6 мин.

Утром Испания, вечером Турция

Если не сейчас – то никогда. «Спартак» по-гладиаторски решительно меняет место сборов. Испания разочаровала полями, погодой, гостиницей, и красно-белые отправляются туда, где Гус теперь свой человек – в Турцию. Представляю себе, как обрадовались тюркиё, когда услышали обе новости. Они вообще жизнерадостный народ.

Так вот – если я не попаду на «Формулу» сейчас, то значит, не попаду никогда. А кадры для сюжета в «ФК» просто жизненно необходимы.

Между первой и второй перерывчик часа два. Должно хватить. У касс никого. Билеты двух категорий – «вип» и «не вип», 10 и 5 евро. Представитель болельщиков в клубе и клуба в среде болельщиков Егор, который вклинился в паузу между тренировками чуть раньше меня, настоятельно предостерегает от экономии:

– Бери «вип». Там, конечно, идти до него далековато, где-то километр. Но! Боксы прямо напротив и всю эту движуху рассмотреть можно.

Я обычно слушаю старших товарищей. Не было причины поступать иначе и в этот раз. Бреду себе «вип», никого не трогаю, как вдруг небольшая компания впереди меня резко берет в сторону от дорожки и начинает карабкаться на гору. Я за ними. Они знают куда идут – до болидов метров 10.

В повороте машины сбрасывают скорость. И потому это уууиииижжжжжхххх ушами воспринимается более-менее.

Вип, как и говорил Егор, расположен прямо напротив боксов. Только «движухи» нет. Все закрыто шторками. Тесты… Смотреть на гонки с этих мест нереально. Затычек в ушах у меня нема. А звук… Но вот как самолет взлетает, так и орут болиды на прямой, набирая максимальную скорость. Становится просто дурно. И интересно, зачем галдят фанаты – их же никто из гонщиков не услышит и точно не увидит. Как бы ты не одевался.

Эта дама с ума бы сошла, если бы знала, что случится с нами утром. Рано, часов в семь, мы отбывали из отеля. Турки уже извелись в ожидании.

Команда собралась внизу. Подъехал автобус. Пошли грузить вещи. Я, естественно, чуть задержался – этикет. Смотрю, возле ресепшена в окружении красных ферарревских курток появился маленький человек в шапчонке и с «водафоном» на спине.

Ошибиться было нельзя. Льюис. Один, без папы.

Подошел Леонид Федорович Трахтенберг, пресс-атташе «Спартака». Хэмилтон его моментально узнал и попросил сфотографироваться. Леонид Федорович был настроен душевно и не смог отказать обаятельному парню со скромной улыкой.

Мы торопились и очень сожалели, что не успеваем пообщаться. Договорились созвониться. Хэмилтон сам сел за руль легкового «Мерседеса» и был таков.

А мы в самолет – и были таковы. Спартак без сожаления покидает отель, который пытался, как мог намекнуть, что красно-белые для него это событие. Даже фенами в ванных комнатах, которые едва ли случайно назывались «Валера»...

Четыре часа и Спартак меняет дождливую и холодную Испанию, на как всегда солнечный турецкий берег.

В полете большинство игроков спит, кто-то читает. Например, Ренат Сабитов книгу о Титове. Но все-таки спят больше

Прибытие от тренировки отделил всего час. До поля приходится добираться автобусом минут пять. Но это того стоит. Ощущение такое, что после стадиона «Пищевик» в краснинском районе Липецкой области, попадаешь… ну не в Лужники, но на Восточную как минимум.

Те, кто играл вчера против запорожцев закончили занятие пораньше. Остальные ещё сыграли в футбол. С последствиями. Дело в том, что во время игры некоторые спартаковцы завелись и принялись, по спортивному говоря, «пихать» друг другу. Не грубо, но с акцентом. Карпин во время игры на это внимание не обратил. Но запомнил.

Сразу после того, как Валерий Георгиевич поаплодировал усилиям футболистов, сказав «спасибо, отличная работа» (хотя нет, не сразу – через паузу), он «причесал» игроков. Они тянулись и слушали. Было жестко, но в рамках и по существу.

За точное попадание в слова не берусь, но лейтмотив – внушает: только у нас игроки друг друга могут ругать, а не подбадривать. «Марадон» среди нас нет, так что давайте уважать работу друг друга, и не важно «молодой» ты или иного племени.

Игроков он не ругал. Он сделал все так, чтобы тех, кого это касается, почувствовали не стыд, а неловкость за себя любимых. Я видел как это сработало. Было сильно.