«Россия не хочет дружить с соседями. Это мне непонятно». Допросили звезду советского баскетбола: он ненавидит, когда его называют агентом КГБ
Валдис Валтерс ставит новые задачи.
Валдис Валтерс – легендарный латвийский разыгрывающий, который разогнал нападение сборной СССР после неудачи на Олимпиаде-80. Он появился на чемпионате Европы в 81-м в качестве MVP, помог команде завоевать золото на чемпионате мира-82 и имел шанс спасти ее в финале чемпионата мира-86.
Ниже он рассказывает:
• о рекордных матчах, в которых набирал 69 и 81 очко;
• о том, как выстраивал систему латвийского баскетбола;
• об опытах в журналистике;
• о конфликте с Александром Гомельском;
• о подозрениях в сотрудничестве с КГБ;
• об отношении к политики российских властей;
• и о голосовании игроков, после которого его не взяли на Олимпиаду-88.
Создание латвийского баскетбола
- Вы стояли у истоков лиги ВТБ. Как появилась эта идея?
– В нулевых существовала Североевропейская баскетбольная лига, последним победителем которой был «Урал-Грейт». Интересно, что в 2003-м году ее генеральным спонсором стал ЮКОС. Возможно, история пошла бы по другому пути, если бы ЮКОС остался хотя бы на 4-5 лет...
Тогда мы имели влияние в европейской политике. Менеджмент был очень сильный. И мне кажется, у этой лиги были бы хорошие перспективы. В нашем регионе – бывшем СССР – так точно. Встречались бы побольше, пили бы побольше, общались бы побольше.
Прошло какое-то время. Я ездил в Москву, приходил на матчи ЦСКА в Евролиге. И там познакомился с Виктором Кравченко. Он сказал, что есть возможность для ВТБ стать спонсором баскетбольной лиги. Конечно, всей властью тогда обладали федерации. Мы вышли на разговор с Сергеем Черновым. И втроем решили, что такую лигу нужно обязательно создавать. Помню, тогда прошла очень крутая презентация, где присутствовали большие фигуры из российской политики.
Все шло неплохо. До 2014-го: после Украины все развалилось. Политика часто мешает, и здесь так и получилось: сразу вышли украинские клубы, потом – «Жальгирис», ВЭФ оставался какое-то время... Но сама идея пропала: сейчас это просто открытый чемпионат России.
Думаю, если в России придут к власти умеренные политики, те, кто будет дружить с соседями, тогда все еще возможно восстановить.
- Сейчас ВЭФ лишен конкуренции, которую давала лига ВТБ, но в Латвии впервые с 60-х выросло целое поколение классных игроков. Без вас же здесь тоже не обошлось?
– Когда я ушел в 80-х из сборной, то создал свою школу и юношескую лигу. И наша задача состояла в том, чтобы поработать над массовостью во всех регионах страны. В советские времена, например, если сильная команда должна была играть со слабой, то они вообще не выходили на площадку, а просто везли протоколы. Развивали баскетбол тогда ужасно: участвовали только 3-4 рижских команды, «Лиепая», еще несколько команд…
Когда Латвия стала независимой, подумал, что неплохо бы заложить основы – создать систему латвийского баскетбола. Много энергии я тогда потратил на эти проекты. Мы создали программу, согласно которой в каждом приличном городе должна быть команда из всех возрастных групп, с 10 до 18 лет семь групп.
Это была первостепенная задача. Считается, что Рига и пригороды – половина Латвии. Когда я посмотрел состав ВЭФ-Рига за последние 20 лет, кто откуда приходил, то обнаружил интересную вещь: 80 процентов игроков – из села, только 20 – из Риги. Поэтому я вложился в эту программу: начиналось все с 500 игроков, а сейчас уже 7000. И посмотрите: Порзингис – из Лиепаи, Бертансы – из Валмиеры, Тимма – из Краславы… Если бы этой системы не было, то они все ушли бы куда-то еще – в ручной мяч или волейбол.
Конечно, у нас (и в Литве) хорошая баскетбольная генетика. Как-никак первые чемпионы Европы. О чем в советские времена нам даже не разрешали говорить.
А вот тренер Анатолий Блик еще в 80-х мне рассказывал, что в Швейцарии специально изучали, сколько талантливых баскетболистов приходится на 100 тысяч жителей в каждой стране Европы. И согласно этому исследованию, Латвия заняла первое место. На маленькую страну у нас очень много качественных игроков. В 60-х годах обладателями еврокубков были СКА (Рига) и ТТТ (Рига), ну разве можно себе такое сейчас представить?!
С генетикой у нас все нормально. Просто нужно было создать во всех возможных местах баскетбольные школы. Первый этап – создать. Второй – работать над базами, у нас сейчас есть стадионы и площадки по всей стране. Третий – это тренеры. С тренерами, конечно, тяжело, но все равно были периоды, когда наши сборные U16, U18 и U20 были в топе.
У России этого нет: у вас большая страна, можно взять людей оттуда и отсюда, а когда страна маленькая, то нужно работать очень четко и создать систему.
И сейчас юношеская система – это единственное, что позволяет баскетболу не упасть.
Игрокам Евролиги и НБА нельзя играть в сборной: состав, который мог бы войти в тройку, не отобрался на чемпионат мира и на чемпионат Европы. Нонсенс какой-то.
И с клубами то же самое: у вас сверху дают деньги, а у нас такое невозможно, не поймут, если кто-то будет разбрасываться такими суммами, пресса его уничтожит. Месторождений у нас нет, сумасшедших тоже нет, поэтому никогда у нас не будет богатых клубов.
«Жальгирис» – это исключение: они все клубы убрали в сторону, потому что в Каунасе баскетбол как религия. Все же бюджет Каунаса дает им очень много. Если бы какой-то мэр выделял средства на баскетбол, его бы завтра же сняли. Плюс нужно учитывать, что в Литве литовцев 80-90 процентов, они фанатики баскетбола, а в Латвии гораздо больше процент русских и белорусов: сталкиваются слишком разные интересы.
