26 мин.

30 лет последнему титулу ЦСКА в СССР. Вся история – от поздравлений Розенбаума в майке «Зенита» до Масалитина в «Ливерпуле»

4 k

От редакции Sports.ru: на сайт вернулся Денис Романцов – вы точно скучали по его текстам, которых здесь не появлялось с конца 2017 года. Подписывайтесь на его блог, чтобы не пропускать следующие тексты!  

Акинфеев и сегодня помнит, кто забил последний гол ЦСКА в чемпионате СССР

В августе ЦСКА презентовал фотовыставку в честь 110-летия. Приехали гендиректор, главный тренер и капитан. У одного из стендов Акинфеев спросил Березуцкого: «Знаешь, кто это?» Главный тренер пожал плечами. «Ты чего, – удивился капитан, – это легендарный защитник – Сергей Колотовкин». 

По числу матчей за ЦСКА магнитогорский воспитанник Колотовкин опережает, например, Вернблума с Жирковым, но легендарным его сделал не игровой стаж, а единственный гол. К последнему туру сезона-1991 только Сергей в основе ЦСКА еще не забивал, поэтому ему доверили пенальти на 88-й минуте матча с «Металлистом», который вел 3:1. 

«К 11-метровой отметке меня подтолкнул Дмитриев, – сказал мне Колотовкин. – Крикнул: «Ты еще без голов. Иди».

Ноябрьским вечером поле харьковского стадиона обледенело, и при ударе Сергей поскользнулся. Александр Помазун (отец вратаря «Урала», одолженного у ЦСКА) отбил, но Колотовкин успел на добивание и в двадцать шесть лет забил первый мяч в высшей лиге – он же стал для ЦСКА последним в чемпионатах СССР. 

«В субботу, на мероприятии в честь 30-летия, Серега сказал: «Зато я забил не с пенальти, а с игры!» – говорит полузащитник того ЦСКА Михаил Колесников. 

Причем матч-то был с предначертанным исходом. ЦСКА уже чемпион, а «Металлист» бился за выживание – уверенности, что не выживет советская высшая лига, еще не было. Пока тренер ЦСКА Садырин болтал у поля с коллегой из «Металлиста» Ткаченко (вместе учились в Школе тренеров, а тогда сели на соседних стульях), игроки вели матч к остросюжетной победе харьковчан. 

«Мы вообще не хотели ехать на этот гололед, – признался Колотовкин, – но пришлось». Колесников добавил: «Мы полетели к «Металлисту» после хорошего банкета. Нам в Харькове уже ничего не надо было». 

Команду вытащили из болота бывший танкист и тренер из второй лиги

А в восьмидесятые, когда ЦСКА из-за кадрового хаоса увяз в первой лиге, игрокам надо было скорее отслужить и выскочить из-под кнута тренера Юрия Морозова. Уходя после второго за три года вылета из высшей лиги, он заявил игрокам: «Рад, что лиц ваших больше не увижу. В частности, Галямин, твоего!» Защитник, в школе «Спартака» игравший в атаке с Родионовым, ответил: «Я тоже очень рад, что больше ваше лицо не увижу».  

Тот же Галямин заявил потом журналисту «Футбола» Олегу Винокурову: «По уровню оплаты мы находились где-то среди команд второй лиги. Премиальные за победу были до смешного малы, и получалось, что в первой лиге нам играть выгоднее, чем в высшей. Ведь в первой-то мы могли одержать больше побед». 

Морозова сменил 65-летний Сергей Шапошников: «Золотой, душевный человек (на таких людях должна держаться Россия), но не военный, а с такими плохими детьми, как мы, нужно быть жестким, – сказал мне защитник Андрей Мох. – Извиняюсь перед Шапошниковым, что участвовал в разговорах с представителями «Гурии», предлагавшими деньги. 

Просто в тот момент мы поняли, что сезон-1988 провален, и согласились отдать матч. Об этом знали все игроки ЦСКА, кроме трех. Один из них (Корнеев) забил в первом тайме три мяча, легко оббегая грузинских игроков, гулявших перед этим всю ночь. Выиграли 5:2. После матча вернули все грузинам до копейки».

