Culé′s Saturday
Эпиграф #1:
Culer (каталанск.), Culé (исп.) - прозвище болельщиков ФК Барселона (ед.ч.).
Эпиграф #2:
Мужик пришел домой, переоделся, пиво на табуретку, ноги - в тапки, врубает телик. На экране заставка: "Футбол. Лига Чемпионов"... посмотреть, значит, собрался... ага! Звонок в дверь. Он открывает. К нему на шею бросается обалденная девушка с криком: "Милый! я решилась! я буду твоей женой!"
- #ля-а-а-а-а!!!!! Ну почему именно сейчас???!!!
(анекдот)
* * *
Culé спал беспокойным сном. Каждый раз, когда он ложился спать сильно уставшим или разнервничавшимся, он спал беспокойным сном, ворочаясь, дергаясь и просыпаясь ночью несколько раз. Но был и плюс: в качестве бонуса ему снились красочные сны, о которых он помнил наутро. Вот и в этот раз.
Culé, держась за руку с женой, смотревшей на него с нескрываемой гордостью, и обнимая другой рукой 5-летнюю дочку, стоял у боковой линии поля огромного Камп Ноу и робко (нет, не просто робко, а ужасно волнуясь, до дрожи в коленях) переминался с ноги на ногу. Совсем рядом, метрах в 10, тренировалась его Великая Барселона. Вон тренер, Пеп Гвардиола, самолично играющий в квадрат с игроками, вон Месси, Шави, Пуйоль, Иниеста, Это′о, Вальдес, Боян, Маркес, Анри и еще много других имен, само звучание которых наполняло его сердце трепетной гордостью. Он, как зачарованный, глядел на них, медленно осознавая, что сам облачен в форму Барсы, что закованные в бутсы ноги рвутся туда, к ним, и что сейчас должно произойти что-то пугающеее и прекрасное... "Папа, смотри, это Пуйоль, да?", - дернула его за сине-гранатовую форму дочка, одетая в футболку с именем Месси на спине. Она стояла рядом и круглыми глазами смотрела на харизматичную "пятерку" Барсы, на знаменитого капитана, слегка пугавшего и в то же время восхищавшего ее своей шевелюрой. Culé прошептал "да", погладил ребенка по голове и прижал к себе, не отрывая взгляда от команды.
Его заметили. От игроков отделился Пеп и, вопросительно глядя на Culé, направился в его сторону. Culé задрожал от благоговейного ужаса. Пеп что-то спросил по-испански. Или по-каталански? Culé, так и не осиливший к своим 40-ка ни того, ни другого языка, не разобрал его слов, но каким-то 6-м чувством, которое бывает только во сне, понял, чего от него хотят. Он сбивчиво забормотал в ответ: "Я к вам на тренировку, вы недавно через интернет объявляли набор любителей, моя жена к вам приходила и записала меня, я сам не мог прийти, в больнице лежал с язвой, и жена, вот, приходила... я за Барсу 25 лет уже... я Вас игроком помню... Я... Вы..." Дальше Culé говорить уже не мог; слова, обычно такие послушные, от волнения разбегались в разные стороны, не поймать их никак... Выражение лица Пепа, тем не менее, сменилось с настороженно-вопросительного на дружелюбно-ласковое, он протянул Culé руку...
Тут Culé проснулся :( Проснулся под тяжестью противоречий, нараставших в его душе, как снежный ком, пока он стоял у кромки поля Камп Ноу. В тот момент, когда Пеп протягивал ему руку, этот ком вырос до размеров 2-этажного дома и обрушишился на покрытую жидкими редеющими волосами голову Culé, похоронив под собой чудесный сон и облепив холодным липким снегом сердце, сразу занывшее от тоски. Лежа поперек огромной кровати, проснувшийся Culé мрачно перебирал в голове эти противоречия, разбудившие его.
Барса не набирает любителей, да еще и на тренировку основного состава. Сам Culé нихрена не умеет играть в футбол, никогда не умел, кривоногий косолапый толстобрюхий медвед, бревно на ножках; разве что на воротах мог иногда постоять более-менее вменяемо. Дочка не может носить "десятку" Месси на спине, потому что эту футболку, которую Culé подарил ей 10 месяцев назад к ее 5-летию (тогда Месси, кстати, и вовсе даже не 10 носил, а 19), жена в сердцах изрезала на куски, доведенная до отчаяния его неуемной болельщицкой страстью, переходившей порой всякие границы. Футболка была последней каплей. На следующий же день после ДР дочери она подала на развод.