У нас единственный путь – развивать юношеский баскетбол и отправлять в Америку учиться. А дальше: кто выйдет, кто не выйдет.
- У вас же была еще своя школа. Но сейчас вы ей не занимаетесь?
– В 88-м, когда я уходил из баскетбола, то думал, что мне нужно сделать три вещи: окончить институт, построить дом и сделать свою баскетбольную школу. Все сделал.
На школу я потратил 15 лет. Одно время было так, что в сборной Латвии играло 80 процентов моих выпускников: Биедриньш, Блумс, Камбала, Яниченокс, Шкеле... Я поэкспериментировал, весь свой опыт отдал туда.
Но есть две проблемы.
Первая проблема, с которой я столкнулся – не было хорошей базы. Рижская дума приняла закон, согласно которому в залах тренироваться могут только государственные школы, а частным – нельзя. Залов слишком мало.
Потом пришел Евросоюз и ввел лицензирование: ты можешь претендовать на финансирование только в том случае, если проходишь лицензирование, то есть становишься госучреждением и не можешь тренировать так, как ты хочешь.
Так что в 2003-м году я отдал школу в другие руки. 15 лет поработали – я доволен.
- Вы упомянули Биедриньша. Как считаете, почему у него не получилось?
– Да все получилось: он заслужил огромный контракт в НБА. Просто потом в 28 лет сказал, что денег и так много, мотивации больше нет. Сейчас отдыхает, трое детей, какие проблемы?! Человек головой думает, а не цепляется всю жизнь за этот спорт и не растрачивает себя.
«Бунтарь с идеалами»
- Как вы пришли к журналистике?
– Не считаю себя журналистом: у меня нет соответствующего образования. Я себе называю «специалист по мультимедиа»: пришли новые технологии, соцсети, Youtube, и теперь ты можешь создавать все сам, я свободный художник.
С лучшим нашим журналистом Армандом Пуче мы начали делать радиопередачу, в которой спорили о важных событиях. Она называлась «Овертайм» и сразу стала популярной. Потом с ней же мы оказались на телевидении и полностью поменяли старую модель – это было что-то новое, свежее. Сейчас я создал отдельный канал – 11tv, он довольно популярен, там выходят по 15 сюжетов в месяц по всем видам спорта. Перед большими соревнованиями мы выпускаем подкасты. Аудитория растет очень неплохо.
- Как ни посмотришь, вы там постоянно веселитесь…
– Так я и играл так всегда – с улыбкой. Я всегда был свободным человеком. Многим не нравилось в советские времена, что я был слишком прямым, за что-то всегда боролся, спорил с начальством, с Гомельским особенно.
- Чем вы особенно гордитесь?
– Скажу на баскетбольном жаргоне: горжусь тем, что вышел из села и завоевал титул, не умея при этом играть.
Если ты хочешь чего-то достичь, то должен любить свое дело. И спортивный характер помогает: ты не останавливаешься, все время идешь вперед, пробуешь что-то новое… Сейчас вот мы встречаемся с бывшими игроками сборной СССР в Clubhouse раз в неделю – обсуждаем самые разные вещи, и старые, и новые, ведь ребята все погружены в баскетбол, их мнение очень интересно. Если мы создадим такую площадку в будущем, то она должна быть популярна.
- Журналистика – это же не денежная история…
– Так деньги – не главное. Я никогда не гонялся за деньгами: у меня были возможности, мог стать местным олигархом… Но я всегда был нацелен на то, чтобы что-то создавать: школу захотел – сделал, юношескую систему захотел – создал, сейчас занялся мультимедиа-проектом – создал.
У меня есть и социальные проекты. Есть такая игра: я беру молодых студентов, из всех видов спорта отбираю десять девочек и десять мальчиков, опрашиваю, дальше за них уже люди голосуют, они получают призы от спонсоров... Я культивирую такую идею: человек, который занимается спортом, должен еще и учиться.
Есть цикл интервью с людьми, которые учились в Америке. Они объясняют новому поколению, что не нужно бояться, рассказывают, как они туда попали, с чем столкнулись, что получили… Это интересная информация, это люди, которым можно доверять.
Есть проект, который рассказывает о молодых тренерах, о людях, которых никто не видит.
Вообще считаю, что сейчас я более счастлив, чем когда был спортсменом. Намного. Сейчас я свободный человек. А в спорте ты зависим – тебе все время нужно доказывать: забил 50 очков – говорят, что мало, нужно 60; забил 10 – ну вообще позор, нужно уходить. Все время ты ощущаешь стресс, а здесь ты сам себе начальник: сам готовишь программу, сам придумываешь, сам ищешь людей. И мозгов сейчас больше, чем тогда. Ну что такое мужчина в 20-30 лет? Идеи есть, но головы нет: совершаешь ошибки, делаешь не то, что надо…
Я даже книгу выпустил, называется «Бунтарь с идеалами». Зачем я ее написал? Здесь я не рассказываю о том, как мы пили и прочее… Наоборот. Я рассказываю о том, как тяжело достичь успеха, когда ты живешь с бабушкой, когда нет никаких тренеров. Ты всегда должен быть целеустремлен, всегда нацелен на результат. В книге я рассказываю, как я к этому приходил, чем занимался. Это книга для детей, которые не верят в себя: они должны понять, что у них тоже есть шанс.
Когда я написал книгу, то закрыл для себя баскетбол. Ни в какие структуры не иду, теперь только освещаю.
- Вы же были тренером, были депутатом. Почему закрыли?
– Не могу сидеть на одном месте – мне нужны новые вызовы. Когда становится неинтересно, я ухожу.
- Ваша цитата: «Моя линия жизни прямая. Но порой меня бросает в стороны»…
– А кого не бросает-то?!
Вот, например, мне позвонила девочка – выбрала меня ментором и говорит, что у нее темы нет. Я в течение десяти минут придумал ей три темы. Она была так счастлива.
Закинь меня куда хочешь, и я всегда найду несколько вариантов, что можно делать. Это всего касается. Не получится – пойду еще думать, читать и искать новые подходы.