В 1989-м начальником ЦСКА стал бывший волейболист и замкомандира танковой роты Виктор Мурашко (Масалитин сказал мне про него: «Это такой добрый белорус. В футболе не разбирался, но заботился о нас по-отцовски, с теплотой»), а главным тренером – Павел Садырин из херсонской команды второй лиги. Туда его занесло после бунта игроков «Зенита», уставших ждать обещанных за чемпионство-1984 квартир и машин.

В ЦСКА надеялись, что Садырин, как и в Ленинграде, доведет до ума команду, собранную Морозовым. Только вот эта команда, состоявшая из недавних игроков юношеской сборной, едва не распалась. 

«В 1988-м начальник команды пообещал от себя дополнительные премиальные — пятьдесят и сто рублей за ничью и победу, – сказал мне тренер ЦСКА Александр Кузнецов. – Потом начальник сменился, и обещание забылось. Перед первой тренировкой Садырина мы с другим помощником Копейкиным зашли в манеж, а ребята сидят в углу: «Тренироваться не будем. Нам должны деньги». Мы передали это Садырину.

Он позвал Диму Кузнецова, капитана: «Чего комедию ломаете? Могли же мне сказать. К чему бунтовать? Рассчитаемся с вами в течение недели». В итоге все тренеры принесли из дома, у кого сколько было, сняли с книжки. Потом в заграничных поездках нам все вернули».

Садырин просил игроков пить в открытую и объединил команду

И снова об Акинфееве. Лет семь назад, в разгар травли на тему пропускной серии в ЛЧ, один его старший товарищ сказал мне, что Игоря в медиа задевает критика только одного человека. Кто-то, наверно, удивится, но речь о Валерии Масалитине. 

В восемнадцать лет он забивал в Белгороде столько, что понадобился «Спартаку», но был призван в ростовский СКА. Потом: три тренера за сезон, падение в первую лигу и перевод в Москву. 

«Из Ростова я шел в ЦСКА буквально на полгода, – сообщил мне Масалитин. – Начальство даже расписку дало: в конце сезона-1987 меня отпустят. После этого собирался в «Спартак» или «Торпедо». Но сезон закончился вылетом ЦСКА из высшей лиги, и расписку порвали: «Ты никуда не уйдешь». Настроение было не ахти. 

В следующем году я мучился с пахами, лежал в ЦИТО. В это время в ЦСКА сменилось руководство. До Масалитина дела никому не было. За полтора месяца никто меня в больнице не навестил. Пришел в клуб прощаться. Увидев меня, Садырин спросил администратора Кардивара: «Кто это? Масалитин? Валера, погоди. Останься на год. Помогите мне, а я помогу вам. С такими ребятами у нас все получится». 

Помощник Мурашко Анатолий Коробочка сказал мне: «Шикарнейший тренер Морозов затренировал, пережал ребят, а Садырин – расслабил. И они раскрепостились, стали творить на поле». Масалитин добавил: «Нам улучшили финансовые условия (кому квартиру дали, кому машину), и мы остались, почувствовали уверенность и забили в первой лиге 113 мячей. Из них я – 32». 

Крайний полузащитник Колесников, в 1988-м не пустивший в основу ЦСКА Валерия Карпина, тоже был близок к «Спартаку»: «Валерка Шмаров звал меня туда за компанию. Приглашали и в киевское «Динамо», но я как воспитанник ЦСКА никуда не поехал. Раньше в команде были группировки – по три-четыре человека. А Садырин нас объединил – отдыхали после матчей не кучками, а вместе.

Летом 1990-го Федорыч увез нас на биатлонно-лыжную базу Сколе в Карпатах. Даже мячи туда не взяли. Бегали по горам, подтягивали физподготовку. Впереди нас лыжник бежал, а мы за ним тянулись. В выходной поднялись на гору и на костре сварили уху. Настоящую – с водкой. Все были довольны». 

Доволен был и защитник Колотовкин. Отслужив, он собирался назад в «Зенит», но получил от ЦСКА квартиру и остался, став у Садырина основным левым защитником. 

