7 мин.

Мафия в игре. Подготовка

1 k

В баскетболе есть масса невообразимых историй, о которых вы никогда не слышали. Сегодня, двадцать третьего ноября, исполняется тридцать один год приговору игрокам команды колледжа Бостона за участие в тотализаторе, организованном Генри Хиллом. Тем самым Генри Хиллом, членом мафиозной семьи Луккезе, главным героем романа Николаса Пиледжи, на сюжете которого основан культовый фильм Goodfellas, «Славные Парни» Мартина Скорсезе. Прекрасный повод для того, чтобы начать переводить его задокументированные показания по этому делу, которым суждено расскрыть для вас не только интересную сторону игры, но и в чем-то переосмыслить ваши же стандарты. На тот момент Хилл проходил как информатор по этому и еще нескольким делам, согласившийся на дачу показаний в обмен на иммунитет.

Я, Генри Хилл, непосредственно влиял на результаты матчей с участием команды Колледжа Бостона.

Я платил участникам заговора лишь в день Х, это было интересно и приносило мне много новых и острых ощущений. Если ты не играешь на тотализаторе, ты никогда не поймешь, никогда не ощутишь того, что я чувствовал в тот момент. Но это все же была лихорадка. Далее я расскажу вам то, как я все это провернул.

Я платил троим игрокам БК по ходу сезона-78/79 для того, чтобы они пробивали необходимые форы непосредственно изнутри. Не проигрывали матчи, а просто делали мне необходимую разницу. Мы успели изменить исходы девяти игр в период с шестнадцатого декабря 1978-ого года по первое марта 1979-ого.

Баскетболистами, содействовавшими мне, были Рик Кан, Джим Суинни, работавшие со мной со старта и Эрни Кобб, главная звезда команды, которого я подключил на последние пять матчей. Я платил им по 2.500 долларов за игру каждому, кроме тех случаев, когда они ухитрялись облажаться. Тогда я не давал им ничего, а иногда и отбирал у них часть уже заработанного ими ранее. В качестве дополнительной услуги я ставил деньги за них, когда они меня об этом просили.

У нас были удачные времена и не очень, но, когда все подошло к концу, мы сорвали куш на шести матчах, проиграли в трех и заработали где-то 75-100 тысяч долларов. Неплохо для одиннадцатинедельного проекта, правда? И это при том, что на некоторых играх я поднимал только 3.500 долларов. Ну и что с того? Я не отказывался от такого заработка за неделю, не думаю, что и вы бы на моем месте отказывались. Мои партнеры, Джими Берк и Питер Варио и его подручиный Ричард Перри заработали больше четверти миллиона и черт его знает сколько выиграли другие. Игроки же, в конечном итоге, получили около десяти тысяч каждый.

Но, говоря откровенно, это не было так просто, как я мог предположить. Никогда не бывает все так просто, как изначально предполагаешь.

Звучит довольно понятно, четко и ясно. Блин, да мы лишь хотели, чтобы Бостон выигрывал с разницей меньше, чем фора в котировках, когда считался фаворитом и проигрывал с большей разницей, чем в котировках, когда был аутсайдером, что позволяло нам постоянно ставить на их соперника, и все будет замечательно. Звучит прелестно, правда? Ничего подобного. Все может обосраться и измениться в считанные мгновения.

Руководитель местных спортивных программ в их Колледже, Билл Флинн, рассказывает о том, что его, дескать, очень волнует  то, что кто-то может прийти и так нагреться на молодых людях, как это сделал я. Невежда. Почему я должен переживать за пацанов? Подумайте, они без зазрения совести брали мои деньги. Они не выглядели виноватыми после тех матчей, где им не удавалось сдержать своего слова и мы проигрывали. Все, что они тогда ухитрялись из себя выжать: «Извините, мы старались как могли». Извините? Однажды я похерил на них 35 тысяч, а они мне «простите» говорят. Замечательное, очень ценное извинение.

