19 мин.

Вильгельм Стейниц. Первопроходец

Всегда кто-то должен быть первым! Но в том, что первым чемпионом мира по шахматам считается именно Стейниц, а не Лабурдоннэ, Стаунтон, Андерсен или Морфи, и в том, что он стал носить титул только с 1886-го, а не, скажем, с 1866 года, когда Вильгельм имел на то полное моральное право, есть своя логика. И дело вовсе не в том, что контракт на матч с Цукертортом имел пункт о титуле «Champion of the World». Да просто австриец искренне считал, что лишь полностью сформировав свое шахматное мировоззрение, изложив миру взгляд на игру, и последовательно и смело отстаивая его за доской, – он может считаться сильнейшим игроком, и с полным на то основанием называть себя «чемпион мира».

Увы, идеалистические представления Стейница о титуле, который не только предоставлял особые возможности его обладателю, но и накладывал на его повышенные обязательства, совсем не разделяли его наследники. Они видели в нем главным образом коммерческую составляющую. А первого чемпиона не надо было убеждать в том, что он не только может, но обязан принять вызов, брошенный самым сильным и опасным противником… Какой же ты, черт возьми, чемпион, если уклоняешься от боя? Сам он всегда был готов к драке!

Вольф – Вильгельмом он стал в 21 год, перебравшись в Вену на учебу, – был австрийским евреем, и родился в Пражском гетто 14 мая 1836 года в семье портного. По поводу даты его рождения, а также количества его братьев и сестер существует масса расхождений… Так, по одним данным будущий чемпион появился на свет не 14, а 18 мая, а сам он как-то раз указал 17-е. Стейниц утверждал также, что он был младшим из 13 детей в семье, а по метрикам – он девятый. Впрочем, его семья не имела никакого отношения к шахматам, и по его собственным воспоминаниям, никто из его многочисленных братьев и сестер в них не играл. Познакомился с древней игрой он, как водится, в кафе. Ему было тогда 12…

Но о своих талантах в шахматах Стейниц вспомнил только десять лет спустя, – когда стал подрабатывать игрой на ставку в знаменитом венском кафе «Куропатка»… Ему, студенту Венского политехнического института, тогда отчаянно не хватало на жизнь и он был готов практически на любую работу. Служил журналистом, клерком, курьером, давал уроки. Ну а после отчисления за неуспеваемость, – решил стать шахматным профессионалом.

Основания? Они были! Став в 1858 году членом Венского шахматного общества, он уже в следующем году занял 3-е место в его чемпионате, в 1860-м поднялся до 2-го. С третьей попытки Стейниц стал победителем, потеснив Карла Гампе с результатом 30 из 34!

Когда Вильгельм только появился на шахматной сцене, он играл в агрессивные шахматы в романтическом гамбитном стиле с большим количеством жертв, в которые тогда играли в Вене все вокруг… За свои яркие атаки он получил прозвище «австрийский Морфи».

Впечатленные прогрессом 25-летнего чемпиона члены Общества приняли решение о том, что именно Стейниц, а не Гампе будет представлять Вену на 2-м международном турнире в Лондоне в 1862 году. Эта поездка полностью изменила жизнь Вильгельма. Больше всего на свете он хотел играть, становиться сильнее. Лондон же в те годы был главным центром шахматной жизни в мире – австриец сразу ощутил разницу по сравнению с Веной…

Сам турнир не шибко удался Стейницу – он занял только 6-е место, на четыре очка отстав от победителя Андерсена, пропустив вперед всех английских мастеров, лишь чудом попав в деньги. Зато его победа над Монгредиеном была признана красивейшей в турнире.

Сразу по окончании турнира он вызвал на поединок 5-го призера Дюбуа и победил его со счетом 5,5-3,5, открыв беспримерную, длившуюся аж 32 года, серию матчевых побед.

Стейниц принял решение не возвращаться в Вену, и Лондон на долгие годы стал для него домом. Он быстро овладел английским, снял комнату в пансионе, – и стал подрабатывать игрой на ставку в «Симпсон Диван» и шахматных клубах. Освоившись, он вызвал на матч Блэкберна, как и он стремительно прогрессировавшего, через несколько лет признанного лучшим игроком Великобритании. И… одержал более чем уверенную победу – 8-2!

