Джонатан Уилсон. «Ангелы с грязными лицами» ЧАСТЬ ШЕСТАЯ: ДОЛГ И РАЗОЧАРОВАНИЕ, 1990–2002, Главы 51-52
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РОЖДЕНИЕ НАЦИИ, 1863–1930
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ЗОЛОТОЙ ВЕК, 1930–1958
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПОСЛЕ ПАДЕНИЯ, 1958–1973
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ВОЗРОЖДЕНИЕ И КОНФЛИКТ, 1973–1978
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. НОВАЯ НАДЕЖДА, 1978–1990
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ДОЛГ И РАЗОЧАРОВАНИЕ, 1990–2002
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. ЗА ОКЕАНОМ, 2002–2015
БлагодарностиПриложенияБиблиография
***
51. ВОЗВЫШЕНИЕ «ВЕЛЕСА» И ВОЗРОЖДЕНИЕ «РИВЕРА»
Рауль Гамес, казалось, смотрел на разбросанные в беспорядке крошки от кекса на кожаном диване, но он либо не видел их, либо ему было все равно. Он сел, поправил за коленями верблюжье пальто взмахом левой руки, на которой был надет большой перстень. Он высок и даже в свои неполные семьдесят лет излучает ощущение силы. Его лицо сильно очерчено, каждая щека изрезана глубоким вертикальным ущельем. Это человек, познавший насилие, прожилки вокруг глаз свидетельствуют о тяжелой жизни.
В 1986 году, будучи ведущим барра в «Велесе», он отправился на чемпионат мира по футболу со сборной Аргентины. Есть фотография, сделанная в день четвертьфинала против сборной Англии, на которой он запечатлен на нижних ярусах стадиона «Ацтека»: голая грудь, футболка в руке, кулак отведен назад для удара по пухлому блондину в белой жилетке, на которой написано «Viva England». Другой блондин на переднем плане, тоже без футболки, похоже, уже ощутил на себе силу удара Гамеса: глаза полузакрыты, рот сжат. Однако Гамес провел реформу, и в 1992 г., когда у «Велеса» возникли финансовые проблемы, он был назначен вице-президентом. Впоследствии он дважды избирался на пост президента клуба.
Было что-то нелепое в его предложении встретиться в Starbucks на Авенида Корриентес, но ведь есть что-то нелепое в нем, хулигане, ставшем не только директором, но и весьма успешным директором. Хотя он и оставил насилие в прошлом, оно продолжает преследовать его. Через четыре дня после нашего интервью Гамес был похищен вооруженной бандой. Они заставили его и его друга сесть на заднее сиденье машины, пока везли к дому, где намеревались держать его в плену до получения выкупа, что в Буэнос-Айресе не редкость. Однако есть и более мягкие мишени, чем Гамес. Когда они проезжали мимо полицейского скоростного радара, ему удалось открыть дверь машины и выброситься из нее. Полицейские бросились в погоню и спасли его друга, а Гамесу была оказана медицинская помощь в связи с тяжелой травмой головы. В тот вечер он появился в телевизионных новостях, часть его была почти не видна под толстой повязкой, лицо и руки были сильно исцарапаны. По его словам, нападение не имело никакого отношения к футболу.
Когда в 1991 г. Гамес стал вице-президентом, он также стал президентом футбольной секции клуба. По его словам, он начинал «с нуля».
Он был настроен на то, чтобы все делать правильно. «Я сказал президенту «Расинга», что буду стучаться в дверь к игроку. Я хотел быть уважительным. Не то что в «Боке», которая каждый раз объявляла в прессе о своем желании заполучить вратаря Хосе Луиса Чилаверта, и мне приходилось платить ему дополнительные десять тысяч долларов, чтобы он был счастлив».
«Велес» занял второе место в клаусуре в 1991/92 гг. и шестое место в апертуре в 1992/93 гг. «Мы видели, что у нас есть хороший материал, — сказал Гамес, — но для тренера Эдуардо Манеры это было слишком, и он решил отойти от дел. Его помощник Роберто Мариани взял на себя обязанности исполняющего обязанности. И он выиграл четыре матча и два свел вничью. Блестяще. Игроки хотели его, но каждый раз, когда игроки спрашивают меня о тренере, у меня возникают сомнения. Почему игроки просят за него? Становятся ли они друзьями? Он что, мало работает?»
