Интервью Алексея Волкова – неожиданного тренера биатлонисток. Его стрелковые новинки покупал даже Фуркад
Одна из ключевых фигур в новой сборной России по биатлону – 32-летний Алексей Волков. Еще зимой он бегал (правда, лишь на внутренних стартах), а теперь отвечает за стрелковую подготовку у женщин.
С Волковым ассоциируются главные победы нашего биатлона в десятилетии – эстафета на ЧМ-2017 и эстафета на Олимпиаде-2014 (хотя ее результат подвис из-за допинг-разборок): в обоих случаях Алексей открывал гонку и к передаче оставлял команду в деле.
Визитка Волкова – не просто эффективная стрельба (все карьеру он держался в элите по скорострельности и точности), а еще и пытливое отношение к процессу.
Sports.ru задал Волкову два десятка вопросов о стрельбе, чтобы лучше понять его философию.
***
– Полгода назад предполагали, что уже летом будете тренировать сборную?
– Зимой у меня был план: добегать сезон, потом, скорее всего, заканчивать и думать, чем заниматься дальше. Конечно, я держал в уме тренерство, хотя это был не единственный вариант. В конце сезона уже твердо решил закончить.
По тренерской работе разговаривал со многими – меня спрашивали, хочу ли я этим заниматься. Я отвечал, что мог бы попробовать, рассмотрю предложения, если они будут.
Я люблю открывать и привносить новое, постоянно совершенствоваться. Как спортсмен, только что вышедший из команды и имеющий определенный багаж знаний, могу чему-то научить. Есть желание помочь команде. Я был там, я видел спортсменов, как они тренируются. Всегда наблюдал за всеми, видел слабые и сильные стороны. И если человек относился ко мне с доверием, я по-дружески даже подсказывал.
– Тренер сборной по биатлону – опасная и неблагодарная должность, вас это не останавливало?
– Меня это мало волнует. Я пришел помогать. Даже если сделаю хоть кого-то лучше – уже хорошо. Главное – внести вклад. Если после сезона на меня свесят всех собак и уволят – ну и ладно, я от этого ничего не потеряю. За имидж не беспокоюсь. И не хочу втягиваться в политику – у меня есть определенные задачи и ответственность, я этим занимаюсь.
***
– Вам принципиально, с кем работать – мужчинами или женщинами?
– Настраивался и готовился к работе с мужчинами. Потом узнал, что перекинули на женщин, но не особо расстроился. Если цель – помогать, то без разницы.
– Уже увидели глобальные отличия в работе с мужчинами и женщинами?
– Все спортсмены как солдаты: им сказали – они идут и делают. Но мужчинам можно показать, и они тут же пробуют это применить. У женщин немного иначе: к ним проще приходит понимание через подводящие упражнения.
– Насколько стрельба вообще тренируема? Или все зависит больше от врожденного таланта?
– Стрельба тренируема. Довести с 90% точности до 97% – это один вопрос: когда работаешь на максимуме, нужны особые тренировки.
А вот сделать из слабого стрелка сильного – реально до определенного уровня. Скажем, с 70% поднять до 90% – да, это выполнимо, причем даже для спортсмена в возрасте. Чаще всего, кстати, так и происходит: спортсмен взрослеет – и до него доходит то, что долго не могло дойти. Это касается и психологии, и техники – с возрастом и опытом приходит понимание.
У нас многие спортивные школы изначально не обучают детей правильным стрелковым навыкам. Есть база – наверное, с советских времен – и ее никто не хочет менять, развивать. Дети вырастают, немного умеют стрелять, приходят в сборные – и там натыкаются на специалиста.
Он начинает задавать вопросы: как делать это, как это? Потом что-то поправляет: это неправильно, потому что надо вот так. И получает в ответ: а меня в школе так учили, я всю жизнь стреляю так. В стрельбе надо быть готовым к тому, что иногда ты открываешь людям Америку.
– Про некоторых спортсменов со слабой стрельбой тренеры говорят: им надо как можно чаще работать с винтовкой, а лучше вообще не выпускать из рук. Это хороший метод?
– Есть выражение: километры не деньги, могут быть лишними. То же самое в стрельбе: я больше выступаю за качество, а не за количество. Если кто-то стреляет 70%, надо понимать причину – почему так? И дальше смотреть: найдем ли мы выход, если увеличим объем? Может быть, достаточно объяснить отдельные элементы.
