Признания теннисного отца. Начало
Первая часть большого интервью Полу Киммиджу (Times), в которой Роджер Федерер рассказывает об оптимистическом отношении к жизни, соперничестве с Надалем, а также объясняет, что же конкретно «убивало его» после поражения в финале Australian Open-2009 – в блоге «С миру по Нитке».
Как-то, отвечая на вопрос в конференции по поводу переводов интервью теннисистов, я обещала, что как только Пол Киммидж побеседует с кем-нибудь, я обязательно переведу. Теперь пришло время исполнять свое обещание, потому что поговорил он не с кем-нибудь, а с Самим.
Справка: До начала карьеры журналиста Киммидж был профессиональным велосипедистом и дважды принимал участие в Тур де Франс. Известен как человек, который первым рассказал о повальном употреблении допинга в профессиональном велоспорте. Последние пять лет удостаивался звания «Интервьюер года» по версии Ассоциации спортивных журналистов.
Итак, Пол Киммидж «Признания теннисного отца».
Как Роджер Федерер стал величайшим? Он не родился в Швеции, как Бьорн Борг. Его не воспитывал родитель-тиран, как Ивана Лендла. Он не впадает в ярость, как Джимми Коннорс, и его не пытают демоны, как Джона Макинроя. Он никогда не занимался сексом в ресторане «Нобу», как Борис Беккер, никогда не употреблял метамфетамин, как Андре Агасси, и он не страдает невротическими привычками, связанными со сном, как Пит Сампрас (В 2008 году тот же самый Пол Киммидж брал интервью у Сампраса. Там он описал требования великого чемпиона к условиям сна: температура в комнате должна быть практически минусовая, абсолютная темнота, идеально гладкие простыни без единой складочки, и во время сна к нему не должен никто прикасаться). Он любезен, как Тим Хенмэн.
Но кто-то же должен попытаться объяснить его феномен.
Мы встретились в Базеле, его родном городе. С виду он в хорошей форме и после длинного перерыва в самом выдающемся сезоне в его жизни выглядит отдохнувшим. Этот год начался для него слезами в Австралии, когда он снова, как и в величайшем финале «Уимблдона», проиграл Рафаэлю Надалю.
Это было его пятое подряд поражение от Надаля в финалах турниров «Большого шлема», и после него встал интересный вопрос – как он может быть лучшим теннисистом всех времен, если он, возможно, даже не лучший в своем поколении? Но эти некрологи были преждевременны.
В апреле он женился на своей постоянной девушке Мирке Вавринец, а через месяц обыграл Надаля в финале турнире в Мадриде. В июне он выиграл «Ролан Гаррос» и сравнялся с рекордом Сампраса – он выиграл 14 турниров «Большого шлема». В июле он обыграл Энди Роддика в эпическом финале «Уимблдона», тем самым побив рекорд Сампраса, а через две недели он стал отцом, когда Мирка родила двойняшек. В сентябре он проиграл финал US Open Хуану Мартину Дель Потро – это был его шестой финал этого турнира подряд.
Он не женат на супермодели, как Роддик. Он не потешается над своими соперниками, как Новак Джокович. И он не вытаскивает штаны откуда-то сзади, как Надаль. А с чувством стиля у него даже хуже, чем у Энди Мюррея.
Как он все это объясняет?
Он начинает свой рассказ со сценария совместной с Тайгером Вудсом рекламы Nike, которую снимали в 2007.
– У нас там две разных линии. Я прочитал сценарий и сказал, что хочу тот текст, где есть слова: «Я люблю выигрывать». Они сказали – о, это отлично, потому что Тайгер говорит, что ненавидит проигрывать. Я думаю, в этом что-то есть. Я скорее принадлежу к типу «люблю выигрывать», чем «ненавижу проигрывать».
– Это интересно, – замечаю я – потому что на первый взгляд это одно и то же.
– Нет, это два разных взгляда на жизнь, но они оба работают.
– Макинрой сказал о Вас: «Одно важное отличие Федерера состоит в том, что он больше, чем любой другой игрок, которого я видел со времен Коннорса, любит спорт. По-настоящему любит. Ему нравится быть на корте, играть в теннис, нравится все, связанное с игрой… У него нет страхов, которые были у меня, нет никаких демонов». Вы можете объяснить эту любовь?
