23 мин.

«Я завидная невеста? Не завидуйте». Интервью Загитовой на Первом канале

727
108

Алина Загитова пришла в подкаст Максима Транькова «Произвольная программа» на Первом канале.

Они говорили о детстве и будущих детях, семье и жертвах, на которые потребовалось пойти, тренировках и главной победе в жизни. И конечно, о хейтерах. Ниже – почти вся беседа текстом.

***

– Я знаю, что у тебя сегодня был очень тяжелый день – расскажи о нем.

– Вчера я была в Ижевске у бабушки с дедушкой. На самом деле давно не была в этом городе. Не из-за того, что не хотела, а просто не было возможности. И хотя бы вот на денек, на полтора я слетала, увиделась со всеми, зарядилась позитивными эмоциями.

И с утра у меня был ранний самолет. У меня почему-то бессонница началась там. Не знаю, может, потому что перенервничала – столько эмоций за этот день прожила, что просто не смогла заснуть. Спала всего лишь два часа, потом прилетела и сразу пошла в салон красоты, чтобы привести себя в порядок к сегодняшнему интервью. Потом чуть не опоздала к вам.

– Надо отдать тебе должное – ты примчалась вовремя, как на тренировку. Спортивное прошлое, дисциплина…

– Не прошлое, спорт никогда не бывает прошлым. Он всегда с нами.

– А когда ты последний раз была на льду?

– Два дня назад.

– То есть ты продолжаешь тренироваться?

– Да. Как раз недавно было выступление к столетию московского спорта. Мы выступали в «Лужниках», очень много народу пришло, что не может не радовать.

С чем идти на картошку – с тяпкой или с лопатой?

– Давай вернемся немножко в твое детство.

– Папа у меня хоккеист в прошлом. Он постоянно разъезжал по разным городам, в разных командах играл. Начинала я заниматься фигурным катанием в Альметьевске. А в Ижевске у меня живут родственники – практически все. Поэтому он тоже для меня второй родной город.

– Это там где ты сельхозработы проводишь?

– Да, недавние.

– Какой у тебя любимый инструмент?

– Как бы его назвать…

– Тяпка?

– Тяпка, да. Вот. Меня все за нее почему-то захейтили. Потому что я показала лопату и как я с ней работаю в огороде, копаю картошку. Мне сказали: неправильно! Тут нужна тяпка. Я такая: ок.

– Тяпкой окучивают картошку, а лопатой выкапывают.

– Да. Но там все средства хороши. Можно и лопатой окучивать.

– Что у тебя бабушка и дедушка выращивают?

– Там много всего. Там и огурцы есть, и помидоры, и картошка. Вишня растет, поэтому вишни поела. Там и компот вкусный делают. Обожаю их компот – все время забираю в Москву к себе несколько банок.

История про опоздание, букет одуванчиков и шлем, который не должен жать

– А ты с сестрой ездишь или одна летаешь?

– Вот сейчас мы всей семьей слетали. У нас была такая семейная поездка. Просто выдалось такое время…

– Провести время с семьей – бесценно.

– 100%. Я прям отдохнула. Серьезно. И там все-таки родные корни. Я погуляла по Ижевску – поняла, насколько он на самом деле маленький, хотя в детстве казалось, что это мегаполис.

– Узнают тебя в Ижевске люди на улицах?

– Вот за это мне и нравится Ижевск! Что там все такие простые люди. Даже если узнали – они спокойненько проходят мимо. Ну как бы видно, что они смотрят, но культурно проходят. Всем без разницы, кто ты, что ты. Спокойно ходишь даже по центру.

– Ну ты вообще много путешествуешь. Какой город тебе запомнился за последнее время?

– Ну Уфа понравилась. Сошлось все – и погода, и красивый вид, и люди. Я бы туда еще вернулась.

– Я бы тоже с тобой в Уфу вернулся, потому что она мне запомнилась из-за тебя – ты подарила мне прекрасный букет одуванчиков.

– А, да, точно! Ну надо рассказать эту историю! Мне не нравится опаздывать и, как оказалось, Максим тоже не любит. Но тут получилось так, что я на минутки две задержалась. А мы все вместе отправлялись в ледовый дворец. Я захожу и… Как вас по отчеству?

– Максим Леонидович.

– И Максим Леонидович мне хороших люлей вставил. Нельзя опаздывать, то, се…

– Я был корректен.