Учеба и рекорд результативности
- Правда, что вы могли вообще прожить без баскетбола?
– Да, но баскетбол, конечно, помог. Помог выстроить характер. Помог стать целеустремленным. Помог стать известным: я же с 77-го до сих пор не схожу со страниц газет, 44 года под постоянным вниманием.
Без баскетбола жизнь была бы совсем другой.
Я мог оказаться в футболе. У меня отец был футболистом, мать – баскетболисткой. И в детстве я долго занимался футболом. Не могу сказать, стал бы я звездой в футболе. В Латвии футбол же не очень развит. Так что в любом случае я выбрал правильный путь.
Всегда говорю так: у каждого своя судьба. Если ты интуитивно чувствуешь ее и двигаешься вперед, это одно. Если же есть искушения, если тебя сбивают, а ты потом горишь, то это твоя проблема. Важно понимать, что ты можешь, а что – нет.
- Как выбрали баскетбол?
– Баскетбол выбрал меня.
С пяти до семи лет я играл в футбольной школе ВЭФ: в пять лет я лучший среди семилетних, в семь лет – лучший среди девятилетних. И тут в школу приходит Майгонис Валдманис, бывший капитан сборной, строит нас и спрашивает: «Кто хочет играть в баскетбол?»
Я первый бросаюсь: «Я!»
А что за баскетбол, кто такой Валдманис, я знать не знаю.
Пришел домой. И говорю: «Сегодня я поступил в баскетбольную секцию». Все как закричат: «О, наконец-то». Я еще удивился: «В чем дело?»
А футболом же на 90 процентов занимались русские, так вот семья обрадовалась, что я буду в латышской среде, не буду слушать русский мат.
Баскетбол – национальный вид спорта. А местные русские, хотя их было довольно много, вообще не играли в баскетбол. Не знаю, почему так, какой-то феномен.
- Вы сейчас ратуете за совмещение спорта и обучения, но спортсмены же всегда неохотно учились?
– У нас в ВЭФе все учились. Поэтому, когда мы играли между институтами, там были такие битвы. В наше время никто не хотел идти в армию или играть за рижский СКА, поэтому все учились. Институт защищал от призыва.
Я окончил строительный техникум. После 8-летки пошел в техникум и думал, что стану автодорожником. Работал на практике, мне уже платили хорошие деньги, договорился с хорошей фирмой. Тут приходит ко мне тренер: «У нас турнир, но одна команда не приехала, и мы решили выставить ВЭФ-юниоров, ты должен сыграть за них». А я и не тренировался совсем. В турнире участвовали команда мастеров ВЭФ, команда из Минска и еще кто-то. В первом матче мы вышли против ВЭФ и их обыграли. Нас собрали где кого, а мы взяли и победили профессионалов. Руководство потом сказало: «Что у вас за пьянь тут? Бери лучше молодых». Тренер после этого начал меня уговаривать. Я ему объясняю: «Не могу, и все. Уже работаю». «А что тебе надо?» «Это, это и это». «Да без проблем». Так вот я стал игроком ВЭФ.
- Откуда у вас такой антисоветский стиль? Вас до сих пор называют баскетбольным эгоистом…
– Я просто хотел быть лидером. Да, много забивал, но пасы тоже отдавал – я просто хотел быть лучшим.
Когда пришел в сборную, то успел застать Сергея Белова, год мы играли вместе, даже пожил вместе с ним. Вот какой эгоист он был, мне до него как до Луны. Например, набирает он 30 очков, после турнира всем дают какие-то призы, ему дают приз «Лучший защитник», он его выбрасывает и говорит: «Я не лучший защитник, я самый лучший». Такого у меня никогда не было. Я все же был поскромнее.
Хотя на площадке было что-то звериное: надо быть лучшим во всем и выиграть в любом случае. Но это врожденное. Натренировать такое тяжело. Сейчас я много занимался с детьми и подумал: если ты родился таким, то и будешь таким. Здесь все идет от генетики.
- Вам принадлежит рекорд результативности в чемпионате СССР – 69 очков. Вас критиковали за это?
– Никто просто не упоминал. В советских газетах вообще ничего не было. Что критиковать, когда такого никогда не происходило? Если бы такое случилось сейчас, все бы газеты, весь бы интернет об этом говорили. Тогда информации практически не было: даже игроки сборной вряд ли знают, что это есть такой рекорд. Это совершенно не так, как сейчас происходит с Месси или Роналду.
- Вы сами вспоминаете тот матч?
– Помню, что мог забить тогда и 80: я же не играл два овертайма, потому что получил пять фолов. А итоговый счет был 155:152.
Мне запомнилось несколько моментов в той игре.
Перед матчем мы провели собрание. Двое лидеров не играли из-за травм. И тренер Валдманис сказал нам: «Зрителей полный зал. Так что смотрите не обкакайтесь. Играйте в свой баскетбол».
В середине второго тайма диктор объявляет: «Валдис Валтерс набрал 51 очко». После этих слов Валдманис выскочил к диктору и заорал на него: «Ты чего говоришь вообще? Он же сейчас только и будет лупить!» А я даже этого не слышал – мне потом пересказывали. Когда я находился на площадке, то вообще никого не видел – очень был сконцентрирован на игре.
И это все я сделал без трехочковых. Интересно было бы посмотреть, сколько там забито дальних. Так я помню, что я совершил 51 бросок, из них попал 28, остальные – штрафные. Представь: выкинуть 51 бросок, это надо уметь!
- Потом вы еще набрали 81 очко…
– Это было уже в чемпионате Латвии. Вышел, поиграл. При счете «+20» ухожу с площадки на 30-й минуте – набрано уже 51 очко. Ухожу, а меня команда не пускает, говорят: «Давай назад». После этого начал бросать из всех позиций и все попал – 19 трюльников из 39.
Забил 81 очко. После этого «Броцены» на меня обиделись, в одном матче начали специально пасовать только на одного игрока, и он набрал сотню, перекрыл мой рекорд. Но почти все – из-под кольца. Трюльники сложнее забивать: тут надо попасть все же.