– Ну, я позитивный человек. Я оптимист. Именно поэтому мне больше нравится формулировка «Я люблю выигрывать», потому что ненависть к поражениям все же несет какой-то негатив. Я думаю, что моя любовь к спорту загорелась, когда я еще ребенком смотрел, как Беккер и Эдберг борются в финале «Уимблдона». Я мечтал об этом, но я никогда не думал, что подобное случится со мной. Очень трудно продолжать побеждать и сохранить в своем сердце любовь к теннису – приходится постоянно ездить и многим жертвовать, но я просто сказал себе: «Я не позволю подобному случиться со мной. Я сохраню позитивный настрой, потому что путешествовать здорово, я могу увидеть множество разных культур и мест, которые я никогда бы не увидел, если бы не теннис». Моей жене это нравится. Мне это нравится, поэтому «давайте веселиться, потому что это не продлится до той поры, когда мне стукнет 70». И до сих пор подобный подход мне помогал.
– У многих великих теннисистов были «странности». Макинрой упомянул об этом – ими всеми управляли различные демоны.
– Да, и у него была парочка своих демонов, – со смехом отвечает Федерер.
– Вы выглядите нормальным, хотя достигли многого.
– Вначале мне было тяжело. Люди почему-то считали, что нельзя быть хорошим парнем и первой ракеткой мира. А я думал: «Я что, обязан быть грубым? Без этого никак?» У нас были Коннорс, Макинрой, Агасси, Сампрас и Беккер, и у них всегда были заскоки. А потом появился я, и все заговорили: «Этот парень прекрасно говорит на трех языках! Он из нейтральной Швейцарии, он милый, вежливый, играет в замечательный теннис… что с ним не так?»
С этим было тяжело справиться. Потом еще говорили: «Он такой талантливый, ему все легко дается». Так продолжалось, пока я не показал характер в трудный момент, и тогда меня начали уважать. Мысль примерно такая: «Этот парень умеет не только невероятно бить, он еще способен бороться».
– Вы можете точно обозначить момент, с которого Вас зауважали?
– Первый раз характер я проявил в матче против Надаля в Майами в апреле 2005. Два сета я проиграл, в третьем у него был брейк и два брейк-пойнта. Он должен был разгромить меня 6:2, 7:6, 6:1, но я смог вернуться в игру и выиграть 2:6, 6:7, 7:6, 6:3, 6:1. Для меня это был очень важный момент. Я смог повернуть ход матча и в конце поединка доминировать над Рафой.
– Ваше соперничество с Надалем просто восхитительно. В прошлом году Вы послали ему смс-ку с поздравлениями, когда он выиграл в Мадриде, а в этом году проводили время вместе с ним в Базеле. Когда вы переписывались в последний раз?
– Когда он получил травму в этом году. Он поздравил меня с победой на «Ролан Гаррос», а я написал ему, что надеюсь, с ним все будет хорошо, когда он снялся с «Уимблдона». Но вообще-то мы довольно часто видимся, я же президент совета игроков, а он – вице-президент, так что нам есть что обсудить.
– Я спрашиваю об этом, потому что еще один момент, который удивляет Макинроя в Вас – то, как Вы дружелюбны с другими игроками.
– Ага.
– Он ненавидел Лендла и Коннорса (Федерер смеется). Он не понимает, как вы с Надалем можете быть так дружны.
– Ну да.
– Поменялось ли что-то между вами за последние два года?
– Да нет, вряд ли. Я и сам удивляюсь, до какой степени мы хорошо ладим, потому что у нас такая напряженная борьба, и кто-то может сказать, что он сломал мою карьеру, или что я сломал его карьеру, но на самом деле мы помогли друг другу стать теми, кем сейчас являемся. Наше соперничество идет на пользу игре. Это же очень хорошо, что два лучших игрока в теннисе, да в любом спорте, хорошо друг к другу относятся, потому что обычно присутствует какая-то ненависть, отрицательные эмоции, а мне это не нравится. За последние годы было достаточно конфликтов между спортсменами, так что нынешние изменения можно только приветствовать.
– Вам не нравятся конфликты?
– Да нет, почему же. Меня это не слишком волнует. Иногда это бывает интересно, но, в конце концов, на нас же смотрят дети, а мы иногда об этом забываем.
