«После поражения от ЦСКА всей командой пошли в ресторан». Как пригодиться «Барселоне» после четырех лет в России
Денис Романцов поговорил в раздевалке «Палау Блауграна» с Мацеем Лампе – одним из лучших иностранцев в истории российского баскетбола.
За три январских дня (вернее даже – за сорок часов) баскетбольная «Барселона» выдала две остросюжетные победы. Сначала, долго уступая в счете, вырвала победу у «Панатинаикоса» в Евролиге, во многом благодаря шести трехам Марселиньо Уэртаса в третьей четверти, а в прошлую субботу спаслась за три секунды до конца четвертой четверти битвы с «Уникахой», переведя игру в овертайм – там победу «Барселоне» обеспечил трехочковый Мацея Лампе. С MVP российской лиги-2011 я рассчитывал встретиться уже после игры с «Панатинаикосом», но пресс-атташе баскетбольной «Барсы» Алеиш Сантакана попросил пожалеть Мацея: «Игра закончится ближе к полуночи, а ему еще нужно восстановиться перед игрой с «Уникахой». Вот после нее – пожалуйста». Оказалось – так даже лучше. После решающего попадания в овертайме матча с «Уникахой» Лампе светился от радости и общался охотно. Сантакана запустил меня в раздевалку «Барсы» после пятиминутной бравурной речи тренера Хави Паскуаля. Обладатель Кубка России в составе «Химок» и Кубка Европы в составе «Уникса» встретил меня обнаженным по пояс, с обмотанными льдом коленями. Предупрежденный Сантаканой, что я из Москвы, Лампе первым делом поинтересовался на русском, как у меня дела.
- Хорошо, а у вас? Летом заканчивается ваш контракт с «Барселоной» – уже думаете о будущем?
– У нас есть опция продления. Я полюбил Барселону, реально проникся этим городом, купил здесь дом, мне и моей семье здесь очень комфортно – в том числе из-за отличной погоды. Недавно в Барселоне родился мой третий сын, так что это в любом случае особенный город для меня и я не планирую никуда уезжать.
- С появлением третьего ребенка ваша жизнь изменилась?
– Я стал еще счастливее и более мотивированным в игре. А если вы про сон, то все окей – Адам очень спокойный мальчик и дает нам высыпаться.
- В прошлом сезоне говорили, что вы можете уйти из «Барселоны».
– Люди неправильно интерпретировали информацию. Таблетки, которые мне прописали клубные врачи, вызвали странную реакцию, на коже появилась сыпь, я испытывал дискомфорт в мышцах и суставах и несколько недель не мог помочь команде. Но потом все наладилось. А то, что я хотел покинуть «Барселону» – чушь. У нас тут особенная, семейная атмосфера, которую культивирует тренер Хави Паскуаль – например, год назад после поражения от ЦСКА мы всей командой пошли ужинать в ресторан. Это привело нас в чувство и раскрепостило.
- В пятидесяти метрах от нас – «Камп Ноу». Часто туда ходите?
– Я несколько раз посещал большие матчи – например, класико. Но больше люблю смотреть футбол по телевизору.
- Вы ведь тоже могли стать футболистом?
– Да, я был вратарем в Стокгольме. В Лодзи, до переезда в Швецию, я вообще не занимался спортом, а вот в Стокгольме у меня получилось очень насыщенное детство. Я играл в хоккей, футбол, баскетбол, увлекался греблей. Правда, греблей в Швеции можно заниматься только несколько месяцев, а потом там слишком холодно.
- Хоккей, футбол, баскетбол, гребля – а почему так много всего?
– Мне как-то с первых сознательных лет жизни были ясно, что я стану спортсменом – все-таки мои мама и папа были волейболистами, а дедушка – десятиборцем, он должен был ехать на Олимпиаду-1940, если б не война. К сожалению, деда Болеслава не стало до моего рождения. Отец рассказывал: однажды копье вонзилось деду в ногу, он отказался идти к врачу и в итоге инфекция лишила его жизни.
- На каком уровне играли ваши родители?
– И мама, и папа играли за ЛКС Лодзь, а потом отец стал в Швеции тренером женской команды. Мама с папой пытались заставить меня играть в волейбол, но он мне совсем не нравился: там ты не вступаешь в контакт с противником и приходится постоянно прыгать за мячом на паркет, да и времени еще и на волейбол у меня не оставалось.
- Расскажите о вашей хоккейной карьере. Я читал, что в детстве вы были успешны и там.
– Да у меня получилась короткая карьера в хоккее, если честно. Я играл защитником, причем был довольно жестким, хорошо катался, обладал неплохим броском, к тому же я был намного больше других детей, но была проблема – хоккейная экипировка в Швеции стоила очень дорого (во всяком случае, для моей семьи это было дорого) и, когда я стал еще выше и мне потребовались новые шорты, отец купил мне слишком длинные – на вырост, чтобы не тратиться снова через полгода. Это, наверное, хорошая экономия, но я в этих шароварах выглядел просто нелепо – я был больше похож на вратаря, чем на защитника. Так моя хоккейная карьера и завершилась. В моем районе было много выходцев из бывшей Югославии, которые почти поголовно увлекались баскетболом, так что и я в итоге склонился к нему.
