Дэвид Пис. «Проклятый Юнайтед»: День двадцать восьмой
Источники/Благодарности/Об авторе
***
Нет ни начала, ни конца. Дела просто идут от плохого к худшему; все хуже и хуже, неделя за неделей, все хуже и хуже, день за днем, все хуже и хуже —
Лонгсон хочет получить свое место в Комитете по управлению Лигой, свое место в самолете, когда сборная Англии отправится за границу, словечко или взмах рукой от герцога Кентского в Королевской ложе на «Уэмбли», ужин и напитки с Хардакером и Шипманом —
Лонгсон думал, что ты его пропуск в эти места, его билет на вершину, и поэтому он дал тебе ключи от своей машины и своего бунгало в Англси, мусоропровод для твоей кухни и замшевое пальто фирмы Burberry для твоей спины, подарки для твоих детей и фотографию сына, которого у него никогда не было, в его бумажнике —
«Это в глазах, власть Брайана над игроками, власть, которую он имеет надо мной».
Теперь Лонгсон жалеет, что никогда не смотрел в твои глаза, в глаза сына, которого у него никогда не было; сына, которого он больше не хочет; этого сына, с которым он больше не разговаривает.
Итак, ты диктуешь, а Питер печатает:
«Из-за полного нарушения коммуникации, здравого смысла и способности вести разумную дискуссию с председателем мы считаем невозможным больше работать с мистером Лонгсоном на благо "Дерби Каунти". Не могли бы вы, пожалуйста, посоветовать наилучший способ решения сей насущной проблемы?»
Вы оба подписываете письмо, кладете письмо в конверт, а затем отправляете по почте.
* * *
Солнце не светит, небо не голубое, и это отвратительное вторничное утро в августе 1974 года. Нехватка сна и нехватка сновидений. Избыток ночных кошмаров и избыток выпивки. Похмелье и звонок домой. Жене и детям. Чтобы сказать, что я люблю вас, скучаю по вам и хотел бы быть там —
Там, там, где угодно, только не здесь —
В отеле «Роял Гарден», Кенсингтон-Хай-стрит, Лондон.
* * *
Ответа нет. Никакого ответа на ваше письмо. Ни начала, ни конца. Все становится все хуже и хуже, день ото дня, все хуже и хуже, час за часом, все хуже и хуже —
Джек Киркланд и Стюарт Уэбб, новый директор и новый руководитель, теперь сидят за столом, за твоим столом. Киркленд и Уэбби представили свои планы по строительству нового стадиона вместимостью 50 тысяч человек, стадиона вместимостью 50 тысяч человек с прилегающим спортивно-развлекательным центром, стадиона вместимостью 50 тысяч человек, что означает, что больше не будет денег на трансферы, больше не будет денег на игроков и больше не будет денег на тебя.
Ты хотел бы выразить протест председателю, но он с тобой не разговаривает. Ты хотел бы выразить протест совету директоров, но они с тобой не разговаривают; никто не разговаривает, кроме Джека Киркленда:
— Дам-ка я тебе несколько хороших советов, — говорит он тебе. — Неважно, насколько ты хорош или насколько могущественным ты себя считаешь, председатель — это босс, затем идут директора и руководитель, затем болельщики и игроки, и, наконец, и последним из всех, черт возьми, идет гребаный менеджер.
Но ты уже заткнул уши пальцами и смотришь на часы; час за часом, минута за минутой все становится все хуже и хуже —
Пальцы в ушах, глаза на часах —
Нет никакого начала. Нет никакого конца.
* * *
Когда я спускаюсь туда, в столовой никого нет. Завтрак закончился. Официанты убирают чашки и тарелки. Команда ушла. Я сажусь, допиваю остатки холодного чая из чайника и наскребаю последний кусочек масла на холодный ломтик тоста. Официанты наблюдают за мной из дверей кухни —
— Садитесь, — говорю я им. — Подвиньте скамью и давайте поболтаем.
Но официанты остаются на своем месте, у двери на кухню, наблюдая за мной.
— Я расскажу вам одну историю, ладно? — я их спрашиваю. — Фрэнк Синатра однажды был в одном баре поздно вечером в Палм-Спрингс, там были только он и бармен, бармен прибирался и собирался закрывать заведение на ночь, когда внезапно дверь открывается, и вбегает эта женщина и говорит: «Извините! Извините! У вас здесь есть музыкальный автомат?» И Фрэнк Синатра поворачивается, смотрит ей прямо в лицо и говорит: «Простите? Что вы сказали?» И вот женщина снова спрашивает: «У них здесь есть музыкальный автомат?» И Фрэнк оглядывает комнату, а затем поворачивается к ней и говорит: «Не похоже, но, если хотите, я для вас спою». И женщина говорит: «Нет, спасибо». И она поворачивается и уходит. Так или иначе, бармен очень смущен и говорит: «Она, очевидно, не узнала вас, мистер Синатра». Но Фрэнк просто пожимает плечами и говорит: «Или, может быть, узнала».
