Глава четырнадцатая. Потеря доверия
В то время у нас были периоды наваждения красных карточек. Маурисио Тарикко и Густаво Пойет, оба темпераментные южноамериканцы, больше остальных были подвержены удалениям. Пойет всегда имел агрессивную жилку; это было видно по его воспитанию. Даже во время тренировочной игры он мог вспылить, когда его товарищи по команде бегали вокруг как безголовые курицы и прикладывали недостаточно усилий. Иногда в важных играх его боевой дух работал против него, когда, пытаясь показать свою жесткость, чтобы воодушевить игроков своим примером, он перегибал палку и попадал в неприятности. В этом заключается тонкая грань между тем, чтобы заставить партнеров реагировать, повести их за собой и оставить команду вдесятером.
Тарикко был таким же: очень недооцененным игроком, невозмутимым, уверенным в себе, понимающим свою роль на поле. Он никогда бы не стал бездумно выбивать мяч, находясь под давлением. Даже в зоне углового флажка, позиции, в которой не любят бывать защитники, когда у него на спине «висел» игрок, он вел себя хладнокровно; как только он ощущал малейший прессинг со стороны назойливого нападающего, он падал и выигрывал для нас штрафной удар. Я не переставал удивляться, как ему удавалось каждый раз выходить сухим из воды — по моему мнению, такие вещи не часто были похожи на фол. Это южноамериканский стиль: ты вклиниваешься между соперником и мячом, и любой контакт становится нарушением – очень полезный навык, и не каждый игрок умеет правильно применять его. Это показывало насколько хладнокровно Тарикко обращался с мячом; он был не из тех, кто сразу выбьет мяч на угловой и отдаст владение сопернику. Он заработал для своей команды очень много штрафных ударов, превращая защиту в атаку.
За эти годы я наблюдал множество дуэлей между Тарикко и разными вингерами, но именно он выходил из них победителем. И да, в марте 2002 года он дважды был удален в матчах против «Манчестер Юнайтед» и «Челси», которые мы проиграли с одним и тем же результатом 0:4. Как и Пойет, Тарикко не любил, когда нас вынуждали выглядеть глупо, и если он был расстроен, он мог потерять контроль. Тарикко был твердым игроком, в то время как нам этого не хватало.
Гленну Ходлу была поставлена задача улучшить наш статус команды из середины таблицы. И хотя это оказывало на него давление, за лето 2002 года он приобрел только одного игрока для обновления состава. Но этот единственный игрок был очень хорош.
Робби Кин обратил на себя мое внимание, когда играл против нас за «Лидс». Он был моего возраста, и я помню, что отметил для себя, как отлично он двигается на поле для того, кто так молод и не является игроком с континента или южноамериканского происхождения; он был лучше многих нападающих, против которых я играл. Британские форварды склонны к статичности и движению по предсказуемым траекториям, но Робби мог крутиться рядом, а через мгновение уже на другой части поля готовиться наносить удар; он был очень изобретателен. Робби мог сыграть как чистого нападающего, так и «десятку» и прекрасно завершал атаки. Когда он присоединился к «Тоттенхэму», наблюдая за его тренировками, я еще раз убедился насколько он хорош.
Робби был большой личностью, очень энергичный, яркий, не стеснялся и не испытывал страха перед старшими игроками, но в то же время никогда не вел себя плохо и непочтительно. Он был ирландцем, поэтому Стивен Карр взял его под свое крыло, но Робби и без этого чувствовал себя как дома. Такова его природа, и он вел бы себя точно так же, даже если бы не был футболистом. Он был очень хорошим игроком с большой любовью к футболу и стал отличным подписанием для клуба.
Между тем я снова оказался в лазарете. В мае я был отсеян из сборной до 21 года, которая отправлялась на Чемпионат Европы в Швейцарию из-за повреждения, а затем перед стартом сезона 2002/2003 проблемa с бедром выбила меня из игры на первые тринадцать матчей.
Я вернулся в команду, в которой выступления и результаты были так же непоследовательны, как и сезоном ранее. С января все ухудшилось. Еще в ноябре «Тоттенхэм» вылетел из Кубка Лиги, а в третьем раунде Кубка Англии нас разгромил бывший клуб Гленна, «Саутгемптон,» со счетом 4:0. Мы попытались собраться и выиграли следующие две игры чемпионата, но затем проиграли восемь из оставшихся четырнадцати, получив последние два поражения от «Миддлсбро» и «Блекберна».
Что-то пошло не так. Но что?
Проблема была в тренере, или по крайней мере в причинах, по которым некоторые ведущие игроки потеряли веру в его стиль управления.
Поговаривали, что некоторые из тренировочных методов Гленна были не понятны игрокам. Я не верил в это, по крайней мере, для меня все было не так, но определенно можно сказать, что у Гленна был свой необычный вид мышления. Гений или нет, но он смотрел на вещи по-другому. Я помню однажды игрок получил какое-то повреждение, и он положил свою руку ему на ногу или ступню, как будто он был знахарем; это выглядело, как будто он пытался силой мысли излечить ее. В его тренерском штабе был человек по имени Джон Сайер, с которым он работал еще в «Саутгемптоне». Мы называли его «Джон-Голова», потому что это была его работа: «копаться» в головах игроков и помогать нам мысленно представлять победу. Он проводил встречи, на которых мы сидели вместе и по кругу передавали друг другу ручку, как будто это был микрофон, закрывали глаза и представляли, что мы хотим сделать на поле завтра и рассказывали друг другу все это. Молодых игроков немного обескураживало то, что нужно сидеть и рассказывать всей команде о своих чувствах на поле. Не могу сказать, что я наслаждался этим, но я готов был попробовать что угодно и считал, что если это поможет хотя бы одному или двум игрокам, это можно считать успехом.
