Футбол помог Норвегии победить дискриминацию. Южные норвежцы ненавидели северных
Мурманчанин Денис Пузырев – с любовью о соседях.
Вы даже не представляете, насколько уникальными оказались итоги чемпионата Норвегии-2023.
Две команды из тройки лучших представляют суровое норвежское Заполярье – чемпион «Буде-Глимт» из городка Буде, расположенного на широте Воркуты, и бронзовый призер «Тромсе» из одноименного города, который находится на 500 километров севернее Буде, на одной географической параллели с Мурманском и Норильском.
Это настоящий, не имеющий аналогов феномен. В Швеции и России никогда не было клубов, которые представляли бы столь северные города и при этом претендовали бы на титулы. В Финляндии есть выступающий в третьем дивизионе клуб РоПС из Рованиеми, столицы Лапландии, расположенной на одной широте с Буде. Он дважды выигрывал Кубок Финляндии и несколько раз стартовал в еврокубках, но эти результаты несопоставимы со свежими успехами команд из северной Норвегии.
Для жителей трех северных провинций Норвегии – Нурланна, Тромса и Финнмарка – гегемония клубов из Заполярья значима вдвойне, ведь это отличный повод поквитаться с живущими на юге страны соотечественниками за десятилетия унижений и дискриминации.
Клубам из северной Норвегии запрещали играть в главном чемпионате
Сегодняшняя Норвегия – страна с социалистической экономикой и либеральной идеологией, основополагающим элементом которой является соблюдение прав человека и, в частности, любых меньшинств. Поэтому сложно представить, что несколько десятилетий назад жители северных провинций Норвегии де-факто были объектами чудовищной дискриминации.
До начала 1980-х клубы с севера, такие как «Буде-Глимт» и «Тромсе», не боролись за золото просто потому, что по действовавшим правилам они не могли попасть в высший дивизион. Разумеется, де-юре все объяснялось исключительно экономическими причинами.
Руководители норвежского футбола уверяли, что переезды (от Тромсе до Осло – 1800 км, а до Бергена – около 2000 км) подорвут экономику небогатых полулюбительских клубов. Да и шансов всерьез соревноваться с южными клубами нет из-за длинной северной зимы – слишком мало времени для качественной подготовки. Поэтому для клубов из трех северных провинций существовал отдельный турнир – Nordnorske mesterskap (чемпионат Северной Норвегии), где они в изоляции соревновались между собой.
Аргументы Федерации футбола Норвегии звучали логично, однако для жителей норвежского севера было очевидно, что дело не только в экономических и спортивных причинах. Дискриминация выходила за рамки футбола, северян считали людьми второго сорта, их вынуждали стесняться происхождения.
С юридической точки зрения все норвежцы обладали равными правами, но дискриминация проявлялась на бытовом уровне – выходцы из северных провинций с трудом поступали в престижные вузы на юге, получали хорошую работу или делали карьеру в Осло или Бергене. В газетных объявлениях о сдаче жилья часто встречалась приписка Ingen nordlendinger («кроме жителей севера»). Это аналог бытового расизма, который до сих пор можно встретить в схожих объявлениях о сдаче квартир в Москве – «только для славян», «кроме представителей кавказской национальности» и т.д.
Но в Норвегии второй половины XX века речь шла не о представителях национальных меньшинств, а о таких же этнических норвежцах, внешне неотличимых от жителей крупных южных городов. Северное происхождение определялось не по внешности, а по разговорному диалекту.
Норвегия – страна 400 диалектов и двух письменных языков
Если вы читали популярные детективы в жанре «скандинавский нуар» (например, романы норвежца Ю Несбе), то наверняка обращали внимание, насколько легко их персонажи определяют происхождение незнакомца после пары фраз иногда с точностью до конкретного города или небольшого географического района.
