Вражда «Спартака» и «Зенита» началась из-за ЦСКА и легендарного Щелчка. Арматура, угрозы, стрельба в воздух – было жутко
История 22-летней ненависти.
Матчи между «Спартаком» и «Зенитом» – самые пламенные и принципиальные после московского дерби. Нервные переходы Дзюбы, Быстрова и Широкова, соперничество за лидерство по количеству болельщиков (по некоторым соцопросам, именно «Зенит», а уже не «Спартак» – самая популярная команда России), частные разгромы красно-белых, – все это обострения нелюбви последних 10 лет, когда фанатское движение уже утратило былую силу. До этого ненависть, кажется, была только сильнее. Хотя начинались отношения с дружбы.
Чтобы понять, почему «Спартак» и «Зенит» стали ненавидеть друг друга, повлияла ли на это драка почти тысячи человек на Щелковском шоссе в Москве в 1997-м и как две команды поссорил ЦСКА, Sports.ru позвонил главным фанатам Москвы и Санкт-Петербурга.
Максим Пацифик Дукельский – болеет за «Зенит» с начала 1980-х, в 90-е был одним из первых хулиганов Петербурга и организатором «Виража», участвовал в Щелковском побоище.
Амир Профессор Хуслютдинов – болеет за «Спартак» с начала 1980-х, один из самых авторитетных людей в красно-белом фан-движе, видел начало Щелчка и приезжал в Питер на первый матч после драки.
Николай Угодник Сурин – первый выезд пробил в Питер после Щелчка, в драке не участвовал, но помнит, что ей предшествовало.
Фанаты «Спартака» и «Зенита» дружили с первого выезда питерских. Потом случилась первая лига, и друзьями «Зенита» стали фаны ЦСКА
Дукельский: Первые заморочки со «Спартаком» начались еще до Щелчка, в 1996-м. Пока на уровне отдельных людей, но почва для конфликта возникла – на бытовом уровне, на почве совместного распития спиртных напитков. Основная причина – наша дружба с ЦСКА, которая окрепла в 90-е. В 80-е мы с конями враждовали, потом был нейтралитет, в конце 80-х – начале 90-х пошла дружба, что не радовало наших спартаковских друзей.
Изначально-то мы со «Спартаком» дружили. События такие: на первом выезде наши фанаты познакомились со спартаковской основой, подружились. Автоматически это означало вражду с конями.
Хуслютдинов: Дружбы у нас никогда не было, был хороший нейтралитет. В 1983 году приезжают зенитчики в Москву, говорят: мы коней в Питере похороним. Сказали – сказали, не вопрос. В итоге часть тех, кто сказал, что похоронит, пьют с ними. А потом кони вообще дали кое-кому по голове.
Я ухожу в армию. Возвращаюсь в 1985-м – то же самое происходит. Только армейцы немножко больше им насыпали.
Потом, начитавшись в фан-бреднике (имеется в виду фанатский журнал – Sports.ru) про то, какие мы нехорошие, некоторые люди решили поучаствовать с нашими врагами (то есть ЦСКА и «Зенит» дрались против «Спартака» – Sports.ru) в 1995 году в драке на Арбате. Мы спросили: почему? Вроде как войну не объявляли. Нам сказали, что это в частном порядке. Ну, хорошо. В итоге несколько раз приезжаем в Питер – идет хамство со стороны местной общественности, всякие выкрики. Опять начинаем спрашивать, что за дела. Ответ: «Ну, это не мы, это какая-то группа» – «Контролируйте свой сектор как-нибудь».
Дукельский: Дружба с конями началась из-за первой лиги. У всех был спад, фанатов мало на всех стадионах. У нас по первой лиге ездило несколько десятков человек. Конфликтов не было, дружили со всеми.
Максим Дукельский
Хуслютдинов: Дальше постоянно прыгают на наших детей. Есть такой фанат Олег Петраков, регбист. Он привез автобус молодежи. В итоге прыгают на их автобус. Он загнал ребят в магазин, встал в стойку регбиста. Ему водопроводной трубой сломали нос. Опять спрашиваем, что за дела. Вразумительных ответов нет.
Дукельский: Чего-то не помню, чтобы кого-то месили. Возможно, какие-то мелкие разборки были. Мимо меня прошла информация. Да, в 1996-м были мелкие стычки. Разговоры ходили о предстоящих разборках. Все висело в воздухе.