– Да-да-да-да.

– Просто как олимпийский чемпион олимпийской чемпионке. Что мы должны давать пример младшим, наши шлемы не должны жать, а должны спокойненько садиться. И в следующий раз, когда опаздывала буквально на 30 секунд, Алина подарила мне шикарный букет одуванчиков.

– Я бежала со скоростью света по этим ступенькам. Думала: щас мне вставят, надо что-то взять, чтобы смягчить Максима Леонидовича. И я взяла этот букетик.

«Я смотрю на свое детство – мне вообще не нравилось фигурное катание». О будущих детях

– Что из ограничений есть у спортсменов?

– Наверное, это каждодневные тренировки. Я чувствую, что я как будто такая лентяйка и сегодня ничего не сделала. Хотя много съемок провела, кучу переговоров провела, наметила планы на неделю. Но вечером у меня такое – как будто я ничего не сделала, если не было тренировки в этот день.

А если была тренировка, то, даже если в этот день больше ничего не делала, то чувствую себя умиротворенно и с чувством выполненного долга ложусь спать.

– В последнее время было огромное многообразие занятий, которые ты попробовала. Что понравилось больше всего? Чем бы ты занималась, если бы не фигурное катание?

– Я бы связала свою жизнь с телевидением. Не знаю, в какой роли, пока что. Но я для этого и пробую, чтобы найти себя, найти дело, которое мне нравится, и которым бы я занималась всю жизнь.

– То есть живешь насыщенной и интересной жизнью.

– Да. Поэтому нужно все пробовать.

Что перепробовала Загитова после спорта? Больше 30 способов «проявляться»

– Я с тобой согласен. Когда говорят, что в спорте нужно кататься до 30, а не до 17 – я не поддерживаю это мнение. Потому что если в 17 ты выиграл Олимпийские игры, то ты счастливый человек, перед тобой столько возможностей. Вся жизнь впереди, ты можешь где-угодно реализоваться.

– Думаю, что все сложится и после 30 – если постараться и очень захотеть.

– Ну тогда нужно все быстрее делать, потому что ведь семья еще. Вот ты бы хотела, допустим, мамой стать когда-нибудь в будущем?

– Конечно. Мне кажется, большая часть девчонок хотят семью, хотят детей.

– А отдала бы в спорт будущих детей?

– Ну мне сложно об этом говорить, потому что… С одной стороны, ты хочешь, чтобы ребенок сам выбрал дело, которое ему понравится, которым он загорится. А с другой стороны… Вот я смотрю на свое детство – мне вообще не нравилось фигурное катание.

Меня привела мама – давай, иди катайся. Прям вот так вот взяла...

Я там у бортика просто рыдала: забери меня отсюда! И тут уже она меня заставила. Потом уже у меня начало получаться, и я поняла, что мне это нравится.

– Я вообще не хочу, чтобы моя дочка была спортсменкой.

– Почему? Очень странно.

– Потому что я не хочу еще одну жизнь прожить теперь еще и родителем фигуриста.

– Я, конечно, тоже не хочу так. Ну тут можно много об этом рассуждать и об этом задумываться, но к этому делу нужно подходить очень осознанно и думать хорошенько.

– А если у тебя будет мальчик – он станет хоккеистом?

– Мне кажется, папа бы этого хотел. Но не буду загадывать. Как и в спорте не любила загадывать: у меня спрашивали – какие планы на сезон?

– Ну да, в спорте вообще неблагодарное дело строить планы.

– Да, потому что в любой момент может что-то произойти. Я так и говорила: я не знаю, что будет через 10 минут. Ты просто пойдешь, подвернешь ногу и все – вылетишь на несколько месяцев. И опять нужно будет восстанавливаться.

Как мотивировали Загитову? «Сначала хомяк, потом кролик, потом собака, потом кошка»

– Ты рассказала, что в детстве тебе не нравилось фигурное катание. А ты помнишь этот момент, когда ты поняла: блин, как классно, что я фигуристка, мне так нравится! На пьедестале в Пхенчхане?

– Ха-ха! Я могла бы пошутить и сказать «да». Но в детстве у меня была такая ситуация, что я всегда была третья или четвертая, то есть около пьедестала. Мне все время не хватало каких-то сотых балла, чтобы подняться на эту третью ступеньку – для меня это было бы уже вау, меня бы распирали эмоции. Я бы принесла эту медаль в школу и просто хвасталась бы всем. Но все время чего-то не хватало.