«В 1990 году нашему тренеру подарили финскую рыболовную сеть, – вспоминает Сергей. – Зная, что я рыбак (на базе у меня была и лодка, и удочка), он подошел ко мне: «Пойдем поставим». Я этого не умел, ловил только удочкой, но кое-как установили сеть и поймали четырех голавлей. Федорыч загадал: сколько выловим – столько и забьем. 

В тот же день полетели в Ереван и проиграли 0:4. После матча Садырин сказал: «Знаю, кто виноват – Колотовкин. Неправильно сеть поставил». Все посмеялись, и обстановка разрядилась. В следующем туре разгромили «Ротор» 7:0. Через полтора месяца обыграли «Спартак» и финишировали вторыми. Через год после выхода из первой лиги».

Вскоре в ЦСКА влился еще один фланговый игрок – Василий Иванов из «Зенита». Под конец первого сбора в новом клубе он взял в гостиничном ресторане бутылку испанского вина и уселся распивать ее с соседом по номеру Колесниковым. Только разлили – в запертую дверь постучал Садырин. Когда испуганный Иванов открыл, тренер огляделся и заявил: «Вася, это тебе не «Зенит». В ЦСКА, если пьют, не закрываются». 

Двадцать лет спустя, когда Иванов работал гендиректором «Локомотива-2», Колесников устроился туда водителем и благодаря связям в ГАИ организовал красивый номер с двойками. 

В 1989-м полкоманды чуть не погибло в автокатастрофе

А водителем микроавтобуса, в котором летом 1989-го чудом не погибла половина основы садыринского ЦСКА, был солдат-срочник. «После матча в Ярославле игроки, жившие в Строгино, отправились домой не в общем автобусе, а в рафике с администратором Виктором Кардиваром, – вспоминает Масалитин. – Мы выехали следом, а потом видим: рафик перевернут, и ребята на дороге стоят. 

Рассказали: занесло, перевернулись, лежат в гробовой тишине – и голос Кардивара: «Все живы?» – «Все». – «Тогда выходим». Они были немножко навеселе, так что обошлись без стресса. И без повреждений. С шутками-прибаутками зашли в наш автобус, и поехали вместе домой. На рафике никто больше не ездил». 

В Строгино жили Дмитрий Кузнецов и другие футболисты, давно игравшие в ЦСКА, а Василий Иванов ютился в общежитии на Щукинской. Этажом ниже форварда Сергея Дмитриева. Тренер «Зенита» Завидонов обвинил того в сдаче матча «Днепру», хотел отправить в армейскую часть, но Дмитриев сбежал от военных через балкон. К тренеру «Динамо» Бышовцу, обещавшему квартиру. Когда она досталась второму тренеру Альтману, Сергей обиделся и попросился в ЦСКА. 

Дмитриев тоже участвовал в восстании зенитовцев против Садырина, но тренер поступил как герой Высоцкого из «Дорожной истории»: «Я зла не помню, я опять его возьму». Молодая команда нуждалась в таком опытном форварде, и Дмитриев здорово помог в первых стадиях победного Кубка-90/91, забив пять мячей «Нефтчи» и «Днепру». А после – на полгода уехал в испанский «Херес». Но ЦСКА много забивал и без него. 

Четыре первых домашних матча ЦСКА по тогдашней традиции провел в манеже на Ленинградке и на старте сезона-1991 забил там 14 мячей «Металлисту», «Локо», «Днепру» и «Черноморцу». 

«Нам было удобно играть в манеже, – признается Михаил Колесников. – Мы хорошо его изучили по тренировкам и играм в первой лиге, а я вообще, можно сказать, родился в нем – много лет занимался там в школе ЦСКА. Соперники же манеж ненавидели – называли мышеловкой». 

Масалитин добавил: «Специфика манежа в том, что если не привык там играть – через 10-15 минут задыхаешься. Так что мы спокойненько контролировали игру». 

В манеже ЦСКА разогнался настолько, что, не потеряв очки в шести турах, взлетел на первое место. А потом случился гостевой матч с «Шахтером», после которого бакинский судья Рагимов уезжал со стадиона на пожарной машине.  