- Известно, что одним из этих выходцев был Дамир Маркота, форвард «Бешикташа», поигравший в питерском «Спартаке».
– Да-да, его семья бежала в Швецию от войны в Сараево, поселилась в нашем районе, в минуте ходьбы от нас и в семь лет мы стали лучшими друзьями. Не расставались сутки напролет, были как братья. Мы были очень похожи, он был такой же высокий, как я, мы каждый день играли вместе в баскетбол, а потом я стал тренироваться у его отца. Дамир раньше меня уехал из Швеции – когда ему было четырнадцать, его пригласила «Цибона», а в Евролиге мы дебютировали почти одновременно – в шестнадцать.
- А почему ваша семья решила переехать из Польши в Швецию?
– В Стокгольме отец мог заработать больше, а на родине были проблемы с работой и деньгами. Из-за политических событий многие тогда уезжали из Польши. Отец выбрал Швецию и через несколько месяцев мы присоединились к нему.
- Запомнили что-нибудь из польского детства?
– Мы жили в Реткине, на юго-западе Лодзи. Однажды я убежал из дома – мама звала меня домой, но я играл во дворе и не хотел возвращаться. Я побежал куда-то, чтобы скрыться из зоны видимости мамы, и понял, что потерялся. Стемнело. Какие-то люди спросили меня, где я живу, и отвели домой. Я был дико голоден, а мама одной рукой кормила меня, а другой – держала ремень. Ну, вот такое детство примерно.
- У нас с вами много общего. Кто слепил из вас баскетболиста, которого в пятнадцать лет завербовал «Реал»?
– Над моей техникой и универсальностью работал шведский тренер Йоаким Самуэльссон. До него в Швеции вообще не было сильных баскетбольных школ и детских команд, так что мы вошли в историю. Наша с Дамиром Маркотой команда так часто побеждала, что в пятнадцать лет на меня обратил внимание «Реал» Мадрид. Сейчас Самуэльссон проводит в Швеции турнир Lampe Challenge. Я очень горжусь им и с радостью приезжаю потренировать детей.
- Как вы попали в «Реал»?
– «Реал» стал первой командой, которая позвонила мне после юношеского турнира в Португалии. Я мечтал уехать из Швеции, чтобы играть на более высоком уровне, так что подписал контракт с «Реалом», даже особо и не вчитываясь в него. Для «Реала» это было типа эксперимента – они впервые подписали контракт с таким юным иностранцем и срок соглашения составил восемь лет. Я потом намучился из-за этого. Мои родители очень переживали из-за того, что я уезжаю.
- А вы?
– Нет, ведь этот переезд был тем, чего я больше всего на свете хотел. Я прыгнул в поезд сразу после того, как мне позвонили из Мадрида.
- Вы там один жили?
– Первые несколько месяцев, может даже полгода, я жил в школе для спортсменов в Алькорконе, в десятке километров от Мадрида, там же тогда учился Фернандо Торрес, а потом ко мне переехали родители, папа ради меня даже оставил тренерскую работу в Стокгольме, мы сняли квартиру и жили там вместе, а в мой последний сезон в «Реале» я переехал в другую квартиру, по забавной причине: потому что там был тренажерный зал – перед драфтом НБА для меня это было особенно полезно.
- Вас выбрали на одном драфте с Леброном Джеймсом, Кармело Энтони и Дуэйном Уэйдом. Что вы запомнили из той церемонии?
– Она проходила в ньюйоркском Madison Square Garden. Перед драфтом со мной контактировали многие команды, газеты много писали о моих хороших перспективах на драфте и я решил выставить свою кандидатуру. Ночь перед драфтом я не мог заснуть. Мы с агентом ожидали, что меня выберут если не в первой десятке, то в начале второй, но комната, в которой сидели все молодые игроки, постепенно пустела, а потом я остался там один и только тогда меня выбрал «Нью-Йорк Никс». Оказалось, «Реал» требовал за меня два миллиона долларов.
- Правда, что вы сами выплачивали эту сумму?
– Да, большую часть. Просто клубам НБА нельзя было платить за иностранных игроков больше 350 тысяч долларов, поэтому я на протяжении пяти лет переводил «Реалу» часть своей зарплаты. Я уже уехал из НБА и стал играть в «Химках», но продолжал платить за право перейти из «Реала» в «Никс». За три года в Америке я, получилось, тоже ничего не заработал.
- В НБА вам пришлось нелегко?