Латвия против СССР
- В Литве боготворили «Жальгирис». Как в Латвии относились к ВЭФ?
– Все сейчас говорят, что у нас была одна страна. На самом деле, такого и близко не было. Матчи с ЦСКА или «Жальгирисом» превращались в противостояние Латвии с Россией или Литвой. Между республиками в баскетболе всегда была война – и в спартакиадах, и в чемпионате – чисто на национальном уровне. Это не было просто встречей команд, это было что-то более глобальное.
Сборная СССР – это единственный пример команды, которая дружит с 80-х. У нас нет никаких противоречий. Но это уникальная история.
- А как вы отнеслись к развалу СССР?
– Ваша пропаганда сейчас расхваливает Советский Союз. Но невозможно же удержать Союз, если республики этого не хотят. Люди же помнили, как они жили до этого. Не знаю, как в других местах, но у нас всегда хотели независимости, всегда. В мое время пели латвийские песни, которые нам запрещали петь. Запрещали вообще все, что могло привести к националистическому всплеску, но всегда что-то такое присутствовало. Мы всегда понимали, что будем самостоятельны. Мы не предполагали, что независимость придет так быстро, но никогда не сомневались в том, что это будет.
Если бы Россия хотела быть сильной, то могла бы создать аналог Соединенных Штатов, где у каждого образования есть суверенитет. Но этого нет и близко. И главное – Россия даже не хочет дружить с соседями. Это мне совершенно непонятно. Сборная СССР может дружить спустя столько лет, а они не могут. Говорят, что у нас националисты. Какие националисты?! У вас такие же националисты, как у нас, везде они одинаковые. Люди же везде одинаковые – дураки, умные, всякие – только языки отличаются.
- Вы вернулись в баскетбол, чтобы сыграть за независимую Латвию. Это было важно?
– Я уже завершил карьеру. Не то чтобы тренировался, но играл за любительскую команду, мы даже чемпионами стали в том году.
И тут Игорь Миглиниекс и Гундарс Ветра решили выступать за объединенную команду СНГ. В Латвии ужас что было, говорили, что они предатели… Раймонд Миглиниекс тоже уехал, его не отпускали. И получилось так, что играть некому: три основных человека выпали, а тут надо участвовать в олимпийской квалификации. Я уже сыграл одну олимпийскую квалификацию в 84-м, ну пришлось сыграть и вторую. Даже и статистика вышла неплохая для 35 лет. Попал в историю – что еще надо?!
- В Союзе большинство игроков все же стремилось в ЦСКА. Почему вы не хотели?
– У нас было так: если ты шел в ЦСКА по собственному желанию, то оказывался предателем, если тебя призывали в армию, то ок, это вопрос другой, хорошо, ты отслужи – и назад.
Меня могли забрать в 20 лет, когда я только техникум окончил, но тогда меня особенно никто не знал – ЦСКА я был не нужен, мог оказаться только в рижском СКА. Я отсиделся и поступил в Технологический институт.
Потом, если бы ВЭФ выбыл из Высшей лиги (такое было возможно), то возникало два варианта: или «Жальгирис», или ЦСКА. Так как у меня бабушка литовка, то я бы, конечно, пошел бы в «Жальгирис», тогда уже вовсю играл Сабонис.
Хотя разговоры о ЦСКА шли. Когда Сергей Белов стал тренером в 82-м году, то пригласил меня поговорить с генералами: «Даем тебе вот это и это – приходи». Я вернулся в Латвию, рассказал обо всем главе Федерации (а он был кем-то вроде заместителя министра), и он сказал: «Хорошо, устроим тебе все еще лучше, только оставайся».
Я и остался – до сих пор.
- А как же поездки за границу?
– Да, поездки были важным источником заработка. Существовало два пути: либо получали премии, покупали шмотки за границей и продавали здесь в два-три раза дороже, либо брали валюту и там уже крутили-вертели.
В сборной еще выдавали форму adidas на пять сезонов вперед. Куда ты ее денешь? Продаешь – уже год можешь прожить. Попасть в сборную и за границу – это единственный способ заработать.
Хотя это и было рискованно. Испанцы еще смеялись над нами. Они говорили: «Вы же экономику развиваете – привозите хорошие вещи (джинсы и прочее)! За что вас сажать-то? Вас надо было поощрять, а не наоборот».
Золото ЧМ-82 и серебро ЧМ-86
- В 78-м году вы попали в сборную СССР. Как на вас смотрели ветераны?
– Это была подготовка перед чемпионатом мира в Маниле. Я оказался в числе пятнадцати игроков, вызванных на тренировочный сбор. Трое не попадали: я, не помню еще кто и Александр Белов. Белов тогда тренировался сам по себе, у него уже было очень плохо со здоровьем. Он, конечно, был большой звездой в тот момент, но с ним нам не довелось, к сожалению, поиграть.
Потом меня позвали на сборы перед подготовкой к московской Олимпиаде. Странная история. Там было две команды – их бесконечно тасовали, куда-то возили. Мне кажется, что когда американцы отказались участвовать, Гомельского это выбило из струи: все подготовительные турниры отменили из-за Афганистана, вся подготовка сломалась, он совершенно растерялся. Думаю, что я поехал бы на Олимпиаду если бы не американцы, сто процентов. Он бы не рискнул начинать Олимпиаду с одним Ереминым. А так подумал, что и старым составом всех обыграет.
Я потерял из-за этих историй две Олимпиады. До сих пор не понимаю, зачем надо было входить в этот Афганистан.
- В итоге вы не были заиграны в сборной, и тут появляетесь на чемпионате Европы-81 как ее лучший игрок. Это не казалось странным?
– Тренер Блик мне рассказывал, что когда я начал хорошо играть на подготовительных встречах, к нему подходили всякие иностранцы и спрашивали: «Какой колледж он окончил?» У меня был как раз такой возраст, как будто я только-только выпустился. И все думали, что я не из Советского союза, что я где-то поучился, приехал и только теперь начал играть.