«Из-за развала страны люди нервничали везде, даже в Донецке, – сказал мне помощник Садырина Александр Кузнецов. – В матче с «Шахтером» судья не назначил пенальти за очевидный снос Димы Кузнецова. Явно ошибся, мы стали на него кричать, и он растерялся. После этого мы пропустили, и судья понял, что ему конец. 

На последней минуте Игорь Корнеев зацепил в штрафной ногу защитника и упал. Чтобы отмазаться, судья поставил 11-метровый. Мы забили, игра закончилась со счетом 1:1, и болельщики не выпускали нас с поля. Кидали асфальт, выломанный из трибун. Мы-то стояли в центре поля, а вот милиционерам, сдерживавшим толпу, досталось: камни в основном летели в них. Потом приехал ОМОН и выдавил болельщиков. Мы зашли в раздевалку, и там стали бить стекла. Со стадиона нас вывозил тот же ОМОН». 

Основной вратарь играл в перчатках Дасаева и плохо видел правым глазом

Через неделю ЦСКА проиграл «Спартаку» – 0:2. Это первый футбольный матч, который я смотрел по телевизору. Вид вратаря Михаила Еремина, уткнувшегося лбом в газон после гола Перепаденко, потряс настолько, что с тех пор я искал в газетах результаты матчей его команды и рисовал уже не черепашек-ниндзя, а только его. Вратаря в желтом свитере и перчатках, подаренных Ринатом Дасаевым.

В двадцать лет Еремин – по настоянию старшего брата – сменил прозябание с ЦСКА в первой лиге на обещанную Бесковым роль преемника Дасаева, собиравшегося в Испанию. Сыграл за «Спартак» против «Нефтчи» в Кубке Федераций, заменив после первого тайма Стауче, но вскоре вместо Бескова пришел Романцев. Узнав, что Еремин хочет назад в ЦСКА, новый тренер предложил Михаилу вернуть премию за коммерческий турнир в ФРГ – пять тысяч марок. Прислушавшись к совету Черенкова, Еремин отказался. 

«У Миши были проблемы со зрением, – говорил мне другой вратарь «Спартака» восьмидесятых Алексей Прудников. – Когда он недолгое время был в «Спартаке», я ему подсказывал: «Ты здоровый малый, не стой на линии, а то летаешь в сантиметре от штанги. Делай полшага вперед». 

Проблемы со зрением – эхо матча за ЦСКА-2 против «Красной Пресни» того же Романцева. Еремин кинулся за мячом, а нападающий влетел ему шипами в глазницу. Правый глаз стал видеть хуже, но Еремин скрыл это от тренеров, выиграл в ЦСКА конкуренцию у Юрия Шишкина, а в августе 1990-го дебютировал в сборной СССР. Через десять месяцев Михаил стал одним из героев победного финала Кубка против «Торпедо». 

«Он здоровый был, но добродушный, – говорил мне Дмитрий Кузнецов. – Работал бешено – но попробуй с нами не поработай, мы после тренировки никого не отпускали. Били Мишке по пять серий пенальти – он весь в мыле, в поту, но прыгал. После победы в финале налили шампанского в раздевалке. Говорю: «Сейчас собираемся и едем в ресторан. Бухаем там, потом готовимся». 

Это было 23 июня, а 27-го – игра чемпионата с «Шахтером». А у Еремы 19-го день рождения был, он говорит: «Я на завтра «Космос» заказал – и день рождения, и Кубок отметим». Решили праздновать на следующий день, а сразу после финала Кубка никто никуда не поехал. В шесть утра звонок – Мишка разбился». 

Александр Кузнецов: «К Мише пришел приятель и попросил съездить в Шереметьево. Разогнались, лопнуло колесо – и врезались в икарус, загруженный железными баллонами. Когда я приехал в больницу, врач сказал: сердце еще бьется, но шансов нет».