Дело в том, что в Норвегии – стране с населением 5,5 миллиона человек – встречаются около 400 диалектов (основных – 23), многие из которых настолько отличаются, что их носители с трудом понимают друг друга. Хотя формально язык один и тот же, норвежский. Так получилось из-за того, что географически Норвегия сильно растянута с севера на юг, и жители разных регионов на протяжении веков мало контактировали. Коммуникации мешали большие расстояния, которые усугублялись естественными препятствиями – горами, реками, лесами. Язык развивался внутри обособленных сообществ – разница в произношении, построении фраз, отдельных грамматических элементах постоянно росла.
Южные диалекты менялись под влиянием торговых связей – например, с городами Ганзейского союза, которые привнесли значительное число заимствований из немецкого языка. В Бергене, который входил в этот торговый союз, и где со Средних веков жили купцы из других стран, сегодня насчитывается около 10 диалектов, и местные жители могут определить, в каком районе города вырос их собеседник. В северной Норвегии, развивавшейся в изоляции, разговорный язык практически не изменился за столетия и больше напоминает древнескандинавский, на котором говорили викинги.
Даже официальных письменных языков в Норвегии два. До начала XIX века Норвегия на протяжении 500 лет была провинцией Дании, поэтому языком правящих образованных классов был букмол – вариант датского. После обретения независимости (хотя еще 100 лет Норвегия была автономией под шведской короной) патриотически настроенные норвежские филологи создали «новый норвежский» – нюношк, более близкий к разговорной речи и дистанцированный от датского. Для примера: на букмоле название страны пишется как Norge – такой вариант можно увидеть в официальных документах, на деньгах, на форме норвежских спортсменов в международных соревнованиях. А на нюношке Норвегия это Noreg. Сегодня используются оба письменных языка – в одном издании могут выходить тексты и на букмоле, и на нюношке.
Дискриминация северных норвежцев – эхо Второй мировой войны
Естественно, разница в диалектах – не причина для ненависти. Что же стало импульсом к дискриминации? Это последствие Второй мировой войны. В 1940-м нацистская Германия оккупировала Норвегию. Юг страны был захвачен за несколько дней, король Хокон VII и правительство эмигрировали в Лондон, откуда руководили «движением сопротивления». В Осло сформировалось коллаборационистское правительство Видкуна Квислинга.
Основные боевые действия развернулись в 1944-45 годах на территории Северной Норвегии. В октябре 1944-го Советская армия наступала на западе, прорвав укрепленные районы немцев в северном Финнмарке. К операции присоединились и отряды норвежского сопротивления, укрывавшиеся до этого в соседней нейтральной Швеции. Отступающие немцы принудительно эвакуировали население северных провинций Норвегии, после чего использовали тактику выжженной земли, уничтожая все городки и поселки. Северная Норвегии превратилась в руины.
После войны города южной Норвегии, никак не пострадавшие в период оккупации, наполнились беженцами с севера. Никакой инфраструктуры для их поддержки не существовало, и северяне быстро превращались в маргиналов (воров, попрошаек, алкоголиков, проституток) или уходили в криминал. Сразу сложился стереотип: северяне опасны, лучше держаться от них подальше. Ничего не изменилось даже спустя многие годы после войны, даже когда страна стремительно разбогатела после открытия месторождений нефти на шельфе.
И в северной Норвегии были уверены, что изоляция их футбольных команд от общенорвежских соревнований – следствие продолжающейся дискриминации. Положительные сдвиги начались только в 1963 году, когда клубы из северной Норвегии допустили до участия в национальном Кубке.
Нашествие северян на Осло и гигантская зубная щетка – так футбол воссоединял страну
Кубковые матчи против команд с ненавистного юга объединили болельщиков из северных провинций. Принято считать, что футбольная фанатская культура Норвегии зародилась именно тогда, на севере. Фанаты больших южных команд просто собирались на стадионе посмотреть матч. Для фанатов северных клубов каждая игра против южан была социальной акцией – поводом сплотиться и продемонстрировать идентичность.
