Ювентус. Хроники: возвышение Джанни Аньелли, датская стихия, возвращение Скудетто в стан черно-белых
Свою книгу о столетней династии семейства Аньелли журналист Херби Сайкс начинает с цитаты Марка Твена, навещавшего однажды Апеннины: «Турин - прекрасный город. Размахом своей планировки он, по-моему, превосходит все, что задумывалось когда-либо прежде». И это весьма точный удар в цель - город не пресыщен исторической подоплекой античных времен, он целиком и полностью являет собой задумку промышленников того времени вознести прежде зловонное место посреди Пьемонта в ранг одного из самых процветающих городов Италии.
И мог бы кто подумать, что причиной перевоплощения окажется спорт?
И прежде, чем мы начнем, не забудьте заглянуть в мой телеграм канал, где мы в ламповой и уютной атмосфере предаемся приятным воспоминаниям и обсуждаем современные новости под просмотр очередного матча «Ювентуса».
ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ ЮВЕНТУС/HARRY HOLE
Туринское превосходство.
После разрушительного воздействия событий Второй Мировой войны мир погрузился в пучину трагических последствий. Финансовый кризис, колоссальное число жертв среди населения, голод, депрессия и масса других неописуемых словами тягот. Италия приняла на себя удар войск союзников и пережила свержение режима дуче Муссолини, после чего попала в следующий водоворот головокружительных и печально известных событий - зачатки гражданской войны. В майский праздник победы от 1945 года хроники оставили на пленках тонны памятных видео о восторженных толпах людей на Трафальгарской площади, праздник на Красной площади в Москве, объятия демобилизованных моряков с американскими красавицами на Таймс-сквер и хороводы по Елисейским полям. Италия тоже отпраздновала свой День освобождения и победы, но возвысившийся на властном престоле национальный плебисцит решил, что теперь настало время очистить улицы от наследия своих предшественников.
2 июня 1945 года было решено организовать арест представителей Савойской династии и им подобных по причине открытой поддержки ими Муссолини во времена его восхождения, а заодно продемонстрировать всему миру, сколь рьяно новая власть старается отмыть страну от безумства и анархии. Гражданские массы восприняли это как сигнал к тому, что отныне все будет хорошо, но хорошо быть не могло - независимо от идеологических предпочтений и взглядов методы у руководящего состава пока оставались те же, а времени разбираться не было. По всей стране прокатились набеги отрядов коммунистической полиции, которые преимущественно состояли из ранее гонимых властью военных партизан. Ожесточенные люди, пережившие ужасы войны, не чурались всех доступных им способов восстановления порядка в той мере, в которой они считали подходящими, отчего столкновения с националистическими коллаборационистами и сторонниками прежней правящей партии всегда заканчивались настоящей кровавой бойней. Хорошие ли, плохие ли намерения стояли во главе новых идей - было не столь важно, поскольку жестокость всегда порождала жестокость. В ответ на суды над предателями и военными преступниками формировались истерзанные непрекращающимся конфликтом ячейки и сообщества, намеревающиеся прекратить кровавую деятельность нового правительства. Хаос и зверства еще долго не покидали Апеннины.
Национальный освободительный комитет не преминул разобраться также и с предпринимателями, которые открыто поддерживали режим с финансовой точки зрения.
В этой связи 78-летнего Джованни Аньелли формально предали осуждению ввиду его деятельности по производству военной техники на нужды фашистов во время войны, а предприятие FIAT было предано национализации в пользу государства. Самого Аньелли ввиду его возраста и отсутствия доказательств в пользу обвинения в открытой поддержке фашистской партии в военный период просто предпочли оставить в его семейном логове доживать свой век, поскольку никакой опасности он уже не представлял.
Но беда не приходит одна: после смерти Эдоардо и потери своей компании, Джованни суждено было столкнуться с еще одной потерей.