Команду выручил вратарь, забракованный «Динамо»

Дмитрий Кузнецов: «На базу приехали. Сели на берегу реки, на травке, между деревьями. Три человека там, два там, четыре там – все сидят и бухают. Шампанское, водку. Просто шок у людей. Приходим: «Отменяйте игру. В таком состоянии невозможно играть». Игру не отменили – мы проиграли «Шахтеру» 3:4. 

Ерема еще лежал – но мы знали, что там дело времени, у него только сердце работало, все остальное отключилось. Ерема умер – едем в Днепропетровск. Тренер «Днепра» Кучеревский в гостиницу приехал: «Все понимаем, давайте вничью сыграем». 

Александр Кузнецов: «После похорон Садырин собрал ребят: «Можем долго жевать сопли, но лучше выиграем чемпионат и пригласим на празднование родителей и брата Миши». 

Валерий Масалитин: «Вместо Миши заиграл второй вратарь Гутеев. Саня – при всем уважении – не соответствовал уровню того ЦСКА. И стали мы помногу пропускать. Тяжело было побеждать при таком раскладе. В первой игре без Миши забили «Шахтеру» три, а пропустили четыре».

Дмитрий Кузнецов: «Начали вратаря искать. Повезло, что Димка Харин свободный был – он влился так, будто всю жизнь с нами играл». 

Селекционер садыринского ЦСКА Степан Крисевич пояснил мне: «В «Динамо» Харин получил травму и валялся никому не нужный. Я отвез его в Германию, заплатил пять тысяч долларов за операцию и реабилитацию, после чего забрал в ЦСКА».

«Основа тогда уехала куда-то на товарищеские матчи, а Дима набирал форму во второй команде, – вспоминает помощник Мурашко Анатолий Коробочка. – Как же он вкалывал! Просил ребят после тренировки: «Останьтесь! Побейте мне» – «Не, мы в душ». Но Дима требовал: «Оставьте мне троих!»

Я звал его на обед, а он: «Идите без меня. Я не голоден. Лучше поработаю». Так и восстановился». 

В дебютном матче Харина ЦСКА впервые за месяц победил в чемпионате. И еле вернулся домой. 

Михаил Колесников: «После смерти Миши мы потеряли много очков – из-за шока. Не выиграв пять туров подряд, приехали в Ереван. Ребята из «Арарата» прямо на поле, на разминке, предложили сыграть вничью. Мы удивились: «Вы-то куда? Идете в середине – ни вверх, ни вниз». Естественно, отказали». 

Александр Кузнецов: «Последние минуты, ведем 1:0. Мяч катится в аут, а Олег Сергеев сопровождает его, чтобы потянуть время. Почувствовав, что сзади мчится игрок «Арарата», Олег отпрыгнул в сторону, и ереванец улетел на асфальт. В нас полетели камни. А главное — подъехала пожарная машина, чтобы разогнать людей. 

Люди кинулись вверх, но увидели, что вода не льется, и забросали кирпичами пожарную машину. А после игры сотрудник «Арарата» еще и Садырина ударил. Садырин спросил начальника ЦСКА, шедшего рядом: «Не мог меня защитить?» — «Федорыч, думал, у тебя автограф идут брать».

Сергей Колотовкин: «Когда СССР рушился, полилась эта непонятная злость. Националисты уже конкретно поднимали голову. Непонятно только, при чем тут футбол». 

Михаил Колесников: «В Ереване наших дублеров, молодых ребят, побили на трибунах. Досталось и нашим летчикам, тоже пришедшим на матч. Мы убежали с поля и заперлись в раздевалке, а те стучат, как звери. Мы выломали душевые штанги – хотели ими отбиваться. Выезжали потом со стадиона на автобусе без стекол. Разбитые окна загораживали сумками – в нас же еще и камни летели. 

С помощью двух БТР добрались до аэропорта, а там новая проблема: взлет не дают, горючего не хватает. Но наши летчики – отважные ребята: «До Цимлянска, ближайшего русского города, хватит. Там разберемся». В итоге покинули Ереван, не дожидаясь разрешения на взлет». 