Да, есть тренировки, когда всем можно стрелять много, но мы не можем предлагать такое постоянно – это приведет к утомлению нервной системы.
Слишком большой настрел может быть причиной ошибок. Я знаю случаи, когда спортсмены делали 150-200 выстрелов каждую тренировку. К хорошему это не приводило – утомлялись так, что переставали ценить выстрел. В голове в такой ситуации одна мысль: надо просто стрельнуть – и все. И из-за этого получалось, что на соревнованиях пропадала стабильность: сегодня стрельнул ноль, завтра пять.
– Как выводить из состояния, когда нервная система переутомилась от стрельбы?
– Есть множество упражнений, чтобы разгрузить нервную систему. Главное: чтобы стрельба заходила не как тренировочная нагрузка, а как веселое времяпрепровождение. Да просто поставить жестяные банки вместо установки и сказать: стреляй по банкам. Вроде ничего такого, а человеку интересно.
***
– Психолог в команде – это усиление или лишняя фигура?
– Мне в свое время психолог был не нужен. Я интересовался этой темой, много чего читал, но не видел смысла привлекать кого-то именно для стрельбы. Для мотивации, для жизни – может быть, пообщаться было бы интересно.
Сейчас я не против этой специальности. Если спортсмен чувствует, что получит прибавку, я только за. Пока что мне никто в команде не говорил про психолога. Тренер по стрельбе должен быть немного психологом, но, конечно, не сможет заменить его полностью.
Главное, чтобы меня в команде не воспринимали как врага. Я пришел сюда не ради зарплаты, не ради амбиций. Я пришел помогать. Если я что-то спрашиваю, то хочу слышать честный ответ – тогда будут честные выводы и соответствующий подход.
– В каждом сезоне мы периодически слышим, что у кого-то ушла стрельба. Из-за чего она может уйти?
– Много вариантов. Потеря мотивации, у спортсмена нет желания – это первое. Второе – технические моменты, которые перестали получаться, из-за чего спортсмен теряет веру в себя и попадает в яму. Третье – техническая неисправность в оружии. Возможно, какой-то элемент не работает, но этого никто не может определить. Сбой незаметный, но есть.
У меня не было периодов, когда стрельба уходила. Но были периоды, когда пропадало желание стрелять. Я знаю, что это такое, поэтому если мне сейчас кто-то в команде скажет: не хочу стрелять – без вопросов. Не хочешь – отложи винтовку, пока не стреляй. Если человека в этом состоянии загонять на рубеж – толку не будет; наоборот, могут как раз нарабатываться ошибки.
– Зимой стрелковый тренер Леонид Гурьев жаловался, что девушки отказываются от тренажа – это каприз или как раз пропало желание стрелять?
– Нервная система может устать до такой степени, что спортсмену уже ничего не хочется. Даже просто постоять с винтовкой, не производя выстрел – потому что это тоже концентрация и напряжение.
В свое время нас тренировал Андрей Гербулов (на фото ниже – Sports.ru) – он видел наше состояние и варьировал нагрузки в стрельбе, в том числе по тренажу. Если он замечал, что мы вымотаны и нет концентрации, то понимал: никакой стрельбы уже не получится. Мог уменьшить тренировку или вообще убрать вечерний тренаж. Это нормальная практика, я с ней согласен.
Например, сейчас у нас на сборе жара 37 градусов. Утром девчонки делают длительную тренировку – и я вижу, что она им тяжело зашла. При этом вечером по плану стоит стрельба – значит, я попытаюсь сделать эту тренировку мягче. Например, убрать упражнения с изготовкой, чтобы было меньше физических усилий, больше концентрации.
– Когда на рубеже ветер, вы за поправки или за стрельбу с выносом?
– Я за вынос. Ветер не всегда постоянный, может смениться между выстрелами – я же не буду после каждого выстрела крутить барабан, делая поправку. Пока докручу, ветер стихнет – и что мне делать? Крутить все обратно?
Я за то, чтобы тренировать стрельбу с выносом – это можно делать и без ветра. Самые простые упражнения: либо я прошу стрелять в габарит восьмерки, либо мы заранее делаем поправку и просим команду стрелять в центр мишени. Сделанная до этого поправка как бы относит патрон в сторону, спортсмен заведомо пристрелян не по центру, но задача – попасть в центр. Это можно сделать за счет выноса винтовки.