После этого «на прием» к Стейницу потянулись другие английские мастера, – и все они с такой же легкостью были им биты. Дошло до того, что Вильгельм уже начал играть с ними на дачу вперед, как играл Морфи в 1858 во время своего кратного визита в Англию.

В конце концов местные меценаты, которым надоело смотреть на постоянные разгромы у себя дома, позвали Андерсена, чтобы тот «разобрался» с этим австрийским выскочкой… Этот матч был организован в Лондоне в 1886-м, и по всем внешним атрибутам подавался как встреча на первенство мира. Во всяком случае, никто не подвергал сомнению, что его победитель будет считаться таковым… Играли, как было принято, до восьми побед.

Реклама 18+

Андерсен выиграл 1-ю партию. Стейниц ответил четырьмя победами подряд! Но Андерсен не был обескуражен, и ответил такой же серией – 5-4. Вильгельм снова вышел вперед, но Адольф сумел сравнять счет, и после 12 партий счет был равным без единой ничьей.

Интересно, что во всех «белых» партиях немец избирал гамбит Эванса, в «черных» же он боролся с королевским гамбитом. Счет 3-3 был в обоих теоретических противостояниях. И вот в 13-й партии Андерсен изменил своему выбору, разыграл испанскую партию, – и счет снова стал в пользу Стейница. Тот же хитрить не стал, сыграл от короля, и победил!

Это была настоящая сенсация. Да, Стейниц был на 18 лет моложе «гения комбинаций», но перед началом матча все считали фаворитом именно Андерсена… Да и сам Вильгельм не слишком обольщался на свой счет. Он всегда преклонялся перед гением Морфи, а Адольф был единственным, кто хоть и проиграл американцу, мог бороться с ним на равных.

Интересно, что несмотря на свою победу и на высокую оценку, которую дал ему Андерсен, общественное мнение не спешило называть Стейница первым шахматистом мира. А Бёрд, которого он с трудом одолел в том же 1866 году – 9,5-7,5 ехидно заметил на его счет, что... «Морфи мог бы давать ему вперед пешку и ход»! Австриец мог бы попросту не обращать внимание на реплики такого рода – в конце концов, победитель всегда прав, – но он начал задуматься над собственным путем в шахматах, переосмысливать сам подход к игре.

Его начали преследовать неудачи – ни в Данди и в Париже в 1867-м, ни в Баден-Бадене в 1870-м ему не удалось взять первого приза. В последнем турнире он отстал от Андерсена на пол-очка, уступив ему в обеих личных встречах. Но тому были причины. Именно в этот период Стейниц готовился к прыжку в новую реальность, открывая законы шахмат.

«Я пришел к выводу, что комбинационная игра, хотя дает иногда красивые результаты, не в состоянии дать прочного успеха… – делился он. – При тщательном изучении такого рода партий я обнаружил в них ряд дефектов. Многие соблазнительные и удавшиеся жертвы на самом деле оказались неправильными. В этот момент я убедился, что надежная защита в большинстве случаев требует от игрока гораздо меньшей затраты сил, чем атака. А сама атака имеет шансы на успех только тогда, когда позиция противника уже ослаблена и ни при каких других обстоятельствах. После этого вывода мысль моя была направлена лишь на то, чтобы найти простой и верный способ ослабления неприятельской позиции!»

В победных Лондонских гандикап-турнирах 1871 и 1872 годов и в матче против еще мало кому известного Цукерторта (9-2) Стейниц играл в своей старой романтической манере, но начиная с турнира в Вене 1873 года полностью перестроил свою игру в соответствии с «новыми веяниями»… Кроме того, теперь каждая турнирная партия становилась для него не только борьбой за победу, но попыткой доказать правоту своих творческих идей.