Как и к многим вещам в моей жизни, к такой идее меня подтолкнула реальность. Мне кажется, вы можете догадаться, что все это началось, когда я отматывал срок в двух федеральных тюрьмах в Пенсильвании с 76-ого по 78-ой по делу о вымогательстве у профсоюза Флориды. Это не совсем так, все началось чуть позже, ведь на тот момент меня изрядно взял за жопу суд штата, а затем и федеральное правительство попыталось сделать то же самое и вновь засадить меня за решетку. Находился между двух огней, скажете вы? Но я отвечу, что все было не так уж и плохо, ведь во время отсидки я встретил Пола Маццеи, и мы с ним подружились. Через несколько дней после моего выхода 15 июля 1978-ого (я помню эту дату, ведь это был день рождения моей дочери), я сел в самолет до Питтсбурга для того, чтобы прилетев туда переговорить с Полом о делах, о совместном бизнесе. У тебя есть, бизнес, у меня есть бизнес. Ну, вы меня поняли.

Я приехал в его двухквартирный дом, где Пол познакомил меня со своим другом Тони Перла. Не знаю, упоминался ли уже тогда колледж Бостона или на следующей нашей встрече неделю спустя. Может быть, но я этого не слышал. Как бы там ни было, но однажды Перла признался, что у него его есть хороший знакомый, баскетболист из БК. Его зовут Рик Кан. Его брат, Рокка, ходил с ним вместе в одну Старшую Школу и они сблизились за это время. Тони тогда сказал мне: «Я прощупываю этого паренька, потихоньку заманиваю его. Он говорит, что хочет иметь с нами дело. Я купил ему цветной телевизор, заплатил за ремонт его машины».

Они занимались им с лета, потому что продумывали всю эту баскетбольную модель еще с тех пор. Конечно, им было известно, что мы не можем провернуть все это лишь с одним игроком в кармане. К тому же он не был настолько хорош и так важен для команды. Поэтому ребята из Питтсбурга решили поставить его в известность и пораскинуть мозгами на предмет того, кого еще подключить к сделке. Он указал на Суинни, своего кореша и одного из лучших в их коллективе, сказал, что сам с ним поговорит. Что-то мне кажется, что их разговор удался.

Говоря откровенно, Перла не особо мне нравился. Я поспрашивал народ о нем, и они мне ответили, что он весьма неплох и нормальный, в общем, мужик. Главным для меня было то, что он был лучшим другом Маццеи. Это перевешивало многое. Я могу сказать, что у нас было одно общее: он был человеком чести, а честь для меня крайне много значит.

Через несколько месяцев, прощупав почву, мы втроем решили запустить наше совместное предприятие. Поскольку парни из Питтсбурга были дружны с Каном, они хотели, чтобы я был, как бы это правильно сказать, мозгом и одновременно грубой силой в нашем трио, демонстрировал, дескать, мощь и серьезность нашей организации.

В мои обязанности входило многое. Я должен был устраивать все, договариваться по деньгам и находить возможность уладить возникающие неурядицы силовыми методами, если что-то пойдет не так, вроде букмекера, который откажется платить и чего-то в этом роде. Обсудив то, как мы будем влиять на результаты матчей, я попросил небольшую паузу, рассказав о том, что должен получить одобрение от моих боссов, Берка и семейства Варио, отца и сына. Мои боссы попросили устроить нам всем встречу за пределами Питтсбурга. Я решил, что Лаунж-Бар Робертса на Бульваре Леффертс в Квинсе, рядом с акведуком – подходящее для этого место в конце ноября 78-ого. Мы встретились в полудень с Питером Варио, Берком, Тони Перлой и Маццеи. Перри не было с нами, но Питер сказал, что обладает достаточными полномочиями, чтобы брать ответственность за двоих. Парни из Питтсбурга хотели удостовериться в том, что я буду платить игрокам как уговорено. Я сказал им, что буду. Мы обсудили движение денег от меня до Перлы, затем до Кана, который уже будет сам доводить их до Суинни и, как оказалось позже, Кобба. В общем, обошлось без проблем. Затем мы устроили встречу в Бостоне, с непосредственными участниками торжества

Шел ранний декабрь, я прилетел на место ради встречи с Маццеи, Перлой и Суинни и Каном непосредственно в аэропорту. Это был весьма короткий разговор в комнате основного терминала, рядом с залом для посадки, но мне хватило и его, чтобы понять, что пацаны уж чересчур суетливы и амбициозны.  Они не могли дождаться, с них буквально вырывалась нетерпеливость. Я подыграл им, дал по 500 долларов каждому за приезд и беседу с нами. Поощрил, в чем-то задобрил. Так сказать, поблагодарил их за то, что они составили мне милую и приятную компанию. Затем я улетел обратно в Нью-Йорк. Настроение было отличным.

Начинался по-настоящему крупный бизнес.

logoNCAA