Сергей Толчинский: Первый год в Канаде у меня было прозвище «Not bad»

Нападающий Сергей Толчинский этим летом вернулся в родной клуб после шести лет, проведенных в Северной Америке. В интервью пресс-службе клуба Сергей рассказал о жизни на чужбине, игре в юниорских лигах и АХЛ, первом матче за «Каролину», эмоциях от возвращения в ЦСКА и любимых книгах.

 

– Сергей, вы вернулись в ЦСКА спустя шесть лет, проведенных в Северной Америке. Как возник вариант с возвращением в Россию?

 

– На самом деле, он был давно, но у меня тогда еще действовал контракт с «Каролиной». После его окончания я принял решение вернуться в родной клуб.

 

– То есть, над предложением армейцев думали недолго?

 

– Да нет, в принципе. Как раз в конце сезона обсуждали это с агентом, и после завершения сезона в НХЛ он связался с представителями ЦСКА.

 

– Какие эмоции испытываете от возвращения в родной для вас клуб?

 

– На самом деле, когда первый раз прошелся по старому дворцу, нахлынули воспоминания. И про школу, и про «Красную Армию». Я очень рад вернуться сюда и хочу быть полезным для ЦСКА игроком.

 

– Много знакомых лиц увидели в команде, когда впервые пришли в раздевалку?

 

– Не скажу, что знаю всех, но с большей частью я был знаком. С кем-то по «Красной Армии», с Класом Дальбеком вместе играли в «Каролине». Поэтому сразу почувствовал себя довольно комфортно.

 

– Вы довольно долго играли в Северной Америке, где площадки меньше, чем в КХЛ. Когда впервые вышли на лед здесь, не было ощущения, что находитесь на футбольном поле?

 

– Мне кажется, что с моим стилем игры дополнительное пространство только пойдет на пользу. Потому что я люблю, когда больше места, меньше толкотни. Так что я даже рад вернуться на большую площадку.

 

– Что побудило вас отправиться за океан шесть лет назад?

 

– Я хотел пробиться в НХЛ, и много слышал про лигу Онтарио, хотелось попробовать свои силы там. В Канаде больше скаутов следят за тобой, и поэтому легче было бы попасть на драфт НХЛ. За год до этого мы играли на турнире в канадском Виндзоре, и мне там понравилось. Поначалу местный клуб приглашал меня к себе, я познакомился с менеджерами, командой, и они должны были выбрать меня на драфте CHL, но там меня задрафтовала другая команда – «Су Сент-Мэри».

 

– Время, проведенное в Северной Америке, сказалось на вас, как на личности?

 

– Я думаю, что за шесть лет в человеке что-то меняется вне зависимости от того, где он их провел, в Канаде или России. Я уехал в 16 лет, сейчас мне 23. Получается, что там у меня как раз прошел период взросления, созревания. Поменялось ли что-то из-за того, что я жил именно в Канаде? Не знаю, не могу сказать. Просто научился быть самостоятельным, потому что жил там практически все время без родителей. Они могли приезжать на две недели, на месяц, а остальное время я был один. Конечно, со временем я привык к местной культуре. Многое поначалу поражало и даже шокировало, но потом, прожив в Канаде где-то три года, я стал замечать, что сам что-то делаю так же, как местные, и для меня это стало нормальным. А как иначе? Ведь я там прожил шесть лет. Я в России даже в межсезонье поначалу не прилетал – проходил предсезонку в Америке.

 

– Все-таки расскажите подробнее.

 

– К примеру, там тебе все постоянно улыбаются и в лицо говорят только хорошие слова, хотя за глаза могут думать совершенно иное. А в бытовом плане пока тяжело сравнивать. Там я ко всему уже привык, ничего в глаза уже не бросалось, а в России я живу после возвращения не так уж и долго, чтобы почувствовать контраст. Я уже забыл, что именно в России по-другому. (смеется)

 

– Насколько тяжело было поначалу одному в чужой стране, другой культуре?

 

– Первый год был очень тяжелым. Хотя сначала со мной туда прилетела мама и помогала первые две недели. Потом первые полгода было очень нелегко. Я не разговаривал по-английски, ребята из команды как-то старались помогать, но среди них не было ни одного русского, так что нужно было во всем разбираться одному. Было скучно, я не знал, чем себя занять в свободное время. Временами прямо накрывало депрессией, домой хотелось. Потом уже, на второй, третий год я обосновался в команде, и тогда уже наоборот, в России скучал по Канаде немного.