Ряд тренеров, в том числе и Бьелса, отказали Гамесу. Тогда «фармацевт, болельщик "Велеса" и друг большинства из нас в клубе», предложил Карлоса Бьянки. Бьянки был легендой клуба как игрок, жилистый форвард, забивший рекордные для клуба 206 голов в 324 матчах. Он помогал отцу работать в газете — есть определенная ирония в том, что Спинетто и Бьянки, два величайших героя «Велеса», клуба, который сам себя называет аутсайдером, сражающимся с грандами, должны были быть выходцами из среднего класса — прежде чем дебютировать в июле 1967 года в возрасте восемнадцати лет. В следующем году Бьянки забил девять раз, а неуступчивый «Велес» под руководством Мануэля Джудиче завоевал чемпионский титул.
Это был единственный трофей Бьянки в составе «Велеса», но он становился лучшим бомбардиром Насьоналя в 1970 году и Метрополитано в 1971 году. В 1973 г. он переехал во Францию, где продолжал играть столь же плодотворно. За семь сезонов в этой команде он пять раз становился лучшим бомбардиром: трижды в составе «Реймса» и дважды в составе «Пари Сен-Жермен». Он тренировал «Реймс» и «Ниццу», но когда в декабре 1992 г. Гамес связался с ним, он не работал уже более двух лет.
Единственный гол «Велес» пропустил в первых шести турах чемпионата в матче против «Боки Хуниорс» (1:1), который впоследствии был засчитан как победный для них со счетом 1:0 после массовых беспорядков. «Как команда, «Велес» все еще не был определен в футбольном плане, — сказал Гамес. — Есть клубы, которые славятся красивым футболом, есть клубы, которые славятся силой и оборонительным стилем... "Велес" не был ни тем, ни другим. Никакого стиля. Стиль "Велеса" начался с Бьянки».
Рикардо Гарека ушел в «Индепендьенте», а Оскар Руджери, признанный в 1991 году лучшим игроком года в Южной Америке, был продан в «Анкону», которая, по словам Гамеса, «обанкротилась, не успев с нами расплатиться». «"Велес" начинался именно так. А через два года мы обыграли "Милан" и выиграли Межконтинентальный кубок». В девятнадцати матчах клаусуры 1992/93 годов «Велес» забил всего двадцать три мяча, но, что еще важнее, пропустил всего семь. Возможно, именно Бьянки определил стиль современной команды, но Спинетто, бич la nuestra, одобрил бы его.
Благодаря этому титулу «Велес» получил место в Либертадорес-1994, пробившись в финал против «Сан-Паулу», который стремился к хет-трику титулов. При блестящей игре Чилаверта противостояние перешло в серию пенальти. Парагваец отбил удар Палиньи, а затем сам забил свой удар, и «Велес» завоевал первый международный титул в своей истории.
Через три месяца «Велес» отправился в Токио на межконтинентальный финал, чтобы сразиться с «Миланом» Фабио Капелло, в составе которого играли Франко Барези, Паоло Мальдини, Марсель Десайи, Звонимир Бобан и Деян Савичевич. На 50-й минуте Тротта с пенальти вывел «Велес» вперед, а через семь минут Асад воспользовался неудачной передачей Алессандро Костакурты, обошел Себастьяно Росси и добил мяч в ворота с неудобного угла. Спустя 18 месяцев после завоевания второго аргентинского титула и первого за последние двадцать пять лет «Велес» выиграл мировую корону — что, возможно, имеет большее значение в Южной Америке, чем в Европе, — и сделал это со стартовым составом, в который вошли семь воспитанников клуба.
Некоторое время «Велес» казался образцом того, как нужно управлять клубом. Они контролировали свои расходы — редкое качество в первые годы бума Менема — и продолжали побеждать, завоевав в 1995/96 гг. титулы чемпиона апертуры и клаусуры. «Мы были скромны, — сказал Гамес. — Мы не допускали агентов в клуб, что очень сложно для советов директоров. Быть честным человеком очень просто, но доказать это в футбольном клубе — слишком сложно. Особенно сейчас».
К тому времени достижения Бьянки привлекли внимание более богатых клубов, и его уход был неизбежен. Он принял предложение «Ромы» и перешел туда на начало сезона 1996/97 гг. в Серии А, так и не закончив клаусуру 1995/96 гг. Помощник Бьянки Освальдо Пьяцца руководил последними матчами клаусуры 1996 года (хотя Бьянки, как ни странно, вернулся на одну игру в самой развязке), и заложенный фундамент лег в основу клаусуры 1998 года, когда Бьелса наконец-то возглавил команду.