– По прошлому сезону казалось, что у нашей команды проблемы со стрельбой в ветер и вообще в плохую погоду. Лариса Куклина регулярно проваливалась, хотя отличный снайпер.
– Всем одинаково тяжело стрелять в ветер, но кто-то научен, а кто-то нет. Надо понимать свой навык и опыт работы при непогоде.
Да, Лариса отличный стрелок. Если она не очень готова стрелять в плохую погоду, надо разбираться – или это ее личная неуверенность, или, скажем так, в голове нет вариантов подхода к стрельбе в ветер. Я пока что с Ларисой не работал, она приедет на второй сбор – там все обсудим.
***
– Поднять скорострельность – одна из главных задач?
– У меня есть некая планка, за какое время надо справляться с рубежом – этого времени вполне достаточно, чтобы все обдумать, подготовить и пройти чисто. У мужчин и женщин время варьируется в пределах секунды-двух. Мои ориентиры: лежка – 22-23 секунды, стойка – в зависимости от спортсмена 18-22 секунды.
Многое зависит от того, какая изначальная изготовка. С какой стороны спортсмен снимает винтовку? Изготавливается к лежке на коленях или уже лежа? Что делает сначала – надевает ремень или вставляет обойму? Везде можно минимизировать время, и для каждого спортсмена будут свои подсказки.
Есть порядок действий, который можно назвать оптимальным. Но если спортсмен мне скажет: не хочу ничего менять, меня устраивает эта последовательность – это его право. Я только предложу вариант, как сократить время на рубеже. Но не буду давить: сделай так, даже если тебе это неудобно.
Я не таких методик. Я больше за подводку через тренировки: можно подвести спортсмена к тому, чтобы он сам додумал, что ему ближе определенный вариант.
– В чем основные резервы, чтобы ускорить стрельбу?
– Я разбиваю работу на три элемента: время до первого выстрела, время между выстрелами, уход с рубежа. Каждый элемент мы тренируем в отдельности под секундомер.
Очень много можно выбрать при уходе с рубежа на лежке. Надо быстро встать и при этом закинуть винтовку: на одном элементе можно сэкономить до трех секунд. Если когда-то на соревнованиях одна секунда отделит от важной медали, можно сесть и задуматься, где реально ее отыграть. Спортсмен сам должен прийти к пониманию: этот элемент было бы полезно исправить.
– Визуально эталон в уходе с лежки – итальянец Лукас Хофер. Будете ставить его в пример?
– Не буду, я не сторонник такого надевания винтовки. Да, это быстро, но есть нюансы: если бы я так надевал винтовку, я бы себе изуродовал спину. Например, у меня не всегда антабочный ремень сразу возвращается на место, поэтому таким приемом я мог бы себе его просто воткнуть в спину.
***
– Уже можно спрашивать вас про подбор патронов?
– Можно, но не нужно – с патронами не все так просто и не все зависит от нас. Естественно, мы должны отстреливать зарубежные патроны. Посмотрим, какие будут партии, когда мы приедем на фирму.
Для меня важна скорость патрона. Есть быстрые – примерно 330 м/с, есть медленные – 290 м/с. Я старался стрелять медленными патронами, они лучше держат ветер – это уже баллистика, но существуют исследования, которые это доказали.
У быстрых патронов есть козыри касаемо хода по стволу – медленный патрон может полететь не у всех. Допустим, мы отстреливаем партии со станка: да, медленные патроны лучше держат ветер и будут его держать в соревнованиях. Но по отдельным стволам они изначально дают большой разброс – чуть ли не 2-3 см, а это очень много.
– Большую часть карьеры вы стреляли с мушкой большого диаметра – намного больше, чем у всех. В чем удобство?
– Да, мушка была значительно больше среднего – 4,5 мм. Мой знакомый стрелок Владимир Иванович Гоков посоветовал, рассказал, для чего это надо. Я попробовал – и мне понравился эффект, я его видел даже на СКАТТе.
Может, это немного психологический прием. На маленькой мушке ты намного четче видишь зазоры, границы между самой мушкой и мишенью. И получается, в гонке видишь всю свою пульсацию, все колебания ствола, как он у тебя ходит перед выстрелом. Отсюда идет страх выстрела: все, ты стоишь, вроде бы готов стрелять, но не стреляешь – боишься.