Хуслютдинов: Я им говорил: «Ребят, развязать войну очень легко, элементарно. Завязать потом невозможно».
Перед Щелчком «Зенит» объявил общий сбор, но фанаты без опыта не знали, к чему готовиться. Хотя матч все равно называли войной
Хуслютдинов: Красная черта была пройдена. Я был против, но наша боевая молодежь решила принимать меры еще на кубковом матче «Динамо» – «Зенит» на «Стрельцова» в 1997 году. Зенитовцы тогда сидели в клетке. Когда наши заклятые красно-синие друзья пришли на сектор и начали скандировать против «Спартака», старые зенитовцы демонстративно наверх поднялись. Но это уже никого не волновало.
Дукельский: Еще на кубковом матче в начале сезона-1997 были столкновения. Полиция пресекла, но тогда были оскорбительные скандирования, прыжки. До Щелчка все еще было.
Сурин: Они это понимали, звали на улицы всех. В журнале «Знамя Зенита» – «33» – они писали, что причиной не ехать в Москву может быть только смерть кого-то из родственников.
Николай Сурин
Дукельский: Да, смерть родственника или своя собственная смерть. Что-то такое было, припоминаю. Да, писали в фанзине «Знамя Зенита», что надо всем поехать. Объявили общий сбор на автовокзале в Москве. Народу много и поехало. Если в 1996 году 110 человек было на «Спартаке», то на Щелчке – 750. В семь раз больше.
Статья в фанзине называлась «Зенит» – «Спартак»: это война». Конечно, готовились, знали. Но не знали, во что это реально выльется. Психологически не готовы. Заявить о готовности и быть готовым – две большие разницы.
Хуслютдинов: Они объявили общий сбор. Обязаны приехать все, кто более-менее боеспособен. У нас пару раз всего такое объявляли. Наши просто помогли им осуществить мечту.
Сурин: Думаю, все в глубине души понимали. 85% ехали не просто так – они готовились. То, что для них это стало неожиданностью, – их проблемы. Апогей был достигнут, и все понимали: что-то произойдет в Москве.
Дукельский: Совершенно ничего не было понятно. Никто ни о чем не задумывался. У нас вообще никакого опыта столкновений. Просто ехали. Многие не совсем понимали, куда и зачем едут. Про огромное количество алкоголя и говорить незачем. Его было море. Мы были небоеспособной бандой. И закономерно отгребли.
Фанаты «Спартака» атаковали «Зенит» еще с утра в электричке, а на Щелчке переборщили с железом. В «Спартаке» считают, что виноваты обе стороны
Дукельский: В день Щелчка ранним утром спартаковцы напали на наших парней в электричках. У станции Крюково. Люди спали, влетело мясо с арматурой, с ремнями, бутылками – загасили спящих. Наши поехали в больницу. Когда подъехали уже зашитые и в кровище на этот автовокзал, решили ехать и мстить.
Поехала небольшая группа. Погоняла немного левое мясо у касс, поснимало шарфы –ОМОН все быстро рассеял. Часть акционеров успешно свалила, а часть – запалилась по своей глупости. И получили по щам в подземном переходе. Не ту дорогу выбрали. Их уже видели.
Говорю же, полный ноль в плане боевой организации. Люди с опытом пропаленными бы не сунулись через подземный переход и не отказались от милицейского сопровождения. Закономерно получили.
Но случай у касс, наверное, и был бикфордовым шнуром, который поджег само событие. После этого спартаковский состав и двинулся.
Хуслютдинов: Я никогда не вру. Когда врешь, тебя за язык ловят – и больше доверия нет. Была вылазка с утра к кассам. Где-то 25-30 взрослых зенитовцев целенаправленно шли прыгать на наших стариков. Я там был, я видел. Шел сзади с ребятами-флинтами, нас не разглядели и говорили: «Вот, сейчас положим это мясо».
Просто не понимали, что у нас люди боевые, заслуженные. Наша старая гвардия как раз стояла на другой стороне. В итоге тот, кто больше всех орал – ему Афоня дал в голову, он упал и еще рубашку порвал. А сзади замкнули уже мы впятером.
Некоторые геройски защищались. Там еще помог первый экипаж милиции – они начали стрелять в воздух из автомата. И часть нашей атаки захлебнулась.
Получив в районе 10-12 утра, они ушли. И через несколько часов подтянулись снова. Они знали, чего ждать. Все знали, все взрослые люди.