На севере появились фанатские группировки, которые приходили на матчи в клубных цветах, создавали обширный репертуар песен и зарядов, часто оскорбительного для южан содержания, готовили баннеры. В начале 1970-х у болельщиков «Буде-Глимт» из группы Den Gule Horde («Желтая орда») возник, возможно, самый необычный фанатский артефакт, который можно увидеть на фанатских трибунах, – гигантская зубная щетка в желто-черных клубных цветах.
Популярное объяснение: щетка символизирует отношение к принципиальным соперникам как к зубному налету и остаткам пищи, которые команда должна вычистить с поля. Но в реальности история появления щетки прозаичнее. Для болельщиков «Буде-Глимт» дальние выезды на юг предполагали двухдневное путешествие с ночевкой после игры в городе, где она проходила. На выезд не брали ничего лишнего, но зубная щетка была у многих. Часто она торчала из верхнего кармана пиджака.
На одном из матчей заводящий «Желтой орды» Арнульф Бендиксен достал из кармана зубную щетку и использовал ее как дирижерскую палочку во время исполнения еще не отрепетированной песни. Фанаты соперников, увидевшие эпизод в телетрансляции, мгновенно запустили насмешки.
Но эту же трансляцию увидели и ребята из отдела маркетинга норвежской компании Jordan, производителя товаров для гигиены рта. И к очередному матчу подарили болельщикам «Буде-Глимт» гигантскую зубную щетку (разумеется, с собственным логотипом). С тех пор, вот уже полвека, огромные зубные щетки – обязательный атрибут на трибуне. А остатки той самой первой щетки (ее сломали в драке на выезде в Берген) хранятся в клубном музее.
В 1972-м Федерация футбола Норвегии допустила северные клубы до элитного дивизиона. Автономный чемпионат северян преобразовали в один из трех вторых дивизионов. Правда, первые семь лет для клубов с севера действовали особые условия: победители двух других вторых дивизионов (там играли клубы с юга) выходили в высшую лигу напрямую, а чемпион дивизиона для северных команд попадал в мини-турнир в один круг с командами, которые заняли вторые места в южных лигах.
В первый год после снятия запрета «Мьелнер» из Нарвика пробился в высший дивизион, став первой в истории командой из северной Норвегии в элитной лиге. Правда, по итогам сезона «Мьелнер» вылетел из вышки, одержав всего три победы.
В 1975-м «Буде-Глимт» впервые вышел в финал Кубка Норвегии, где ему на главном стадионе страны «Уллевал» противостоял «Вард» из Хагесунда – города на юго-западе страны. Фанаты устроили невероятно масштабный выезд – 10 тысяч одетых в желтое болельщиков заполонили улицы Осло. Они хором пели Barndomsminne frå Nordland – неофициальный гимн северной Норвегии, воспевающий силу сурового моря, красоту фьордов и мужество людей, которые ничего не боятся.
«Кажется, впервые северяне шли по Осло с гордо поднятыми головами, не пытаясь скрыть происхождения и показывая, что быть северянином – это круто», – написала одна из столичных газет. В такой атмосфере «Вспышки» (а именно так переводится Glimt с норвежского) не могли проиграть. Они победили 2:0 и взяли первый титул для себя и для всего региона.
Это историческая победа, отношение к северным норвежцам начало меняться. В 1979-м федерация отменила все ограничения для северных клубов. Гораздо важнее, что и стереотипы о северянах, как о пьяных необразованных маргиналах, ворах и жуликах, постепенно разбивались. Разумеется, потребовалось время, но сегодня статус северян в норвежском обществе принципиально другой.
«Число объявлений дискриминационного характера о «нежелательных северянах» уменьшилось уже в 80-х годах ХХ века, – рассказывает Sports.ru младший научный сотрудник Центра Северной Европы института Европы РАН Иван Скрипка. – Теперь бытовая дискриминация северных норвежцев больше не выглядит актуальной проблемой в обществе.