21 ноября 1945 года его невестка и вдова Аньелли - Вирджиния - во время поездки из Рима в Турин погибла в автокатастрофе. Подробности оказались скрыты благодаря сохранившемуся минимальному влиянию семьи в среде правоохранителей, но история обрасла массой легенд и мифов. Наиболее популярная версия гласит о том, что Вирджиния возвращалась с очередной вечеринки со своим любовником, после чего их машина врезалась в дерево. Мужчина отделался легким испугом, в то время как пассажирское сидение было уничтожено всмятку, вместе с женщиной, сидящей на нем. Пикантности легенде добавляет деталь, будто у водителя оказались спущены штаны, что, впрочем, никак и нигде не подтверждается документально. Куда более реалистично выглядит идея о попытке суицида, поскольку незадолго до кончины Вирджиния внезапно решила написать письмо своим детям, запечатав их в конверт с подписью «Распечатать после моей смерти», в котором она открыто обращалась к отпрыскам с отсылкой на их текущий возраст и увлечения. Женщине на момент смерти было 46 лет, ей пришлось пережить смерть супруга, войну и непрекращающееся общественное порицание за близость к Джованни Аньелли - даже после всего произошедшего. Факт наличия депрессии был впоследствие подтвержден семейным врачом, что не помогло избавиться от мифа о ее кончине ввиду распутства, а не тщательно спланированного действия.
Джованни предпочел спрятаться от мира в своем доме в Виллар-Перозо, куда нанял толпу гувернанток и лакеев, чтобы те взяли на себя круглосуточную заботу о нем и поместье. Внуки не посещали его, избегая пагубного влияния репутации своего деда, а смерть Вирджинии окончательно доконала стареющего предпринимателя. Сперва во время прогулки по саду он неудачно упал и сломал руку, затем из-за приема лекарств и ослабленного иммунитета подхватил пневмонию, и 16 декабря скончался.
Сие событие не получило публичной реакции по причине слабой огласки, да и кому какое дело могло быть до старика и его проблем в то время, как страна пребывала в хаосе и разрухе и не имела схожей возможности абстрагироваться от происходящих печальных событий и голода?
В среде досуга намечалось весьма важное с точки зрения восстановления общественного строя в его прежнем виде событие - Футбольная федерация Италии приняла решение вернуть к жизни профессиональный футбол. Вместе с этим Турин воспевал рождение новой местечковой газеты, направленной исключительно на внутренние события спортивной части Пьемонта - Tuttosport. Наиболее популярными в стране доселе были издания из Милана и Рима, а именно La Gazzetta dello Sport и Corriere dello Sport, предпочитавшие в куда большей степени акцентировать внимание общественности на своих городских легендах, нежели обращать внимание на нуворишей с Севера. Для туринской публики появление собственного новостного ресурса оказалось приятной предтечей перехода на формирование собственного информационного поля, которое в куда больших подробностях сможет освещать местные дела.
Первый выпуск туринской газеты был посвящен велогонке Милан - Турин, поскольку дело было в августе, и футбол еще не успел войти в привычную потребителям колею, особенно с учетом последних событий в стране. И все же уже в октябре разворот отказался от иных мероприятий, сосредоточившись исключительно на футболе, откладывая другие события на внутреннюю вкладку и последние страницы.
Федерация не совсем понимала, в каком виде теперь должен существовать футбол из-за общественной разрозненности и отсутствия денег на поддержание единой спортивной инфраструктуры. Потому наиболее верным решением стало временное возрождение разделения формации на Север и Юг, как это было раньше. Первый сезон возрожденного чемпионата открывался, что символично, туринским дерби, проходившим на стадионе «Комунале» - переименованным в связи с отказом от прежнего названия «Стадио Муссолини».
Ювентус, знававший тяжелые времена благодаря потере кормильца и идейного вдохновителя Эдоардо, сумел победить со счетом 2:1, но это мало что значило для дальнейшего хода турнира. Торино намеревались захватить освободившееся место на престоле после падения золотого Юве Каркано, так и не занятое кем-либо еще, и судьба благоволила их амбициям. В большей степени об этом свидетельствовала игра лидеров клуба - Габетто и Бореля, перешедших из Юве по причине отсутствия денег на заре войны и отсутствия возможности вкладывать какие-либо средства в такую вещь, как зарплаты футболистам. И если Борель довольно быстро затух в новой команде, то Габетто, по прозвищу Барон, нашел в Торино вторую молодость и открыл второе дыхание. Благодаря его вдохновенной игре туринцы весьма быстро возглавили северную федерацию, а каждый свой гол Гильельмо предпочитал праздновать с характерным жестом, напоминавшим стадиону, кто сейчас хозяин Турина.
Ситуацию социального расслоения в значительной степени усугубляли общие настроения в городе.
