Книга #ВеримВТампу. Глава 9. И пусть весь мир подождет
Disclaimer: После начала публикации глав книги на sports.ru, мне жаловались на оформление и "дизайн" постов. Допустимое форматирование на sports.ru не предусматривает некоторых возможностей форматирования, которые возможны на других площадках. Плюс, я не ставил себе задачей красиво оформить этот текст, т.к. красивое оформление - в печатной книге (можно посмотреть видео, как выглядит книга https://t.me/tbl_ru/2729) , а тут - в первую очередь текст, а картинки можно посмотреть и отдельно (по тексту они кликабельны, если что).
Летом 1994 года все хоккейные болельщики и специалисты замерли. Между владельцами клубов и ассоциацией игроков НХЛ (профсоюзом) заканчивалось коллективное соглашение. И уже в год вступления в Лигу Молнии было ясно, что стороны находятся на противоположных полюсах друг от друга в вопросах роста зарплат игроков, что в целом неудивительно.
Марк Бержевин
В связи с этим, в том числе, Джон Зиглер потерял место президента НХЛ и был заменен Гилом Стейном. Стейн стал последним в истории НХЛ президентом и пробыл на этом посту год. С 1 февраля 1993 года эта должность была упразднена, и вместо нее появился комиссар Лиги. На эту должность 1 февраля 1993 года был назначен бывший старший вице-президент Национальной Баскетбольной Ассоциации Гэри Брюс Беттмен, известный тем, что именно с его подачи и под его патронажем в НБА в 1983 году была внедрена система контроля роста зарплат игроков, известная как «потолок зарплат».
Основное желание владельцев клубов НХЛ также было в том, чтобы прекратить неконтролируемый рост зарплат игроков и внедрить механизм, их ограничивающий. В тот момент речь еще не шла о полноценном жестком потолке зарплат. Предлагалась схема, подобная той, которая сейчас реализована в Континентальной хоккейной лиге – введение «налога на роскошь». Общая идея заключалась в том, что Лига наделялась бы полномочиями «наказывать» излишне расточительные клубы, которые предлагают игрокам слишком высокие зарплаты, штрафом, который потом равными долями распределялся бы между остальными командами в качестве компенсации.
Затем в ходе обсуждений появились и другие вопросы, поляризовавшие заинтересованных лиц из числа НХЛ и профсоюза. Появились вопросы жесткого регулирования первых контрактов новичков, ограничивающие размер их зарплаты и продолжительность контракта (здесь опять же нужно поблагодарить Оттаву, вручившую Александру Дэйглу рекордный контракт новичка в размере 12,5 миллионов на 5 лет), и введении обязательности условия о «двустороннем» контракте новичка (условии, при котором игрок, отправленный в фарм-клуб, получает меньшую зарплату, чем при игре в НХЛ). Со стороны профсоюза возникли условия по облегчению процедуры арбитража по контрактам игроков и по условиям выхода игроков на рынок свободных агентов.
В общем, уже по завершении сезона 1993-94 становилось понятно, что ситуация может зайти в тупик, и все затаились. Особенно затаились небогатые южные клубы – новички, оказавшиеся практически между двух огней.
Роман Хамрлик
С одной стороны, Гарри Беттмен выходил на спор с профсоюзом под лозунгом «агрессивное расширение, новое соглашение с американским телевидением, фокус на рост (особенно в южных штатах) и длительный трудовой мир… на условиях владельцев команд». С другой стороны, именно упор на расширение и рост в южных штатах делали команды типа Молнии вроде как «крайними» в этой истории. У них действительно не хватало средств, чтобы конкурировать в зарплатах игроков с богатыми клубами из оригинальной шестерки, поэтому наибольшую выгоду от введения механизмов ограничения зарплат получали бы именно они. Они действительно на тот момент были «нетрадиционными» рынками для хоккея.