Дукельский: После этого актив мяса двинулся к автовокзалу. Пошла информация, что охреневшие бомжи приехали. Нам же было не по статусу. Ладно кони акционировали. А тут бомжи – лимитчики, приехали прыгать. Наверное, это было последней каплей для них. Так или иначе, напряжение бы разрешилось конфликтом. Может, просто в другом месте.
Хуслютдинов: Зенитчики целенаправленно шли. Наших было 150 человек. Их – 700. Да, наши были частично на арматуре. Здесь мы признаем. Но это была норма 90-х. Вообще, с двух сторон дерьмо было. Как война гражданская – правые или левые, белые или красные. Всегда виноваты обе стороны. Объективно надо смотреть.
Дукельский: С их стороны еще и бляхи от солдатских ремней присутствовали. И это не было нормально даже на тот момент. Это потом осудили все, включая самих мясных, которые с головой. Они, конечно, радовались такой победе, но оговаривались, что с железом переборщили.
У нас тогда были только пивные бутылки. И 100% мы с собой не везли никакой арматуры. Об этом не шло речи, в этом плане мы никак не готовились. Идеология была мирной, со всеми дружили. В наши головы просто не могло прийти, что можно поехать на стройку, напереть арматуры, сложить в связки, везти с собой, потом раздавать. Нам все это только предстояло освоить.
Это после Щелчка железо вошло в фанатский быт на много лет – на все 2000-е. «Динамо» здесь устроило нападение, закончившееся убийством. Это все вышло на такой уровень. Без связки арматуры не ездили на автобусах в Москву и Питер.
Женщин и детей я не припомню в большом количестве. Тогда еще не было принято семьей ездить. В подавляющей массе там были молодые люди и мужики. И куча левых людей – 100%, факт.
Хуслютдинов: Тут надо определиться. Вы сидите дома перед телевизором – вы болельщик. Как только начинаете активно ездить, попадаете в разряд фанатов. Легко переехать и туда, и туда. Но выезда – это уже фанат. По словарю Даля, фанат – свято верующий во что-то и готовый отстаивать свои идеалы.
Драка продолжалась меньше восьми минут. Фанаты «Зенита» в основном убегали, но несколько десятков спартачей все равно пострадали
Хуслютдинов: К сожалению, в главной драке я не участвовал. Там хватило нашей молодежи. И стариков было несколько человек.
Все произошло за мостом, где еще дома длинные, как китайские стены. Где-то на дороге началось, но в основном происходило на газоне. Причем наши поднимались на мост с другой стороны, не со стороны стадиона. И атаковали через дорогу, через Щелковское шоссе. Там же машины были. Если бы не это и не первый экипаж милиции, с их стороны больше человек огребло бы. Плюс основная часть зенитчиков по тапкам дала.
Дукельский: Моста не помню. Но помню, что долго мы не шли. Быстро все это дело понеслось.
Я шел в конце колонны. Сначала все ломанулись вперед с криком: «Мясо идет». Начали мелкие деревья вырывать, которые вдоль шоссе стоят. Секунд через 30 с три раза большей скоростью побежали назад. И я довольно быстро из последнего ряда оказался в первом. Остановить это бегство было невозможно. Паника.
Все потому, что количество выездных людей увеличилось за один год в семь раз. Откуда все эти люди взялись? Это же все новые. Без всякого опыта. Новички просто сметали всех, кто пытался стоять. Массовое бегство такая штука – трудно остаться на месте, когда все вокруг бегут.
Сурин: Как я знаю, кто-то убежал, кто-то остался. Когда только наши первые ряды вышли, не было преимущества. Это потом из-за угла более оголтелый арьергард наших погнал их.
Дукельский: Пишут, что драка длилась восемь минут? Да какие восемь! Все событие столько продолжалось. Если бы восемь минут, то не выжили бы там те, кто остался.
Я особо ничего не успел. Пытался оказать какое-то сопротивление, но когда тебя окружают со всех сторон, это трудно сделать. Меня быстро уложили отдыхать. Дальше я и не помню. Помнить начал уже в скорой. Там целый список повреждений.
Пытались оставить в больнице, но я отказался от госпитализации и уехал вместе со всеми. Чего в таком состоянии в Москве сидеть? По-моему, никто не остался – все уехали. Забинтовались, зашились – и пошли.
Хуслютдинов: Убитые и инвалиды – чушь собачья. Как в советское время говорили, что на шарфах вешали: покажите хоть одно уголовное дело. А слухи всегда ходили.
