Игорь Симутенков:«Как-то команда вышла на тренировку пьяной,Бенитес слова не сказал, и мы выиграли шесть матчей подряд»
Тренер молодежки «Зенита», играющий в «Спортинг-лиге» за «Смену-76», рассказал о человечности Анчелотти, дотошности Бенитеса и американском менталитете.
– Вы уже больше пяти лет в Санкт-Петербурге. Как вам живется в нашем городе с его переменчивой погодой?
– Вы знаете, у природы нет плохой погоды. Город отличный, красивый и уже стал для меня практически родным.
– В ветеранской «Спортинг-лиге» вы поразили отличной формой в свои 43 года. Раскроете секрет?
– Вы мне льстите. У всех ведь по-разному: кто-то, как закончит, сразу полнеет, а кто-то нет. Вообще я стараюсь играть в футбол, да и генетически не склонен к полноте. Законсервировался. (смеется)
– Ваш дебют в московском «Динамо» состоялся при Газзаеве, тогда еще начинающем тренере. Каким он был?
– Когда Валерий Георгиевич пришел, он сразу показал, что хочет только побеждать. Также он настраивал и ребят – всегда были завышенные задачи. Но это нормально для человека-максималиста. Газзаев – харизматичный тренер. Личность. Каждая его установка была запоминающейся, при этом он не любил приводить примеры из своей футбольной карьеры. Его энергия передавалась игрокам, и ребята после таких установок начинали подлокотники из стульев вырывать – так рвались на поле.
– В 1993 году «Динамо» принял сам Константин Иванович Бесков и привел команду к серебряным медалям…
– Мне повезло, что судьба свела меня с такими специалистами. С кем-то у Бескова складывались отношения, с кем-то – нет. Но Константин Иванович был незаурядной личностью – в прошлом отличный футболист, потом и великолепный тренер, психолог. Мог и по-отцовски поговорить с футболистом, а мог и вставить серьезно, закрутить гайки. Стоит как-то команда на построении, Бесков рассказывает программу тренировки, а тут на поле вбегает опоздавший игрок и говорит: «Извините, пробки!» Бесков ему в ответ: «Пробка у тебя в голове! Вынуть ее надо». Вот так при всех мог заявить – причем что молодому, что опытному игроку. Ответить ему никто не мог.
– А к вам Бесков как относился? Вы ведь в 1994 году стали лучшим игроком чемпионата России.
– Поначалу все было непонятно. Когда он пришел в команду, СМИ запустили слух, что Бесков хочет расстаться с несколькими футболистами, в том числе и со мной. Но мы с ним по этому поводу не разговаривали, у нас были чисто рабочие отношения. Мы отработали все сборы, и он поставил меня на первый тур. Я забил гол и с тех пор стабильно играл в стартовом составе. Вся история о «расставании» потом забылась, а может, это была и утка. Сейчас я могу сказать, что с Константином Ивановичем у меня были хорошие, человечные отношения.
– Но разнос он мог устроить?
– Я помню одну тренировку в динамовском манеже. Бескову не понравилось, как помощник проводил разминку. Он останавливает занятие и кричит кому-то из игроков: «Как ты отдаешь передачу?» Потом ставит всех в колонну – от лицевой до лицевой – и дает задание давать передачу на ход. Ладно, мы молодые, но ведь в «Динамо» тогда были ребята и опытные, и повыигрывавшие: Хидиятуллин, Добровольский, Смирнов. И ничего, все делали упражнение, которое дети отрабатывают в ДЮСШ. Никто слова не мог сказать.
– Чем еще запомнился легендарный тренер?
– Бесков не был отчужден от коллектива и, к примеру, пару раз давал игрокам возможность высказать свое мнение по составу, которое они выражали на листке бумаги. Вообще мне кажется, он, общаясь с молодыми игроками, подпитывался от команды этой энергией. Старался быть наравне со всеми, несмотря на свой возраст.
– Если бы вашу зенитовскую молодежь можно было отправить на тренировку к Бескову, тяжело бы им пришлось?