Во-первых, многие северяне интегрировались в жизнь юга и облегчили эту задачу другим. Во-вторых, проблема северян в общественном сознании норвежцев вытеснена миграционным кризисом (сначала наплыв жителей бывшей Югославии, затем беженцев с Ближнего Востока). Хотя экономическое отставание и политическое недоверие к центральной власти в северных провинциях не преодолены. Промышленность Севера пережила приход автоматизации и снижение числа рабочих мест. Большинство вакансий появляется в сфере услуг, которая преобладает на «богатом юге».
Северные клубы дали шанс саамским футболистам и создали одно из главных дерби Норвегии
В середине 1980-х флагманом северо-норвежского футбола стал «Тромсе». Самый северный в мире профессиональный футбольный клуб впервые пробился в элитный дивизион в 1986-м и держался там на протяжении 16 сезонов, завоевав за это время два кубка и трижды финишировав в топ-3.
Как и «Буде-Глимт», «Тромсе» делал ставку на доморощенных футболистов с множеством представителей саами – коренного народа европейского Заполярья. До 1990-х Норвегия проводила в отношении саами политику принудительной ассимиляции, не признавая прав народа на сохранение культурной идентичности и не предоставляя им политического представительства. Отношение к саами в южных городах было еще хуже, чем к северным норвежцам.
Игра за «Тромсе» позволяла представителям коренного народа заявить о себе на всю страну. Несколько саамских футболистов сверкнули не только в Норвегии, но и на европейском уровне. Мортен Гамст Педерсен стал легендой английского «Блэкберна», Сигурд Русфельдт провел четыре десятка матчей за сборную Норвегии и взял несколько титулов в Австрии с венской «Аустрией», защитник Том Хегли цементировал оборону «Копенгагена». Со сборной Норвегии Хегли не отобрался на крупные турниры, зато в составе сборной Сампи, составленной из саамов Норвегии, Швеции и Финляндии, он выиграл Кубок мира-2006 для стран, непризнанных ФИФА, в финале победив Монако.
В сезоне-1993 впервые сразу два северных клуба выступили в высшей лиге – «Тромсе» и «Буде-Глимт», а в 1995-м они составили пару финалистов национального Кубка. Норвежские медиа провозгласили «Битву за северную Норвегию». «Тромсе», несмотря на отъезд в «Бранн» лучшего форварда – будущей звезды «Челси» Туре-Андре Флу, победил соседей. Решающий гол на последней минуте основного времени забил саами Сигурд Русфельдт.
С тех пор «Битва за северную Норвегию» превратилась в одно из самых жарких дерби в стране. Можно заметить необычный тренд – практически каждый год (исключения были только в ковидные сезоны) один из матчей между «Тромсе» и «Буде-Глимт» проводится 16 мая. Конечно, это не случайность.
17 мая норвежцы отмечают главный государственный праздник – День конституции (он же Национальный день), радостно вспоминая провозглашение независимости от Дании. А день, предшествующий празднику, Федерация футбола Норвегии провозгласила Днем норвежского футбола. Вне зависимости от того, какой это день недели, 16 мая проходит очередной тур национального первенства. Всегда аншлаг. Для создания праздничной атмосферы крупные исторические клубы – «Русенборг», «Викинг», «Волеренга», «Лиллестрем» – привилегированно играют дома. Но главное блюдо дня – «Битва за Северную Норвегию» между «Тромсе» и «Буде-Глимт». Это уже признанная норвежская классика.
Пока «Буде-Глимт» исторически сильнее: 33 победы против 25 у «Тромсе» в 70 матчах.
Сейчас «Буде» – самая сильная команда Норвегии. Как стать гегемоном без больших денег?
До начала 2020-х «Буде-Глимт» и «Тромсе» нестабильно выступали в чемпионате Норвегии. У «Тромсе» репутация крепкого середняка, а «Буде-Глимт» казался типичной командой-лифтом. Считалось, что при удачном стечении обстоятельств они могут зацепиться за кубок, но лидировать в чемпионате – ни за что. Только воспитанниками доминировать невозможно – клубы не могли заманить на север готовых сильных игроков. Уж слишком скромные зарплатные ведомости.