Официанты подходят к моему столику у окна. Официанты теперь обрели мужество, свои ручки и свои листки бумаги —
— Мы знакомы, знаете-ли, — говорю я им, подписывая для них автографы —
— С кем? — спрашивают они.
— С Фрэнком Синатрой.
* * *
Тебе сказали, что денег нет. Тебе сказали не покупать новых игроков. Тебе сказали, что денег на трансферы нет. Но вы проигрываете со счетом 0:1 в Ковентри и ты знаешь, что необходимо купить несколько новых игроков. Ты делаешь телефонный звонок. Едешь на машине в Лондон. В отель «Черчилль».
— Я слышал, ты заинтересован в том, чтобы выиграть медаль чемпионата?
— А кто бы не был?
— Тот, у кого она уже есть.
Бобби Мур улыбается. Бобби Мур ухмыляется. Бобби Мур, капитан «Вест Хэма» и сборной Англии. Бобби Мур, победитель Чемпионата мира и национальное достояние.
— Ты бы играл за «Дерби Каунти»? — спрашиваешь ты его.
Бобби Мур закуривает еще одну сигарету. Бобби Мур смеется: «Почему бы и нет?»
— Приму это как согласие, — говоришь ты ему и ведешь его на обед в ресторан.
— Боюсь, — начинает метрдотель у двери, — что мистер Мур одет неподобающим образом для нашего ресторана...
— Послушай меня, — говоришь ты ему. — Моя команда никогда больше не останется здесь, если мой игрок не сможет сидеть в этом ресторане, мой игрок, который выиграл Чемпионат мира для этой страны, мой игрок, который сделал для этой чертовой страны больше, чем любой другой человек, которого ты когда-либо видел в своем гребаном маленьком ресторане!
— Я еще не играю за вас, — шепчет Бобби Мур.
— Заткнись!, — говоришь ты ему. — Ты — мой игрок. Я позвоню Рону сразу после обеда.
* * *
Команда потренируется, сделает обтирания и массажи, пообедает в отеле, а затем игроки немного вздремнут. Я встречаюсь с лондонской прессой в баре отеля. Я подтверждаю, что Мэйдели и Маккензи все еще травмированы и сегодня вечером играть не будут. Я подтверждаю, что Йорат играть будет. Я отрицаю какой-либо интерес к капитану «Бернли» Добсону. Я отказываюсь говорить о Бремнере, Джайлсе и завтрашнем Дисциплинарном комитете ФА. Я выпиваю пару стаканчиков с парой журналистов, а затем долго-долго обедаю с Дэвидом Коулманом. Возвращаясь в отель с опозданием на полчаса, я поднимаюсь в свой номер, бросаю одежду в чемодан и сажусь в автобус с командой, который отправляется на «Лофтус Роуд».
* * *
Ты не записался на прием. Не позвонил по телефону. Ты едешь прямо на «Аптон Парк». Не стоишь в очереди и не стучишь в дверь Рона Гринвуда. Ты просто входишь прямо в его кабинет и говоришь ему: «Я пришел поболтать. Так-с, у тебя есть виски?»
Рон Гринвуд встает на ноги. Рон Гринвуд наливает тебе виски.
— Воды? — спрашиваешь ты его. — Я за рулем.
— Кухня прямо за углом, — говорит он тебе.
Ты выходишь поискать кухню. Просишь секретаршу отвести тебя в директорскую ложу. Задаешь ей всевозможные вопросы о «Вест Хэм Юнайтед», о Роне Гринвуде и Бобби Муре —
Двадцать минут спустя ты возвращаешься в кабинет Рона —
— Я хорошенько осмотрел тут все, — говоришь ты ему. — Разве тут не прекрасно? Все красиво и нарядно. Ты не представляешь, как тебе повезло, что у тебя есть такое милое местечко, как это.
— Рад, что тебе нравится, — говорит Рон Гринвуд. — Что-то еще?
— Да, — говоришь ты ему. — Я хочу подписать Бобби Мура и Тревора Брукинга.
— Ты же это не серьезно, Брайан?
— У каждого человека есть своя цена, — говоришь ты ему. — И я бы позаботился о том, чтобы это была чертовски хорошая цена, с чертовски большим кусочком для тебя и для Бобби и Тревора.
— Они не продаются, — говорит Рон Гринвуд.