В том турнире Стейниц впервые обогнал Андерсена и разделил 1-2-е место с Блэкберном, выиграв затем у него матч за 1-е место – 2-0. И если в 1866 году у кого-то еще оставались сомнения в его положении в шахматном мире, – то после Вены его, наконец-то, признали первым… В концовке турнира он выиграл 14 партий подряд, и эта историческая победная серия, продолжавшаяся 25 партии, завершилась лишь на турнире в Вене в 1882 году.

Но как только Стейниц достиг желанной славы и признания, да еще и взяв самый большой приз в жизни… он без малого на 10 лет ушел из шахмат! Это было обязательным условием его договора с крупнейшим спортивным журналом Англии The Field, куда его пригласили в качестве редактора шахматного отдела. Он мог играть легкие партии, давать сеансы, но… только не участвовать в турнирах, на которых Вильгельм появлялся как «корреспондент». Единственным исключением был матч с Блэкберном, закончившийся со счетом 7-0.

Как чувствовал он себя в такой двусмысленной роли? Можно с уверенностью сказать, что австриец нашел «работу своей мечты». Впервые в жизни он мог не думать о завтрашнем дне, не ставить планы в зависимость от турнирных результатов, гонораров за статьи или же случайных партий на ставку в кафе, от которых не мог позволить себе отказаться.

Получив такую трибуну, Стейниц развернулся! Он не только анализировал партии, кроме конкретных вариантов отмечая и общее течение игры, их переломные моменты, что было в новинку для того времени, но постоянно публиковал собственные теоретические статьи. Вильгельм выявил многие элементы позиционной игры, сохраняющие свое значение и в наши дни: учет особенностей пешечной структуры, преимущество пары слонов, создание и использование пешечных форпостов для коней, накопление небольших «плюсов».

Это был настоящий гимн новой «позиционной школы шахмат». Но и… постоянная критика в адрес коллег, которые игнорировали его замечания, увлекаясь комбинационной игрой и не придавая никакого значение позиционным новациям, которые вводил Вильгельм.

В конце концов отец новой школы шахмат так увлекся нравоучениями, что не на жизнь, а на смерть сцепился с Цукертортом. Тот при его блистательном отсутствии выдвинулся на первые роли в крупнейших соревнованиях тех лет, – и не смолчал после очередной плюхи в свой адрес со стороны Стейница. The Field и Chess Monthly, в котором Иоганн выступал, начали ожесточенную перепалку, получившую название «чернильной войны», по итогам которой Вильгельм потерял место в журнале, и был вынужден вернуться в шахматы.

Реклама 18+

Первый же турнир после 9-летнего перерыва в Вене в 1882 году подтвердил, что Стейниц не растерял своей силы. Он разделив победу с Винавером, опередив Мэзона, Цукерторта, Блэкберна, Паульсена, Чигорина и многих других. Однако через год в Лондоне состоялся турнир, в котором разгорелся конфликт, который привел к… учреждению титула «чемпион мира»! Мог ли Вильгельм смириться с тем, что Цукерторт обогнал его на три очка?!

По окончании турнира Стейниц тут же вызвал принципиального соперника на матч. А тот – могло ли быть иначе – его принял. Вот только вопросы: где, когда, за какой титул и… кто за это будет платить, оставались без ответа. Их решение растянулось на три года. Была и еще одна загвоздка. Вильгельм, по-прежнему считая Морфи сильнейшим шахматистом в мире, даже зная о его плачевном психическом состоянии, не хотел играть за корону, пока американец жив. Но как только в 1884 году Пол отошел в мир иной, преграда спала.

За это время Стейниц, которому больше нечего было делать в Англии, успел перебраться в США, сменить гражданство и наладить отношения с Гаванским шахматным клубом, где он побывал в ходе гастролей по Америке в 1882 году. Именно кубинцы в конечном итоге дали «добро» на его проведение, и помогли собрать фонд на матч Стейниц – Цукерторт.

Иоганн Цукерторт - Вильгельм Стейниц

Система была проста до безобразия. Состоятельные любители шахмат заключали между собой пари на исход, часть из денежных средств шла победителю марафона. Триумфатор получал $2000, плюс Иоганну, который довольно долго ратовал за то, чтобы матч игрался в Европе, выплатили дополнительно $750 на покрытие всех его дорожных расходов.