Это известная история. Все дело в том, что после Олимпиады-80 Блик поставил новую систему игры, ориентированную на скоростной баскетбол, после чего команда всех разгромила.
Я другого плана игрок, чем Стас (Еремин). Хотя у нас вместе очень хорошо получалось. Но главный смысл в том, что мы поменяли стиль игры и просто смели всех этих итальянцев и югославов за счет скорости. Если бы у нас были такие тренеры на каждом чемпионате, никогда бы нас никто не обыграл.
- Расскажите про Блика.
– Он сам из системы ЦСКА, но играл за «Динамо», немного светился в сборной. Считаю, что он бы вырос в очень хорошего тренера, если бы судьба повернула в другую сторону. Ему потом пристегнули какие-то дела с бриллиантами, и в итоге он был вынужден уйти. Сейчас он сам смеется над всем этим.
В 79-м он работал в Спорткомитете. И после Олимпиады-80 Гомельского должны были снять, и Блик был один из тех, кто решал этот вопрос. Его тогда взяли самого и присоединили к сборной, совершенно не потому, что кто-то думал, что из него получится хороший тренер. А он сказал: «Хотите выиграть – нужно делать вот так». Гомельский до последнего дня в это не верил, хотя товарищеские игры проходили нормально.
Потом был турнир в Париже. Помню, Блик заходит ко мне в номер и говорит: «Ты можешь сделать одолжение?» – «А что такое?» – «Ты можешь не бросать по кольцу? Играй только в пас. А то Гомельский не верит, что ты пас можешь отдать».
И с этого все началось. Гомельский впервые увидел, что я могу не бросать. В ВЭФе я был забивающий пойнтгард, такие тогда не были в моде. В моде было прибежать и откинуть вправо-влево.
- Чемпионат мира-82 чем запомнился?
– Я стал первым чемпионом мира из Латвии. Хотя, на самом деле, три латыша должны были стать чемпионами мира в 59-м, когда сборная СССР отказалась играть с Китайским Тайбэем.
Запомнились эмоции – бросок Риверса на победу. Промах! И ты всего за два года чемпион Европы и чемпион мира. Я уже хотел заканчивать карьеру в тот момент. Потом передумал и решил потерпеть до Олимпиады-84.
Отличная идея – закончить карьеру в 25 лет. Неплохо, да?! Я сейчас даже понять не могу, что у меня было в тот момент в голове, как можно было такое придумать?!
- Потом был скандальный чемпионат мира-86…
– Дело всегда в тренерах: Гомельский тогда поставил Обухова, все посчитали, что именно он виноват в провале на том турнире. При этом сборная была настолько сильная, что в 85-м выиграла чемпионат Европы и Универсиаду. А в 86-м мы проиграли только один матч с разницей в два очка.
Я где-то вычитал, что Обухов – самый успешный тренер Советского Союза. При том, что сегодня его вообще за тренера не считают.
Конечно, беру ответственность за поражение на себя – я тогда плохо провел чемпионат. От меня много зависело – я много играл. У меня были костные шпоры на пятках. Бегаешь, как будто у тебя камень в обуви, страшно неудобно, думаешь только о том, как бы доиграть этот матч.
В итоге команду разгромили за то, что она уступила в финале американцам два очка… Тренера сняли. Выгнали меня, Сабониса, Куртинайтиса.
Думаю, все это устроили из-за того, что в сборную возвращался Гомельский. И нужно было организовать большую шумиху: все виноваты, но вот сейчас придет новый тренер, наведет порядок… Хотя, конечно, порядка никакого не было. Но это большая несправедливость.
- А бросок тот в финале вспоминаете?
– Так там не было броска. Оставалась одна секунда – я поймал летящий мяч и в прыжке получил и с разворота кинул… Но это не бросок. Был бы бросок, вот мы бы посмотрели…
В финале чемпионата Европы-87 с Грецией была похожая ситуация: у меня было два момента, и в обоих я предпочел отдать передачу. В первый раз Йовайша попал, но уже по истечении времени на атаку. Во второй отдал Хомичюсу: при «-2» он промазал открытый трюльник.
- Но концовку в полуфинале с Югославией зато запомнили все…
– Такого больше не будет: за 50 секунд отыграть 9 очков. Я тогда вышел из-под заслона и бросил. Знал: попаду – стану королем, а промахнусь — говном.
- После того чемпионата вас критиковали в газетах, заставили взять вину на себя… Реакция кажется неадекватной…
– Да ничего особенного. Меня выгнали после этого из сборной. Но в 87-м я настолько хорошо провел чемпионат Союза, что вернули обратно. Знаешь, иногда нужно нечто такое, что заставляет спортсмена доказывать вновь и вновь, дает дополнительную мотивацию. Как вот ЦСКА и «Жальгирис» к нам приезжали, а я им каждый раз – по 40, по 45, опять по 40… Приятно видеть, когда Гомельский стоит, не знает, что делать, и хочет кого-нибудь наказать.
- А были памятные победы над ЦСКА?
– У ЦСКА мы долго не могли выиграть. А потом как-то привезли им 26 очков. Был такой бум, такого не помню никогда. Дворец вмещал пять тысяч, но они получили 150 тысяч запросов. ЦСКА не ожидал – растерялся.
Вообще мои клиенты – это ЦСКА, «Жальгирис» и московское «Динамо». С ними у меня как-то всегда получалось лучше всего.
- Почему московское «Динамо»?
– Они играли в быстрый открытый баскетбол. Ну и тренером там был Евгений Гомельский, младший брат Гомельского…
Гомельский
- Тараканов говорил, что Александр Гомельский все прощал трем людям: Хомичюсу, Куртинайтису и вам…
– Разве? Вообще-то у меня с ним были отношения еще хуже, чем у Сереги.
Это интересно. Я читал это интервью Тараканова, где он по мне тоже прошелся: у нас был конфликт, который родился в 86-м. Вообще все началось из-за литовцев, я тут ни при чем. Там было столкновение ЦСКА и «Жальгириса», Тараканова и «Жальгириса» – такие войны, можешь представить. А литовцы как всегда: «Давай в нашу фракцию, будем давить его в сборной». Вот и давили вместе. Но Тараканов посчитал, что виноват только я один.