Суд запретил Culé видеться с ребенком на основании пагубного влияния его безудержного фанатства на малолетнюю психику. Все это стало для него огромным ударом. Culé безумно любил свою семью, даже больше, чем Блауграну, но у него никогда не получалось это доказать. Шизанутый муж и отец:
- каждые выходные орет возле телевизора, обрядившись в цвета Барсы;
- выкуривает пачку за матч;
- приучил дщерь малолетнюю болеть за Блауграну, ругаться с болельщиками Р. Мадрида и рисовать фломастером на стенах фразу "Més Que Un Club";
- превратил квартиру в музей ФК Барселона;
- тратит туеву хучу денег на выезды, еще и ребенка норовит с собой упереть;
- во время матча так дерет глотку, что срывает горло еще в 1-м тайме;
- после значимых побед напивается с дружками вдрызг и звонит утром с просьбой приехать и забрать его с квартиры очередного сине-гранатового собутыльнега, с которым он случайно познакомился ночью...
Ну какая добропорядочная жена и мать такое выдержит? А она ведь выдерживала... долго... Даже болела вместе с ним продолжительное время... Дарила ему по поводу и без барселонские сувениры, форму, атрибутику, плакаты; билеты даже как-то раз купила, на двоих, когда на 4-м месяце беременности была... Но со временем это участие растаяло; выплескивающееся за пределы разумного пристрастие Culé стало для нее невыносимым психологическим гнетом, и она ушла, ушла вместе с дочерью.
Сон как попытка примирить непримиримое. Culé мрачно вздохнул и принялся тереть грудь в районе ноющего сердца. Единственным куском правды в его сне было упоминание о больничной койке, на которой он валялся с язвой желудка. Да и то случилось это уже через месяц после того, как жена с дочерью съехали. Он тогда был на грани - морально и физически. Он и сейчас все еще на грани. Просто он покрасил ее в синий и гранатовый цвета, навалил на нее кучу подаренных женой барселонских футболок и теперь так и ходил по этой грани, вроде бы и отвлеченный от грустных мыслей, но постоянно в глубине души ощущающий эту боль и узкую кромку под ногами.
Culé потряс головой, посмотрел на сине-гранатовый будильник, медленно вылез из-под сине-гранатового одеяла, надел сине-гранатовый халат, обулся в сине-гранатовые шлепанцы, взял сине-гранатовое полотенце и потопал в ванную, привычно выдавливая сине-гранатовыми мыслями на обочину сознания навеянную сном грусть. Сегодня у него Великий День. Величайший День! Феерически Невъ@#енный День!!! Сегодня он особенно громко орет "Tot el camp!" под душем. Сегодня он с особенной любовью достает свои барселонские доспехи. Сегодня он с особым блеском в глазах целует герб Барсы. Сегодня!!!
К своему огромнейшему стыду, 40-летний Culé, болела с 25-летним стажем, до сих пор еще ни разу не присутствовал вживую ни на одном El Clásico. Всегда что-то вставало непреодолимой преградой, вмешивалось в планы, пару раз поездка даже срывалась буквально в последний момент. Culé понимал, что для настоящего болельщика это не оправдание, и его ужасно тяготил этот факт. Теперь же, когда в его жизни не осталось больше ничего, кроме Блауграны, он твердо вознамерился исполнить свою Заветную. Сине-Гранатовую. Мечту.
И вот сегодня был именно ТОТ ДЕНЬ.
ДЕНЬ БЕШЕНОГО БЕСКОМПРОМИССНОГО ПРОТИВОСТОЯНИЯ.
ДЕНЬ КАРАЮЩЕЙ ДЛАНИ ПЕПА.
ДЕНЬ СМЕРТОНОСНОЙ ГРИВЫ ПУЙОЛЯ.
ДЕНЬ РАЗЯЩЕГО МЕЧА ЛЕО.
ДЕНЬ ЧЕРНОЙ ПАНТЕРЫ ЭТО′О.
День, когда СИНЕ-ГРАНАТОВЫЙ КАТОК должен проехаться по жалкому "сливочному" слизняку на ВЕЛИКОМ КАМП НОУ. И он, Culé, будет тому свидетелем!
Он за бешеные деньги приобрел у перекупщиков заветный билет. Несмотря на то, что был и так уже по уши в долгах, т.к. вскоре после развода потерял работу вследствие затяжной депрессии. Перебивался на низкооплачиваемой должности в мелкой компании - единственной, которая согласилась его взять с той жуткой характеристикой, которую влепил ему предыдуший шеф, разъяренный поведением Culé, попросту забившего в тот период большой и толстый на все и вся, в т.ч. и на работу. Характеристику можно было оспорить в суде, но Culé было не до того. Теперь он, как мечтательный подросток, мучительно ждал Нового Года, надеясь 2-го января начать новую жизнь и отложив все бытовые вопросы до того момента. А пока сидел на копеечной зряплате, подрабатывал, как мог, переводил на счет жены алименты и платил непосильную квартплату за опустевшую 3-х-комнатную квартиру. Не съезжал на менее затратную жилплощадь, наивно надеясь, что жена с дочкой когда-нибудь вернутся.