С большой мушкой четкости меньше, но и колебания менее видны. Многим спортсменам это не нравится, они говорят: как так, я не вижу просветы, не чувствую, насколько я нахожусь в центре мишени. Да, изначально некомфортно. Но постепенно привыкаешь, и это играет роль в ту же непогоду – выстрел производится намного быстрее. Я пришел к этому, кажется, в 2012-м – с тех пор не возвращался к маленькой мушке.
– Уже предложили это команде?
– Да, попросил выкрутить мушки на 3,5 мм. Сразу предупредил, что первое время будет некомфортно. Так они отстреляли две недели, и потом я сказал: теперь можете вернуть на свои диаметры, какие у вас были, если вам так удобнее. Все уменьшили, но никто не вернулся на прежний диаметр – то есть мы сделали небольшой шаг.
Можно было сделать резче: на две недели выкрутить, например, на 4,7 мм – все бы после этого вернулись на 3,5. Посмотрим, обсудим дальше. Кто не боится следующего шага, тот пусть пробует. Я не настаиваю – подсказал, объяснил, для чего это надо. Дальше выбирает спортсмен.
– Ваше изобретение с укороченным ходом затвора, которое использовал Мартен Фуркад, еще актуально? В чем идея?
– Это не мое изобретение. Я лишь сделал эту деталь лучше совместными усилиями с моим другом Сергеем Барановским. С ним же мы еще придумали и изготавливаем ложе с различными регулировками, которое подходит всем от детского спорта до профессионалов.
Что касается укороченного затвора, я бы рекомендовал поставить эту деталь всем – ход затвора уменьшается на 0,5 см, но это важно.
Есть первая проблема: у спортсмена такая изготовка, что если мы говорим о винтовке «Аншутц», при открывании затвор бьет либо по щеке, либо по носу. Иногда полсантиметра играют роль: их убираешь – и затвор не бьет.
Второй момент: чтобы открыть затвор полностью, иногда приходится убирать руку с рукоятки. Я противник этого: пальцы от среднего до мизинца должны оставаться там, а перезарядка должна осуществляться только указательным и большим. А если убираешь пальцы, то потом надо опять перехватывать, усложнять прицеливание – потому что винтовка по-любому в этот момент выйдет из мишени.
Получается, одна деталь даст удобство и сократит секунду-две с рубежа. При этом никого не надо переучивать, перестраивать.
– Почти всю карьеру вашу стрельбу в сборной тренировал Андрей Гербулов. Он – ваш ориентир как тренер?
– Я много чему у него научился, но не могу сказать, что теперь ему подражаю. У меня свой подход. Главный принцип – не натренировать спортсмена, чтобы он стрелял; а донести понятие, что такое стрельба и как производится выстрел.
Когда спортсмен это поймет, ему будет без разницы, какое у него ложе, какая погодная обстановка и кто рядом из соперников. У него будет знание – это его сила.
Мужское хобби Альбины Ахатовой: она создала дома мастерскую и собирает винтовки звездам
Фото: instagram.com/vol4ikov; instagram.com/biatlonn; 18biathlon.ru; Илья Вихарев; РИА Новости/Алексей Филиппов, Рамиль Ситдиков; globallookpress.com/Kalle Parkkinen/Newspix24, BEAUTIFUL SPORTS/Graban via www., imago sportfotodienst
По-моему Волков как тренер по стрельбе - удачная находка...
может и правда из Волка толковый тренер получится
Прочла с интересом и с удовольствием.
Очень надеюсь что он выведет нашу команду на приличный уровень по стрельбе....
А то мы так и не умеем собраться в нужный момент.
Вспомните штрафные круги многих наших дамс......
РАЗВЕ это нормально.
С приходом Лехи, верю что изменится и отношение к биатлону.... у девчуль.
И не нянчись с ними.... тогда получится....
И вот тут Волков ничем не поможет. Он сам классический тихоход, выезжавший только за счет стрельбы (и то, лишь если соперники мазали, потому что ходом они его почти все делали).
То есть даже в идеале поправив стрельбу... ни на что серьезное это не повлияет (кроме разве что эстафеты). Потому что стреляющих часто на ноль или с одним промахом (а это около 25 секунд у девушек на доп.круг) среди лидеров полно. И если часть из них выстрелит в гонке минус 3-2, то другая на ноль. А они все быстрее наших. Последние сезоны показали, что даже стреляя на ноль нам надо было, чтобы соперницы, обычно, мазали больше одного раза. И ЛИШЬ тогда, у нас появлялся ШАНС на соперничество. То есть даже при таком раскладе нам было крайне непросто.