Но потом я стала третья, потом вторая. Первые места, мне кажется, я начала занимать только у Этери Георгиевны. И все время было куда стремиться, и была конкуренция большая. И за все медали мне все время… Мама спрашивала: вот что ты хочешь? Третье место у тебя будет – чего ты хочешь? Сначала хомяк, потом кролик, потом собака, потом кошка. То есть я всегда животных выбирала.

– А до пони добрались?

– Пони негде было бы жить. У нас была квартирка маленькая и животных хватало. Вот. Потом уже был телефон. То есть меня все время как-то мотивировали.

– То есть вот в этот момент ты полюбила фигурное катание, когда почувствовала, что чего-то зарабатываешь?

 – Да. То есть какие-то там 50 рублей… Но я не думала, что буду заниматься именно фигурным катанием всю жизнь. Я смотрела тогда Гран-при – там были Лена Радионова, Лиза (Туктамышева). Я на них смотрела и думала – такие крупные соревнования, мне никогда до них не добраться.

Что они чувствуют в этот момент? Они такие суперзвезды, я бы тоже хотела так, но, скорее всего, я же из Ижевска, у меня нет возможности. Все время, в общем, себя как-то оправдывала, как-то себя жалела.

– А ты не думала, что ты из Ижевска, а Лиза Туктамышева, например, из Глазова?

– Я думала, что они все из Питера, из Москвы.

– А ты помнишь свою первую зарплату?

– Конечно, помню. Это было в юниорах, я выступала во Франции, это было где-то в горах. Я такая экипировку получила. Для меня тогда это было чем-то знаковым, достижение. И я с гордостью носила эту форму. Это был знаменательный день, после которого я была на ставке.

– Что ты купила на первые заработанные деньги? Или бабушка все забрала?

– Ну скорее так. Бабушка у меня такая. Она мне все время в детстве: что тебе покушать сделать? Давай я тебе слойки сделаю, чай с молоком, с сахаром, вот это все. И потом когда в Москву переехали… В общем, ее Москва поменяла. Ну я понимала, для чего это делается. Говорила ей спасибо за это.

А деньги я просто копила. Для чего-то масштабного, большого.

– До сих пор копишь?

– Да.

– Там, наверное, уже неплохо. Завидная невеста, уж точно не бесприданница.

– Не завидуйте.

– Завидую. Но белой завистью.

«Родители брали кредит, чтобы я жила в Москве». Как Загитова уговорила Тутберидзе

– Ты помнишь, как в твоей семье созрела идея переехать в Москву?

– Это очень интересная история. Просто были какие-то соревнования в Москве – это были первые для меня соревнования в этом городе. Тоже было знаковое для меня событие.

Я думала: Москва, вот это да! Всегда хотела туда попасть, может быть, как… Как человек простой, погулять. И тут соревнования у меня выдаются. А я всю жизнь… Ну как всю жизнь – последние два-три года хотела попасть в группу Этери Георгиевны.

– А почему именно к ней? Ты знала кого-то из девочек?

– Юлия Липницкая. Думаю, все так говорят после Сочи. Многие хотели попасть в ее группу.

– Ты смотрела Олимпиаду по телевизору?

– Я не смотрела. Я не увлекалась фигурным катанием. Так, мельком какие-то соревновательные моменты смотрела, что-то для себя выделяла.

– То есть мои победы Алина Загитова не видела…

– Я смотрела! Я даже какие-то моменты пересматривала. Вот эти эмоции, которые в конце были… Я хотела именно так же, если буду на Олимпиаде. И я это сделала.

– Как ты попала в Москву именно к Этери Георгиевне?

– Три года я говорила маме: давай, давай, давай.

– То есть ты сама маме закидывала эту идею?

– Да. Но, скорее всего, она думала, что это какие-то детские шалости и это пройдет. Хотя она очень верила, но тоже боялась. Мы всю жизнь жили сначала в Альметьевске, потом в Ижевске. То есть это маленькие такие города, даже не миллионники. Это был серьезный шаг даже для осознанного человека. Для меня это было неосознанно, просто хотелось. Думаю, родители боялись.

Они брали кредит, чтобы я жила в Москве. На соревнования я все-таки приехала туда, выступила, прямо говоря – не очень. Была за двадцаткой, наверное. Потом у нас был короткий промежуток между выступлением и поездом. И я такая: мам, давай, давай. И она такая: ну ладно.