С приходом Харина ЦСКА не проигрывал до последнего тура и после октябрьской победы над минским «Динамо» вернулся на первое место. Корреспондент «Прессбола» Александр Борисевич написал тогда: «Минское «Динамо» прибыло в Москву в четверг утром. Автобуса на стоянке не оказалось, и команда, прождав более часа, отправилась в гостиницу на перекладных. 

Приезду гостей администрация была чрезвычайно удивлена и свободные места обещала только к ночи. Не разместившись, не проведя установки, минчане двинулись на встречу дублирующих составов. На стадионе – полный бардак, в раздевалках – грязь. Возвратились обратно около 20.30, но только спустя 2 часа наконец получили номера. На следующее утро заказанный накануне завтрак так и не подали.

Арбитр матча Изя Гурман, дебатируя с официальными лицами вопрос о неназначенных пенальти в ворота ЦСКА, сказал так (дословно): «Я находился в точках, откуда мне плохо были видны эпизоды». 

Михаил Колесников сказал мне: «Спартаковские игроки тех лет говорили, что было что-то куплено, но мы ни одной игры не покупали. Играли по-честному».  

Проиграли «Роме» из-за продажного судьи, но очаровали Италию

Правда, в 1995-м Колесников сообщил журналисту «Спорт-Экспресса» Александру Кружкову: «В чемпионском сезоне в 91-м сыграли три «проходных» матча. С Киевом перед финалом Кубка решили поберечь силы, с «Памиром» и в последнем туре в Харькове. Ощущение от этих матчей, конечно же, мерзкое». 

Через 26 лет я переспросил: «Точно берегли?» – «Ну, как-то мы берегли, да, – ответил Михаил. – Сыграли с Киевом 2:2. Если б выложились на полную, естественно, выиграли бы. У «Динамо» был уже не такой сильный состав. Но мы держали в голове финал Кубка».  

Благодаря победе над «Торпедо» ЦСКА осенью стартовал в Кубке Кубков (спустя десять лет вне еврокубков). «Когда нам досталась «Рома», Садырин сказал: «Это такая же деревня, как и мы. Только с большими понтами». Пускай там и звезды (Феллер, Хесслер, Алдаир), но мы верили, что не хуже. Даже после домашнего поражения, когда привезли себе два мяча», – сказал мне Масалитин. 

Колесников добавил: «Во второй игре нас засудили. После 1:2 в Москве Дмитриев открыл счет в Риме, а на последних минутах Фокин забил второй, но австрийский судья Форштингер отменил чистейший гол. Там очевидно было: это Феллер фолил на Фокине, а не наоборот. В Италии тогда прямо говорили: бедная команда никогда не обыграет богатую». 

Масалитин уверен: «Если б не судья, прошли бы их. Потом было разбирательство, посадки в Италии. Выяснилось, что судья получил пятьдесят тысяч долларов (президент «Ромы» Чиаррапико признался в этом после ареста за финансовые махинации – Sports.ru)».

После той игры ЦСКА попросили остаться в Италии для коммерческих матчей. О них вспоминал Дмитрий Кузнецов: «Соперникам мы по тринадцать мячей забивали. Итальянцы в перерыве просили: «Можно вам один гол забить?» 

Дали кому-то забить, так этот чудак потом бежал с майкой через все поле – орал от счастья. В магазин в Италии приехали. Хозяин, посмотрев, как мы играем, спрашивает: «Сборники есть?» – «Есть, четверо». – «По три вещи – бесплатно. Остальным – 50 процентов скидка».

Тогда же «Реджана» хотела купить Корнеева, Татарчука и Кузнецова. «В Италии мы показали, какая у нас шикарная полузащита, – сказал мне Колотовкин. – Этот механизм все и тащил. Мы, защитники, стояли у центральной линии и просто смотрели, как Брошин, Корнеев, Кузнецов, Татарчук и Колесников валтузят соперников. Подбирали, что отлетало, и возвращали им. Попасть с хавбеками в квадрат на тренировке – это вешалка. Бить нельзя их – партнеры же, – но они доводили нас до истерик». 

