1 мин.

Многое чистейшая правда

Заболтавшемуся  со  своим  агентом  Джеймсу  Эдвардсу  под  беседу  про  джаз  и  лысину  вспомнилось , что  он  поручил  агенту  поговорить  с  руководством  клуба  о  новом  контракте.

  Агент  поговорил.

  И  какие  условия? – поинтересовался  Джеймс  Эдвардс.

  Скверные , Джеймс , - ответил  агент. – Судя  по  всему , Детройт  тебе  придется  покинуть.

  Для  выезда  из  Детройта , - промолвил  Джеймс , - мне  бы  колесницу , как  у  римского  полководца. У  него  триумфальный  въезд , у  меня  триумфальный  выезд. Ты  поищи , в  музеях  поспрашивай. Ну  а  венок  мне  на  голову  из  проволоки  и  листьев  собственными  руками  я  сделаю. Потом  он  вернется  в  Детройт. Экземпляром  будущего  музея  спортсменов  с  особыми  дарованиями. С  отклонениями , понятнее  говоря.

                                        ***

   Происходил  гнетущий  срыв  мозга. Тянувшей  слезоточивую  балладу  Патрисии  подыгрывал  на  банджо  не  умеющий  на  нем  играть  Балтазар  Тингл.

  Нескладно  у  вас  получается , - пробормотал  уставший  Мактонник. – По  раздельности  вы  ничего , но  вместе…

  Я  даю  волю  чувствам! – закричала  Патрисия. – Никто  мне  не  смеет  мешать  им  волю  давать!

  Чувства  для  женщин  важны , - смиренно  согласился  Мактонник. – Проигравшие  баскетболистки  сидели  на  скамье , как  убитые , а  победительницы  скакали , груди  у  них  тряслись…

  Студентки? – спросил  Кинчаро. – По  нашему  телевизору  ты  наблюдал?

  Со  второго  ряда  трибун , - ответил  Мактонник. – Отличная  игра. Не  жалею , что  в  концовке  меня  разбудили.

                                          ***

  Шагавшего  к  машине  Джеймса  Эдвардса  прямо на  глазах  «Скальпа» выловила  строго  одетая  женщина , и  Джеймс  время  ей  уделил , разговор  у  них  состоялся…

  Она  психолог , - сказал  брякнувшийся  на  сидение  Джеймс. – Для  ее  научного  труда  вытягивать  из  меня  личное  ее  потянуло.

  И  ты  ей  открылся? – спросил , трогаясь  с  места , «Скальп».           

  Я  ей  такого  наговорил , - протянул  в  ответ  Эдвардс. – Она  решила , что  я  шучу , за  уход  от  нужной  психологам  откровенности  обиду  на  меня  затаила… а  многое  чистейшая  правда.

                                       ***

  Пахнет  свежестью. У  реки , где  под  воткнутым  в  землю  звездно-полосатым  флагом  очнулся  Петер  Рютлергер , чья  первая  мысль – гражданство  у  меня  немецкое , в  американское  меня  ночью  приняли  не  могли…с  наведавшейся  в  Детройт  шишкой  из  вашингтонского  Госдепа  я , по-моему  укурился.

  Он  мог. Ему  раз  плюнуть. Мужик  он  демократичный , меня , подсказавшего  ему  дилера , не  прогнал , стать  американцем  по  паспорту  я  не  против… точно , я  же  присягу  произносил , а  он  меня  поправлял , и  мы  друг  от  друга  отдалялись , с  неясным  смыслом  жестикулировали , возносящимся  в  кубе  из  переливающегося  стекла  он  мне  запомнился. Зауважал  я  его.

                                      ***

  Коуч  Чак  к  высококвалифицированным  помощникам  не  прислушался , с  идиотскими  предложениями  приказал  к  нему  больше  не  лезть.

  Авторитарный  у  нас  наставник , - пробормотал  Билл  Лэймбир. – И  бочку  на  него  не  покатишь , результат  он  дает.

  Результат – это  я , - промолвил  Джеймс  Эдвардс. – Результат  связи  моих  родителей. У  них  появился  я. Позже  я  появился  у  мирового  баскетбола  и  я  еще , мне  кажется , появлюсь… у  коллекционеров  монет?

  Свою  физиономию  на  монетах , - сказал  Билл  Лэймбир , - ты  скорее  всего  не  увидишь.

   У  меня  африканские  предки , - ахнул  в  озарении  Джеймс. – При  моем  заявлении  о  каких-нибудь  угандийских  корнях  и  моем  приезде  в  Уганду  с  гуманитарным  набором  из  пятидесяти  магнитофонов  и  пылесосов  появление  моей  фотографии  на  их  монетном  дворе  очень  даже  возможно.