Но отбросим в сторону грустные мысли! Пускай у него пусто в квартире, кармане, холодильнике, брюхе и голове. Пускай нет средств на обратную дорогу. Пускай негде ночевать в Барселоне. It doesn′t matter. Macht nix. Scheiß drauf. "Но если есть в кармане пачка сигарет, значит, все не так уж плохо на сегодняшний день. И билет на самолет с серебристым крылом..." (c). Сегодня El Clásico, и ничто не сможет удержать Culé от присутствия на Камп Ноу во время этого Священного Боя!
НИКТО И НИЧТО
НЕ СМОЖЕТ
У-
ДЕР-
ЖАТЬ
Nothing′s gonna stop me, вот. И все дела.
В 100-й раз проверив паспорт, авиабилет и драгоценнейший картонный пропуск на Битву Титанов со "сливочными", Culé принялся сосредоточенно разрисовывать свое осунувшееся лицо сине-гранатовыми красками. Наконец, в полном боевом облачении, прихватив с собой сине-гранатовую сумку со сменным бельем, он запер квартиру, весело сбежал по лестнице и выскочил на улицу. Была середина декабря, погода выдалась мягкой, на Culé неторопливо падал мокрый снег. Он высунул язык, пытаясь, как в детстве, поймать на него снежинку, раскинул руки в стороны и принялся кружиться во дворе дома, напевая "Tot el camp!". Потом задрал голову к развевавшемуся из окна его квартиры флагу Барсы, весело крикнул ему "Servus, bis irgendwann!" и побежал к метро.
На полпути к метро Culé вдруг почувствовал вибрацию в кармане. Остановился, недоумевая. Засунул руку в карман, проверяя, не показалось ли. Нет, не показалось. Ему действительно звонили. 1-й раз за последние полгода. Мало того, звонила жена. Такой поворот событий не просто выбил Culé из колеи, а прямо-таки занес его на встречную полосу. Он ошалело принялся вытаскивать телефон, одновременно пытаясь другой рукой достать сигарету. "Нет, радость моя, теперь ни ты, ни кто другой не в силах мне помешать.", - злорадно подумал Culé. "Возьму трубку и нагло попрошу перезвонить в понедельник". Эта мысль ему понравилась - "нагло" (хотя по-настоящему наглым быть у него никогда не получалось). Вдруг он испугался, что что-то случилось с дочкой, и торопливо нажал на кнопку приема звонка.
Culé моментально, с 1-го слога, почувствовал какую-то неуверенность в голосе жены. Такие интонации у нее звучали очень редко. Ответив на ее приветствие, он напряженно защелкал зажигалкой, пытаясь прикурить и со страхом в сердце внимательно слушая ее тихий и такой непривычно неуверенный голос.
"Куришь? Как паровоз, наверно, дымишь теперь все время?", - в голосе жены сквозила грустная улыбка. "Слышишь, это вот... Я тут подумала... мы вместе подумали... В общем... Нет, ты, конечно, все равно извращенец, которого ни одна клиника не примет. Но... Ну кто теперь тебе, дураку, будет барселонские футболки покупать? Короче... если ты обещаешь немного взять себя в руки... Я не требую, чтобы ты отказывался от своей Блауграны... Но если ты обещаешь перестать учить ребенка кричать "Madrid, $#%rón, saluda al campeón!" на улицах... Если ты не будешь больше, как бешеный медвед, скакать по квартире, пугая гостей..."
Culé казалось, что с каждым словом голос жены становится все тише. Или же в его уши забился ватный туман, заполнивший голову. Он уже почти не мог разобрать ее слов, хотя и вслушивался со звенящим напряжением. До него доходили лишь обрывки фраз. Сигарета потухла под сгустком снежинок, прицельно десантировавшихся на огонек.
"...сейчас приедем. Ты меня слышишь?"
"Да."
У Culé кружилась голова и предательски дрожали колени. Он стоял и размазывал по щекам смешавшиеся c краской и мокрым декабрьским снегом сине-гранатовые слезы.
* * *
P.S.
13.12.2008
FC BARCELONA - Real Madrid CF
2:0
Samuel Eto′o (83′)
Lionel Messi (90′)
//02.12.2008//
И актуально)))
Спасибо большое!!