За Ювентусом и раньше крепилось звание всевластных богачей, чья деятельность пагубно сказывается на среднем классе и более бедных слоях населения. События Второй Мировой и деятельность Джованни Аньелли лишь укрепили этот настрой - отныне Юве был не просто за богатых и сильных, клуб еще и поддерживал мнимую элитарность ненавидимого меньшинства: руководителей и начальников всех северных предприятий, избежавших по большому счету справедливого наказания, в то время как Торино поддерживал рабочий класс и преимущественно состоял из обыкновенных парней с районов и улиц, чьи имена знали и помнили там, и чтили за верность своим принципам. Каждая встреча Ювентуса и Торино отныне была преисполнена идеологическим противоборством поддерживающих их зрителей, а на матчах царила атмосфера политического столкновения ненавидящих друг друга сторон, нежели праздника и желания приятного времяпрепровождения. И пусть на фоне остальной Италии Ювентус по-прежнему оставался одним из ведущих лидеров, в родном городе он отныне пребывал на позиции аутсайдера и вечно догоняющего, пока Торино процветал и возвышался. Иронично, что частично в этом им помогали бывшие звезды Юве...
Но пока Габетто забивал и прославлял свои подвиги среди улиц в «гранатовой» части города, основная слава в период становления одного из сильнейших итальянских команд в истории футбола, прозванной впоследствие Гранде Торино, целиком и полностью принадлежала незабвенному капитану «быков» Валентино Маццоле.
Маццола был человеком своего времени, он воплощал в себе саму идею возрождения морали и спортивной справедливости в то время, как общественность стояла на границе между духовным разложением и возвратом к прежним ценностям. Валентино олицетворял собой сердце Торино и его характер, который проявился в момент первого послевоенного Скудетто, отправившегося вновь в Турин, но уже не той команде. Он начинал карьеру в Венеции, работая параллельно на заводе Alfa Romeo, где и учился играть в футбол среди товарищей по цеху. Торино заприметили игрока во время очной встречи с Венецией, где те разгромили «быков» в 1942 году в пух и прах, а Маццола дирижировал этой победой. С момента этого приобретения Турин был обречен забыть прежние порядки и установить пальму первенства в другом районе промышленной столицы, поскольку Ювентус был вынужден оставаться вечно вторым в тени могучего Валентино и его парней.
Самой сильной стороной новоиспеченных лидеров Италии стали легендарный пятнадцатиминутки - и их негласным автором стал не тренер и не Мацолла, а обычный болельщик Оресте Больмида.
Оресте работал сторожем на вокзале Порта Нуова, и в его обязанности входило также разгонять пассажиров, если те слишком медленно брели к вагонам и создавали пробку. Больмида в такие моменты доставал свой рожок и громко пугал прохожих. В один из дней после смены сторож в очередной раз отправился на матч своей любимой команды - Торино - где перед штрафным Маццолы на 15 минуте матча не удержался и громко дунул в свой рожок. Стадион, откликнувшись на зов, буквально взорвался в овациях и вскочил на ноги, арена превратилась в котел, а футболисты соперника испуганно стали озираться вокруг. Маццола забил свой гол, а Больмида отныне не расставался со своим рожком, бросая с его помощью боевой клич каждые 15 минут матча. Для футболистов звук этого рожка превратился в сигнал к действию - было удобно ориентироваться на него, пользуясь растерянностью другой команды. Торино принялся пробовать тактику разделения матчей на этапы, в которые активный прессинг то включался, то выключался, а сигнализировал им об этом все тот же Оресте Больмида. Сложно назвать именно этот эпизод одним из основополагающих в период побед Гранде Торино, но для города то время неизменно связывалось с вокзальным сторожем и его рожком.
Восхождение Джанни Аньелли.
Пока Торино властвовал в Италии, оформив четыре чемпионских титула в период с 1943 по 1948 гг, в Ювентусе назревали серьезные перемены. Дузио сумел сохранить коллектив и не дать тому утонуть даже после войны, но его терпению пришел конец: пока он заботился о предотвращении банкротства компании, вся слава доставалась Аньелли, поскольку клуб так или иначе принадлежал все равно им. Несмотря на то, что его куда больше заботили автомобили и FIAT, Дузио добросовестно исполнял обязанности руководителя спортивного клуба, который по большей части и вовсе недолюбливал. И тот факт, что в Италии появился другой гегемон, за которым требовалось постоянно гнаться ввиду особой репутации Юве, буквально убивал Дузио физически - он постоянно недосыпал, приобрел нервозность благодаря непрекращающемуся стрессу, и однажды функционер просто не выдержал и уволился: без лишних слов и жестов.