Литовцы хитрые: всегда ругаются между собой, а потом как играть, так друг за друга встают. Как они конфликтовали, например, Каунас против Вильнюса: Куртинайтис, Сабонис, Хомичюс и Йовайша против Марчюлениса, это же были страшные враги. До сих пор, Марчюленис и Сабонис уже старые, а все не могут между собой разобраться. Волков над ними еще подшучивал: где они в детской спортшколе поссорились, что ли, и до сих пор не могут что-то поделить.
Такие моменты существовали, но в этом никогда не было ничего криминального. Чисто игровые. Как сто граммов выпьешь, так все. Это мелочи жизни. Самое показательное, что сейчас мы все общаемся, все это уже забыто.
- Тараканов говорил, что вы зазвездились…
– Я-то? Вполне возможно. Думаю, что Серега сам виноват при своем характере – он все время жаловался, все время был недоволен. Понятно, что он очень талантливый игрок: если бы мы играли в одном клубе, то это пошло бы на пользу нам обоим. Он был такой третий номер, которому можно было просто давать мяч, и он хорошо умел использовать пасы. Он быстрый, может войти, обыграть. Мы начали с ним играть в одной пятерке в 81-м году. А потом Гомельский его убрал, поставил Мышкина. И постоянно дергал Серегу туда-сюда – то он менял Мышкина, потом менял Тихоненко. Всегда как-то у него не было понятного места, в этом проблема.
Если бы не было конфликта ЦСКА и «Жальгириса», то ничего подобного не было.
- А с Гомельским-то что у вас случилось? Вы же семь лет играли – и играли очень много…
– Да просто потому, что не было второго разыгрывающего. Поэтому я и играл от звонка до звонка. При Еремине меня еще меняли, а потом не было второго чистого разыгрывающего, все больше комбо-гарды Сокк, Хомичюс… Не было других людей, которые могли бы разгонять быстрый отрыв, заигрывать партнеров. Плюс у меня была хорошая связка с Сабонисом, никто его так не задействовал, он забивал 20-30 очков с моих передач.
Я много играл, но не потому, что купил это место. Могу сказать так: был бы конкурент сопоставимого уровня, я бы сидел на лавке. Сто процентов.
Гомельский не мог меня не ставить. Хотя он постоянно ругался, а я резко реагировал на несправедливую критику.
Вообще мне кажется, что у него было что-то против латышей. Он работал здесь, потом ушел из СКА, и ему не дали заслуженного тренера. И кажется, у него какая-то обида осталась на нас. При этом я всегда был единственным, кто постоянно с ним ругался, постоянно говорил о том, что мне не нравилось.
Пока я был основным игроком, то мог с ним спорить. А как начал сдавать, то сразу он отомстил. Но никогда не было такого, что я мог делать то, что хотел, и мне все прощалось.
- Гениальная цитата: «Сколько я играю за сборную, не помню, чтобы она отличалась тактической зрелостью». Вы это произносите в середине 80-х!
– Ты же слышал, что говорил Волков в Clubhouse: если бы тренером сборной был человек уровня Фрателло, то мы бы вообще никогда не проигрывали. Советские тренеры никогда особенной тактической гибкостью не отличались, особенно Александр Яковлевич. Он был мотиватор, он был сильный психолог, он сильно влиял на личности и за счет этого человек сам мог играть. Но тактика – это не его конек. Пошел он в «Тенерифе» работать, видел, чем это закончилось? Ему нужны были сильные исполнители, когда тактика ничего не решала. Это не мое мнение, все игроки сборной так же думают.
- Это проблема всего советского баскетбола?
– Даже сейчас из бывших республик Советского Союза, за исключением Ясикявичюса, нет топовых тренеров, потому что нет школы тренеров международного уровня. Никто не работает на уровне Евролиги, в России нет таких тренеров, у нас – тоже. Нет ни Обрадовича, ни Мессины…
К тому же Гомельскому не нравилось, что есть конкуренты. Ему нужно было всех подчистить молодых: Селихова, Блика, Белова всегда он зажимал… «Не надо таких пускать!»
- Вы как-то говорили, что алкоголь – это допинг. Как это работало?
– Единственное, что нам разрешали – это побуянить после игр или сборов. Например, проходили мы сбор в Новогорске. Выходной день. Что делать? Москвичи уезжают к семьям. А что нам? В город! И там – ресторан «Прага», «Интурист», еще какие-то места… По полной программе. На следующий день отсыпаешься, затем готов обратно работать. Психологически это помогало снять стресс. Кто-то с семьей отдыхает, а нам что делать? Сидеть и смотреть друг на друга? Такая была система, ничего тут не поделаешь.
- Без исключений?
– Конечно. Если ты не мог пить, то не играл в сборной. Главное – что нужно было не только уметь пить, но нужно было утром проснуться и так, чтобы тебе не надо похмелиться. Те, кому надо похмелиться, в сборной не задерживались.
Голосование перед Олимпиадой-88
- Вы понимаете, кто настоял на том, чтобы Гомельский вас все же пригласил в 88-м?
– Так и не понятно. Видимо, кто-то из руководства Спорткомитета. Сабониса на тот момент не было, Гомельский понимал, что Олимпиаду он не выиграет, а ему все твердили, что я был одним из лучших игроков и меня надо взять.
Я сам не был готов. Ни профессионально, ни психологически – уже думал о совсем других вещах.
Удивился, когда он начал меня прессинговать и звать на сбор. Думаю, что для него это был очень хороший ход. В первый раз за историю сборной он устроил командное собрание, провел непонятное голосование. Убитого коня зачем еще раз убивать?! Я потренировался две недели и сам просил отпустить меня домой. Он отказался – сделал это для себя, чтобы показать всем, что команда была против меня.
Жаль, что я так и не спросил его об этом. Думаю, он бы рассказал.
- А вы присутствовали при голосовании команды, выбирающей между вами и Миглиниексом? Это же крайне неприятно.
