Гридница

На эту тему очень много писал отец Александр Шмеман. Почитайте, если интересно: http://gridassov.livejournal.com

Тэг – Шмеман

Протопресвитер Александр Шмеман в своем дневнике записывает:

Пятница, 17 октября 1975

Вчера вечером – на панихиде по Соне Лопухиной в Наяке. Может быть, потому, что я всегда чувствую себя не по себе, self-conscious <неуверенно, смущенно>, отчужденно – в карловацкой церкви (священник и диакон даже не кланяются…), но отчуждение чувствую по отношению ко всему типично русскому «уюту» храма, к русскому благочестию, в котором мне всегда чудится какое-то тупое самодовольство, полное отсутствие какого бы то ни было беспокойства, вопрошания, сомнения. И служат, и поют хорошо, ничего не скажешь. Но чувство такое, что так же хорошо, с такой же твердокаменной уверенностью и убежденностью в своей «правоте» пели бы что угодно, только бы было это «традиционно». Вынь одно слово, один жест – и рухнет все, не останется ничего. Русский либо принимает, как раб, либо, как раб же, отвергает. Слепо, тупо и потому «идолопоклоннически». После панихиды священник объявляет: «Завтра вечером – заупокойная вечерня(?), заупокойная утреня(?) и после, конечно, панихида…» Вот поди спроси его – в чем смысл этого нагромождения, чем панихида отличается от «заупокойной» утрени и что такое «заупокойная вечерня», и он не поймет, в чем вопрос, и, главное, в нем увидит сразу же «ниспровержение» устоев. Нет – все должно быть массивно, слепо, «по чину», в этом успокоительное действие религии. Стоишь в каком-то одиночестве с чувством: если бы «раскрылось» в своем смысле хоть одно слово всего этого, «все это» эти же люди с ужасом отвергли бы. Вот почему так боялись старообрядцы «книжной справы»: в сущности, от безверия. В расколе – меньше всего Христа. Чтобы найти Христа, русский человек выходит из Церкви в «секту», но очень скоро и ее превращает в «старообрядчество»… Скажут: но это от неустранимого «социального» характера религии. Конечно – и неустранимого, и в глубине своем и положительного. Однако именно для того, чтобы это «социальное» не утопило в себе религии, в центре Церкви оставлена Евхаристия, весь смысл которой в том, чтобы все время все изнутри взрывать – относя не просто к «трансцендентному», его-то сколько угодно и в «социальном», а ко Христу и Его Царству. А потому не случайно, конечно, и то, что для того, чтобы ее обезвредить, ее сначала свели к личному освящению и подчинили личному благочестию, а потом отделили даже и от этого благочестия.

Суббота, 1 ноября 1975

«Проблема» М., «проблема» С., «проблема» А., «проблема» С.М., «проблема» матушки Х.: как им дать понять, что никаких «рецептов» и «решений» у меня нет, что это мучительное искание «помощи» есть вид бегства от себя, от жизни, от совести, от решения.

Думая вчера о длиннейшем последнем разговоре с С.М., мне показалось, что, может быть, схему «внутреннего устроения» можно было бы представить в некоей опять-таки «триединой» интуиции, в постоянном хранении даже не сознанием, а именно нутром, душой следующих «отнесенностей»:

«Космическая» – это само чувство жизни hinc et nun <здесь и сейчас>, это хранение душой общения с космосом: природа, «это» время, свет, сам во всем этом. Это обратное – отделению, отчужденности, изоляции. Мир – как постоянно даруемый и постоянно принимаемый дар. Благодарность. Радость. И в этом смысле – сама жизнь как молитва.

«Историческая». Это – внутренняя отнесенность к своему делу, месту, призванию; это послушание, смирение, готовность, знание опасности, искушений, борьбы, «блюдите како опасно ходите». Тут молитва о помощи, молитва-экзорцизм, молитва-прояснение («дай силу принять…»).

И, наконец, «эсхатологическая». Отнесенность к последнему, к взыскуемому и ожидаемому: «Да приидет Царствие Твое…»

Мне думается, что если суметь действительно жить этим «триединством», то в нем и разрешение «проблем», которые все – либо от выпадения одной из «отнесенностей», либо от их «извращения». Но если вера наша – космична, исторична и эсхатологична, то таковой же должна быть и наша «духовность». Соединяет же эти три в одно Христос, ибо «отнесенность» и есть «узнавание» в каждом из этих даров Христа, «модуса». Его явления нам и пребывания с нами. Все почувствовать, принять и пережить как Его икону (символ, знак).

Все же это возможно потому, что так оно и есть.