В это же время FIAT пребывал в подвешенном состоянии, поскольку оставалось непонятным, кто же по своей сути остается хозяином предприятия после смерти Джованни Аньелли. Делами номинально руководил Витторио Валетта по прозвищу Профессор, который оставался в компании последние 25 лет и был правой рукой Аньелли все эти годы - никто не понимал эту работу лучше, чем Валетта. Но проблема в том, что после кончины прежнего владельца все сохранившиеся акции наследовал старший внук Аньелли - Джанни. И несмотря на национализацию предприятия, достаточно было одного простого судебного процесса, чтобы вернуть себе законное право владения и сесть в кресло председателя правления - у государства попросту не хватало денег на поддержание предприятия на плаву, а у Аньелли они были.
Но вот с момента окончания войны прошло два года, а молодой Джанни Аньелли даже не заикнулся о желании участвовать в судьбе главного наследия своей семьи.
По сей день не до конца ясна достоверность семейной легенды об участии Джанни в военных действиях, поскольку доказательств сохранилось мало, а громких фактов за это время родилось весьма и весьма много. Итальянские хронографы утверждают, что сперва он был мобилизован в ряды итальянской армии в звании младшего лейтенанта, но затем перешел на сторону союзников. Это стало возможным после того, как Италия перешла на другую сторону к 1943 году, и Джанни вернулся на родину, где получил ранение в ногу. Находясь в Тоскане во время реабилитации, он предложил войскам союзников свои услуги в качестве местного переводчика - Аньелли превосходно владел английским языком, благодаря чему стал крайне полезным посредником между движением местного Сопротивления и силами прибывших американцев.
После окончания войны Джанни с завидным усердием принялся посещать США в качестве гостя, притворяясь президентом семейной шарикоподшипниковой компании. Его покорил Нью Йорк, где он неделями пропадал среди представителей высшего местного сословия, рассказывая байки о военных временах и подкупая всех окружающих своим непревзойденным обаянием. Об Аньелли расползалась определенная слава, а под его чары стали попадать весьма влиятельные люди. Тем не менее, в первую очередь для Джанни куда важнее был сам город, в котором он находил своеобразную отдушину и где мог по-настоящему расслабиться. США приветствовали тех, у кого водились деньги, и это явно было применимо к семье Аньелли.
Валлета был человеком дела, поэтому такая неопределенность его угнетала и раздражала. Устав от подобного, он лично приехал к Джанни, и объяснил молодому человеку, как нынче обстоят дела с его наследством. Предприятию срочно нужен руководитель, и либо это будет Валетта, либо Аньелли. Джанни без малейших колебаний дал отмашку Витторио взять на себя это бремя, поскольку даже в мыслях не мог представить себя в кресле президента автомобильного гиганта, где придется сутками не вылезать из офиса Линготто и проводить время лишь в компании престарелых функционеров. Его можно было понять - Джанни исполнилось всего 26 лет, в его распоряжении было огромное богатство, которое требовало к себе большого внимание, и куда приятнее в данных обстоятельствах применять воображение в сторону траты денег, нежели зарабатывания их внутри душного помещения.
Но лодырничать и отлынивать от работы было не в характере молодого наследника - он никогда не избегал труда как такового. Перед ним открывались все дороги, деньги - не проблема. Энтузиазм зашкаливал, лишь бы не чахнуть в офисных бумагах. И здесь проявилась кровь «агнцев», где вместо красного преобладал черно-белый оттенок. Аньелли принял решение проявить себя в том, что любил даже больше, чем тратить семейные деньги - разумеется, речь идет о Ювентусе. Идеальное время для реализации себя и выплеске необъятной энергии, терзавшей его душу все эти годы, не находившей себе места в других местах, столь популярных среди других «золотых» детей. А Ювентус - это статус, это имя, это гордость его отца, тот клей, что прочно сдерживал несколько поколений семейства Аньелли, и который сейчас переживал тяжелые времена.
На заседании Совета директоров Ювентуса 22 июля 1947 года Джанни Аньелли был объявлен новым президентом клуба.
Сродни переходу на это поприще Эдоардо Аньелли, его сын также располагал революционными идеями и несметными средствами. Проблемой оставался контекст времени. Страна пребывала в истощенном состоянии, множество людей осталось без средств к существованию и крыши над головой. Тратить огромные деньги на футболистов и их зарплаты в подобных обстоятельствах - значит обратить на себя вечный гнев всей Италии, а заодно и предстать в глазах людей пошлым зарвавшимся бизнесменом. Джанни был не таким. Но перестраивать команду требовалось как можно быстрее, и некоторые траты все же оказались необходимы.