Мы собрались, пошли в метро – там же оно такое большое, там надо еще как-то сориентироваться. Мы узнали расписание. Мама пошла к тренерам, поговорила. Она (Тутберидзе) спросила: какое место заняли, как вас зовут? Она посмотрела выступление тут же и такая… Ну там вообще ни о чем было выступление! И говорит: вы серьезно думаете?

Я сейчас вот понимаю, что подходить к такому тренеру с такими результатами – мягко говоря, стыдно. Потому что нужно что-то иметь за плечами. Но тогда я думала: вот я сейчас двадцатая, а что мне делать, вот я так хочу… Очень много мыслей было.

Но в итоге я уговорила. Она сказала: давайте посмотрим на льду. Я пришла на разминку, у меня все колотится, сердце сжимается. Было много народу, я еще стеснительная. А там все звезды! Юля Липницкая, Полина, Женя, Адьян Питкеев, Тарасенко, Воронов.

Я 30-40 минут покаталась, попрыгала, повращалась, поскользила. Этери Георгиевна говорит: давайте после Нового года мы вас возьмем на просмотр. Я уже так обрадовалась, будто я там катаюсь. И мы с мамой чуть не опоздали на поезд. Просто уже закидывали чемоданы, забирались на поезд впопыхах.

– То есть тот поезд, в который ты с мамой запрыгивала на ходу, это был в принципе твой счастливый билет. Чтобы потом вернуться и уже в Москве начать карьеру великой чемпионки.

Почему Загитова радовалась подаренной резинке после тренировок?

– Расскажи историю своей олимпийской медали. Ты часто на нее смотришь, спишь с ней?

– На самом деле нет. Она у меня висит на медальнице, которую мне подарили болельщики. Она очень красивая, просто висит две медали – одна серебряная, другая золотая. Я практически их не трогала. То есть раньше я надевала, ложилась…

В олимпийской деревне, когда у меня было серебро, у меня есть видео: я просто ее взяла, а у нас еще не было коробочек для медалей. Я специально вот так положила на видео, чтобы с утра посмотреть: это не сон ли был?

– Твои тренеры до сих пор восхищаются, как ты работала в олимпийский сезон. То есть уже понимала, что есть шанс и ты положишь все на алтарь олимпийской мечты.

– Сейчас я могу уже рассказать это. У меня были тренировки в 8 утра. То есть в 7 четко как штык я приходила на каток, раньше всех. Мама меня будила, я такая: а, что? Окей, коньки взяла, пошла. Потом у меня была растяжка дополнительная, потом я шла в школу, до 16 часов занималась. Потом опять на каток, ОФП, лед – полтора часа.

Понятно, что это было не так интенсивно, может, я где-то халтурила, но… Извините, мне было лет 8. Потом у меня были дополнительные занятия ОФП, по растяжке, где я просто рыдала и выходила вся в соплях.

Потом я ездила еще на каток, чтобы позаниматься отдельно с тренером. Я все время ездила на сборы в Агрыз, к одному тренеру, которая на удочке учила, как правильно прыгать. А с Ижевска до Агрыза ехать час, каждый раз мама возила туда-обратно.

И был момент, когда мы с мамой улетали в кювет и машина переворачивалась, потому что был ливень, дождь, ничего не видно, дороги ужасные, узкие. Мама боялась. Навстречу фура летела и она так, видимо, занеслась, что нас перевалило... Я в счастливой рубашке, получается, родилась.

– Я думал, ты просто на одну тренировку к Этери Георгиевне сходила и олимпийской чемпионкой стала.

– Да, конечно.

И были сборы, после каждого дня были линейки. Мы выходили, вставали в ряд, и нам потом давали подарки. Кто-то отличился в этот день, прыгнул, позанимался хорошо – давали презентик маленький. Кому-то часы, кому-то сумки.

А мне давали резинку – я ей так радовалась! Вы просто не представляете. Это значило, что я не пойду после этой линейки бегать вокруг катка 30 кругов, потом 100 пистолетиков на одной ноге, 100 на другой, на скакалке, еще прыжки. Я потом приходила, все уже спали, а я тихонечко проходила и ложилась спать.

Если мне что-то не давали, даже эту маленькую резиночку, я все время бегала.