Впрочем, даже норвежские топ-клубы не отличаются большими финансами, несмотря на статус Норвегии как одной из богатейших стран мира. Напоминание: государственный суверенный фонд Норвегии превосходит саудовский и катарский вместе взятые. Под его управлением находятся активы в размере 1,48 трлн долларов. Однако, в отличие от шейхов, скупающих европейские футбольные клубы, норвежцы не тратят государственные деньги на профессиональный спорт.
Большинство норвежских клубов не могут рассчитывать и на серьезные инвестиции со стороны частного бизнеса. Исторически футбольные клубы в Норвегии представляют из себя некоммерческие организации, принадлежащие болельщикам. В реальности клубы с одобрения федерации используют схему «двойная модель» (dualmodellen). При ней рядом с каждым клубом существует вторая структура, чаще всего в виде фонда, созданного местными бизнесменами. Ей передаются права на ведение связанной с клубом коммерческой деятельности (например, трансферы игроков), на их баланс часто вешаются и объекты недвижимости – стадионы и академии.
При этом для таких фондов ведение дел клуба – не бизнес, а, скорее, благотворительность, их основная функция – помощь в случае появления финансовых проблем. Например, они могут заткнуть дыру в клубном бюджете в случае перерасхода средств и превышения расходов над доходами. Но речь обычно идет об очень скромных деньгах.
«Норвежские миллиардеры не вкладываются в местный футбол и вообще стремятся вывести деньги за пределы страны из-за высоких налогов на богатство, – рассказывает Иван Скрипка из Института Европы. – Кроме того, существует специфический норвежский подход, который заключается в том, что с точки зрения сложившихся традиций, клубы должны жить на то, что зарабатывают сами – за счет продажи игроков, билетов, телеправ. А статья бюджета с названием «выделил спонсор» может вызвать общественное порицание. Так в Норвегии не очень принято».
Но есть и редкие исключения. В середине 1990-х один из богатейших людей Норвегии Кьель Инге Рекке (состояние – 4,9 млрд долларов) захотел уничтожить многолетнюю гегемонию «Русенборга», который до этого забирал себе всех сильнейших футболистов Норвегии, и вложился в любимый клуб детства «Мольде». Норвежские медиа посчитали, что почти за 30 лет Рекке вложил в клуб 1,1 млрд крон (около 100 млн евро) – колоссальные деньги для норвежского футбола. Вложения конвертировались в пять чемпионских титулов для «Мельде». Правда, «Русенборг» за этот же период побеждал в чемпионате Норвегии 19 раз.
Ни у «Буде-Глимт», ни у «Тромсе» таких щедрых покровителей не было. Однако именно «Буде-Глимт» сегодня считается главной силой в норвежском футболе – за пять последних лет «Вспышки» взяли три чемпионских титула. У «Буде» крупнейший в Норвегии бюджет – порядка 18 млн евро (в РПЛ не вошли бы даже в десятку по этому показателю), самая щедрая зарплатная ведомость (5,3 млн евро за сезон) и самый дорогой состав – 43,8 млн евро (по оценке Transfermarkt).
Успех «Буде-Глимт», который многие в Норвегии поначалу воспринимали как красивую сказку на один сезон, основан не на инвесторских вливаниях, а на грамотно выстроенной клубной структуре, организованной тренерским и административным штабом Кьетила Кнутсена. Норвежские медиа, анализирующие причины взлета «Буде-Глимт», выделяют два ключевых аспекта: тесное сотрудничество с научными центрами для улучшения тренировочного процесса и медицинского обслуживания игроков, и прогрессивная философия игры, когда качество футбола ставится выше результата.
