Сын ветра
***
Вероломное бегство утонченного фантазисты Миленко Ковачича из расположения «Брешии» в конце 1998 года немало удивило президента ломбардского клуба Луиджи Кориони. Преданный поклонник кальчо, владелец и основатель компании Saniplast – производителя модных принадлежностей для ванных комнат (стаканчиков для зубных щеток, крышек для унитазов, шторок для душа и другого), был шокирован новостями, донесенными алленаторе Сильвио Бальдини. Знаток самых потаенных человеческих потребностей, Кориони был поставлен в тупик уходом Ковачича.
Талантливый и чрезвычайно быстрый игрок атакующей линии, 23-летний Ковачич пришел в «Брешию» из загребского «Динамо», в том 1996 году взявшего золото чемпионата и кубок Хорватии. На родине в Миле не чаяли души – паренек был настоящим спортивным вундеркиндом. Помимо футбола он играл в теннис с самим Гораном Иванишевичем, и партнер по импровизированным спаррингам, тренер «Динамо» Руди Белин раз за разом восклицал: «Черт подери, парень! Ты играешь в теннис лучше, чем в футбол!» Но спортивная универсальность не влияла на личность Ковачича – он всегда был одним из самых начитанных и образованных игроков.
На его приобретение Кориони выделял средства буквально вслепую, доверившись восторженным отзывам скаутов. Мнение тренера не шло в особый расчет постольку, поскольку на этой должности как раз происходила бюрократическая чехарда и суматоха – румын Мирча Луческу был занят процедурой оформления увольнительных бумаг, а новый алленаторе Эдоардо Рейя еще не успел толком познакомиться с командой.
В новой команде Ковачич, к своему удивлению, в течение долгого времени сидел на лавке. Его положение осложнялось еще и тем, что кроме него в «Брешии» практически не было иностранцев – суровый немец Манфред Бинц не был расположен к общению с непонятным хорватом, у которого в голове варилась какая-то своя, очень своеобразная каша, замешанная на восточных мудростях и каких-то религиозных книгах. Ковачич играл в футбол просто потому, что ему нравилось это занятие; деньги не играли для него никакой роли. Когда эмиссары Кориони прибыли в Загреб лично пообщаться с молодым игроком и сделали ему щедрое предложение, Миле оторопел. Итальянский контракт превышал его динамовскую зарплату на несколько нулей. Ковачич ответил: «Для меня вполне достаточно и тех двух тысяч кун (около десяти тысяч рублей), которые я зарабатываю сейчас». Звоночек не насторожил, а только обрадовал прижимистых итальянцев.
В Италию форвард отправлялся в рамках очередного этапа своего саморазвития – играть в футбол, смотреть страну, впитывать новое и жить в гармонии с собой в новых условиях. Но реальность его покоробила – жесткая командная дисциплина, непопадание в основу, постоянный агрессивный мат на тренировках, жизнь по расписанию и другие прелести пребывания в ростере команды-лифта, на нервах курсирующего между сериями А и Б, совсем не пришлись ему по нраву.
Так прошло полгода непростой адаптации. Рейя вывел ласточек в серию А, но по окончании сезона перебрался в «Торино», и летом команду возглавил Джузеппе Матерацци (отец того самого Марко), который стал активнее прибегать к услугам легионеров – в качестве укрепления в команде появились поляк Козмински, израильтянин Банин, и, главное, хорват Иван Яворчич. Ковачичу стало легче дышать, и он начал играть.
Журналисты изумлялись игровым качествам хорвата – как этот скоростной, техничный, просто неукротимый аттаканте умудрился полгода просидеть на скамейке под Нери и Камполонги? Любящая яркие сравнения и метафоры пресса не преминула придумать для Миле прозвище – он стал «Сыном ветра» благодаря скорости своего бега и мышления.
Однако год для «Брешии» не задался – команда вылетела обратно в серию Б, Матерацци был уволен еще после 11 туров, а его сменщики вовсю критиковали Ковачича: «Парень умеет играть только по вертикали. У него нет меры. Если мяч у него, то стоит ждать только одного – прохода на дриблинге и удара. Это разбивает систематику игры, и подсознательно другие футболисты стараются избегать Ковачича как адресата передач». Он снова опустился в глубокий запас и уступил место в основе курильщику Дарио Убнеру.
Этот факт огорчил Ковачича до глубины души и заронил в нем сомнение в правильности выбранного пути. Новый тренер Сильвио Бальдини закрыл дорогу в основной состав, и в голове Миле никак не укладывалось, что его место занял развязный гуляка Убнер, который и курил, и пил, и вел абсолютно раскрепощенный образ жизни.
Непонимание сложившейся ситуации привело Миле прямо в кабинет Бальдини, из которого он вышел свободным от обязательств перед клубом человеком. Односторонний разрыв истекающего контракта и отъезд из Италии – итог всему. Журналисты встали на уши, и докопались до истины, которая никогда не озвучивалась самим игроком: Миленко Ковачич оказался адептом Кришны. Его начитанность и абсолютная беззлобность - плоды полной интеграции сознания в рамки религии, которую многие до сих пор считают банальным сектантством. Для максимально религиозной Италии эта история оказалась лакомым куском для всестороннего обсуждения.