Масалитин подтвердил: «Перед тренировками мы всегда спешили занять место в квадрате. Если оказывался внутри, в роли собачки, перехватить мяч было очень сложно. К нам присоединялся и администратор Кардивар. Ему то между засунешь, то еще как-то обыграешь, а он очень забавно спорил – доказывал, что коснулся мяча. За пятнадцать минут мы получали столько позитива, что хватало потом на всю тренировку». 

Если администратор отвечал за хорошее настроение игроков, то врач Василий Шашенок – за восстановление. «Раньше он был легкоатлетом-стайером, – говорит Масалитин. – Давал какие-то какие-то новые для нас порошки, пилюли – естественно, разрешенные. Нам это помогало».

Один защитник устроился на автозавод, другой – не хотел бороться за жизнь

Полузащитники Кузнецов с Корнеевым стали лучшими бомбардирами чемпионского ЦСКА-1991, но золотой гол в матче предпоследнего тура с «Динамо» забил защитник Галямин. Перед тем сезоном он покинул ЦСКА – считал, что в финансовом плане его недооценивают. Контактировал с «Асмаралом» и «Динамо», но в феврале 1991-го по просьбе Садырина вернулся. 

«С Димой мы играли на одном фланге, – говорит Колесников. – Когда он побежал вперед, я остался на его позиции. Тем самым мы запутали защитников «Динамо» – они не ждали Диму в своей штрафной. Так он и забил золотой гол». Колотовкин добавил: «Нам очень хотелось стать чемпионами в Москве, а не в Харькове. Правда, мне матч с «Динамо» запомнился тем, что я три раза выходил один на один и не забил».

Если Колотовкин с Галяминым действовали по флангам, то в центре размещались Дмитрий Быстров и Сергей Фокин, забивавший в свои ворота во всех турнирах, в которых участвовал ЦСКА. «Серега – очень неуступчивый защитник, – говорит Масалитин. – Всегда играл до конца. Иногда это приводило к казусам: мяч то в грудь попадал, то в бедро – и залетал в ворота. Мячей десять он в свои положил». 

Как и другой защитник ЦСКА-1991 Виктор Янушевский, Фокин при посредничестве Коробочки приютился в низших немецких лигах – после автогола в матче Лиги чемпионов с «Рейнджерс». 

Янушевский повесился в Германии из-за депрессии, а Фокин, наигравшись, устроился на завод «Фольксваген». Стал мастером по обслуживанию автомобилей – в цехе, выпускающем детали подвески (ради этой работы учился два года и сидел за одной партой с подростками).

Напарник Фокина Дмитрий Быстров осенью 1992-го пропустил легендарный выезд в Барселону из-за того, что явился в аэропорт выпившим. «В середине нулевых он работал с Колотовкиным в Серпухове, – вспоминает Колесников. – По дороге остановились – искупались в озере. После этого у Дяди, как мы звали Быстрова, поднялась температура. И не спадала. 

Жена вызвала скорую, а он: «Никуда не поеду». Еще и паспорт его не могли найти: он спрятал его где-то между книжками. Через день стало невмоготу, и его увезли в 67-ю больницу. Главврач потом рассказал: «Мы-то боролись за жизнь Димы, а его организм – нет». Как будто не хотел жить»

Через четыре года не стало Валерия Брошина. «С Валерой я в разных командах провел двенадцать лет, – сказал мне Масалитин. – Могли пасоваться с закрытыми глазами. В любом возрасте он был двигателем команды. Гнал всех вперед, зажигал. А в 2009-м рак сожрал его за три месяца. Тяжело это вспоминать. Для меня он навсегда остался победителем». 

В 2013-м онкологию обнаружили у Владимира Татарчука. Болельщики собрали деньги на три операции, и олимпийский чемпион пошел на поправку. «Он борется, молодец, – говорит Коробочка. – На встрече с ребятами в субботу узнал, что у Сережи Дмитриева тоже обнаружили рак». Знакомый Сергея уточнил: «Год с раком боролся. Сейчас ему получше». 