«Хейтеры говорят: вот, она ходит в брендах. Иногда даже чуть-чуть стыдно»

– А ты чувствовала ответственность, что родители столько сделали, и я не должна давать слабинку на тренировке? У родителей кредит, все в меня вкладывают…

– На тот момент не было таких мыслей. Когда меня Этери Георгиевна выгнала, она говорит, что я как бы халтурила, что-то недоделывала. Но девочка, которая приехала с Ижевска, там нас не учат, как правильно выкладываться.

На тот момент мне казалось, что я так выкладываюсь. Я была без рук, без ног, с гематомами, лежала и так же засыпала – в метро или в автобусе. Реально сил не было. Нужно время, чтобы ты привык к этому темпу работы.

На тот момент мне казалось, что я выкладываюсь по полной. Но ничего я не делала. Такой момент – нужно проработать, и нужно время, чтобы ты понял, как реально работать.

– Когда ты вернулась, что поменялось? Ты нашла новые ресурсы или осознала, что нужно делать, чтобы тренер сменил гнев на милость?

– Я просто начала заниматься еще в зале, не обращала внимания на какие-то мелочи. Как у лошади есть такие…

– Шоры.

– Шоры. У меня так же было. Ни на кого не обращала внимания, бежала быстрее с утра в зал. Я понимала: вот я сейчас поработала хотя бы чуть-чуть – я уже на шаг впереди соперника. Потом еще поработала вечером – еще на шаг. Так соревновалась, ставила планку, на кого равняюсь, чтобы еще превзойти.

– Ты сама к этому пришла? Ты рассказываешь очень классные вещи.

– Конечно, не сразу к этому пришла, мне помогали бабушка, родители. Ребенок не может к этому сам прийти, это редкий случай. Его к этому приводят путем разговоров. С утра начинались разговоры, я выстраивала план на день, вечером обсуждала, что я сделала.

Потом только понимаешь, для чего тебе это нужно. Это к вопросу – не подвести родителей. Я тогда не осознавала это, потому что многое от меня утаивалось. Я спокойно себя вела. Потом уже какие-то разговоры послушала и поняла: надо к этому серьезнее отнестись.

Тренеры говорили: если ты сейчас поработаешь, у тебя будет это, это, это – и ты сможешь помочь тем-то, тем-то, тем-то. Я все это впитывала и думала, что у меня есть шанс и надо его не…

– Профукать.

– Да, мягко говоря. Это меня мотивировало. <…> Потом когда все уже восстановилась, в плюс пошла семья…

– И у тебя появилось новое хобби – шопинг!

– Вот сейчас люди думают, многие хейтеры говорят: вот, она там ходит в брендах, что она себе позволяет.

– На что заработала, то и позволяю.

– Ну да, но люди не понимают, насколько это было тяжело. Поэтому иногда даже чуть-чуть стыдно ходить в брендах, признаюсь.

Очень философский разговор про обиженных людей, страх в штанах и фекалии в интернете

– Ты читаешь про себя в интернете постоянно завистливые комментарии, все время у тебя что-то не так. Как с этим справляться?

– Мне не нравится, когда говорят: ты звезда. У меня даже язык не поворачивается сейчас сказать.

Мы все равно люди, такие же, как все, визуально: у нас те же руки, те же ноги. Мы отличаемся тем, что, может, мы попали в тот вид деятельности, в котором реализовали себя. Это же во многом везение.

– Из того, что ты рассказываешь, это не совсем так, потому что еще и поработать приходится.

– Конечно, это в любом случае. Я знаю многих спортсменов, которые очень много работали и поставили всю жизнь на это, но просто не повезло.

– То есть ты никогда не чувствовала себя обиженной, может, от того количества фекалий, которые на тебя выливаются в интернете?

– Есть такие моменты, когда ты просто смеешься: пф, что за бред? Другой момент – непонимание, за что?

– Ты просто делаешь свою работу каждый день. И находится человек, недочеловек, который…

– Ну не недочеловек. Это обиженные на что-то люди, возможно. Возможно, чем-то недовольные в себе, какие-то комплексы. Возможно, визуально я не нравлюсь.

– Мне кажется, это очень философский разговор. Допустим, я могу тебе не нравиться, но ты не будешь мне в комментариях писать: Траньков, убейся, правильно?

– Ха-ха, нет. Почему, я же писала, ха-ха. Вы просто склейку сделайте.

