистка пошел к гостевой трибуне и бросил майку болельщикам. 

В это время президент «Барсы» Нуньес сидел бледный от шока, а на «Камп Ноу» стояла гробовая тишина. Когда мы пошли в раздевалку, каталонцы нам похлопали. 

После игры стариковской компанией – я, Фокин, Малюков, Колотовкин, Сергеев – поехали к капитану золотого ЦСКА-1991 Димке Кузнецову, игравшему за «Эспаньол». Поужинали у него дома, а дальше Кузя устроил нам экскурсию по ночной Барселоне. 

Мы потанцевали в каком-то баре, и Димка снова отвез нас к «Камп Ноу». А там девчонки стоят, как на Ленинградке и Тверской. Короче, экскурсия нам понравилась. 

Колесников заиграл в ЦСКА в 17 лет – после одного матча за дубль

– В ЦСКА вы дебютировали ровно 40 лет назад – 13 апреля 1984-го. Как это было?

– Накануне забил в первой игре за дубль и приглянулся главному тренеру Юрию Морозову. Он и перевел меня, 17-летнего, в основу. Тренер дубля Владимир Федотов напутствовал: «Если выпустят – не иди сразу в обводку. Пару раз спокойно отдай назад – войди в игру». 

Во втором тайме матча с «Зенитом» я заменил Диму Галямина – в родном манеже ЦСКА, где, считай, всю жизнь провел. За пять минут до конца заработал пенальти, но Валера Глушаков не забил. Закончили по нулям и в конце сезона вылетели. 

Тогда чувствовалось напряжение между тренером и ветеранами. Мы не побеждали, мне начали пихать, но вступился вратарь Валера Новиков: «Колесо не трогайте. Он будет играть». Тот же Новиков учил не попадаться при нарушениях режима. Я прислушался и в отличие от многих игроков ЦСКА ни разу не сидел на губе. 

Валера – мой второй футбольный отец. 

– А первый?

– Морозов. Перевел из нападения направо и научил играть по системе Лобановского: быстрый розыгрыш в центре, перевод на фланг, а я набираю ход и подаю. На встречах ветеранов до сих пор подкалывают: «Ты в Первой лиге всем левым защитникам почки отбил своими подачами».

Но и они меня не жалели. Тяжелее всего приходилось против Сережи Тимофеева из «Кайрата». С первых минут бил в кость. Ты чуть зазевался – и галиков нету, играешь через боль. 

Иванаускас, Мананников, Пятницкий, Колесников, Кузнецов, Малюков

– При этом в ЦСКА вы избежали серьезных травм. 

– Разве что ключицу сломал после столкновения с Калитвинцевым из «Ротора». При других повреждениях Морозов говорил: «Перелома нет? Забинтовался и на поле». Я играл с ушибами, еле наступая на ногу, и в 1985-м мы со Шмаровым забили половину мячей ЦСКА. 

После ухода Шмарова в атаке появился Серега Березин. С ним мы вернулись в Высшую лигу, и во втором туре играли в «Олимпийском» с «Жальгирисом». Серега столкнулся головами с кем-то из литовцев и упал навзничь на бетонное поле, покрытое лишь тонким ковром. Сразу потерял сознание. 

Сбежались доктора, засунули ложку между зубов. Дальше: реанимация, трепанация черепа, недели без сознания. Через полгода или позже его привезли на базу: худого, вроде даже с перевязанной головой. Выходил на тренировки, бегал с мячом, но было видно: ведет из стороны в сторону – не ориентируется в пространстве. 

Он боец. В 27 лет дебютировал в Высшей лиге и хотел играть дальше, но после таких травм не возвращаются.

В ЦСКА Колесников отказался стучать на одноклубников и не получил квартиру

– До возвращения в Высшую лигу вы зарабатывали в Первой под тысячу рублей в месяц (при средней зарплате в СССР 190). Как удавалось?

– В Первой лиге матчей больше и соперники проще. Мы тогда всю страну объехали: Дальний Восток, Кавказ, Прибалтика, Средняя Азия. И везде нас принимали по-доброму: например, на рынке Ташкента видели по костюмам, что футболисты, и не брали деньги за фрукты: «Ребята, берите, сколько унесете».

Однажды улетали оттуда на военном самолете, загруженном апельсинами, мандаринами и яблоками. Мы нахватали их, и азиат заметил: «Ребята, я на продажу везу. Давайте потихонечку: тут ешьте, но не берите так много».

В другой раз летели с военным оркестром. При взлете открылся люк для парашютистов, задул ветер, и мы схватились за тросы. Летчик пробрался к выходу и закрыл люк, но к тому моменту все музыкальные инструменты вылетели за борт. 