Деньги за лидеров ЦСКА сотрудник клуба вез в Москву под одеждой

Время, в которое ЦСКА добыл свой седьмой чемпионский титул, отлично характеризует случай с Масалитиным – в конце 1990-го «Ливерпуль» прислал запрос на его трансфер, но бумага затерялась в Федерации футбола, и сам Валерий узнал о том шансе лишь в 1992-м. 

Колесников мог попасть в «Райо Вальекано», но: «Руководители посчитали, что им мало денег достанется. Так я и не уехал. Через несколько лет пришел в «Спартак» и на одной из первых тренировок, в двусторонней игре, Дима Ананко подкатился и сломал мне ногу. На этом моя карьера закончилась. Рожденный в ЦСКА в «Спартаке» играть не должен».   

Игроков чемпионского состава распродали быстро – абы куда, урвать бы хоть что-то. «Сергея Дмитриева отдавали в Австрию, – вспоминал Коробочка. – Мурашко сказал: «Договорись там – чтоб клубу побольше перепало». 

Я договорился – мне выдали в Австрии наличными миллион марок. Наличными! Мурашко говорит: «Вези их в Москву». Я рассовал деньги в плаще, в брюках, везде – и вспоминать-то стесняюсь. Еду в аэропорт – думаю, сейчас схватят и посадят. Но проскочил».

Кузнецова же после Евро-1992 отказывались отпускать из Москвы в «Эспаньол»: «Сказали: «Будешь здесь, пока за тебя все деньги не получим. Из миллиона только двести тысяч до нас дошло». Оказалось, кто-то из наших агентов махнул восемьсот тысяч». 

Игрокам пели «Любэ» с Розенбаумом, а на банкете команду разъединили

Все же, как ни больно было, это был праздник. 

«Когда сезон-1991 закончился, мы отмечали на базе в Архангельском, где жили с нашими великими хоккеистами, – говорит Колесников. – Решили попариться. С пивом и шампанским. Когда снаряды кончились, послали Посошулю – так мы ласково называли массажиста Игоря Посоха – за добавкой в ресторан. 

Он ушел – и нет его. Полчаса, час, полтора. Появляется сторож: «Ребят, помогите. Надо снять вашего массажиста с забора». А заборы-то военные, высокие. Он перелезал, курткой зацепился, повис и не мог слезть. Но главное – все принес». 

Потом – награждение в Центре международной торговли на Краснопресненской набережной.

Колесников перечисляет: «Приехали «Любэ», «Комбинация», Сергей Крылов, Михаил Муромов, Лариса Долина и Александр Розенбаум – почему-то в майке «Зенита». Со сцены Розенбаум поздравил всех питерских, который в том ЦСКА собралось много: Броху, Павла Федоровича, Сережку Дмитриева, Колотовкина».

«После концерта нас повезли в ресторан, где рассадили группами по каким-то кабинетам. Разъединили, – жалуется Масалитин. – Была масса недовольных. Хотелось сидеть за одним столом. Получилось как-то не по-человечески».  

В качестве премии нам вручили медаль какого-то банка, по которой мы могли получить несколько тысяч рублей. Через пару месяцев тот банк накрылся». 

«Зато после банкета Саша Розенбаум устроил нам эксклюзивный концерт, – добавил Колотовкин. – Он тогда очень высоко котировался. Сел за рояль, а а мы с женами подпевали».

Через полгода Колотовкин, автор последнего гола армейцев в чемпионатах СССР, стал единственным игроком ЦСКА, кого Садырин вызвал на первый матч сборной России. 

Фото: РИА Новости/Владимир Родионов, Дмитрий Донской, Игорь Уткин; commons.wikimedia.org; из архива Василия Иванова; из архива Владимира Татарчука; из архива Дмитрия Кузнецова

logoДмитрий Быстров
logoПавел Садырин
logoЦСКА
logoВладимир Татарчук
logoВалерий Масалитин
logoМихаил Колесников
logoДмитрий Харин
logoДмитрий Кузнецов
logoМихаил Еремин
logoВалерий Брошин
logoИгорь Корнеев
logoДмитрий Галямин
logoСергей Дмитриев
logoСергей Фокин
logoСергей Колотовкин
logoпремьер-лига Россия