– Вы знаете, некорректно сравнивать то время и современное – при тех благах и условиях, которые есть у футболистов в сегодняшней жизни. Тогда ведь воспитательные меры были серьезными – могли отправить и в армию, и в спортроту. Мне повезло: в 1993 году перед самым призывом я смог забить «Алании», и служить меня не заставили. А так, вполне мог оказаться во внутренних войсках. Некоторых ребят, бывало, в качестве наказания за различные проступки посылали на службу в армию.
– После удачного сезона 1994 года вы уехали в Италию. Бесков на вас обиду не затаил?
– Я думаю, что нет. «Динамо» понимало, что для них это тоже подспорье. Они получили за меня хорошие деньги, которые были необходимы для существования клуба. Поэтому тут наши интересы совпали.
– Что больше всего вас поразило в Италии после нашего полусовкового чемпионата?
– Я был молодым игроком, который в своей жизни ничего не видел, так что не поразить меня было сложно. Чемпионат Италии в то время был очень тяжелым, для меня все было в диковинку. К тому же существовал языковой барьер, и приходилось ускоренно изучать итальянский. Жил по той же схеме, что и в России: тренировки, перелеты, игры, восстановление. Только с родными не было возможности часто видеться. В Италии давление на игроков чувствовалось уже с четверга – пресса подогревала, болельщики. Если ты засиделся в ресторане допоздна, какие-то болельщики вполне могли одернуть: «Эй, не переборщи, у тебя в воскресенье игра!» В России, понятно, такого не было.
– Расскажите о Карло Анчелотти, который как раз начинал тренерскую карьеру в вашей «Реджане».
– Это был первый год его самостоятельной работы. Анчелотти – личность со своим внутренним стержнем, характером, несгибаемостью перед трудностями. Еще он, наверное, самый человечный тренер из тех, с кем я работал. На командном ужине Карло спокойно мог подсесть, допустим, к нашему опытному вратарю, выкурить с ним по сигаре, потравить анекдоты. Но работа у него всегда была на первом месте. И тот же вратарь потом пахал на тренировке так, что пар из ушей шел. В тот год мы вышли из серии «Б» в серию «А» – и во многом это было его заслугой. Потом Анчелотти перешел в «Парму», и его карьера пошла вверх. Недавно мы пересеклись с ним на сборах, когда он тренировал мадридский «Реал». Карло увидел меня и сказал с улыбкой: «О, русо!» Мы хорошо пообщались, и мне показалось, что он совсем не изменился. Такой же человечный и спокойный.
– Чувствовали ли вы к себе особое внимание, учитывая, что вы были единственным легионером в «Реджане»?
– Да нет, особого внимания не чувствовал. Забил тогда за сезон восемь голов, принял участие практически во всех играх. Как-то в середине сезона Анчелотти подошел ко мне и сказал: «Не переживай, что так мало забиваешь. Главное, я вижу, какую работу ты проделываешь на поле». Давления я не ощущал, коллектив был у нас отличным, итальянцы мне помогали. Кстати, я не помню, чтобы кого-то из нашей команды оштрафовали. Однажды в автобус ворвался опоздавший игрок и прямо с деньгами в руках подбежал к Анчелотти: «Виноват! Сколько с меня?» Но Карло его простил, сказав, что если человек вот так вбегает с деньгами, значит, он действительно признает свою неправоту. Штрафов при нем вообще не было. Атмосфера в команде была настолько потрясающей, что никто не хотел подставляться.
– В 1998 году вы воссоединились в «Болонье» с Игорем Колывановым. Ваша команда тогда погремела в Италии…
– Хороший был коллектив: Синьори, Кеннет Андерссон, Ингессон, Фонтолан, молодой Эриберту. Тот год у нас выдался очень успешным – мы дошли до полуфиналов Кубка УЕФА и Кубка Италии. Кроме того, в спаренных матчах выбили из еврокубков миланский «Интер». Команда была дружной, а заводилой был наш капитан Марокки, который сейчас работает комментатором на итальянском телевидении. Мой сын недавно ездил на турнир в Италию и встретил там Кеннета Андерссона. Сын с ним сфотографировался и передал от него привет.
– Джузеппе Синьори был настоящей звездой в той команде?