– Я уехал в Америку слишком молодым, юношей, по сути. В этот раз родители не смогли составить мне компанию, потому что у мамы в Мадриде появились проблемы со здоровьем, и я впервые в жизни жил один. Мне несколько раз пришлось менять команду, но самым радостным периодом было время в «Финиксе» у Майка Д’Антони. Он отлично знает европейский баскетбол, знает как развивать европейских игроков, чтобы они адаптировались к НБА, с ним я здорово вырос и почувствовал себя взрослым мужчиной и настоящим профессионалом. Я кайфовал от того, что тренируюсь с такими звездами, как Стив Нэш, Амаре Стадемайер, Джо Джонсон. Мне было больно, когда меня обменяли в «Новый Орлеан». Мне нравилось в Аризоне, я приобрел там дом, но с годами я привык к смене городов и стран.
- Видел вашу фотографию с Нельсоном Манделой. Как вы встретились?
– Лет десять назад Дикембе Мутомбо пригласил меня, Удриха, Рэндолфа и еще несколько парней в Йоханнесбург, на благотворительный турнир «Баскетбол без границ». В один из дней нас повели в музей апартеида, где я и смог пожать руку Нельсону Манделе. Удивительный человек, он произвел мощное впечатление.
- Самый напряженный момент за годы в «Химках»?
– О, думаю, это два месяца, которые я пропустил из-за травмы глаза. Глупая история. Я упражнялся со жгутом в тренажерном зале, и вдруг жгут отлетел от ноги и заехал мне в глаз. Пришлось делать операцию в Америке, потом началось воспаление, глаз приходилось чистить несколько раз, некоторое время я плохо видел вблизи и играл в линзах. За это время мы два раза уступили ЦСКА, зато потом обыграли их в Кубке России в Казани и завоевали этот трофей – мы тогда выдали фантастический баскетбол, конечно.
- Самая веселая история, которая произошла с вами в первые недели в России?
– Однажды я добирался из дома на тренировку в машине парня, который... как бы это сказать... в общем, не знал, как использовать тормоза. Я не знаю, как так получилось, но он тормозил с огромным трудом. В машине он был такой бледный и измученный, что мне стало его жаль, хотя у меня и у самого сердце бешено колотилось – мы ж разбиться могли.
- Да, веселая история.
– Но вообще, от России у меня только позитивные воспоминания. У меня там осталось много друзей, мне было комфортно в российской культуре, мне очень нравилось играть в «Химках» у Кемзуры, ведь я люблю много двигаться, а он сторонник как раз мобильного и агрессивного баскетбола. Я всегда с радостью возвращаюсь в вашу страну. Только погода мне в России не нравилась, иногда она нагоняла тоску.
- После ухода из «Уникса» вы пропустили полгода – что с вами случилось?
– Это было ужасно. Я тренировался в Чикаго, но пол был смочен, я поскользнулся, упав на вытянутую руку, и сломал плечо. Я отправил рентген врачам «Каха Лабораль» и мы сошлись на том, что мне срочно необходима операция. Мы нашли лучшего из возможных врачей, Марка Филиппона из Колорадо, он прооперировал мое плечо, а потом занимался моей реабилитацией.
- Как вы это пережили?
– Это было мучительно – весь день я вынужден был лежать в кровати без движения и мог только разрабатывать суставы с помощью специального аппарата. Тем не менее, «Каха Лабораль» верила, что я справлюсь и президент клуба ждал моего возвращения. Доктор прогнозировал, что я пролечусь шесть или восемь месяцев, а я вернулся в строй уже через пять.
- Откуда взялся ваш ник в инстаграме – polishpistol30?
– А просто в НБА у меня было два прозвища – комментаторы драфта называли Волшебная Лампа, а одноклубники в «Нью-Йорке» – Польский Пистолет. Когда я думал, как назваться в инстаграме, решил, что первый вариант нескромен и выбрал второй.
- Какие еще прозвища у вас были?
– В Стокгольме во дворе меня звали Микки, потому что не могли выговорить Мацей, а в «Химках» – Шерифом, просто приклеилось как-то во время карточной игры.
- На игре с «Панатинаикосом» видел на трибунах Монтойю, Педро и Сампера. Вы общаетесь с футболистами «Барсы»?
– С некоторыми. Полгода назад, например, шел в наш медицинский центр и вдруг кто-то меня окликнул: «Лампе, как здоровье?» Я издалека даже не понял, кто это, а потом узнал – Жерар Пике.
Фото: maciejlampe.com (1,2); REUTERS/Peter Morgan; РИА Новости/Руслан Кривобок
Но прекратите уже УНИКС кавычить, это аббревиатура!!!
А в первую очередь, конечно, написать правильно имя самого баскетболиста и исправить его тэг?
По поводу выплаты "Мадриду" 2-х лимонов после отъезда в НБА. Все платят. Правило такое. Миротичу, например, предстоит выплатить 2,5.
А то из интервью получается, что алчный клуб нагрел неопытного юнца.
Хороший баскетболист и прикольный парень