И да, самое важное для истории шахмат, букмекеры включили в контракт о матче пункт, в котором были слова о том, что победитель его получит титул Champion of the World! Играй эти же соперники в Европе, кто знает, когда в шахматах появился бы чемпион мира?

По условиям матча, победителем объявлялся тот, кто первым выиграет 10 партий. Играли в трех городах: Нью-Йорке, Сент-Луисе и Новом Орлеане, родном городе Морфи. Первая партия в официальных матчах на первенство мира началась – 11 января 1886 года.

Стейниц выиграл. А потом после просмотров соперника Цукерторт сделал счет 4-1. И тут Вильгельм снова погрузился в глубокий анализ, пытаясь понять, что же он делал «не так». И разобрался, как надо играть с Иоганном. В Лондоне-1883 и в других турнирах немец с блеском продемонстрировал преимущества игры с изолированной пешкой «d». Стейниц точно определил для себя: то, что его сгубило на старте матча, ему же и поможет.

Реклама 18+

Его искусная игра против «изолятора» стала ключевым фактором победы в этом матче. У Цукерторта, который играл по наитию, а не руководствуясь позиционными принципами, в отличие от Стейница не было «туза в рукаве», он не мог просто так по желанию заиграть в другом стиле. Тут же, начиная с 6-й партии, все его атаки глохли на дальних подходах к королю, – и вместо блестящих атак получались унылые , всегда плохие окончания.

Разгромы, которые Стейниц учинил сопернику в 7-й и 9-й партиях, заставили Цукерторта отказаться от излюбленного 1.d4, и дальше пойти во все тяжкие. К началу заключительной части матча счет стал равным – 4,5-4,5. Но силы были уже не равны. Иоганн «поплыл». К 15-й партии немец еще как-то держался, даже выиграл одну, но в последних пяти набрал лишь пол-очка, к финишу напоминая собственную тень. А психологический удар оказался настолько сильным, что он больше ничего не выиграл, и всего через два года умер.

«Цукерторт верил в силу комбинации, был одарен творческой изобретательностью в этой области, – писал Ласкер, давая оценку матча. – Однако в большей части партий матча он не мог использовать свою силу, так как Стейниц, казалось, обладал даром предвидеть ее задолго до её появления и при желании – даже препятствовать ее осуществлению».

Результаты матча 1886 года положили конец всем спорам о сильнейшем шахматисте того времени. Вильгельма Стейница со всеми сопутствующими случаю церемониями признали первым официальным чемпионом мира. Разве что не увенчали лавровым венком…

Вскоре после победы Стейниц начал получать вызовы на матч от претендентов на звание. Он отклонил предложение Бёрда, которому всю жизнь помнил шутку насчет пешки и хода, которые бы дал ему Морфи. Из-за финансовых трудностей не удалось организовать матч с Луи Паульсеном, хотя более достойного соперника, да еще и подтолкнувшего Стейница к его позиционным открытиям, невозможно было и придумать. Но не судьба. Когда в 1888 году австриец посетил Гавану, то он снова получил предложение от местных меценатов – теперь уже провести матч на Кубе, самостоятельно выбрав достойного претендента.

Стейниц назвал имя Чигорина. Его выбор был неслучаен. Михаил не раз высказывался на тему его «позиционной теории», являясь ярким представителем комбинационной школы. Кроме того, у него был положительный счет с чемпионом мира. Этого было довольно.

Михаил Чигорин - Вильгельм Стейниц
Реклама 18+

Увы, серьезной борьбы в матче не получилось. После бурного старта – обмен ударами до 8-й партии был выше всяких похвал, – Чигорин подустал, и как Цукерторт, стал все чаще бить «в молоко», а вот удары Стейница регулярно достигали цели. Концовка этого матча чем-то напоминала избиение в Новом Орлеане – 6,5-2,5 в пользу чемпиона мира…

В том же 1888 году Вильгельм, которому очень понравилась как сама борьба за «корону», так и ее финансовые результаты – он получил за два матча примерно столько же, сколько за девять лет работы в The Field, и смог позволить себе издавать в США свой собственный International Chess Magazine, – принял участие в разработке условий 6-го Американского шахматного конгресса. Этот турнир должен был упорядочить определение соперника для чемпиона мира, стать чем-то вроде турнира. Но ни один из его победителей – ни Чигорин, ни Макс Вейс – не захотели воспользоваться своим правом. Но захотел 3-й призер.