Дар Бьянки заключался не столько в тактических изысках, сколько в том, как он использовал силу своей личности, чтобы вдохновлять игроков. Хотя он настаивал на том, что тренер никогда не должен «быть звездой», он также предлагал тренерам «культивировать el liderazgo», что для него явно означало не просто «лидерство», а проекцию этого лидерства в нечто, приближающееся к культу личности. Когда для журнала Management Deportivo Бьянки излагал свои десять «неписаных правил» успешного тренера, он вообще не обсуждал стратегию игры на поле. В его теории все сводилось к мотивации игроков и обеспечению слаженности общей структуры клуба: «Окружите себя интеллектом», — сказал он.
Единственный раз, когда он приблизился к описанию того, как на самом деле играли его команды, он выразил свою убежденность в том, что футбол должен быть как можно более простым. «Приказы есть приказы, и они должны быть четкими, но отдавать их нужно с тактом», — сказал он. Один из директоров высоко оценил его способность давать простые и понятные указания: «поставить унитаз в уборную, а духовку на кухню». Он был лидером, чьим главным даром было лидерство.
Но это была не та эпоха, когда доминировал один стиль. В то время как «Велес» проповедовал философию усилий и твердости, «Ривер» оставался верен идеалам прошлого. Когда Даниэль Пассарелла вернулся в «Ривер Плейт» в 1988 году, ему было тридцать пять лет. Он провел в клубе восемь лет, после чего в 1982 году ушел в «Фиорентину», и к тому времени считался, возможно, величайшим центральным защитником в истории Аргентины. Отставка Рейнальдо «Мостазы» Мерло с поста тренера после президентских выборов в клубе в декабре 1989 г. оставила Пассареллу в качестве естественного кандидата на этот пост, несмотря на отсутствие у него тренерского опыта. Он заложил фундамент для десятилетнего господства. «Я отнесся к этому со спокойствием, которое удивило даже меня», — сказал он.
В середине сезона 1989/90 гг. «Ривер» отставал от «Индепендьенте» на одно очко, но по его ходу набирал силу и в итоге выиграл лигу с отрывом в семь очков. В El Gráfico Ювенал описывал их как «точных, как хирурги, холодных, точных, хладнокровных, беспринципных». Это была команда, которая жестко прессинговала в полузащите, во многом благодаря двум «Пэк Мэнам» — Леонардо Астраде и Густаво Сапате, которые поглощали все владение мячом.
Пассарелла выигрывал апертуру в 1991/92 и 1993/94 годах, и «Ривер» выиграл ее снова в 1994/95 годах под руководством Карлоса Бабингтона. Отчасти их успех объяснялся сравнительным богатством, хорошо поставленной игрой, а отчасти — двумя форвардами, прошедшими через молодежную систему. Ариэль Ортега был быстрым и изобретательным, отличным дриблером, современной версией «десятки», а Эрнан Креспо — мощным и взрывным, прирожденным финишером. В 1994 году Энцо Франческоли, «Эль-Принсипе», был возвращен в клуб после семи лет игры в Европе в составе «Парижа», «Марселя», «Кальяри» и «Торино». Ему было тридцать три года, он стал медленнее, чем раньше, но все еще обладал удивительно быстрым футбольным умом.
После третьего титула за три года 1995 год стал разочарованием. В клаусуре 1994/95 годов «Ривер» занял десятое место, проиграв по пенальти колумбийскому «Атлетико Насьональ» в полуфинале Либертадорес, а затем занял седьмое место в апертуре 1995/96 годов. На место Бабингтона был назначен бывший нападающий «Ривера» Рамон Диас, что было смелым выбором, поскольку он только что закончил карьеру футболиста в «Йокогама Маринос» и не имел тренерского опыта.
«Ривер» неудачно начал клаусуру 1995/96 годов, обеспечив себе участие в Либертадорес. Победа над «Универсидад де Чили» в жесточайшем полуфинале впервые за десять лет вывела команду в финал. Их соперниками, как и в 1986 году, стала «Америка де Кали», которая стремилась избежать четвертого поражения в четырех финалах. Антони де Авила забил единственный гол в первом матче, блестяще прошив Хермана Бургоса с острого угла, но на «Эль-Монументаль» все решил Эрнан Креспо. Сначала, пройдя по ковру из серпантина, он переправил мяч в ворота после прострела Ариэля Ортеги, а затем, после того как настойчивость Ортеги заставила вратаря ошибиться, он переправил кросс Франческоли в пустые ворота. «Ривер», наконец, получил второй Либертадорес и сравнялся по этому показателю с «Бокой».