Кнутсен никогда не подстраивается под соперника, не требует отходить назад ради сохранения устраивающего результата. «Буде-Глимт» всегда играет в атакующий футбол с одинаковой схемой 4-3-3 – неважно, против аутсайдера норвежского чемпионата или «Ромы» Жозе Моуринью. Заполярная команда заточена на раскрытие звезд, а не на покупку готовых футболистов. Кнутсен говорит, что берет в команду игроков с Х-фактором – так он называет выявленную у конкретного футболиста суперспособность, которую затем доводят до максимума на тренировках и вписывают в командный рисунок.
«Буде-Глимт» никогда не удерживает игроков, если на них появился спрос. Даже когда есть смысл попробовать это сделать, чтобы заработать больше. Звезда «Байера» Виктор Бонифасе перешел в бельгийский «Юнион» из «Буде» за 2 млн евро, а уже через год был продан в Бундеслигу за 20 млн. За два года зарплата нигерийца выросла с 15 тысяч евро в месяц (столько он получал в Буде) до 40 тысяч евро в неделю.
По мнению руководителей «Буде-Глимт», подобный подход позволяет им привлекать таланты. Футболисты едут в Заполярье, потому что знают – здесь смогут раскрыть их способности, засветить в еврокубках и продать в более престижную и богатую лигу. Этой зимой клуб может заработать рекордные в истории деньги, если решится продать Андреаса Гренбека – 22-летнего датского полузащитника, годом ранее купленного у «Орхуса» за 3 млн евро. Интерес проявляют «Лестер», «Лилль» и «Галатасарай», а Transfermarkt оценивает его в 10 млн евро, это самый дорогостоящий игрок норвежского чемпионата.
Исторические соперники из «Тромсе» не хотят отставать и признают, что берут пример с «Буде». Адаптированный подход почти сразу дал результат – команда завершила чемпионат на третьем месте, уступив занявшему второе место «Бранну» только по разнице мячей.
Но главное достижение, которое могут записать себе в заслугу клубы из Северной Норвегии, – это не титулы. Они помогли стране преодолеть дискриминационные стереотипы, державшиеся десятилетия, и доказали, что футбол объединяет людей.
Фото: Marius Simensen/Keystone Press Agency, Jon Olav Nesvold/Keystone Press Agency, Scherl /Global Look Press; Gettyimages.ru/ Clive Brunskill /Mike Hewis Agency
Если в России ты стал успешным, известным, получил деньги и власть - ты переезжаешь в Москву, на худой конец в Питер. А чаще это вообще является пререквизитом для успеха. Поэтому чуть ли не все российские/советские знаменитости жили, умерли и похоронены в Москве, хотя родиться могли в какой-нибудь забайкальской Голозадовке. И болеют они все не за Томь или Луч-Энергию из своего родного региона, а за Спартак, Зенит, ЦСКА. Из знаменитостей общероссийского масштаба, болеющих за свой местный клуб, можно вспомнить только Басту. Даже Галицкий - безусловный патриот своего города - просто создал клуб из ничего вместо вкладывания в Кубань. Все равно молодец, конечно, это лучше, чем ничего.
И на контрасте этот норвежский миллиардер, вкладывающий деньги в клуб из родной полудеревни (в Мольде живет 20 тыщ народу).
В Норвегии столица особыми успехами в футболе похвастаться не может (притом, что в Осло и окрестностях живет миллион человек - 20% населения), старый многолетний лидер норвежского футбола - из Тронхейма, который даже не второй город страны по населению. Опять же, Мольде из маленького городишки. То есть в Норвегии далеко не все деньги сидят в столице, есть хорошие стартовые условия для успеха клубов не просто из провинции, а из глубокой провинции, и есть хорошая традиция локального патриотизма. В России условный Ростов - провинция (и даже Ростов за 30 лет только однажды боролся за титул), но Мурманск - это вообще запердье, перед ним с полсотни городов, у которых намного лучше с традициями, инфраструктурой, населением и деньгами. Если в Мурманске появится свой миллиардер, он тут же упакует вещи и укатит в Москву, и навсегда забудет про Мурманск, как страшный сон.
Это когда человек не хочет, чтобы к нему в квартиру заселился аул или кишлак, это не расизм, а меры предосторожности.