Дукельский: Из того состава, который участвовал в первых боях, сейчас многие инвалиды. Не только из-за Щелчка. Это следствие образа жизни. Когда этим занимаются не сильно приспособленные люди. А у нас так было несколько лет подряд, пока не появились хулиганы. На первых порах всем занимались люди с не самыми сильными боевыми навыками. Многие сейчас хлебают последствия.
Да и если человека несколько минут лупить железными цепями, сапогами-гриндами, это не способствует укреплению здоровья. Я не могу разделить, с той драки у меня проблемы или другой. После Щелчка еще много чего случилось.
Но я в больнице насчитал не один десяток мясных с пробитыми головами. Не могли же они друг друга перебить. Кому-то и от наших досталось. У мяса было достаточно пострадавших.
Хуслютдинов: Реальные сроки, скорее всего, никто не получил. Тогда сотруднику легче всего было дать человеку по голове, забрать деньги и отпустить.
Дукельский: Фанаты были в привилегированном положении в кавычках. На такие вещи никто не обращал внимания, никого не закрывали. Я не слышал про 15 суток и даже про длительные задержания.
Питер обещал отомстить через год – план провалился. Кажется, спартаковцы снимали с соперников шарфы даже на Дворцовой площади и на вокзале
Сурин: Я поехал на первый выезд в марте 1998-го – в Питер. Сами питерцы говорили, что будут встречать, собаки проверять – раньше на собаках много людей ездило. Плюс раньше не было интернета. Только передача «Футбольный клуб», где у них брали интервью, они говорили: «Будем встречать, будут проблемы у всех».
В итоге приехали в город. Первое впечатление: вокруг все красно-белое. На вокзале стоят люди в красно-белом с зенитовскими розетками (шарфами – Sports.ru), повязанными ниже колена – то есть встречали, но сами же получили. По городу ничего не ощущалось. Где-то были небольшие стычки. В основном полное преимущество красно-белых, которые гуляли по городу в шарфах.
Дукельский: Встречали с распростертыми объятиями, ха-ха-ха. Пытались проводить ответные действия в силу умений – небольших на тот момент. По городу ловили, но ничего близкого к Щелчку не было.
Сурин: Я тогда был молодым, немного переживал. Но увидел ситуацию, достал шарф и спокойно ходил по городу. У «Петровского» были стычки, но слабенькие. Полное доминирование.
Товарищи приходили на Дворцовую площадь. Все в шарфах. Местные парни катаются на роликах. Подходит: «Дай на роликах покататься». Человек дает. Он едет в роликах по всей площади в красно-белом шарфе, идут местные в шарфах. Он подъезжает: «Слышь, че такие дерзкие? Давайте шарфы снимайте». Они снимают и ему отдают. Это такая локальная тема, но мы вели себя вольготно.
Хуслютдинов: Они обещали кровавую баню, как в Киеве в 1987-м. Я сказал: «Поедем, попаримся, посмотрим». В итоге мелкие столкновения. Ну, не тянут они.
Мы тогда приехали в Питер хорошим коллективом. Зенитовцы стоят, они нас узнали. Говорим: «Ребят, а где у вас Щелковское шоссе?». У них помокрело.
Дукельский: Когда были хорошие отношения, все вокруг и становилось красно-белым. Они не боялись ходить в атрибутике. После конфликта уже в таком объеме не было. У самого стадиона только – красно-белое море за оцеплением. Но по городу в открытую толпами они сразу перестали ходить. Еще встречались, но не в том количестве, что до конфликта.
Спартаковцы считают, что две драки в Питере в нулевых были масштабнее. Сейчас все успокоилось – у фанатов больше нет привилегий
Сурин: В 1999-м было более жестко. По всем городу шли локальные перемахи – и конкретно у стадиона «Невский фронт» заводился. Встречал нас. Там мы уже понимали, что приехали в другой город и что их больше.
Дукельский: Щелчок во многом послужил отправной точкой для будущего движения хулиганов в Питере.
Сурин: Именно после Щелчка у них организовалась первая силовая банда. В 1998-м появился «Джоли Невский» на Веселом поселке. В 1999-м они окрепли, «Невский фронт» другой направленности стал. И уже совсем другие коленкоры.
Щелчок – не главное столкновение между нами. Это были фанаты – там не было силовых ребят, хулиганов, кто потом тренировался. Щелчок – это люди на шарфах, которые пришли на футбол. С той стороны – на шарфах, кто приехал из Питера. Наши выступили, подрались. Это была настоящая фанатская уличная драка.