Им стал англичанин Исидор Гунсберг, который был приверженцем «новой школы», что не могло не импонировать Стейницу. И… после того как он сыграл вничью матч с Чигориным (11,5-11,5), чемпион принял вызов. Но тот матч совершенно не стал для Вильгельма легкой прогулкой… Дело в том, что весь 1889 год, после смерти единственной дочери Флоры, ее в 22 года свел в могилу эндокардит, чемпион мира провел в глубоком трауре, – и отголоски той трагедии не раз давали знать о себе. Он выиграл – 10,5-8,5, но эта победа была гораздо менее уверенной, чем все ждали. Гунсберг был силен в вязкой позиционной игре, не раз наказывая Стейница за рискованные эксперименты особенно в старте матча.

Тем не менее, титул он отстоял… А ближе к финишу матча стало понятно, кем станет и его следующий противник. Дело в том, что Стейниц играл «на два фронта»: с Гунсбергом – на живой доске, с Чигориным – по телеграфу. Те две партии с русским чемпионом стали едва ли не самыми знаменитыми в истории XIX века, и за ними без преувеличения следил весь мир. Вильгельм, отставая свою теорию, играл сразу две безобразные позиции и, конечно, обе проиграл, – и это стало наилучшим «разогревом» для любого матча за корону.

Да и сам матч 1892 года получился гораздо содержательней предыдущего. Стейниц в его 56, никуда не деться, начал уже сдавать, да и последовавшая смерть жены, которой было всего 45, сорвала ему психике. Чигорин же напротив был на подъеме. После 10-й партии он ушел вперед на 2 очка, к 14-й чемпион счет сравнял, и пошли «качели». Шесть партий подряд русский чемпион вырывался вперед, но австриец сравнивал счет. Наконец, в 21-й встрече Вильгельм сумел удержать соперника – ничья, сам же в 22-й – нанес удар!

Реклама 18+

После нее счет результативных партий оказался 9-8 в пользу Стейница. В регламенте на сей счет было записано: при счете 9-9, игра идет до трех побед. И вот в 23-й Чигорин вел партию с присущей ему энергией и силой, добился близкой к выигранной позиции, и тут… зевнул мат в два хода. Публика, заполнившая зал Гаванского шахматного клуба, охнула в унисон. Стейниц, разводя руками, дал мат белому королю, – и тут же произнес так чтобы слышали абсолютно все: «Пиррова победа!» Действительно, радости от этих 12,5-10,5 для чемпиона не было никакой. Он бился, не щадя своих сил, не ради таких моментов.

После столь минорного окончания матча никого не удивило, когда Стейниц заявил, что он не собирается больше защищать свою корону, – и это был его последний матч. Он был бы не прочь сыграть с Зигбертом Таррашем, чтобы «передать свой титул в надежные руки» – соответствующее предложение было отправлено немцу после его блестящей победы 1890 года в Манчестере, но доктор заявил, что просто не может бросить практику, отправиться на Кубу посреди года, какие бы финансовые гарантии не сулили ему плантаторы.

Ну, нет так нет. Стейниц особо и не настаивал… У него были другие хлопоты – новая жена, которая подарила ему сына Уильяма, а потом дочь Джулию, International Chess Magazine и богатые планы работы с американским союзом, почетным членом которого он был.

Но тут явился молодой Ласкер и спутал все карты… Вместо того чтобы как Тарраш шаг за шагом завоевывать репутацию в шахматном мире, Эмануилу хотелось всего и сразу. И не победив ни в одном крупном турнире в Европе, он предпринял турне по США, и буквально начал гоняться за Стейницем, предлагая ему все-таки сесть за доску. А когда понял, что с наскока старика не взять, обратился к кубинцам, – и предложил свои услуги практически «за так», как когда-то в 1886-м предложив организовать тотализатор на их матче.