– Да. Но я уже и так сидел на чемоданах, а он тут голосование проводит. Смысл-то какой? Это какое-то издевательство за все прошлое?
При этом я же не хотел приезжать изначально. Он сам поднял всю Латвию на ноги. Сказал, что снимет с меня заслуженного, отнимет зарплату. Звонил постоянно моей жене. Я ей говорил: «Да не разговаривай ты с ним». А она: «Он хороший, он так хочет, чтобы ты играл». Я говорю: «Да я же вижу его насквозь». Все – комитеты, федерации – начали меня душить и заставили туда ехать. У меня могли быть проблемы, если бы я не явился.
Мне до сих пор непонятно это решение.
Я обсуждал это с Владимиром Гомельским. Он говорит, что большинство – со стороны – считало, что меня надо было вернуть в сборную. Что существовало такое неимоверное давление на тренера, и поэтому он придумал такой вариант.
Я интуитивно чувствовал, что не надо ехать. Если бы я хотел за сборную играть, то участвовал бы и в предолимпийском турнире. Но к тому моменту я уже решил, что ухожу из баскетбола. Понимал, что без Сабониса мы не выиграем.
- Сабонис вам сказал, что его не будет, и вы все бросили после этого?
– Ты же знаешь, как было. Сабонис появился в последние три дня на сборах, только приехал после реабилитации, его раздели: «Давай поиграем». Поиграл – и уехал. Хотя и «Жальгирис», и «Портленд» были против.
Получилось: счастье для всех. Наконец, выиграли Олимпиаду. Ребята выиграли Олимпиаду. И Гомельский выиграл Олимпиаду.
Я за всех рад. Только небольшой осадок остался. Если бы мы встретились и он объяснил, зачем он все это сделал, то это было бы неплохо. Но не получилось.
КГБ
- Три года назад распространили историю, что вы были агентом КГБ…
– После развала Союза в Латвии остались агентские карточки, очень много. Какую-то часть из них, около пяти тысяч, выбросили. Это выглядело просто как мешок с карточками, такой мусор. У нас создали комиссию, которая должна была проверить, что там за мешок. Комиссия деньги пропила, никакие расследования не проводила. Так и не выяснили, что это за карточки. Но зато везде после этого распространили, что я – агент КГБ.
После этого я выиграл суд. Вербовщик объяснял, что написал карточку и хотел меня вербовать, но потом понял, что это невозможно. А карточку все равно сдал в архив. К этой карточке были привязаны два каких-то доноса, но на людей, связанных с культурой, а не со спортом. Про спортсменов там вообще никаких доносов не было. Никакой конкретики тоже не было.
Я выиграл суд, потому что нет никакой, даже косвенной связи со мной, кроме моего имени на карточки. В самой карточке допущены целых четыре ошибки: неправильно указаны даты и место рождения, место работы, адрес… И это у самого известного спортсмена республики!
Хотелось бы, конечно, чтобы комиссия изучила все эти карточки досконально. Там были агенты с 20-50 доносами. Но все они из мира культуры, никакой политики. Думаю, что эти карточки оставили, чтобы в будущем шантажировать этих людей.
Если бы я был агент, то признался бы. Что тут поделаешь? Ну был, заставили, не мог отказаться. Так у меня же никогда не было никаких нарушений, меня нигде не ловили.
- На основании этого отец Миглиниекса обвинил вас в том, что вы подставили Игоря, когда его сделали невыездным…
– Уже в 86-м году, когда Миглиниекс попался, он говорил, что это я на него настучал. У нас всегда были плохие отношения. Миглиниекс ушел в ЦСКА. И его отец все эти годы пер на меня.
Представляешь, когда я уже работал на телевидении, он написал на меня заявление в полицию, что меня нужно проверить на экстремизм. Пришлось ходить в полицию и объяснять, что это ерунда. Вот у человека осталась злость на меня с тех времен, и он все пишет. И ни за что не отвечает при этом.
Нет, совершенно ни одного доказательства, что я мог это сделать. Обычно ловили с валютой тех, кто получал ее от кого-то. Но откуда я мог знать, у кого он берет валюту? Если бы мы хотя бы были в одном городе, тут еще можно что-то домысливать. Так он же жил в Москве, все это случилось в Москве. Как я мог все это узнать? Этой истории уже сорок лет, но он все еще обвиняет меня. Пускай, совесть моя чиста.
- Как вы это пережили все это?
– Все это очень неприятно. Людей не интересуют детали: написали в газетах – и уже все решено. Даже в России опубликовали об этом что-то под названием «Движение вниз». Ну позвони и спроси! Хорошо, что сегодня в суде ты можешь защитить честь и достоинство. Если бы я был агентом, то не мог бы выиграть суд. А так доказал, что я – честный человек.
Но что делать?! В любой момент тебя могут подставить, например, полицейские, в говно любой может попасть где угодно.
Думаю, что я стал сильнее после этого. Знаю, что в жизни есть и пострашнее моменты.
Еще больше ностальгии:
Фото: facebook.com/Valdis Valters; РИА Новости/Игорь Уткин, Ю. Берзиньш
Для этого надо, чтобы и на Западе и в странах б. СССР к власти пришли умеренные политики, которые не будут начинать разговор с "платить и каяться".
что Россия себе такое позволяет?!
В 2016 году, например, специально созданная в Латвии комиссия оценивала «демографические потери», «ущерб от советских военных баз» и то, как повлияла «оккупация» на латвийскую культуру. Россия, по ее подсчетам, должна выплатить €300 млрд, из которых €185 млрд — экономический ущерб.
Вот взять это интервью. Конечно, возможно что-то исказили при написании. Этого нельзя исключать, но. вот смотрим:
-Помог стать известным: я же с 77-го до сих пор не схожу со страниц газет, 44 года под постоянным вниманием.
– Никто просто не упоминал. В советских газетах вообще ничего не было. Что критиковать, когда такого никогда не происходило? Если бы такое случилось сейчас, все бы газеты, весь бы интернет об этом говорили.