Строго говоря, именно тогда, когда угроза локаута стала реальностью, и в особенности тогда, когда локаут 1995 года закончился по сути своей расколом позиции НХЛ (об этом чуть-чуть позже), в болельщицкой среде начали искусственно культивировать ненависть к клубам из «нехоккейных регионов». Если раньше, начиная с первых расширений НХЛ, когда появлялись команды в Калифорнии, Джорджии и до последних расширений лиги во Флориду, когда и возникли Молния и Пантеры, к новым командам снисходительно относились как к необходимым поставщикам «легких» очков для грандов (вспомним негодование Фила Эспозито условиями драфтов расширения), то, начиная с локаута 1994-95, их стали пытаться выставить как неких паразитов, которые сами ничего не могут, хоккей которым не нужен, но они хотят жировать на именах и заслугах старых клубов. Особенно в этом усердствовали СМИ и болельщики традиционно высокомерных команд «оригинальной шестерки». С той поры и по сей день, хотя и прошло уже больше двадцати лет, аргумент про «нехоккейный регион» часто становится у СМИ и болельщиков последним.
Роб Замунер
Хотя иногда это приводит к очень неловким ситуациям, в которые попадает человек, его употребляющий. Чтобы не ходить далеко за примером, расскажу историю, которая произошла через десять лет после описываемых событий, когда герои нашего повествования выиграли свой первый Кубок Стэнли (это такой небольшой спойлер, но думаю, что до этого места в книге мог добраться только человек, хоккеем хотя бы интересующийся, а значит, и знающий, что Тампа Кубок Стэнли выигрывала) – летом 2004 года. Один из освещающих события в стане Ванкувер Кэнакс – вполне себе «хоккейного» региона в западной Канаде разразился гневной колонкой относительно того, как негативно на будущем всей Национальной хоккейной лиги и вообще хоккея отразится победа флоридской команды. Было использовано много аргументов, но все они сводились к тому, что настоящих и преданных болельщиков у Тампы нет, а есть только селебрити-тусовщики, которые используют матчи НХЛ для того, чтобы показать себя. Колумнист указывал на то, что гимн перед домашними матчами Молнии исполняла Брукс Хоган – дочь известного рестлера, актера и шоумена Халка Хогана, а сам Хоган периодически заводил публику в перерывах. Не совсем, правда, понятно, почему Хоган, живущий в Тампе, не имел на это права. Но самый «убийственный» аргумент журналист приберег на финал колонки. Он разместил фотографию чемпионов с Кубком и обвел красным кружком одного из людей на фотографии. Темнокожего молодого человека с черной бородкой.
«Кто это? Уилл Смит? (известный американский актер, если вдруг кто-то не знает), – написал он. – Какое отношение он имеет к хоккею? По какому праву он позирует на льду с Кубком Стэнли?»
На фотографии на самом деле был изображен Найджел Кирвэйн. На тот момент (и на день написания этих строк тоже) – единственный работник клуба, который был в команде с самого первого дня существования. Мы его уже вспоминали. И сейчас вспомнили тоже неслучайно. Не только для того, чтобы проиллюстрировать отношение, которое сложилось к командам из южных штатов в результате первого локаута, который Гэри Беттмен проводил под знаменем агрессивного расширения на юг.
Найджел Кирвэйн в 2008 году
Дело в том, что приблизительно в то время, когда Лига морально готовилась к своему первому в истории локауту, Найджел и получил ту должность в тренерском штабе, которую занимает по сей день, несмотря на всех сменившихся главных тренеров.
«В то время я искал себе помощника, – вспоминает Терри Крисп. – Мне нужен был человек, который бы готовил мне материалы по нашим следующим соперникам. Видеонарезку, наиболее характеризующую их тактику и стиль игры. Разбор наших матчей, где наши игроки ошиблись, а где, наоборот, сыграли выше всяких похвал. Мне это было нужно, чтобы проводить занятия с игроками, но сам я этим заниматься не мог. Каждый раз, когда я разговаривал с Найджелом, я думал: «Черт возьми, а этот парень отлично разбирается в хоккее». То, что Найджел перешел на эту работу, я могу назвать своим главным достижением на месте главного тренера Тампы».
Но сначала Кирвэйн подумал, что Крисп, славящийся своим веселым нравом, предлагая ему работу, просто готовит очередной розыгрыш, в котором ему отводится главная роль.