И вот гаванских товарищей Стейниц послушался, тем более что финансовые условия были для него более чем хороши, матч бил прежние рекорды… Ласкер был на седьмом небе от счастья. Он ясно понимал, как титул чемпиона может изменить его положение, и в первую очередь, финансовое. Да и меценатов он умел умасливать куда лучше Вильгельма.

Досталось от его сладких речей и чемпиону… Тот, привыкший к жесткому противостоянию, размяк и был готов на всё. В том числе на утомительное путешествие, ведь матч 1894 года разбросало между Гаваной, Нью-Йорком и Монреалем. Так, если в первых шести партиях на Кубе шла равная борьба, а в 7-й Стейниц в отличной позиции совершил серию зевков и трагически проиграл, то дальнейшее превратилось в избиение… Матч после каждых трех результативных партий переезжал, – и в США он задержался всего лишь на три дня. Когда же соперники добрались до Канады, Ласкеру оставалось выиграть лишь три партии.

Реклама 18+
Эмануил Ласкер - Вильгельм Стейниц

Тем нее менее, понимая, что проиграл по всем статьям, Стейниц нашел в себе сил встать по окончании 19-й партии, когда счет стал 10-5 и опираясь на палку, провозгласить, глядя то в зал, то на довольного противника: «Троекратное ура новому чемпиону мира!»

Вильгельм Стейниц был настоящим королем, – и он всегда умел проигрывать.

Потеря титула, как ни странно, заставила его в третий раз вернуться в шахматный мир. До этого он лишь со стороны смотрел на крупные турниры. А теперь вновь начал в них играть. И как играть…

Михаил Чигорин, Эмануил Ласкер, Гарри Пильсбери, Вильгельм Стейниц

Несмотря на то, что Стейниц уже приближался к своему 60-летию, и у него все чаще возникали проблемы по психической линии, он на равных боролся с молодежью. Выиграл турнир в Нью-Йорке в 1984-м, занял 5-е место в Гастингсе 1895 году, где играли все ведущие шахматисты мира. Затем финишировал вслед за Ласкером в матч-турнире с ним, Пильсбери и Чигориным в Санкт-Петербурге зимой 1895/96, и даже зачем-то полез в матч-реванш с Ласкером, в котором был раздавлен этой немецкой машиной – 2-10…

Эмануил Ласкер, Михаил Чигорин, Вильгельм Стейниц, Гарри Пильсбери

Это поражение, после которого Стейниц окончательно понял, что былого уже не вернешь, отразилось на нем жесточайшим нервным срывом, после которого он месяц пролежал в Москве в психиатрической клинике. Последний его успех – турнир в Вене в 1898 году, где больной экс-чемпион выдержал испытание двухкругового турнира с его 30 партиями, – и занял 4-е место. Но чем дальше, тем было хуже. Турнир в Лондоне в 1899-м стал для него последним в его блестящей карьере, и чуть ли не единственным за сорок лет, который он закончил в «минусе», разделив 10-11-е места, отстав от Ласкера на жуткие 11 очков.

Реклама 18+

После турнира полуживой Стейниц вернулся в Нью-Йорк, где жил вместе с женой и двумя детьми в глубокой нищете. Зарабатывать шахматами он больше не мог, меценаты же все как один позабыли о существовании экс-чемпиона. 11 февраля 1900 года его доставили в психиатрическую клинику: ему чудилось, что из него исходит электрический ток, который передвигает шахматные фигуры по доске. Саму доску он держал под мышкой и не хотел с ней расставаться ни при каких обстоятельствах. И часто, еле слышно, бормотал себе под нос, порой, по-английски, но чаще, по-немецки: «Я – король. Я – король шахмат…»

А 12 августа 1900-го первого чемпиона мира по шахматах не стало. Сердечный приступ… Вильгельму Стейницу было 64 года, ровно столько же и полей на шахматной доске.