– На базе в Архангельском вы жили с хоккеистами ЦСКА. В Суперсерии-1985/86 они выиграли пять из шести матчей у команд НХЛ, а вы выступали в Первой лиге. Как они к вам относились?

– Замечательно. Ели из одной кастрюли, вместе парились в бане, играли в бильярд и нарды: особенно страстно рубились Новиков и Фетисов. Хоккеисты подкалывали нас, что зарабатываем больше, а после возвращения в Высшую лигу еще и получаем машины (на перепродажу) и квартиры. У хоккеистов с этим было тяжелее. 

Правда, мне с квартирой не повезло. После рождения первого ребенка светила двушка на улице Генерала Глаголева, но надо было доносить на партнеров, а я ответил начальнику политотдела: «Нет, Леонид Николаевич, своих не сдаю». В итоге до 1989 года жили всемером в двухкомнатной квартире родителей. 

– Ваш лучший друг среди хоккеистов?

– С защитником ЦСКА Игорем Стельновым выросли в соседних домах. Он привозил мне тортик из Киева, а я ему дынку из Душанбе. Позже, закончив играть, даже жили друг у друга. В 2004-м вместе попали в ХК МВД. Он тренером, я водителем. 

Таких друзей редко встретишь: последнее отдаст, никогда не предаст. Он был здоровый мужик, но ранимый. Генеральный [директор ХК МВД] снял его с поездки и отправил в Москву – Игорь распереживался и перенес инфаркт. Через неделю выписали, но спустя месяц инфаркт повторился, и Игоря уже не спасли. 

– Два человека – тренер Александр Кузнецов и вратарь Хасанби Биджиев – говорили мне, что именно из-за вас Валерий Карпин в 1988-м не попал в основу ЦСКА. 

– Мы играли на одной позиции, но он сразу сказал, что в ЦСКА ему не нравится и задерживаться не планирует. Я ему свое место не отдал, и Валерий играл за вторую команду. 

Кстати, в 1994-м меня брали в «Спартак» вместо Карпина, которого готовили к продаже в Испанию. Но в двусторонке Ананко сломал мне ногу, и переход сорвался. 

– Морозову в ЦСКА помогал чемпион Европы-1960 Валентин Бубукин. Они же совсем разные?

– Потому и дружили. Один добрый и веселый, другой – жесткий: многие так боялись окрика Морозова, что избегали рискованных передач, играли попроще. Когда на базе ЦСКА появился видеомагнитофон, Бубукин смотрел с нами фильмы, а Морозов корпел над конспектами в своей комнате. 

Туалет находился в дальнем от него крыле, и по пути туда Юрий Андреевич проходил мимо нас. Жаловался Бубукину: «Борисыч, как ни пройду – одну порнуху смотрите». Глядели-то мы боевики, но по совпадению Морозов несколько раз попадал на короткие сцены секса.

В США Колесников продавал икру, которую провез в гетрах, и играл в футбол на хоккейной площадке

– Как Павел Садырин за три года довел команду Первой лиги до чемпионства?

– Увидел, что Морозов собрал сильных игроков, и нас нужно только сплотить. Раньше-то собирались на шашлыки кучками: одни в Строгино, другие в Крылатском. А Садырин сказал: «Ребята, если пьем, то вместе».

Летом 1990-го Павел Федорович увез нас на лыжную базу Сколе в Карпатах. Мячи не взяли – бегали по перевалам: впереди лыжник, мы за ним – перед вратарем Мишей Ереминым, помню, олень пробежал. В выходной поднялись на гору и на костре сварили уху. Настоящую – с водкой: на котел полбутылки ушло. 

После того сбора летали по полю. В садыринском ЦСКА я был рабочей лошадкой. Кузнецов, Корнеев и Татарчук разыгрывали в центре поля, а мне оставалось получить мяч на фланге, пронестись и подать. Так мы с Серегой Дмитриевой забили «Реалу» в товарищеском матче летом 1990-го и «Роме» в Кубке Кубков-1991/92.

Полтора года назад Серега умер от рака – та же беда в 2009-м унесла Валеру Брошина, игравшего у нас слева. Я скоростью брал, а он техникой. Редкий талант. Попал к нам после отчисления из «Зенита». 

Сейчас пишут, что у него затянулось празднование чемпионства-1984, но Броха был не такой парень: любил семью и после матчей позволял себе не больше других. Он был не завистник, не наглец. Настоящий друг. 

– Каким запомнился выезд в Кутаиси летом 1989-го, когда второй раз возвращались в Высшую лигу?