 

– Языковой барьер сильно мешал?

 

– Конечно. Первый год у меня в команде было прозвище «Нот бэд» – «неплохо» по-английски. Потому что на все вопросы – «Как дела?», «как игра?» – я отвечал «нот бэд». Так и прилипло.

 

– Как вам помогали местные ребята?

 

– По-разному. Так же, как и в России иностранцам помогают русские. Там что-то объяснят, здесь похвалят. Старались, чтобы я не оставался один. Но все равно, были разные моменты. Помню, я жил с вратарем, он ни с кем не общался особо. И получалось, что мы вместе приезжаем вдвоем домой, и сидим молчим. Я думал: «Неужели у них в Канаде не принято ходить друг к другу в гости?» У нас возраст еще такой был, 16-17 лет, когда можно пойти в футбол поиграть, просто прийти к кому-то домой, посидеть, поболтать, поиграть в приставку. А мне в первый год еще такую комнату дали – в подвале, без окон, из мебели только кровать. Мне было до такой степени скучно, что я пошел себе мебель мастерить. Сейчас вспоминаю, и смешно становится. (улыбается)

 

– За «Су Сент-Мэри» в свое время играл Уэйн Гретцки. В клубе до сих пор о нем вспоминают?

 

– Да, тем более, в городе никаких особых развлечений, кроме хоккея, нет. Естественно, что в клубе чтят его память: на арене под сводами висит баннер в его честь, везде его фотографии. Местные болельщики любили рассказывать истории, причем не только про Гретцки. Там же еще играл Джо Торнтон, Тони Эспозито, Рон Фрэнсис и куча других будущих игроков НХЛ. Но Гретцки стоит особняком, потому что с ним они выигрывали чемпионство. Есть такие фанаты, которые помнят каждого игрока, который был в команде. В этом плане там здорово. Ты молодой, приходишь играть, а на трибунах каждый вечер по шесть-семь тысяч зрителей. Если хорошо играешь, тебя везде узнают – мне это очень нравилось.

 

– Несмотря на довольно приличную статистику в юниорской лиге, на драфте НХЛ вас так и не выбрали. Оглядываясь назад, можете сказать, что стало для этого причиной?

 

– Если честно, до сих пор не могу понять. Я разговаривал с командами десятью, наверное, и был уверен, что кто-то из них меня выберет, не в первом и не во втором раундах, а где-то в третьем-четвертом. И вот проходят третий, четвертый, пятый раунды, а меня не выбрали. Я сидел буквально со слезами на глазах и думал: «Пусть уж лучше меня тогдавообще не выберут, чем в шестом-седьмом раунде». Было очень странно. Из моей команды выбрали человека, который за 50 игр набрал очков шесть. Было обидно. Но потом почти сразу после драфта меня позвали в тренировочный лагерь, и стало как-то полегче.

– «Каролина» позвала?

– Нет, сначала «Рейнджерс». Шел шестой-седьмой раунд, я сидел убитый, даже думал, а не завязать ли мне с хоккем, и тут подошел Владимир Лутченко, скаут «Рейнджерс», сказал: «Сережа, извини, мы про тебя забыли. Но хотим вызвать в тренировочный лагерь, приезжай завтра». Я поехал туда, а через две недели меня уже пригласила «Каролина». В Нью-Йорке сказали: «Мы хотим, чтобы ты поиграл за нас на турнире новичков, и после этого мы решим, предлагать тебе контракт или нет». А «Харрикейнс» сразу предложили контракт, и уже с подписанным контрактом я бы поехал на турнир. Так что я решил сразу подписать контракт с «Каролиной».

 

– Вы стали лучшим бомбардиром того турнира.

 

– Да, было время. (смеется) На самом деле, у меня по юниорам все хорошо складывалось. Тот турнир я провел хорошо, потому что тот контракт дал мне толчок, я был на эмоциях, все хорошо складывалось. Да и потом сезон в ОХЛ был хороший – 91 очко набрал, в следующем – 95.

 

– Была мысль: «Здесь я могу закрепиться»?