— Как насчет того, чтобы начать с £300 тыс. за пару, плюс твоя доля?
— Они не продаются, — говорит он снова.
— Хорошо, тогда как насчет £400 тыс. за них двоих плюс твоя доля?
— Брайан, — говорит Рон Гринвуд, — они не продаются.
— Тогда послушай, если я не могу заполучить Мура, можно мне взять Брукинга? Или как насчет вот чего? Если я не могу заполучить Брукинга, можно мне взять Мура?
— Они недоступны для продажи, — снова говорит он. — Но я передам твое предложение совету директоров.
— Как насчет £500 тыс.? — спрашиваешь ты. — £500 тыс. за них двоих? Не забывая о своем кусочке пирога за все твои труды и хлопоты. Я просто не могу предложить тебе ничего более приемлемее, чем это, а, Рон?
Рон Гринвуд снова на ногах, дверь в его кабинет открыта —
— Тогда, может, выпьем еще виски? — ты его спрашиваешь. — На дорожку?
* * *
Всего шесть дней прошло с тех пор как «Куинз Парк Рейнджерс» обыграл «Лидс Юнайтед» на «Элланд Роуд» со счетом 1:0. Моя первая домашняя игра, теплый прием. Всего шесть дней назад, буквально на прошлой неделе. Такое чувство, что это было шесть лет назад, в другой жизни —
— Эта компашка приехала к вам домой на прошлой неделе и переиграла вас, — говорю я в выездной раздевалке на «Лофтус Роуд». — Они переиграли вас в вашем собственном доме, перед вашими собственными болельщиками; чемпионов Лиги, в их собственном доме, перед своими собственными болельщиками. Они переиграли вас, потому что вы не смогли справиться с Джерри, сука, Фрэнсисом. Йорат разберется с ним сегодня вечером, так что остальные могут забыть о нем, потому что вы его не увидите. Но помните вот что, все вы, каждый из вас, черт вас дери — они переиграли вас в вашем собственном доме на прошлой неделе, на глазах у ваших собственных болельщиков. И ныне в моем сценарии есть только один чертов ответ на нечто подобное, и я надеюсь, что вам не нужно, чтобы я, черт возьми, говорил вам, что это, не так ли?
Они поднимают глаза от своих бутс. К их гетрам и биркам. Их глаза пусты —
— Не так ли?
Они качают головами. Они кивают головами —
— Ладно, тогда, черт возьми, выходите и покажите мне этот гребаный ответ!
Они встают со скамеек. Они гуськом выходят из раздевалки —
В коридор. Дальше по туннелю. На поле —
На траву и землю. На почву и грязь —
На тяжелую, тяжелую слякоть.
* * *
Все слышали о твоих приключениях в Лондоне: председатель, директора, игроки и болельщики. Ты убедился, черт побери, чтобы они услышали. Пусть ты не заполучил Бобби Мура, пусть ты не заполучил Тревора Брукинга, но ты все равно получил то, что хотел; совет директоров не может отказать тебе в трансферных деньгах сейчас, так что ты заполучил себе нового игрока: Генри Ньютона за £120 тыс. из «Эвертона» —
И все эти разговоры о новых игроках, о поездках в Лондон, о Бобби Муре и Треворе Брукинге, все эти разговоры означают, что сегодня нет необходимости в командном разборе матча —
Суббота, 22 сентября 1973 года; «Дерби Каунти» - «Саутгемптон»:
Через семь минут назначается пенальти, и, перебив его, Алан Хинтон забивает. Двадцать минут спустя Роджер Дэвис навешивает Хинтону на уровень груди и тот забивает второй гол. Через десять минут после этого Хинтон снова навешивает, и на этот раз забивает Кевин Гектор. «Саутгемптон» до перерыва отыграл один мяч, но это не важно. Через десять минут второго тайма Хинтон оставляет двух игроков «Саутгемптона» позади и снова навешивает на Гектора тот делает счет 4:1. Затем «Саутгемптон» отыгрывает еще один мяч, но, опять же, это не важно. Гектор отдает Дэвису на пятый гол, а затем Дэвис отдает Гектору на его хет-трик.
Впервые «Дерби Каунти» забил шесть мячей с тех пор, как в апреле 1963 года они обыграли «Сканторп Юнайтед». Хет-трик Кевина Гектора также стал первым для «Дерби» в Лиге с 1969 года и означает, что Гектор теперь побил послевоенный рекорд Джека Пэрри по забитым голам в лиге, забив 107 голов в 287 играх —
«Дерби Каунти» теперь снова на втором месте, «Лидс Юнайтед» по-прежнему на первом.