– Обстановка в стране накалилась, и грузины требовали сдать матч. Мы – ни в какую. Садырин дружил с тренером кутаисского «Торпедо» Ревазом Дзодзуашвили: ночью перед матчем они пили вино. Но, когда в игре выяснилось, что не сдаем, болельщики побежали на поле, и мы скрылись в раздевалке. 

Садырин пришел туда с разбитой губой – досталось от друга Дзодзуашвили. Мэр города уговорил нас вернуться на поле, и судья сказал: «Давайте все же вничью сыграем». Мы расступались, а грузины все равно забить не могли – вообще никакие. Кое-как закончили 1:1, а через три месяца разгромили их дома, на Песчанке, 8:1. 

После игры ребята из Кутаиси грозились: «На следующий год приедете к нам – мы вам покажем». – «Мы к вам в следующем году не поедем». Имели в виду, что выйдем в Высшую лигу, а они останутся в Первой. Еще не знали, что в 1990-м у Грузии будет свой чемпионат. 

– В том же году ЦСКА полетел в Америку. 

– Повезли туда на продажу самовары, матрешки, будильники «Перестройка», командирские часы, черную икру. У нас баночка икры – размером с шайбу – стоила 5,60 рублей, а там – 20 долларов. 

Вывозить икру в больших объемах запрещалось, так что надевали здоровый плащ, а под брюки – гетры. В них много помещалось, плюс – засовывали в карманы и чуть ли не в трусы. Так и вывезли баночек по двадцать. 

По прилете отправились в ресторан «Одесса», где пели Шуфутинский и Успенская. Сразу нашелся русский, готовый перепродать наши товары. На вырученные деньги я купил телевизор и два видеомагнитофона – себе и другу, который работал в продуктовом магазине и снабдил икрой.

Еще рубились в футбол на хоккейных площадках: 6 на 6, можно отыгрываться от бортов – как в бильярде. Правда, Димка Галямин не попадал: лупил в заградительные стекла. В «Мэдисон Сквер Гарден» мы обыграли сборную звезд 6:5, а потом разделились на две группы и колесили по разным городам. 

Играли в Чикаго, Питтсбурге, Детройте… Запасных после разделения осталось немного, а там же нужны смены, как в хоккее: у соперника три пятерки, а у нас и двух не набиралось. В итоге за нас выступали помощники Садырина – Борис Копейкин и Александр Кузнецов.

Перед матчами с «Юве» и «Миланом» Колесников с Дмитриевым купили в аэропорту ящик пива

– Как начали чемпионат-1991 с шести побед?

– Неоценимый вклад внес Мишка Еремин. Мы в каждой игре знали, что будем много атаковать, а сзади, если что, Ерема выручит. Он вратарь от Бога и работяга – после каждой тренировки просил бить на силу по нижним углам: отражать такие удары труднее всего. 

Ерема тащил и ближние мячи, и на выходах не знал себе равных. На долгие годы стал бы первым вратарем страны. Когда после финала Кубка-1991 он попал в аварию, к нему никого не пускали, кроме друга детства, американского футболиста Мити Синицына. Тот прожил в больнице семь дней.

Мы подъезжали, а он выходил и рассказывал: «Сердце работает, но селезенка отбита, все лицо в стекле. Шансов нет, скорее всего». Ерема на скорости 100 км/ч влетел на «шестерке» в «икарус» – выжить было нереально. 

– Как после похорон Еремина в команду вписался новый вратарь – Дмитрий Харин? 

– Он компанейский парень, сразу появилось ощущение, будто всю жизнь в ЦСКА. Не волновался, как [дублер Еремина] Гутеев, и дал понять: в воротах у нас снова все хорошо. Посреди золотого сезона здорово нам помог, ведь без Еремы мы четыре тура не выигрывали – «Спартак» уже наступал на пятки. 

Первый матч Харина в чемпионате пришелся на выезд в Ереван. После победного гола Олега Сергеева на трибунах избили наших летчиков, а автобус закидали камнями. Мы закрыли разбитые стекла сумками и поехали со стадиона в сопровождении четырех БТР. 

В аэропорту выяснилось, что в нашем самолете мало бензина и взлетать нельзя, но летчики решили, что до Цимлянска дотянем – лишь бы скрыться из Еревана. Только прилетели – сразу сели: на рассвете расположились прямо в поле, достали закуску и выпили. 

С Олегом Сергеевым

– С «Ромой» через два месяца тоже вышло волнительно. 

– Перед игрой Садырин правильно нас настроил: «Рома» – такая же деревня, как и мы. Только с понтами». В первой игре Амедео Карбони прыгнул мне в галик, и на второй тайм я не вышел. После 1:2 в Москве вели в Риме 1:0, а потом австрийский судья не засчитал чистый гол Фокина. 