 

– Да, конечно. Поначалу мне казалось, что у меня с тренером отношения не очень, но как оказалось потом, для меня это был лучший тренер. Потом я играл под руководством еще двух, и с ними уже не было такого взаимопонимания. В первый год меня подняли в основу из АХЛ на пару игр, дали почувствовать, что такое НХЛ. А насчет шанса... Безо всяких оправданий и отговорок скажу – я считаю, что он у меня был, просто я его не использовал.

 

– Первые два года после подписания контракта вы провели в ОХЛ, только на одну игру вызывались в фарм в АХЛ. Вам объяснили в клубе это решение?

 

– Это нормальная практика, многие через это проходят. В основной состав НХЛ сразу после драфта тебя будут ставить, только если ты выбран в первом раунде и уже готов, как Конор Макдэвид, например. А так тебя подписывают и дают доиграть два-три года в юниорской лиге, потом уже вызывают в фарм и там уже смотрят, либо поднять тебя в НХЛ, либо оставить в АХЛ.

 

– Первый матч на взрослом уровне помните?

 

– Да, помню, что после него сказал себе: «Никогда в жизни больше не буду играть в АХЛ». Но в итоге провел в АХЛ три года. (смеется) Мне сразу не понравилась игра там – вся эта беготня, без пасов, все толкаются. Но потом пришлось поехать в «Шарлотт», потому что я думал, что у меня будут хорошие шансы закрепиться в «Каролине». Но не получилось.

 

– Разницу в уровне между АХЛ и юниорской лигой почувствовали?

 

– Тяжело сказать... В ОХЛ намного больше техничных игроков. В первых двух звеньях там играют ребята, которые не играют потом в фарме – их сразу поднимают в НХЛ. В этом плане в юниорке потруднее. Но в АХЛ в третьем-четвертом звене играют не люди, а машины, звери. Все по 100-110 килограммов, играют от обороны. В ОХЛ таких нет, там нижние звенья – это обычные, средние игроки. Конечно, в АХЛ играть труднее, но в лиге Онтарио хоккей более техничный.

 

– В НХЛ вы дебютировали в сезоне 2015/16 и провели две игры. Что чувствовали, когда впервые вышли на лед?

 

– Меня переполняли эмоции. Меня поставили во второе звено, хотя обычно вызванных из АХЛ игроков ставят в четвертое. Первую смену в НХЛ вообще не помню. Меня трясло всего, я просто на автомате ее провел. Да какая там первая смена, я даже не помню как на гимне стоял! После этого уже стало получше, но все равно первый период плохо запомнился, потому что не понимал, что делать, главная мысль была – не ошибиться. На второй период вышел спокойнее отдал голевую передачу, и после этого игра пошла, мы выигрывали, и тренер даже меня поставил играть, когда соперник снял вратаря. Кстати, играли мы тогда с «Рейнджерс». Мне кажется, что тренеры меня специально к этой игре подняли. После этого был матч с «Бостоном», я тоже его хорошо провел. После игры все подходили, говорили, что я молодец, классно сыграл.

 

– За «Каролину» вы провели всего четыре игры. Когда обратно в АХЛ отправляли, было обидно?

 

– Я знал, что меня спустят в «Шарлотт», там каждый раз оставалось пару игр до конца сезона. Так что какой-то обиды из-за этого не было. На второй год было обидно, что подняли в самом конце, но там в команде сменился тренер, а у меня такой сезон получился неоднозначный, и у него доверие ко мне пропало. Следующий сезон тоже не пошел, хотя я настраивался на то, что смогу пробиться в состав.

 

– В «Каролине» интересная ситуация – фарм играет в городе с большим населением, чем команда НХЛ.

 

– Да там вообще город лучше. Все, кто приезжал к нам играл, говорили, что Шарлотт – лучший город в АХЛ. В НХЛ есть города хуже. Например, едешь играть в Виннипег, а там «-30», холодно, делать нечего. А к нам все приезжали играть с удовольствием, ждали этого выезда. Потому что в Шарлотт есть команды НБА и НФЛ, это город-миллионник, считается вторым банковским центром Восточного побережья после Нью-Йорка. В этом плане мне повезло. Роли, где играет «Каролина», даже близко не стоит, там даже нет «даунтауна» – делового центра города.

 

– Вы упомянули про команды НБА и НФЛ – «Хорнетс» и «Пантерз». На их матчи ходили?