* * *
Это была хорошая игра, лучшая на тот момент. Они играли за свою гордость и делали это от всего сердца. Особенно в первом тайме, когда Лоример, Макговерн, Джайлс и Йорат комбинировали по всей длине и ширине поля, вскрывая «Куинз Парк Рейнджерс», так что Йорат забил один гол, а Макговерн почти забил еще один, но Терри Венейблс вынес мяч с ленточки. Затем в начале второго тайма «Рейнджерс» сравняли счет, но все равно это была хорошая игра. Лучшая на тот момент —
— Сегодня вечером мы проделали огромную работу, — говорю я микрофонам и ручкам, камерам и свету, на поле и в туннеле. — И когда ты смотришь на игру в перспективе, когда вспоминаешь, что у нас все еще есть такие игроки, как Бремнер, Маккензи, Мэйдели и Джонс — она была просто чудесной. Мы должны были по-настоящему закончить все в первом тайме, настолько мы были на высоте. Но, по крайней мере, больше нет никаких травм.
Это была хорошая игра, лучшая на тот момент. Они играли за свою гордость и делали это от всего сердца. Но на лицах в командном автобусе по дороге с «Лофтус Роуд» по-прежнему нет улыбок. Ни улыбок, ни смеха. Лишь бормотание и шепот, книги в мягкой обложке и колоды карт. Я снова плюхаюсь рядом с Сидом Оуэном —
— Как вы думаете, Сидни, должен ли я каждый матч носить его? — я cпрашиваю его.
— Носить что?
— Носить это, — говорю я ему, указывая на свой старый зеленый вратарский свитер «Лидс Юнайтед».
— Зачем?
— Я думаю, что это может быть просто мой счастливый свитер, — говорю я ему. — Мой счастливый цвет.
— Я думал, вы не верите в удачу, мистер Клаф? В суеверие?
— Ну, знаете, как говорят? — я cпрашиваю его. — Когда в Риме...
— Значит, вы собираетесь надеть его завтра?
— Завтра? — я cпрашиваю его. — А что завтра?
— Да вот дисциплинарное слушание ФА.
* * *
Вы потерпели поражение со счетом 0:1 от «Тоттенхэм Хотспур» на «Уайт Харт Лейн», сыграли вничью дома с «Норвич Сити», а Генри Ньютон испытывал проблемы в обеих играх. Совет директоров отказал Питеру в разрешении писать для «Дерби Ивнинг Телеграф». Совет директоров отказал твоей жене и жене Питера в билетах на матч на «Олд Траффорд» в эту субботу.
Сегодня четверг, и ты снова опаздываешь на еженедельное заседание директората. В твое отсутствие Сэм Лонгсон потребовал твоего увольнения —
— За чертово нарушение гребаного контракта? — повторяешь ты.
— В твоем контракте есть пункт, — заявляет Лонгсон, — который требует, чтобы ты все свое время и все свое внимание уделял делам футбольного клуба «Дерби Каунти».
— Лицемеры! Чертовы лицемеры! Когда меня пригласили участвовать освещении последнего чемпионата мира три года назад, вы, черт возьми, сказали мне, что я должен это сделать. И в те дни я даже, мать вашу, взял его с собой, — говоришь ты им, ругаешь их, указывая на Лонгсона —
— И он, черт возьми, лакал это, ему чертовски это нравилось, о да!
— Запретите ему выступать на телевидении, — говорит им Питер, - и вы отнимете у него неотъемлемую часть его управленческой работы. Это несправедливо. Брайан прав, вы были тем, кто поощряли его в первую очередь. Подзадоривали его.
— Только не я, — говорит Джек Киркланд. — Не надо это на меня переводить.
— Ну, тогда что насчет этого? — спрашивает Лонгсон и протягивает листок бумаги —
Это счет за твои расходы на поездку в Амстердам; твою поездку в Амстердам, чтобы посмотреть, как сборная Польши играет со сборной Голландии, разминка перед матчем со сборной Англии —
Матчем со сборной Англией, который ты просматриваешь и о котором будешь говорить по ITV.
— Это ошибка, — говоришь ты им. — Настоящая ошибка. Телевидение за это заплатит.
На этот раз совет директоров тебе поверил. На этот раз Сэм Лонгсон проиграет голосование по твоему увольнению. Ты не сдаешься —
Но последнее слово по-прежнему остается за Джеком Киркландом:
— Держись подальше от чертового телевидения и прекрати работу в газете, — говорит он тебе. — И продолжай свою гребаную работу, за которую мы тебе платим.
Сегодня четверг, 11 октября 1973 года.
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал — переводы книг о футболе, статей и порой просто новости.