После финала Креспо ушел в «Парму», но «Ривер» подписал на его место взрывного чилийского нападающего Саласа, и в течение последующих восемнадцати месяцев «Ривер» был неудержим, его стиль становился все более командным и все менее связанным с моментами индивидуального блеска. Когда в конце октября 1996 г. они обыграли «Химнасию и Эсгриму де Хухуй» со счетом 3:0, это означало, что они забили двадцать пять мячей в девяти матчах того сезона — и это после ничьей в первом матче с «Химнасией и Эсгримой де Ла-Плата» (0:0). В Clarín Ювенал привел аргументы в пользу того, что они являются la Máquina девяностых. «Этот «Ривер» определил общую картину, стратегию, соотнеся себя с историческими ценностями, — написал он. — Это не ограничивается тактическими деталями, стандартными положениями или опекой: они решили, что хотят искать ворота в зоне соперника, и хотят делать это, играя: не толкаться, не хватать, не бежать, не врезаться в других... а играть».
«Ривер» выиграл эту апертуру, а затем клаусуру и апертуру в 1997 году. К моменту перехода Саласа в «Лацио» в 1998 году на его место уже был куплен колумбийский нападающий Хуан Пабло Анхель, а «Ривер» в апертуре-клаусуре 1999-2000 годов завоевал еще один дубль. Когда в начале 2000 года Диас покинул клуб, он выиграл четыре чемпионских титула. Затем последовал пятый, когда он вернулся на сезон 2001/02 гг.
52. ПРОВАЛ НЕОЛИБЕРАЛИЗМА
В условиях открытых рынков и завышенного курса национальной валюты результат был неизбежен: в 1990-е годы импорт стал дешевле, а аргентинская промышленность и мелкие производства понесли тяжелейший удар. В течение десятилетия безработица становилась все более серьезной проблемой. Общее смещение власти в сторону бизнеса нашло отражение и в футболе. Например, в 1995 году «Бока» избрала президентом клуба Маурисио Макри. Он был инженером-строителем, а также старшим сыном семьи, владевшей крупнейшей в Аргентине строительной фирмой. Семья Макри была большим бенефициаром экономической политики Менема, особенно приватизации, и Маурисио понимал, что такое бизнес в мировом масштабе. Он стремился сделать «Боку» международным брендом, сознательно отдавая предпочтение Кубку Либертадорес и Межконтинентальному кубку; в этом он преуспел, о чем свидетельствует количество туристических групп со всего мира, приезжающих на «Ла-Бомбонеру» как на матчи, так и на экскурсии по стадиону.
В декабре 1994 г. девальвация мексиканского песо вызвала так называемый «эффект Текилы», который прокатился по всей Латинской Америке и привел к рецессии аргентинской экономики. Как только она укусила, она укусила ужасно сильно, обнажив ощущение экономического благополучия как химеру, которой она была, типичное краткосрочное решение, которое не только ничего не сделало для решения фундаментальных структурных проблем, но в итоге усугубило их. С началом экономического спада профсоюзы сплотились и в 1996 году объявили всеобщую забастовку. Меры жесткой экономии особенно сильно ударили по внутренним районам страны, и к 1997 г. по всей стране начались протесты, демонстрации перекрывали дороги, а в некоторых районах Патагонии и на Северо-Западе происходили беспорядки. В январе 1997 года был убит журналист Хосе Луис Кабесас, расследовавший программу приватизации Менема. Коррупция и насилие уже не были столь распространены, как в 1970-е годы, но и не совсем исчезли.