Главной находкой молодого президент стал голубоглазый блондин родом с рисовых полей Новары, которому было всего 19 лет. Его звали Джампьеро Бониперти, хотя окружающие нередко величали его «Мариса» за некоторую женственность, проявляющуюся в манере бега и красивых скулах.
Бониперти был невероятно энергичным футболистом, который почти всегда молчал и много бегал. Италия осталась ошарашена его первым же сезоном в Ювентусе, когда никому не известный мальчишка заколотил 27 голов, опередив даже Валентино Маццолу, коим Джампьеро всегда восхищался и на которого мечтал походить во всем.
«Это был мой лучший сезон. Я забил 27 голов – на два больше, чем Валентино Маццола, один из величайших игроков и настоящий чемпион. Я помню дерби с «Торино», когда ударил по воротам, а он выскочил из ниоткуда и остановил мяч на линии. А потом он забил нам гол»
Ювентус занял лишь третье место, а отставание от Торино составило неприличные 16 очков. Но теперь у Юве появилось блестящее подспорье на будущее - лучший бомбардир турнира, которому лишь на днях разрешили покупать алкоголь, идеальная инвестиция на годы вперед. И клуб даже не предполагал, насколько идеальная.
В Турине ходит легенда о том, как сам Маццола приглашал Джампьеро на ужин, где пытался переманить юное дарование на другую сторону. Бониперти же не интересовали ни деньги, ни статус, его мысли занимал лишь Ювентус, в который он с первых же дней и до конца своей жизни оставался безропотно влюблен.
«Попасть в «Ювентус» было моей мечтой. В детстве я носил значок бьянконери на лацкане своего пиджака, и в то время моим единственным желанием было сыграть хотя бы один матч за «Юве». И я счастлив, что мне удалось провести 459»
Он зарекомендовал себя как безжалостный хищник в штрафной - Джампьеро шикарно бил с обеих ног, шикарно играл головой и обладал потрясающей скоростью и движением корпуса, оставаясь для защитником незаметным убийцей. Голы текли рекой. Помимо физических данных его отличали прозорливость, хитрость и невиданная практичность. Это наглядно демонстрирует эпизод, случившийся между ним и президентом Джанни Аньелли: за голы Джанни отдавал ему корову со своих ферм. Управляющие с этих ферм всегда жаловались, что Бониперти безошибочно выбирал всегда самых лучших дойных телок и зачастую забирал беременных - двойная польза. Как он определял это на глаз - остается загадкой. Аньелли лишь смеялся, отмечая гений игрока и за пределами поля.
Редкий сезон обходился без стандартных 15-ти голов от Джампьеро. За свою карьеру он забил 182 мяча, а также провел за клуб 459 матчей. Больше сорока лет ни один игрок Ювентуса не мог даже приблизиться к этим цифрам, пока в Турине не появился Алессандро Дель Пьеро. Бониперти залетел в десятку лучших бомбардиров Серии А в истории, а сам Пеле включил его в список 125-ти величайших футболистов в мире. Но цифры не отражают всей значимости десятого номера на поле. Предложения о переходах сыпались на него, лично Джанни Аньелли приезжал к нему домой и говорил, что без согласия игрока даже рассматривать и читать их не будет.
Ответ Бониперти был так же лаконичен, как и вся его жизнь: - «Юве не в моем сердце, Юве и есть мое сердце»
Маленькая Дания.
Точкой зарождения скандинавского футбола, как и карьеры Хансена можно назвать Олимпиаду 1948 года в Лондоне. И это отнюдь не преувеличение. Сборная Швеции и сборная Дании по футболу стали настоящим открытием для всех. Шведы взяли золото, Дания - бронзу, а их ключевые футболисты Нордаль и Хансен забили по 7 мячей каждый. Отличительной особенностью обеих сборных был тот факт, что в них играли не профессиональные футболисты, а любители, для которых игра была чем-то сродни хобби. Гуннар Нордаль работал пожарником, а молодой Йон Хансен был городским волонтером. Болельщики часто спорили, какое событие для футбольной части Олимпиады стало более неожиданным: золото Швеции или победа Дании в четвертьфинале над полномочным олимпийским чемпионом - сборной Италии - со счетом 5:3, четыре гола из которых забил Хансен.