 

– Да, ходил на баскетбол, когда представлялась возможность. Когда они играли против хороших команд, всегда старался попасть. На «Пантерз» не ходил ни разу, к сожалению. Но там и не получалось, потому что в НФЛ они проводят дома всего семь-восемь матчей на домашнем поле. Один раз было, что они играли, и у меня была возможность попасть на матч, но по каким-то другим причинам я не пошел. А так, практически каждый раз у нах самих были игры то дома, то на выезде. Но я был на финале студенческой лиги. Вообще, в США студенческий спорт очень развит, что баскетбол, что американский футбол. На матчи всегда собираются полные трибуны, их транслируют по главному каналу штата, так что это тоже большое событие. На той игре, которую я посетил, было 80 тысяч человек, вся арена битком. У города был настоящий праздник.

 

– На бейсбол ходили?

 

– Да, но в Шарлотт играет только фарм-клуб, по-моему, «Чикаго Уайт Сокс». Но это то же самое, что смотреть АХЛ – печальное зрелище, на самом деле. (смеется)

 

– Роман Любимов рассказывал, что он пошел на бейсбольный матч, сидел там, ничего особенного не происходило, а когда он спросил, когда же начнется игра, ему ответили, что она уже полчаса как идет.

 

– У меня тоже был такой опыт. Два раза я ходил на матчи МЛБ в Торонто, и оба раза попадал, наверное, на самые скучные матчи в истории. На первом матче был полный стадион, тысяч 50, наверное. Стояла жара, где-то «+40», игра длилась четыре часа, а итоговый счет – 1:0. То есть, один раз кто-то нормально ударил, и все. Я был очень зол, думал: «Зачем я только сюда пошел?» А другим было весело. Во второй раз пошел – и снова счет 1:0. После этого я больше на бейсбол не ходил.

 

– Продолжая тему спорта – следили за чемпионатом мира по футболу?

 

– Я очень сильно болел за нашу сборную, радовался за них. Очень жаль, что они не смогли победить Хорватию. В том матче я за них так болел, что сорвал голос. Есть гордость за страну, за ребят. Вообще, классно, что у нас прошел такой праздник. Было приятно, когда я просто шел по Москве и встречал болельщиков из других стран, которые восхищались тем, что у нас такой красивый город. А то пока играл в АХЛ, наслушался от американцев, что они никогда не поедут в Москву, потому что их тут схватит КГБ. (смеется)

 

– Немного отойдем от спортивной тематики. Как вы провели свой отпуск?

 

– Ох, давно это было... (смеется). Неплохо, на самом деле. Был в Москве, летал отдыхать в Турцию с Максимом Маминым. Но и про подготовку не забывал. Было немного непривычно, ведь раньше у меня сборы начинались в середине сентября. Но сейчас было даже лучше, когда у тебя есть план на предсезонку, ты занимаешься с командой, а не один.

 

– Как вы любите проводить свободное время?

 

– По-разному. Я очень люблю теннис, и если есть свободное время, то иду на корт. Можно посидеть с друзьями в бане. Пожалуй, как-то так. (улыбается)

 

– Какие фильмы вы любите?

 

– Те, в которых надо думать над сюжетом, гадать, чем все закончится. «Шерлок Холмс» тот же. Еще нравятся фильмы, основанные на реальных событиях, про людей с яркими биографиями. После них задумываешься, начинаешь искать в интернете информацию, читать, узнавать что-то новое. Всякие боевики не люблю.

 

– А «Шерлок Холмс» какой именно?

 

– Да все. Я и наш сериал с Ливановым смотрел, и фильм с Дауни-младшим, и новый сериал с Камбербэтчем.

 

– Видеоиграми увлекаетесь?

 

– Да, в Америке подсел на Fortnite. Там все в него играют, да и не только там. Но я не играю в него сутками напролет, так, по чуть-чуть. Больше ни во что не играю.

 

– А какие книги вы читаете?

 

– Недавно закончил «Трилогию желания» Теодора Драйзера – «Финансист», «Титан» и «Стоик». Очень понравилось, как в них описана история магната, у которого был прототип в реальной жизни. Теперь это мой любимый автор. Сейчас начал читать «Американскую трагедию». А до этого любимым произведением был «Герой нашего времени» Лермонтова.

– И в завершении – пара слов для болельщиков.

 

– Приходите на ЦСКА АРЕНУ, болейте, поддерживайте нас. Думаю, что в этом году мы вас точно не огорчим.