З.Ы. Тестировщик - это вы. )
Хотя сейчас таких отношений уже нет, многие южане никогда не ездят севернее Трунейма, не знают никаких городов, кроме Буде и Трумсе, короче ничего не знают о Севере, а на Севере до сих пор культивируется память о тех временах, школьные и университетские предметы вроде История Севера, песни от хип хопа до метала, анекдоты итд.
И южане иногда поливают масло в огонь, пытаются запретить или корректировать некоторые популярные на Севере песни или " так себе" изображают персонажей северян в фильмах-сериалах.
Для местных достижения Глимта уже навсегда в истории - первое чемпионство отмечали неделю, сейчас количество шуток
на тему побед над южанами не исчисляется + в этом году Трумсе подтянулся
-------------------------
Не пиарят, потому что это не Пражская весна ни по масштабам, ни по сути? Исландские протесты подавлялись не танками, США не вводили свои войска, что подавить протесты. Ох уж эта Рейкьявикская весна, прям один в один с Пражской.
у нас всё проще у нас просто нет команд на севере и не было никогда даже во времена ссср даже мурманский север который бы мог себе думаю позволить платить хорошие деньги заезжим игрокам не пользовался такой возможностью и прозябал во втордиве...
если взять карту россии то мы увидим что кроме зенита севернее москвы на всей европейской части страны НИКОГДА НЕ БЫЛО футбола высокого уровня...а может даже и невысокого))))))
Например, рассказы про мощное "антинацистское сопротивление". Явление совершенно единичное, а вот двадцать тысяч добровольцев СС из Норвегии - не шутки. Большинство воевали под Ленинградом, правда, в полицейских частях, что еще хуже, чем на фронте.
Отсюда и странная история с престарелым Нобелевским лауреатом Кнутом Гамсуном, который одновременно симпатизировал Гитлеру, но требовал оставить Норвегию в покое, убрать Квислинга и не брать в СС норвежскую молодежь. В итоге на него сначала ополчились нацисты, а после войны - все переобувшиеся в "антифашисты". Гамсуна спасло Советское правительство, которое понимало, кто чего стоит из новоявленных "антифашистов", Молотов лично настаивал, чтобы старика под 90 лет не повесили. При этом, что интересно, никакого наказания многочисленные нацисты-добровольцы не понесли.
Во-вторых, никакого "бунта" против международной организации быть не может. В верности международным блокам не клянутся и право выхода из них всегда остается.
Как и Пражская весна когда-то, в целом.
Деды у власти - многовековое проклятие России.
Если вы, допустим, слабее меня физически, то по такой логике я могу надавать вам по лицу и забрать ваши пожитки. Мотивируя это тем, что вы слабее, и следовательно просто мечтаете кому-то отдаться, не?
Ну и в целом рассуждения в стиле "а в Америке негров линчуют" весьма смешные.
Сколько в России городов-миллионников? Вот они все должны быть на уровне Москвы и Санкт-Петербурга, чтоб они были инвестиционно привлекательны. Сюда же можно отнести и частный бизнес, культурный досуг. Хочется, чтоб страна в этом плане, была более справедливой и честной.
Там океан с гольфстримом рядом, климат на порядок мягче.
когда есть предрассудки что все кавказцы - опасные, нормальных вообще нет, и поэтому нужны меры предосторожности
Ваш пример ничем не лучше. У меня много знакомых даже из Татарстана, которые не могут найти квартиру из-за «не славянской» фамилии в паспорте, хотя у них у всех несколько высших образований и приличная зарплата.
То, чем вы занимаетесь и что вы продвигаете — самый настоящий расизм, чем бы вы его ни оправдывали.
Что же касается ситуации в принципе - любое государство обладает и внешним, и внутренним суверенитетом. То есть может самостоятельно решать, в какой блок вступать, а в какой нет. И не ОВД это было решать.
Ну что же, ещё больше респекта сырьевой стране Норвегии и нашему Никитосу Хайкину.