Подобный перфоманс на одном из главных спортивных соревнований в мире не мог остаться незамеченным. И в первую очередь датским вундеркиндом заинтересовались (о, ирония), именно итальянские клубы. Йон играл за любительскую команду из Копенгагена Фрем. Сразу отметим, что в Дании вообще в то время не было профессионального футбола. Клубом владел Бернхард Лангволд, чья основная деятельность крутилась вокруг производства вин (ему принадлежал небольшой завод под Копенгагеном). Волей случая он оказался в Италии по рабочим делам и там встретился с одним из руководителей футбольного клуба Торино.
Между бизнесменами речь зашла о сборной Дании, сенсационно обыгравшей Италию. Лангволда спросили, кто бы из этой команды сумел проявить себя в местном чемпионате. Разумеется, он назвал Хансена, и конечно же эта фамилия была итальянцам уже известна. Торино приготовились сорвать куш в лице талантливого юноши, поразившись заодно тому факту, что он переедет бесплатно (являясь игроком любительского клуба, Йон попросту не имел никаких финансовых обязательств перед Фремой). Хансен попрощался с товарищами по команде, поблагодарил Лангволда и собрался лететь в Турин. Но вдруг с ним связался президент филиала компании FIAT в Копенгагене Боэлла. Он попросил Йона о встрече будто бы просто для знакомства - многим же интересно было посмотреть на ликвидатора сборной своей страны.
В ходе разговора выяснилось, что инициатором встречи был Джанни Аньелли. Именно его впечатлила игра Хансена и он захотел любой ценой забрать игрока раньше своих городских конкурентов. В ходе нескольких последующих неформальных встреч Ювентус представлял Секондо Артино - доверенный Аньелли. Секондо расписывал жизнь в Турине, перспективы для молодого футболиста в Италии, и напирал на то, что в такой могучей команде, как Торино, для вчерашнего любителя банально не найдется места в старте. А вот Ювентус, которому еще далеко было до статуса величайшей команды Италии, запросто мог бы внедрить Хансена в основу и обеспечить ему великую карьеру. Артино был весьма убедителен - Йон отказал Торино и выбрал клуб Аньелли.
Вопреки обещаниям Артино, Ювентус не сразу предоставил Хансену место в основе. Уровень чемпионата Дании считался несоизмеримо слабым на Апеннинах, потому к Йону отнеслись сперва с подозрением. Тренер команды Уильям Челмерс был родом из Англии и на позицию нападающего предпочитал выставлять своего соотечественника Джордана, нежели рисковать своим местом на мостике авантюрой с вновь прибывшим датчанином. При этом дебютировать Йону позволили уже всего спустя три дня после прибытия - 21 ноября, и трибуны остались в восхищении.
Дополнительные сложности вызывал языковой барьер. Хансен совершенно не понимал итальянскую речь - благо партнеры Бониперти и Парола взяли над партнером своеобразное шефство и зачастую одними жестами показывали, в какой стилистике им удобно с них взаимодействовать на поле. Это сработало - Хансен адаптировался к условиям профессионального футбола и с помощью Бониперти забил с ним же наравне по 15 мячей. Для чемпионства этого подвига не хватило, но на четвертое место Ювентус забрался. Но не только переездом и стартом итальянской карьеры запомнился Хансену тот год.
4 мая 1949 года разделил жизнь Турина на до и после.
Тем вечером Йон вместе с друзьями отдыхал в кафе. Шел дождь и на Турин с гор сошел сильный туман. Внезапно в небе послышался сильный гул мотора и горожане увидели самолет, идущий на критически низкой для себя высоте. Это был рейс G.212, на котором в полном составе команда Торино возвращалась из Лиссабона после проигранного Бенфике матча (португальцы выиграли 3:4). Как позже стало известно, в 17:00 пилоты вошли в область повышенной туманности и потеряли ориентацию в пространстве. Вследствие этого, неуправляемый самолет начал резкое снижение и в 17:05 задел левым крылом шпиль туринского храма на холме Суперга. Самолет развернуло и он на полной скорости вонзился в землю. На борту находились 31 человек - 18 футболистов Торино, 4 члена экипажа, 5 представителей руководства Торино, 3 журналиста и 1 болельщик Торино, уговоривший взять его на рейс для скорейшего возвращения в Турин из-за болезни супруги. Команда, которая полгода назад почти уговорила Хансена перейти к ним, в полном составе погибла. Равно как и все присутствующие на борту.