На Апеннинах, где католицизм – основа основ, отступление от «правильной» веры считалось неким культурным бунтарством. Стремительно разрастающиеся секты сатанистов, свидетелей Иеговы и другие сомнительные образования вызывали и вызывают живой интерес – их последователи считались кем-то вроде панков, бунтующих против привычного уклада. Журналисты газеты «Брешия Сегодня» с трудом разыскали Ковачича, и сумели добиться от него комментариев. Он был вежлив, но тверд: «У меня больше нет желания играть в футбол. Чтобы выходить на поле, нужно подчинить себя гневу и злобе, которых во мне нет. Я хочу посвятить себя земледелию, скотоводству, и молитвам. Я не нападающий. И, может, никогда им и не был».
Сильвио Бальдини и вся футбольная Италия были немало удивлены, но отреагировали на новости сдержанно и желали Ковачичу успехов, отдавая дань уважения его непростому выбору. Хорошее отношение к себе он заслужил тем, что в самом деле был очень хорошим и скромным парнем, который никогда не повышал голос, не ругался, и был отзывчивым и интересным собеседником, с удовольствием принимавшим дома любых гостей, как своих родных.
Выбранный им путь в открытую не назывался обществом безумным или неверным, он просто не был понят – как можно променять бурлящий эмоциями котел кальчо на Кришну?! Странно, но никто даже не пытался образумить Ковачича. Полное спокойствие и сталь в его глазах не оставляли итальянцам ни единого шанса на проведение успешных душеспасительных переговоров. Помахав Италии рукой, Миле уехал в Хорватию, и поселился на ферме в городе Врбовец – крохотной точке на карте, чье население могло бы полностью уместиться на трибунах «Марио Ригамонти» в Брешии.
Уделив пару лет выращиванию овощей и разведению лошадей, Миле ощутил, что его жизнь обеднела – ему стало недоставать адреналина, эмоций, окружающего шума. Всего того, от чего он бежал, разрывая контракт с «Брешией». Вместе с этим голодом по спортивным победам к нему начало приходить ощущение неправильности отшельнического образа жизни, и воспевание Кришны перестало казаться главным делом жизни. Оно оставалось важным, но перестало быть главным. Играя в футбол с немногочисленными друзьями-соседями на раздолбанном поле недалеко от своей фермы, Миле будто возвращался к жизни, и смиренный потухший взгляд начинал разгораться, как тлеющий уголек после дуновения легкого ветерка.
В конце концов, оковы были сброшены: заключив контракт с клубом «Славен Белупо» Ковачич пошел на сделку с самим собой. В 2001 году он вновь стал профессиональным футболистом, и давал интервью с явным облегчением: «Я признаю: два года назад я был на грани религиозного сумасшествия, но теперь я знаю, во что мне нужно верить. Плохого в мире не так уж много!»
Но драгоценное время Ковачич растратил. В нем проснулся вкус к жизни, футболу, путешествиям и приключениям. Выйдя на неплохой уровень в «Славене», он уже не страдал из-за нехватки агрессивности и слабохарактерности. Миле просто стал обычным, совершенно нормальным человеком, который смог позволить себе не сокрушаться о тленности мирских денег, а вложить их в приобретении шикарного японского жеребца Kawasaki Ninja, соответствующего скоростным качествам самого Ковачича. Оказалось, что Миле любит скорость как на футбольном поле, так и за его пределами.
В 30 лет Ковачич ухватился за последнюю возможность поиграть в другой стране, и переехал в израильский «Хапоэль» из Петах-Тиквы – зарплаты там почти не платили, но первостепенным было желание играть в футбол и наслаждаться новой страной. Там он пробыл год, после чего повесил бутсы на гвоздь навсегда, но не из-за нового приступа религиозности, а просто по причине ухудшившейся физики и желания уделять максимум времени воспитанию своих сыновей. Он был создан для того, чтобы нести благо Хорватии своими исключительными знаниями и колоссальным стремлением делать мир лучше.
Но в субботний вечер 20 августа 2005 года СМИ распространили тревожную новость. На хорватском шоссе А3 недалеко от Загреба Kawasaki 32-летнего Миленко Ковачича врезался в отбойное заграждение. Прибывшие на место аварии полицейские и врачи скорой помощи были шокированы увиденным – останки сгоревшего дотла мотоцикла были разбросаны по всей проезжей части, двигатель взорвался и разлетелся на много десятков метров по сторонам. Миле погиб на месте, и причины катастрофы остались до конца невыясненными – полиция не смогла толком в них разобраться. Что заставило его потерять управление на пустынной дороге? В солнечный день? На исправном Kawasaki?..
Его называли великим футболистом, хотя он, конечно, не был таковым ни в мировых, ни в локальных масштабах. Последователи Кришны продолжают говорить о нем, как о великом человеке, а большинство его и вовсе не знает. Он был футболистом, о котором очень редко говорили в связи с самим футболом, но к его истории трудно относиться с безразличием. Хорватия запомнила его как «Сына ветра», который быстро бежал, быстро жил, быстро ездил и слишком быстро покинул этот мир, не успев сделать для него и сотой доли задуманного.
благодарю за историю, Александр
RIP