Итак, я не испытывал проблем с его методами работы, потому что в молодости человек более открыт к чему-то новому. Но старшие игроки не готовы были тратить на это свое время. Такая техника подходит не каждому. Я думаю, что неправильно заставлять кого-либо заниматься этим, но те, кому это нужно, возьмут и попробуют сами. Все чувствовали смущение. Никто не хотел сказать: «Знаешь, мне это действительно нравится! Со мной это работает!» Я думаю, некоторые игроки могли втайне проводить личные беседы с Джоном, и тогда это работало намного эффективнее.
«Джон-Голова» почти все время был с нами рядом. Я чувствовал жалость к нему, поскольку он был пожилым человеком, и было видно, что он очень увлечен своим делом, но игроки не разделяли его страсть. Некоторые из них считали, что Джон был далек от футбола и проявляли к нему не слишком много уважения. Для него это было сложное время.
Итак, некоторые взрослые игроки просто не хотели вникать в тренировки и мотивационные упражнения Гленна, особенно когда он ввел медитацию и визуализацию. Старшие игроки не хотели слушать. Они имели свою личную точку зрения и не хотели думать об этом или делать по-другому.
Но причина разногласий между Гленном и некоторыми из старших игроков скрывалась глубже.
Гленн все еще принимал участие в наших тренировках и даже в его возрасте, который перевалил за сорок, демонстрировал свой талант. У него была та уверенность в себе, та самонадеянность, которая необходима, чтобы быть одним из лучших. И я не думаю, что он лишился этого. Он был словно фокусник. Просто представьте, на что он был способен в свое время. Я думаю, это вполне нормально, когда игрок становится тренером: ты помнишь, что мог сделать на поле сам и хочешь, чтобы твои игроки повторяли эти вещи как марионетки, как твои мини-копии.
Для любого игрока, такого же талантливого как Гленн, будучи тренером, непросто осознавать, что не все игроки могут повторить то, что ты мог делать раньше. Вещи, которым он пытался научить, иногда не так просто давались игрокам, как давались в прошлом ему. Я мог наблюдать, как расстраивался игрок, который понимал, что у него просто нет тех навыков владения мячом, какие есть у тренера. Вот где нужно быть хорошим управляющим и понимать, как работать с каждым игроком. Но некоторые старшие игроки не чувствовали, что это была сильная сторона Гленна. Они не нашли способ поладить с ним и найти общий язык. Я думаю, им казалось, что он все еще чувствовал себя звездой и был слишком самовлюбленным. Они не смогли смириться с таким положением вещей и потеряли уважение к тренеру.
Я никогда не тренировался под руководством того, к кому бы не испытывал уважения, поэтому мне сложно представить, что чувствует игрок, разочаровавшийся в тренере, и я не знаю, может ли это неуважение подсознательно перерасти в отсутствие старания на поле.
На тренировках ты ожидаешь от каждого игрока постоянной стопроцентной отдачи, и я чувствовал, что так оно и было – с Гленном или без него. Но у нас в составе было много возрастных игроков и не хватало выдержки, твердости характера. Когда мяч находился у нас, мы могли навязать свою игру, но против «команд-автобусов» мы действовали не слишком хорошо. Когда это работало, это работало хорошо; когда нет – мы страдали.
Я был в курсе о некотором недовольстве среди взрослых игроков. К примеру, когда Тим Шервуд покидал команду во время трансферного окна 2003-го года после разногласий с Гленном, он заявил в прессе: «Никто в «Тоттенхэме» не проронил бы и слезы, если бы Гленна Ходдла уволили уже завтра. В команде нет единства, там и не пахнет духом товарищества. У него абсолютно нет никаких управленческих качеств». Он говорил за себя и, возможно, за некоторых других игроков старой гвардии, но, конечно, я и некоторые другие молодые игроки так не считали.
Я слышал, что после того случая несколько старших игроков отправились к правлению и сообщили им, что они не счастливы с тренером. Но в то время я об этом не думал, все эти вещи не беспокоили меня. Я был сосредоточен на своем футболе. Я думаю, иногда другие игроки уделяли слишком много внимания происходящему и переставали думать о своей игре.
Гленн продержался всего шесть игр в начале следующего сезона. Его последним матчем на посту тренера стало домашнее поражение 1:3 от «Саутгемптона», чьи болельщики наслаждались местью за его переход в более именитый клуб. Мы потерпели четыре поражения в шести играх того сезона и заработали всего четыре очка из возможных восемнадцати. Даже легендам не все сходит с рук, когда ужасные результаты прошлого сезона вновь повторяются.
Когда Гленн Ходдл и Джон Горман были уволены, я сопереживал им. Но наш президент Даниэль Леви был очень амбициозным человеком и хотел, чтобы клуб стал успешным как можно скорее. Тем летом 2003-го он дал Гленну время на перестройку команды с новыми игроками и улучшения результатов после провальной концовки прошлого сезона. Но это не сработало. Итак, после домашнего поражения от «Саутгемптона», президент принял свое решение, так как, мягко говоря, он не видел желаемых результатов и не был уверен в том, что команда будет двигаться в правильном направлении под руководством Гленна.
Как и в случае с Джорджем Грэмом, это был конец еще одной эпохи «Тоттенхэма», которая началась с больших надежд, а завершилась разочарованием. Я многому научился у этих тренеров, таких различных по стилю управления и тренировок, я благодарен им за поддержку, за предоставленные возможности, за помощь в развитии и улучшении игровых качеств.
Я чувствовал, что, как только оправлюсь от травм, которые стали случаться все чаще, у меня будут все шансы, чтобы зарекомендовать себя перед любым тренером, кто бы ни возглавил «Тоттенхэм» в будущем.