Хансен с друзьями видели самолет и одними из первых добежали на место катастрофы. «Я был в числе первых, кто направился к Суперге, - вспоминал Хансен. – Когда я подбежал, то увидел седовласого мужчину. Он стоял и сквозь слезы твердил: «Мои мальчики, мои мальчики …». Я смотрел на место гибели людей, с которыми еще недавно виделся на поле и обедал в «Mamma Gina. Меня трясло, я не мог поверить своим глазам».
Тела настолько сильно обгорели, что родственников даже не допустили на опознание, чтобы не усугубить их горе - в морг пригласили тренера сборной Италии, который ранее работал в Торино, Витторио Поццо. Он и опознал каждого игрока.
До финиша чемпионата Италии оставалось 4 тура. Торино лидировал, а молодые игроки, собранные наспех из дублирующей, молодёжной и юношеской команд, приложили все силы, чтобы команда стала чемпионом. В итоге им это удалось (их соперники — Фиорентина, Дженоа, Сампдория, Палермо — в знак уважения выставляли против Торино также молодёжные составы, и Торино выиграл все 4 матча), а игроки, которых уже не было в живых (18 человек), стали чемпионами Италии посмертно.
С тех пор чемпионство всего раз возвращалось в стан «быков» - аж спустя 27 лет.
Первое Скудетто за 15 лет.
5 мая 1949 года Джанни Аньелли несколько неуклюже провозгласил рождение новой силы на фоне произошедшей трагедии: «Из пепла восстанет новая команда, достойная памяти павших». А затем окончательно закрепил связь между семьей Аньелли и Ювентусом, став единоличным владельцем клуба, трансформировав его в частную акционерную компанию. И теперь принялся вкладывать средства, не жалея сил. Благо временной контекст в этом оказал значительную помощь.
Послевоенный этап дался Апеннинам отнюдь не просто. Исправить ситуацию был призван знаменитый План Маршалла и почти полтора млрд долларов инвестиций, но распределялись средства отнюдь неравномерно. Разумеется, в первую очередь власти начали восстанавливать промышленность, в том числе и для организации рабочих мест, потому сперва были отстроены северные города. Южная Италия еще лет пять оставалась в руинах, пока Север получал дотации. Это привело к экономическому выздоровлению страны в целом, однако социальное и экономическое расслоение выросло в несколько раз. Юг все больше превращался в аграрный придаток Севера и постоянного поставщика дешевой рабочей силы. Так возник прецедент масштабной миграции в сторону промышленных регионов, отчего в Италии даже появился термин Поезд солнца - это железнодорожные маршруты, по которым южане следовали на заработки.
За год до трагедии на Суперге в Турин приехала сборная Англии на товарищеский матч с Италией, где хозяева остались разбиты с неприличным счетом 4:0. Аньелли тоже был на матче, но происходящее на поле волновало его куда меньше, чем то, что формировалось за его пределами. Помощник Джанни во время перерыва заглянул в ложу к менеджеру FA Стэнли Роузу и позвал того на разговор. Аньелли без прелюдий сходу обозначил свое уважение к британскому футболу, попросив у Роуза совет, каким образом и за счет чего можно усилить местную команду, заметно отставшую по всем параметрам от европейских грандов. Роуз посоветовал обратить свое внимание на скаузера Джесса Карвера - тот как раз пребывал на распутье после того, как покорил Старый Свет во главе сборной Нидерландов, а затем бесславно опозорился в Миллуолле.
Аньелли организовал встречу с Карвером, и лишь завидев того в дверях, сразу положил на стол листок с предложением. Джанни остался впечатлен стойкой Джесса, его идеальным костюмом и превосходными манерами, без стереотипной чопорности, приписываемой всем англичанам. Карвер не сопротивлялся увещеваниям Аньелли, согласившись бросить вызов Италии, осиротевшей без Гранде Торино.
Карвер был первым, кто применил на Апеннинах зональную оборонительную маркировку - тактику опеки, где футболист был обязан следить не за конкретным футболистом соперника, а за определенной зоной на футбольном поле. Оборона формирует ярко выраженную линию, чтобы затем ловить наиболее скоростных и опасных нападающих в искусственный офсайд, а центр поля продолжает функционировать в качестве средства для доставки мяча вперед. Позднее эту методику усовершенствует Лидхольм, а Арриго Сакки завершит ее модуляцию.