А в Питере – у «Ледового» (июнь 2005 года, фанаты сошлись сначала на парковке «Ледового дворца» на проспекте Большевиков, затем на мосту через реку Оккервиль – Sports.ru) у и в Тупике (март 2007-го, драка в переулке на Рижской улице – Sports.ru) – были именно радикальные силовые группировки с обеих сторон. Они ходили на футбол, но не были обычными людьми. Люди специально приехали, договаривались.
Дукельский: Для меня Щелчок на первом месте с большим отрывом. У «Ледового» и Тупика составы были другого уровня, но меньшее количество. На Щелчке около тысячи человек с обеих сторон.
Мне понравилось у «Ледового». Когда видео смотрел, как наши выступают, было не стыдно. Но Щелчок вне конкуренции. Правда, у нас такой масштабной победы нет.
Хуслютдинов: Щелчок – это просто катализатор. Как Киев-1987. До этого были драки, но все кулуарно. А тут – шум на всю страну. И журналисты подливают в огонь, кидают на вентилятор.
Самая знаменитая драка – это 2005 год, у «Ледового дворца». И Тупик. А после 2007 года нет желания пересекаться с их стороны.
Дукельский: Ситуация на улицах абсолютно изменилась. Сейчас позволить себе вещи из 90-х немыслимо: видеокамеры, сроки наказаний. Сейчас фанаты утратили привилегии – с ними поступают как с обычными гражданами. Никому не хочется на ровном месте получать реальный срок.
Сурин: После последнего «Петровского» все снова стало спокойно. Сейчас приезжаешь – никаких проблем нет. Как в 1998-м. Может, кто-то попадал, но на моих глазах ничего не происходит.
Дукельский: Дружба между «Спартаком» и «Зенитом»? Конечно, нет. Вы что? Никакой дружбы быть не может. И между «Зенитом» и ЦСКА. Все это утрачено навсегда. Могут быть только кратковременные союзы, как во время бомбардировок Югославии в 90-х, когда все фанаты выступали вместе. Или во время трагедий. Это максимум.
Хотя у меня до сих пор есть знакомые-спартаковцы. И в тот момент были. Кое-кто из них даже на Щелчке помог.
Фото: EPA/Vostock Photo/ANATOLY MALTSEV; РИА Новости/Вадим Жернов, Александр Вильф, Владимир Федоренко; vk.com/maxpacific; twitter.com/UgodnikOnTour
Хотя читая статью понимаешь, что они все отбитые
Кажется, так складно говорит, предславляет себя как рыцаря без страха и упрека, но если перепроверить, то получится, что в словаре Даля нет слова "фанат", а есть слово "фанатизм", которое куда как лучше характеризует объект:
"Фанатизм - изуверство; грубое, упорное суеверие, замест веры; преследованье разномыслящих именем веры. Фанатик, изувер. Фанатическое гоненье"
Но, конечно, куда как удобнее и красивее представлять себя как борца за "идеалы".
Потом краем уха слышу, что речь о СМ, о его проблемах и достижениях, о новостях и т.д. Оказывается хозяин заведения (стоял за стойкой) давний поклонник СМ. Разговорились с ним немного. Нормальный человек такой, и дядьки вокруг тоже. Запахнули с ними ещё по вискарику (хозяин бутыль достал), я рассказал, что сам из Тюмени, хотя и с середины 90-х в России за Зенит прикапливаю. Никакого негатива! Все спокойно, уважительно!
Ведь можно же нормально болеть за клубы, без крови и арматуры, сохраняя уважение друг к другу!
А все эти персонажи, что в статье делятся воспоминаниями - герои сказочные. Я понимаю, что это их жизнь, для них это важно, но пример они задают отрицательный, ничего хорошего в культуру боления не неся, кроме, пожалуй, грустных примеров человеческой глупости...
Но я отношусь абсолютно положительно к новым веяниям: 90-е и нулевые - поганое время для нашей страны.
___
Ну как бы сам все рассказал. Сила, наглость, хамство - все прокатывало ТОЛЬКО из-за безнаказанности. Какие назуй привилегии, вы, животные? Как только хорошенько прижали и появилась реальная возможность присесть - сразу забыли про свой движ.
Дрались не за цвета и не за клуб, не обманывайте себя. Дрались - потому что отмороженные на оба полушария отморозки, которых до поры до времени силовики не трогали. Не до вас идиотов было.