Мне в этом плане нравится Алексей Константинович Ягудин, который может себе позволить все – ответить на комментарии. Это психологически помогает, когда ты отвечаешь. Ты уже можешь как бы объективно сказать человеку «за что?» и разобраться.

Я как человек, любящий покопаться в себе и разобраться, почему человек ведет себя так по отношению ко мне, я хочу все время спросить: почему? Или: подойдите ко мне спросите, и мы с вами поговорим, я открыта и общаюсь. Но почему-то такого пока не было.

– Потому что весь страх в штанах. Но Алексею Константиновичу Ягудину 42 года, он может отвечать диванным критикам. А когда ты маленькая девочка…

– Сейчас я не маленькая девочка.

– Но когда-то была.

– Я просто закрывалась в себе, мало говорила, практически не давала интервью.

– Ты плакала из-за обидных комментариев?

– Хочется сказать нет – как сильная девушка, но да.

«Не люблю слово «должен». Никому мы ниче не должны!»

– Расскажи про свою триумфальную Олимпиаду. Ты же была самая маленькая в сборной. Ты была дочь полка?

– На Олимпиаде не общалась ни с кем, кроме тренеров. Ни с кем не общалась, никуда не ходила, я жила с Этери Георгиевной. Все девочки говорят: как это? Но это так и было. Это был интересный опыт.

Этери Георгиевна жила около входной двери, а я чуть дальше.  В деревне был тренажерный зал, я спускалась. Нужно было открыть дверь, а она иу-иу, начинает пищать. И сразу Этери Георгиевна: куда пошла, бургеры есть?

И я: нет, я иду в тренажерный зал. Я даже туда не заходила, где вся еда, чтобы никак себя не искушать.

– А ты не думала, что тебя так поселили, чтобы контролировать?

– Не знаю. Даже если это и так, я благодарна тому человеку, который меня так поселил.

– 2018-й год, ты получаешь олимпийскую экипировку. Ты уже имеешь билет не на поезд в Ижевск, а у тебя билет на самолет в Корею. Ты помнишь, что у тебя в сердце было?

– Эти моменты очень смутные. Я не думала на тот момент об экипировке, о том, куда я еду. Промелькали такие мысли, но я пыталась их максимально от себя убрать и думать только о тренировках. Я слушала тренеров, выполняла все указания, думала о плане. Все.

– Это мудро. Эйфория, которую я испытывал, помешала мне не первой Олимпиаде.

– Я пыталась себя сдерживать. Думаю, что я настолько уставала, что у меня не было таких мыслей. В любом случае была радость, бабушка говорила: представляешь, Олимпийские игры. Или мама начинала. Стоп – я просто уходила в свою комнату, закрывалась на ключ, смотрела всякие сериальчики, комедийные.

– Ну а после Олимпиады, когда пришло осознание, что ты это сделала?

– У меня не было времени осознавать. Когда надевали медаль, я смотрю на нее, осознаю. Тогда я на секундочку осознала.

Потом были мероприятия, интервью, которые максимально свалились на меня. Я всю дорогу шла максимально закрытой, а тут надо открываться. Как это? Ты видишь новых людей, они от тебя че-то хотят.

– А этому не учат и не тренируют.

– Да, это все опыт.

– Ты изменилась с 2018 года?

– Лучше спросить у людей, которые шли этот мой путь от начала до конца. Чисто внутренне – хочешь не хочешь – мировоззрение поменяется. Жизнь тебя делает сильным, мудрым человеком, который должен…

– Любые преграды пройти с высоко поднятой головой.

– Даже не должен, наверное. Не люблю это слово.

– Может.

– Может. Никому мы ниче не должны!

– Я должен своим детям, семье.

– Нет, вы не должны, вы хотите.

– Мы с тобой разговариваем, и я должен сделать так, чтобы тебе было максимально комфортно общаться.

– Вы хотите сделать так.

– Я хочу и должен.

– Хорошо, не буду с вами спорить.

– Ладно, никому я ниче не должен.

Вселенная Алины Загитовой: путь от непринятия бомондом к слепому обожанию

Фото: 1tv.ru; РИА Новости/Владимир Астапкович, Александр Вильф; instagram.com/azagitova

logoженское катание
logoМаксим Траньков
logoсборная России
logoЭтери Тутберидзе
logoАлина Загитова
logoПхенчхан-2018