Он подвинул стул и уселся поудобнее. Мы пересматриваем разные моменты его восхождения на вершину, и я хочу, чтобы он очертил весь путь.
– Вот Вы только что выиграли свой первый «Уимблдон» и отдыхаете в Сардинии. Вы лежите на пляже, солнце светит, и Вы говорите себе примерно так: «Вот я и чемпион «Уимблдона». Этого никто не отнимет».
– Это после моей первой победы? – уточняет он.
– Да, в 2003-м.
– Понял.
– Годом позже, осенью 2004-го, Вы возвращаетесь домой счастливый после побед на Australian Open, «Уимблдоне» и US Open. Теперь у Вас четыре турнира «Большого шлема». И Вы говорите: «С этого момента все пойдет только в плюс. Я оправдал все ожидания. Это огромное облегчение. Теперь я могу смотреть в зеркало и думать – да, я на что-то способен».
– Да, – кивает он.
– А теперь давайте перепрыгнем к Australian Open этого года. С того момента в 2004-м, когда напряжение спало, Вы выиграли еще 9 турниров «Большого шлема». Но Вы только что проиграли Надалю в финале и сказали то, что заметили все: «Боже, это меня убивает».
– Да, – он смеется. – А в чем вопрос?
– Я думаю, вопрос в том, как менялся Ваш образ мышления по мере достижения целей. В 2003-м достаточно было одного «Уимблдона», в 2009-м Вы сказали: «Боже, меня это убивает», когда Вам не удалось выиграть 14-й турнир «Большого шлема».
– Эта фраза…ее неправильно поняли. Меня убивало то, что надо было говорить, а я плакал. Я имел в виду: «Если бы я мог прекратить плакать, говорить нормально, дать Рафе возможность получить такую церемонию, которую он заслужил, и не заставлять всех так сочувствовать мне..». Именно это расстраивало меня больше, чем проигрыш. Меньше всего я хотел, чтобы люди переживали из-за меня. Я провел отличный турнир. Я был доволен тем, как играл. Конечно, мне хотелось бы победить, но надо было принять тот факт – и я его принял без особых проблем – что Рафа был лучше в тот день. Так что меня не совсем правильно поняли.
Я ушел с корта, уехал на выходные, вернулся и услышал все это – вот, он заплакал…с ним все кончено…это просто…крах – а я не мог понять, что же такое произошло? Я плачу после поражений с пяти лет, а уж заплакать после проигранного финала турнира «Большого шлема» – это для меня нормально, но тут поднялась такая шумиха, для меня просто непонятная. Было даже немного забавно, какие это все приобрело размеры».
Продолжение следует...
Играть роль всю жизнь не возможно.
Жалко что не у всех фанатов Роджера Р. и Рафы такое же отношение друг к другу(
Хорошее вью.
И для начала - огромное спасибо за перевод этой статьи! Ждала с нетерпением :)
а пока вы болеете, в Independent появилось новое, не менее интересное интервью с Роджером, а это, к сожалению, вчерашний день. но хочется отметить отличный источник и хороший перевод (мелочи не считаются!).
А так спасибо за перевод и выздоравливайте!
ну что тут скажешь-Величайший спорстмен и Человек. Респект Роджеру.
Юлия, здоровья :)
Спасибо Юлия!
Какие могут быть замечания- идею и настроение Вы передаёте очень точно.Приятно читать.
Юлия, спасибо за перевод!
Поражает одно: неужели так возможно. Вот Бодо назвал Федерера «парень с мишенью на спине», то есть за столько лет непрерывного давления славой и успехом сохранить способность оставаться таким же, как и в начале карьеры, неисправимым оптимистом и сугубо положительным героем..И что интересно, если это образ придуманный, то миру явился еще и гениальный актер. Но думается, что он достаточно искренен))
но как же,черт побери, приятно читать такой позитифф))
«хоть 100 раз обс...сь, но победи» (с) - а уж поплакать ута не зазорно.
Какие тут могут быть замечания к переводу, да еще с грубостями.... не волнуйтесь :)
Поправляйтесь скорее :)
Всё будет хорошо....:)
П.с. Разве что к Полу Киммиджу можетт быть замечание..., но не будем сейчас. ;)
Велик!