Экономика страны продолжала ухудшаться, а последствия азиатского финансового кризиса 1997-1998 гг. оказали глубокое влияние, поскольку мировые процентные ставки выросли, а Аргентина с трудом выплачивала растущий долг. Неолиберализм Менема справился с инфляцией путем дальнейшего обнищания тех, кто находился в нижней части экономической шкалы, и ограничения устремлений среднего класса — заработная плата упала в реальном выражении, а права трудящихся были урезаны. Его экономическая политика, по сути, убила мечту иммигрантов о саморазвитии, которая поддерживала Аргентину на протяжении целого столетия. По мнению социолога Хавьера Ауэро, признание этого факта привело к появлению убеждения, что Аргентина проклята, а в villas — глубокое чувство покорности. Если раньше трущобы рассматривались как необходимая ступенька из сельской местности к лучшей жизни в городе, то с девяностых годов они стали восприниматься как место, из которого невозможно выбраться.
Помимо цикла «бум - спад», другой отличительной чертой футбола при Менеме стали участившиеся случаи насилия за пределами поля и растущая власть баррас бравас. В самом благодушном состоянии они создают яркую атмосферу, занимая место за воротами, организуя баннеры и транспаранты, а также возглавляя скандирование речовок — хотя, наверное, было бы наивно полагать, что это все, чем они занимаются. «Они начались еще в те времена, когда игры не показывали по телевидению, — говорит Диего Мурси, вице-президент организации Salvemos al Fútbol («Спасем футбол»), созданной для борьбы с насилием в аргентинском футболе. — В 1950-60-е годы всегда существовало подозрение, что выездные команды могут стать жертвами коррумпированных судей, что матчи будут договорными, поэтому создавались группы болельщиков, которые пытались восстановить баланс, бороться за интересы клуба. Таковы были оригинальные баррас бравас». Барра «Боки» была первой, кто получил реальную известность благодаря поддержке своего тренера Хуана Карлоса Лоренцо. «Он изобрел барра брава, — сказал Сильвио Марцолини. — Он все устроил — они летели с нами в самолете. Но это были фанаты с барабанами и прочим, а не бандиты, как сегодня».
Однако к концу девяностых годов большинство баррас были связаны с организованной преступностью, торговали наркотиками, занимались контрабандой и вымогательством, а также контролировали парковку и продажу товаров на прилегающей территории. В аргентинском футболе всегда были болельщики, готовые сражаться за свою команду, но изменение роли баррас представляло собой нечто более зловещее, то, что указывало на токсичность в самом сердце аргентинского общества.
В 1986 г. в аргентинском футболе было зафиксировано 46 официально признанных случаев насилия, 81 ранение и 451 арест. К 1990 г. было зарегистрировано 258 таких случаев, 413 ранений и 2255 арестов. Контраст с эпохой Перона был разительным. Если раньше, по словам историка Дэвида Голдблатта, «футбол служил для интеграции городских баррио и широких слоев населения, то в 1990-е годы он углубил местные, соседские и племенные связи с клубами». Это одновременно отражало и усугубляло растущее разделение в обществе в целом, так что однородная, в целом рабочая публика сороковых-пятидесятых годов стала фрагментироваться «по классам, моделям потребления и системам убеждений».
Для Рауля Гамеса проблемы с барра начались еще на чемпионате мира 1978 года. «Они [барра] начали зарабатывать деньги, чтобы делать мелкий ремонт на стадионах, затем они [власти] дали им деньги, чтобы они помогали в дни матчей, а также платили им за пение, — пояснил он. — Атмосфера на стадионе была как в театре... и она изменилась. Я был частью барры, барры aguante. Быть aguantar означало, что нужно ездить на выезды со всеми своими флагами и защищать их. И защищать своих болельщиков в выездных матчах. Вот и все. Никакого бизнеса. Игроки не давали нам даже пару носков! И они не любили нас, потому что мы требовали жертвенности и преданности делу».
Вероятно, нет простого объяснения эскалации насилия в конце 80-х годов. Отчасти здесь сыграли роль более широкие общественные проблемы — перенос политического насилия 70-х годов в другие сферы, менее репрессивный государственный аппарат, растущее разочарование в процессе реформ — но в этом было виновато и футбольное руководство. «Грондона и Билардо, который очень глуп в таких делах, вывели их на чемпионат мира в 1986 году», — сказал Гамес. Сам он, конечно, был в Мексике в 1986 г., но утверждает, что платил за все сам — это, наряду с тем, что драться нужно только кулаками, а не оружием, кажется главным в его кодексе чести. Проблема, по его мнению, возникла, когда те, кто находится внутри футбола, стали пытаться использовать барра для реализации своих собственных планов. Как и в случае с Иригойеном, использовавшим в конце 20-х годов военные мятежи в политических целях, оказалось, что как только мускулы осознают свою силу, ими становится чрезвычайно трудно управлять.