В команду помимо действующей гвардии новоиспеченных звезд были приглашены Мартино на позицию правого инсайда, Карл Оге Праст на левый фланг, и вратарь Виола. Бониперти был переведен с позиции чистого форварда в зону под штрафной площадью с полной свободой действий, а за голы теперь должен был отвечать Йон Хансен. Это была смертоносная связка, которой не хватало лишь малого - чемпионского титула. Но оставалось недолго...
Методика Карвера оправдала себя моментально - в первых же трех турах Ювентус буквально снес соперников, забив 12 голов и пропустив всего 3. К Рождеству туринцы сформировали отрыв от всех остальных команд на 6 очков, а к Новому году ни одна команда так и не сумела одолеть Юве. Казалось бы, что ничто не способно сломить выстроенный на пепелище Суперги усилиями Аньелли коллектив, но тут довольно внезапно произошел ничем не объяснимый физический спад. Команда будто просто устала и с ничем не обоснованным усердием принялась проигрывать. Сперва Турин покорился Луккезе, затем через один матч произошла ничья против Фиоретнины с феноменальным ударом через себя Карло Пароло, ставшим знаменитым благодаря карточкам Панини, поражение от Лацио, ничья с Бари, и кошмарные 1:7 против Милана.
О них следует вспомнить подробнее, поскольку только тогда произошел переломный момент, спасший сезон для Карвера и его парней.
После ошеломительной победы сборной Швеции на лондонской Олимпиаде Милан сумел заполучить трех самых видных футболистов того действа: Гуннара Грена, Гуннара Нордаля и Нильса Лидхольма. Сыгранная троица устроила настоящую казнь в Турине, обесценив гол Хансена в самом начале встречи. Шведы вытворяли на поле все, что им вздумается, им удавалось на корню уничтожать всю зональную опеку Карвера, унижая раз за разом оборону Ювентуса. Каждый успел забить по голу буквально за четыре минуты, а Нордаль и вовсе уехал домой с хет-триком. Ювентус был раздавлен и разбит морально, футболисты боялись даже прикасаться к мячу, а Милан продолжал избиение. Дошло до того, что всегда спокойный и рассудительный Карло Пароло остался настолько зол происходящим, что не удержался и после очередного гола просто пнул Нордаля со всей силы по ноге.
Стадион окончательно стих. Парола, ужаснувший от собственной подлости, тут же извинился перед Гуннаром и сам попросил рефери достать красную карточку. Тот в любом случае собирался это сделать, но Карло решил при всех озвучить вслух свое согласие с наказанием, поразившись своей несдержанности. На следующий день Джесс Карвер собрал всю команду на тренировочном поле и несколько часов беседовал с ними, довольно спокойно и тихо, как это делал всегда. Фотографы пробовали поймать что-нибудь красочное и эмоционально, но грома так и не случилось: игроки просто сидели на траве и слушали. Сказанное Карвером так и осталось только между ним и командой.
После этого Ювентус взял себя в руки и одержал семь побед подряд в прежней бескомпромиссной манере, забив в них 32 гола и взяв досрочно Скудетто, не подпустив к нему феноменальный Милан. Бониперти в последующие годы не раз заявлял, что эта был величайший состав из всех, в которых ему впоследствие доводилось играть. Никто не вспоминал злополучный январь и тот разговор, что состоялся между тренером и футболистами. Спустя 15 лет Скудетто вновь вернулось в черно-белый район Турина. Аньелли выполнил свое обещание.
Больше информации и новостей:
ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ ЮВЕНТУС/HARRY HOLE
Дорогие читатели, также напоминаю, что на «Спортсе» появились донаты. Если вы захотите поддержать мой блог и канал, то вы можете сделать это в комментарии.
Работы цикла Ювентус. Хроники:
Ювентус. Хроники: Рождение туринской легенды
Ювентус. Хроники: феномен Розетты, Хартия Виареджо, и гибель Эдоардо Аньелли
Ювентус. Хроники: эпоха Карло Каркано и пяти скудетто подряд
Ювентус. Хроники: раздавленный смертью своего благодетеля и наступлением Второй Мировой войны
Источники:
Монография Херби Сайкса «Сто лет итальянской футбольной династии Ювентуса».
https://www.juventus.com/en/club/history/#juveonthetopoftheworld
Очень рад, что в свое время Бониперти не повелся на увещевания своего кумира Маццолы и не перешел в более статусную на тот момент времени команду, оставшись в Юве...
Вдохновение точно пришло в горах и с моря)) но писал уже дома, буквально ночью перед тем, как выложить))