«Я ему не поверил, – рассказывает Кирвэйн. – Я попросил его покинуть мой кабинет, поскольку я опаздываю с подготовкой отчета о продажах билетов. Я, помню, откинулся на спинку стула, посмотрел на него и подумал: «Хммм, а неплохая шутка». Я этого, разумеется, не сказал, но подумал».
Марк Бюро
Крисп, понимая, что Кирвэйн ему не верит, закрыл дверь, пододвинул стул к рабочему месту Найджела, и, глядя глаза в глаза, повторил свое предложение. После небольшой дискуссии Кирвэйн принял предложение занять должность, которую он занимает до сих пор – тренер по видеоподготовке – и, кстати, он стал одним из пионеров такой должности во всей НХЛ – ранее таких людей в командах просто не было.
Фил Эспозито, опасаясь и одновременно надеясь, что правила игры могут в ближайшем будущем измениться и измениться очень неожиданным образом, не форсировал события. В конце мая у Нью-Джерси в обмен на право выбора в 4-м раунде грядущего драфта были приобретены права на талантливого 19-летнего юниора Джеффа Томса, и это были все заметные телодвижения обычно агрессивного на трансферном рынке генерального менеджера.
Драфт 1994 года стал, наверное, самым провальным драфтом в истории Молнии. В своей автобиографии Эспозито постарался возложить ответственность за это на работников скаутинговой службы и, наверное, он в целом прав – за предложения по выбору игроков отвечают скауты.
«В конце июня 1994 года наша скаутская команда решила рискнуть – и задрафтовала четырех хоккеистов из России. Их порекомендовали наш главный скаут, а в прошлом игрок «Рейнджерс» Донни Мердок, и Джейк Герцен. Я не знал этих игроков. Никогда не видел их в деле. Мне сказали, что из двоих – Дмитрия Клевакина и Алексея Баранова – выйдет толк. Я спросил:
– Зачем мы драфтуем этих чертовых русских?
– Их не обязательно подписывать. Пускай играют в России, а если из них выйдет толк, тогда мы их и подпишем, – ответил Донни.
– Хорошо. Это твоя работа. Тебе платят за то, чтобы ты в этом разбирался, – сказал я.
Слишком часто генеральных менеджеров хвалят за выбор на драфте, но именно их и винят, если что-то идет не так.
В девятом раунде мы выбрали русского, которого звали Юрий Смирнов. Я поднялся и сказал: «Из замечательной русской семьи мы выбираем водку «Смирнофф»… то есть хоккеиста Смирнова, я хотел сказать». Народ засмеялся. Никто из русских так и не доехал до сборов».
Джейсон Уимер
По поводу «никто из русских так и не доехал до сборов». Это не совсем правда. Из четверых русских, выбранных Филом на этом драфте, до сборов не доехали трое – Дмитрий Клевакин (4-й раунд, 86-й общий выбор), Алексей Баранов (8-й раунд, 190-й общий выбор) и, собственно, Юрий Смирнов (9-й раунд, 216-й общий выбор). Выбранный в третьем раунде под общим 55-м номером Вадим Епанчинцев (если честно, мне бы очень хотелось увидеть саму процедуру драфта и посмотреть, как итало-канадец Эспозито старается произнести фамилию Вадима) не только доехал до сборов, но и заключил контракт и провел один сезон в системе Молнии.
Свалив вину на скаутов, посоветовавших ему выбрать четверых русских, Эспозито стороной обошел то, что на том драфте было также выбрано шесть канадцев и один американец. Из них только выбранный в первом раунде под общим восьмым номером Джейсон Уимер играл в Тампе. Да, выбранный в шестом раунде (общий 138 номер) защитник Брюс Сальвадор впоследствии пробился в НХЛ (и не просто пробился, а дослужился до капитанства в Нью-Джерси), но случилось это только в 2001 году, когда Молния уже давно как поставила на нем крест. Еще выбранный в одиннадцатом раунде (общий 268 номер) американский защитник Брайан Уайт в 1999 году провел 2 матча в НХЛ за Колорадо.