«Менеджеры давали им одежду», — сказал Гамес.
Члены совета директоров использовали их для того, чтобы заставить менеджеров не увольняться, а уходить. Футболисты стали жертвами других игроков, которые давали барра одежду или деньги; произошел разрыв между игроками, которые поддерживали барра, и теми, кто ее не поддерживал. Это породило то, что вы видите сегодня: все является бизнесом, и они борются друг с другом из-за денег. Теперь это банды. Бандиту, только что вышедшему из тюрьмы, выгоднее присоединиться к барра брава, чем к банде грабителей. Деньги не хуже, а риски значительно меньше. Задействована полиция. В этом участвуют члены совета директоров. Они зарабатывают деньги на общественных парковочных местах вокруг площадки, и никто ничего не делает, чтобы этому помешать.
В 1991 году, когда смертельные случаи, связанные с футболом, стали обычным явлением, правительство создало комиссию для расследования этой проблемы. В своем отчете она предложила установить на стадионах камеры видеонаблюдения и проводить регулярные инспекции для контроля безопасности, охраны и гигиены. Предполагалось, что деньги на реализацию инициатив поступят от Prode, национального футбольного пула, а также от самих клубов, но этого так и не произошло, и предложения остались безрезультатными. В то же время клубам было предложено взять на себя большую ответственность за продажу билетов — довольно очевидное закодированное предупреждение о том, что они должны перестать пускать баррас бесплатно, которое также было проигнорировано. В конце концов, многие руководители клубов использовали баррас как политический мускул; отношения пускай и нездоровые, но взаимовыгодные.
В следующем году было зарегистрировано 502 случая насилия, 660 раненых, 6036 арестов и 12 смертей, что говорит о том, насколько неадекватной была реакция. В 1993 году количество инцидентов сократилось, но число арестов возросло до 10 703. Болельщики не только продолжали драться между собой, но и стали нападать на автобусы команд и на пресс-конференциях. Возникло ощущение анархии, когда клубы оказались бессильны из-за отсутствия денег, компетенции и воли. Например, в 1993 году после того, как «Расинг» повел в счете в гостевом матче с «Велесом», его руководители стали издеваться над болельщиками команды. В ответ один из них бросил стул в окно директорской ложи, на что директор достал пистолет и начал стрелять. К этому времени звуки стрельбы на площадках уже не были чем-то необычным. В девяностые годы было проведено бесчисленное количество кампаний по борьбе с насилием, но все они упирались в одни и те же основные проблемы: клубы и полиция часто были пособниками баррас, и даже если это было не так, полиция с такой же вероятностью провоцировала насилие, как и подавляла его.
В 1994 году после superclásico болельщики «Боки», ехавшие на грузовике, застрелили двух болельщиков «Ривера». Три года спустя Хосе Барритта, «эль-Абуэло» (Дедушка), как его прозвали, лидер крупнейшего барра «Боки», «ла-Доче», был обвинен в убийствах. Хотя эти обвинения были с него сняты, он был осужден за вымогательство и рэкет и заключен в тюрьму. Возможно, более существенным было то, что в ходе расследования выяснилось, что у «ла-Доче» было $3 млн. на банковском счете и неизвестно какие активы в других местах.
Наконец, 13 мая 1998 г., за две игры до окончания клаусуры, судья из Буэнос-Айреса Виктор Перротта вынес судебное решение о приостановлении футбола, потребовав, чтобы до возобновления чемпионата на всех площадках наконец-то были установлены видеокамеры, запрещены пиротехника и флаги, составлены списки известных хулиганов и запрещен доступ на стадионы тем, кто в них фигурирует. Клубы отказались платить за камеры, согласились с запретом на пиротехнику и флаги, но настаивали на том, что следить за их соблюдением должна полиция, и, что удивительно, передали списки с такой готовностью, что это подтвердило то, о чем все всегда подозревали: они точно знали, кто такие баррас, и были с ними в сговоре.
После двухнедельного перерыва футбол возобновился. Многие из лиц, которым было запрещено появляться на матчах, обратились к адвокатам, чтобы заявить о неконституционности своего запрета — ведь они, в конце концов, не были ни в чем осуждены — и все пошло своим чередом. В следующем году, после очередного всплеска насилия, было введено еще одно временное приостановление, которое продлилось три месяца.
***
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