– Он много забивал, настоящий бомбардир. Юркий, с поставленным ударом, всегда готов опередить защитника и вратаря. Но авторитетом в команде больше пользовались другие ребята – Джанкарло Марокки, Давиде Фонтолан. Хотя и к мнению Синьори, безусловно, прислушивались.
– В Испании вы поработали еще с одним супертренером – победителем Лиги чемпионов Рафаэлем Бенитесом по прозвищу «физкультурник».
– Физкультурник – это учитель физкультуры. (смеется) Глупости все это. Рафа – это абсолютно адекватный тренер со своей методикой подготовки, хороший психолог, дипломат. Для него нет мелочей. На установке он мог сказать вратарю, сколько раз пенальтист соперника бил в правый угол, а сколько раз – в левый. Он анализирует все нюансы. Когда Рафа пришел в «Тенерифе», команда была похожа на лифт без тормозов, который летит вниз. Но он не только остановил этот лифт, а вернул его в Примеру. После этого Бенитес ушел в «Валенсию» и дважды выиграл с ней чемпионат, а также взял Кубок УЕФА.
– Как Бенитес общался с вами?
– Меня он постоянно спрашивал про Италию – про то, как там готовятся команды. Вообще Рафа очень дисциплинированный, любит, чтобы к нему и его помощникам было одинаковое уважение. Как-то один из игроков на тренировке ослушался его ассистента, и Рафа просто отправил футболиста в клуб разговаривать с президентом. Тому парню пришлось непросто, хотя он, между прочим, был капитаном команды. Руководство встало на сторону тренера, и три недели игрок был вне состава, пока не извинился. Но бывали и другие случаи. Как-то команда почти в полном составе вышла на тренировку пьяной. Бенитес все видел и ни слова не сказал – а мы потом выиграли шесть матчей подряд.
– Как вы очутились в США?
– Поступила пара предложений от знакомого испанца, который проживал в Америке. Учитывая, что у меня не сложились отношения с новым тренером «Тенерифе», при котором я почти не играл, я решил, что нужно ехать. Мне было уже 30 лет и надо было играть. О переезде я совершенно не жалею. Посмотрел изнутри, что такое американский футбол.
– В MLS уже тогда платили хорошие деньги?
– Да нет, переехав туда, я в деньгах наоборот потерял. Да, там есть хорошие рекламные контракты, но футболистам в то время баснословных денег не платили. В Америке тоже был лимит – можно было играть только трем иностранцам. Остальные футболисты в команде были либо американцами, либо натурализованными. Что мне запомнилось, так это то, как они переживали трагедию 11 сентября. Ребята рассказывали, как они сидели в раздевалке, а на их глазах рушились башни-близнецы в Нью-Йорке. Страну эта история тогда просто парализовала. Все были напуганы, тренировки отменили.
– Вас ведь прозвали «русским Колумбом» – как первого русского легионера в США.
– До меня там все-таки кто-то был. Динамовец Игорь Скляров уехал в Америку, у него супруга открыла там частную школу. Он тоже играл за американскую команду.
– По-вашему мнению, какие они, американцы?
– Ну, например, назначено тебе к зубному на 15:30 – значит, в 15:30 тебя точно примут. Без очередей. А бывало и так, что приезжал в госпиталь с дочкой, у которой температура под сорок. Так тебя час держат, пытаясь выяснить, по какой страховке, наличными или кредиткой ты будешь оплачивать. Приходилось слать их подальше, ехать домой и лечить ребенка аспирином и малиной. Американцы – очень законопослушный народ.
– И гаишники взятки не берут.
– Меня за три года ни разу не останавливали, поэтому не знаю. Но ребята предупреждали, что когда тебя останавливают, ни в коем случае нельзя выходить из машины. А то полицейские могут и оружие применить.
– Как происходило возвращение на родину?
– После двух лет в Америке я решил вернуться в Россию. У меня была травма, я хотел восстановиться и попробовать себя в каком-нибудь нашем клубе. Но как выяснилось, после травмы я никому особо не был нужен. Времена поменялись, меня 10 лет не было в стране, необходимо было куда-то ехать и что-то доказывать. Поэтому я принял решение снова подписать контракт с «Канзасом». В тот же вечер поехал тренироваться, чтобы подготовить себя к сезону, и умудрился порвать ахилл. Надо отметить, что руководство американского клуба поступило очень порядочно, не став разрывать со мной контракт.