Про себя:
-Я всегда был свободным человеком. Многим не нравилось в советские времена, что я был слишком прямым, за что-то всегда боролся, спорил с начальством, с Гомельским особенно.
Про Сергея Тараканова:
-Думаю, что Серега сам виноват при своем характере – он все время жаловался, все время был недоволен.
Прикольно у него получается... определился бы с позицией.
Про Биедриньша:
-Да все получилось: он заслужил огромный контракт в НБА. Просто потом в 28 лет сказал, что денег и так много, мотивации больше нет.
А, ну т.е. всё ОК? Хм, а если каждый так будет делать? Ну там.. Леброн, Карри, Яннис, подписал первый крупный контракт... «и потерял мотивацию». Что не так то? Детей растит, отдыхает. «Головой думает» !
-Конечно, у нас (и в Литве) хорошая баскетбольная генетика. Как-никак первые чемпионы Европы. О чем в советские времена нам даже не разрешали говорить.
Так, а вот в Эстонии нет «баскетбольной генетики», стало быть? Чемпион ОИ Тиит Сокк? Может он латыш? Если что, я из Риги и я сам наполовину латыш. 😊
«Генетикой» последнее время, что-то многие увлеклись.. «Генетический код». Баскетбольная генетика? Хм.. но, придумали баскетбол не в Прибалтике. А в США... Физрук Нейсмит. Белый?! Похоже, хватит про генетику...
Про КГБ ))
-Вербовщик объяснял, что написал карточку и хотел меня вербовать, но потом понял, что это невозможно. А карточку все равно сдал в архив.
Т.е. получается можно было на каждого гражданина республики так карточки нашлёпать? «типо агентов». А как им самим потом разобраться, кто реальный агент в этом немеренном количестве карточек? Т.е. я должен серьёзно в это верить?
Короче, суд он там выиграл.. ладно. Как суды выигрываются это вообще другой разговор. Но, с КГБ похоже, замазан был, в той или иной степени.
-Если бы я был агент, то признался бы. Что тут поделаешь?
О, вот это самый железный аргумент. Всё. Сейчас поверил, что он не был агентом. Забираю свои мысли обратно. ))))
Тут можно ещё порофлить конечно. Но, хватит уже.
Хороший был баскетболист, но не без тараканов в голове. Респект ему за очки, за ВЕФ, за сборную!
Р.S. про политику. не нужно думать, что государство продвигает то, что хочет народ. В современных государствах по-настоящему рулят те, у кого есть бабки. Это пару % от населения. Про выборы и референдумы, думаю, пояснять не нужно. Каких кандидатов нам спускают и как формулируют вопросы референдумов. Сами то мы (народ), своих кандидатов выдвинут не можем.
- Мы вас любим, но колбасы на всех не хватит.
- Шовинистас.
В период с 1940 по 1960 год только на территории одной Латвии было построено более 20 различных производственных предприятий и заводов. До 1939 года ни одна из стран, расположенных на берегу Балтийского моря, не могла похвастаться такими цифрами.
Так, в 1948 году промышленность Литвы достигла довоенного уровня, а в 1950-м превысила его на 90%. Восстанавливать народное хозяйство Литвы помогала вся страна — советское правительство выделило для этой цели дотацию в 200 млн рублей.
Неплохо развивалась и Эстонская ССР. В 1970-1980-е годы Эстония фактически находилась на первом месте в СССР по объёму инвестиций в основной капитал на душу населения. По данным ОЭСР, в 1990 году ВВП Эстонии по ППС составлял 10 733 доллара США на душу населения. По оценке ИМЭМО РАН, в 1990 году по ВВП на душу населения Эстония занимала 46-е место в мире.
«ВЭФ», в годы Союза передовой мировой производитель электроники, радиоприёмников, телефонов, станков, обеспечивавший рабочими местами больше 14 тыс. человек на заводе в Риге и ещё 6 тыс. — в остальной Латвии, дававший прибыль 580 миллионов долларов в год, в середине 1990-х объявил о банкротстве. Сегодня на месте завода торговый центр.
Не калининградские, а именно латвийские, эстонские и литовские порты были главными западными морскими воротами Советского Союза. Порты, построенные ещё в советские годы, до сих пор продолжают приносить доход прибалтийским странам.
В 1970-1980-х годах к этим портам были проложены нефтепроводы. Автомобильные дороги в Прибалтике также были на высоте. По качеству они занимали первое место в СССР. Второе место занимала Западная Украина, третье — Закавказье. РСФСР был на 12-13-м месте.
Среди других экономических районов СССР Прибалтика отличалась большой густотой сети железных дорог (6,19 тыс. км), автомобильных дорог с твёрдым покрытием (56 тыс. км), а также развитым речным судоходством (Нямунас, Преголя, Даугава, Лиелупе, Вента, Эмайыги, Нарва). Протяжённость внутренних судоходных водных путей составляла в 1973 году (включая Чудское и Псковское озёра) 2 тыс. км.
А теперь чтоб не балаболить языком давай расскажи что там было в Прибалтике во время Российской империи!
Брестский мир? По Брестскому миру много чего должно было быть, а по факту, вся твоя независимая Украина это Украинская республика которая просуществовала полгода и имела под влиянием территорию современной Киевской области! Я тебе с таким же успехом могу рассказать про Сибирскую республику))) Но самое смешное это то, что ты можешь кичится даже этой Украинской республикой благодаря советской власти, которая развалила РИ, не будь Октябрьской революции не было бы не какой Украины или условной Молдовы! Рассказать что построила СССР в Украине! Я тебя уверяю, там твой шаблон ещё больше будет трещать)))
Все бывшие республики СССР должны кланяться в ноги СССР что дала им государственность, которая до революции у них не когда не было, и это факт!
они закрывают заводы из-за строгих квот ЕС, санкций РФ и (якобы) экологии.
продавать некуда, нерентабельно содержать заводы ради 10 банок в год (образно).
зато независимые! (нет)
Западные страны имеют чёткую позицию - ничего личного, только бизнес! И раз уж Россия пошла по капиталистическому пути, то и не удивляйтесь - ничего личного, только бизнес!