Явно засудил: видно же, что Феллер фолил на Фоке, а не наоборот. После игры нам прямо сказали: «Бедная команда никогда не обыграет богатую». Судья наверняка был заряжен [президент «Ромы» Чиаррапико признался в этом после ареста за финансовые махинации]. 

Кстати, после поражения мы остались в Италии. До следующего тура чемпионата было две недели, и в это время мы проехали страну с севера на юг, играя коммерческие матчи с командами низших лет. 

В конце декабря 1991-го, сразу после чемпионского банкета, снова полетели в Италию – на матчи в Палермо с «Юве» и «Миланом». В «Шереметьево» мы с Сережкой Дмитриевым первым делом взяли в duty free ящик холодного пива и тут же за него принялись. 

– Что Садырин?

– Проходя мимо, поинтересовался: «Ребят, а вы вообще куда собрались?» – «Павел Федорович, в самолете отоспимся». Но усталость все же сказалась: проиграли «Юве» 0:1 и «Милану» 1:2. 

После перелома боль в ноге сняла экстрасенс из Текстильщиков, но в футбол Колесников не вернулся

– Почему капитаном ЦСКА-1991 выбрали Дмитрия Кузнецова?

– Он сам этого хотел. Кузя – правдоруб, ходил к начальству, тому же Мурашко, выбивал деньги, выяснял: «Где премиальные? Почему задержки?» 

Мурашко ошибся, так быстро распродав игроков: Кузнецова, Галямина, Корнеева, Брошина, Татарчука, Дмитриева, а по ходу группового раунда ЛЧ-1992/93 – Харина с Фокиным. 

Почти все уехали за копейки, а ведь можно было подумать о будущем: придержать игроков, выстрелить в ЛЧ и продать всех в десять раз дороже. Уверен, что сильнейшим составом – и играйся домашние матчи в Москве, а не в Германии – мы бы не ограничились местом в топ-8.

– Почему в группе ЛЧ вы ограничились матчем с «Брюгге»?

– На собрании мы с Димой Быстровым попросили убрать тренера и оказались в дубле (сейчас-то у нас Костылевым нормальные отношения – недавно встретились, обнялись). 

Потом, перед финалом Кубка-1993, к нам обратился Мурашко: «Ребята, помогите мне снять Костылева». – «А вы нам помогли полгода назад?» В итоге вскоре ушли и Костылев, и я. 

Через Тарханова, который помогал Романцеву, я попросился в «Спартак»: тренировался без зарплаты и после перелома никакой помощи не получил.

Нога болела, обратился к экстрасенсу – женщине, жившей в Текстильщиках. Она принесла какой-то отвар, поколдовала и сняла боль. 

Вернулся в ЦСКА, где Тарханов стал главным, но нога не сгибалась до конца, а кому нужен подстреленный боец? Вот и завершил карьеру в 28 лет. Потом, после развода, остался без квартиры, спал на полу, на кушетке, но не жалуюсь: сначала что-то теряешь, потом – приобретаешь. 

– Как вы устроились в ГАИ?

– Пошел по стопам деда и старшего брата. После десяти лет службы в армии стал капитаном милиции: отвечал за спорт в восьмом отделе ГАИ. Разок прокатился с жезлом по Садовому кольцу: ловил нарушителей, которые поворачивали через двойную сплошную. 

Когда до пенсии оставалось всего-ничего, занесло в хоккей. Мой брат играл с генералами, и его друг – одноклассник Игоря Стельнова – Андрей Сафронов предложил создать ХК МВД. Меня взяли туда водителем спортивного директора. Когда ХК МВД объединился с «Динамо», я устроился в футбольный «Локомотив». 

Сначала возил генерального директора «Локо-2», а потом – детишек из академии на микроавтобусе: например, в РФС, если в сборную вызывали, или из аэропорта, если кто-то прилетал на просмотр. Может, до сих пор бы возил, но в «Локомотиве» распродали машины и отчислили водителей. 

Сейчас я снова при деле. Мне с детства нравится крутить баранку. Я простой водитель и горжусь этим. 

История чемпионского ЦСКА-1991

Как ЦСКА обыграл «Барсу» в ЛЧ

Первое чемпионство ЦСКА с Гинером

Фото: личный архив Михаила Колесникова; РИА Новости/Владимир Родионов

logoВалерий Брошин
logoДмитрий Кузнецов
logoЦСКА
logoПавел Садырин
logoМихаил Колесников
logoЮрий Морозов
logoДмитрий Харин
logoМихаил Еремин