– Меня прооперировали в Америке, предсезонку я пропустил и только через полгода вернулся на поле. Но потом я смог отблагодарить команду победными голами в полуфинале и финале Кубка США. Мы выиграли Открытый Кубок США, самый старинный турнир в Америке. Финал проводили на своем стадионе. Тогда действовало правило «золотого гола», и мне удалось забить решающий мяч со штрафного. Эмоции были непередаваемые. И после этого я окончательно решил вернуться в Россию.
– Почему так мало сыграли за «Рубин» – всего 13 минут?
– После травмы мне уже было сложно переносить нагрузки. В том сезоне я понял, что нужно заканчивать.
– Тем не менее еще сезон вы отыграли, причем в российской глубинке.
– Получилось все банально. Я поступил в ВШТ и учился там с Геннадием Семиным, который как раз тренировал «Динамо» Воронеж. Он предложил мне поиграть, а заодно стать его внештатным помощником. Можно сказать, что я был там играющим тренером.
– Поговорим немного о сборной России. На чемпионате Европы 1996 года у нас был мощный состав. Почему не удалось выйти из группы?
– У нас были сильные соперники – Германия, Италия, Чехия. Но и мы сами выступили нелучшим образом.
– Проблемы внутри коллектива как-то сказались?
– Понятно, что проблемы были. Кто-то не играл и обижался, накапливался негатив и недопонимание. Это, конечно, сказалось.
– К Романцеву в этом плане есть претензии?
– Говорить можно все, что угодно, но результат остался таким, какой он есть. Романцев – тренер, и он принимал решения, а дело футболиста – играть. Поэтому никаких претензий быть не может.
– Матч с болгарами в 1997 году, в котором вас дважды сбили в штрафной, наверняка запомнился на всю жизнь?
– Да, в первом тайме меня откровенно завалили два защитника, а во втором эпизоде после прострела меня ударили по ноге, и из-за этого я не попал по мячу. Потом еще сфолили на Игоре Яновском и на Колыванове. Всего было 4-5 явных пенальти. В раздевалке, конечно, было опустошение и злость на себя за то, что не смогли забить с игры.
– Как вы Крондла после такого вообще отпустили с поля?
– А что мы могли сделать? У него был прощальный матч в судейской карьере. Вот так «красиво» и попрощался. Понятно, что это был произвол. Наверное, федерация должна была данный вопрос предусмотреть. Апелляцию подавать не было смысла, ведь отстранять-то некого – человек уже закончил.
– Вы поработали с Бесковым, Газзаевым, Анчелотти, Бенитесом, Игнатьевым, Семиным. Что самое главное вы от них почерпнули?
– Первое, что они дали – это требовательность и дисциплина. Если этого не будет, то ничего из команды не получится.
– Вы были членом тренерского штаба Фабио Капелло. Правда ли, что игроки сборной были при нем закрепощены?
– Я бы так не сказал. Понятно, что отсутствие результата давило как на него, так и на ребят, но закрепощенности не было. Могли и пошутить, в том числе и над самим Капелло. Он присылал приглашения на свой прощальный ужин, в том числе и мне. Я тогда не смог, у меня была тренировка, но знаю, что ребята ходили и попрощались с тренером. Про свои проблемы с контрактом он никогда не говорил, только про работу.
– В «Спортинг-лиге 35+» вы уже провели один матч. Поделитесь впечатлениями от игры в составе «Смены-76».
– Я хорошо знаю этих ребят, мы с ними уже когда-то играли на Аптекарском проспекте. Здорово, что мне удалось оказаться в их составе. Здорово, что они до сих пор встречаются и играют вместе. В Москве я тоже играл в подобных турнирах. Кстати, мне сказали, что тут играют «40+», но, видимо, обманули. (смеется) Самое главное – это подвигаться, получить удовольствие, пообщаться. Седьмого мая у нас будет полуфинал, и думаю, что я смогу принять в нем участие. Моя молодежка как раз вернется с выезда.
Кирилл Сухоруков
Фото: rfs.ru; sports.ru; bolshoisport.ru; eldia.es