Остальные – центрфорвард Колин Клутье (второй раунд, 34 общий выбор), правый крайний Даниэль Юден (шестой раунд 137 общий выбор), защитник Крис Мэйлетт (7-й раунд, 164 общий выбор) и центрфорвард Шон Жерве (10-й раунд, 242 общий выбор) к НХЛ были близки примерно так же, как к Тампе Мытищи.
Да и выбор Уимера в первом раунде, как показала история, был весьма сомнителен. Например, под одиннадцатым Сан-Хосе выбрали Джеффа Фризена, под тринадцатым Ванкувер – Маттиаса Олунда, а под шестьдесят четвертым Торонто взяло Фредрика Модина (запомните этого господина). Не говоря уж о таких людях, ушедших в поздних раундах, как нападающие Милан Хейдук, Патрик Элиаш, Даниэль Альфредссон, Крис Друри, защитники Шелдон Сурей, Ким Юнссон, Брэд Лукович (это имя тоже рекомендую запомнить), вратари Жозе Теодор, Тим Томас, Евгений Набоков, Томаш Вокун, Марти Турко.
Пэт Элиньюк
Так или иначе, из одиннадцати человек, выбранных Эспозито на драфте 1994 года, в НХЛ сыграли только трое. Причем один из них – всего два матча. Для самого Брайана Уайта это, скорее всего, очень значимое достижение, но в контексте истории Тампы и тем паче всей Лиги этим можно пренебречь и выставить Филу и его команде твердую единицу за этот драфт.
На рынке свободных агентов образца лета 1994 года Эспозито не сделал вообще никаких ходов кроме того, что отпустил без нового контракта Пэта Элиньюка, который подписал соглашение с Оттавой.
Официально локаут был объявлен 1 октября, когда тренировочные лагери во всех клубах НХЛ уже начались. В своей автобиографии Фил Эспозито опять лукавит, утверждая, что он бесплатно предоставил игрокам лед, чтобы они могли потренироваться в начале локаута, хотя и не имел права этого делать. На самом деле в конце сентября все клубы начали свои тренировочные лагеря как обычно. Все понимали, к чему движутся переговоры Лиги с профсоюзом, но формальных оснований не открывать тренировочные лагеря по расписанию в середине сентября ни у кого не было. К тому же большинство генеральных менеджеров, тренеров и игроков все же надеялись, что сторонам удастся прийти к согласию до запланированного старта регулярного чемпионата. И только когда эти надежды окончательно рухнули в связи с объявлением Беттмена, сделанным 1 октября, тренировочные лагеря закрылись. И Тампа не была исключением.
Александр Селиванов
Перед стартом тренировочного лагеря Эспозито провернул сделку, которая впоследствии значительно сказалась не только на истории самой команды, но и на жизни самого Фила. И тут даже можно сказать, что обмен с Филадельфией, совершенный шестого сентября, для самого Эспозито имел более значимые последствия. Филадельфия получила право выбора в четвертом раунде драфта 1995 года, а Тампа – выбранного Летчиками на все том же драфте 1994 года (шестой раунд, 140 общий выбор) пятого русского – Александра Селиванова.
Если верить Эспозито, что на выборе Тампой на драфте русских игроков действительно настояли Дон Мердок и Джейк Герцен, то можно с уверенностью констатировать, что они же стали организаторами и этого обмена. Дело в том, что все четверо из пятерых – Епанчинцев, Клевакин, Смирнов и Селиванов – представляли одну отечественную команду – московский Спартак. В сезоне 1993-94 Селиванов забил за красно-белых 30 голов в 45 играх. Только Баранов играл за московское Динамо. Да и сам Селиванов подтвердил эту версию в одном из своих интервью. По его словам, выходило, что Тампа хотела выбрать на драфте и его, но что-то пошло не так.
«Скаут Тампы каким-то образом прозевал нужный момент. Видимо, вышел в туалет, а когда вернулся, было уже поздно. Фил, который уже тогда хотел видеть меня в «Лайтнинг», «напихал» ему так, что мало не показалось. Все в клубе смеялись, но мне было не до смеха», – рассказывает Александр.
Уже после начала локаута, 6 октября, Эспозито совершил еще один обмен, отправив в Сент-Луис Адама Крейтона и получив взамен защитника Тома Тилли. Какую цель преследовал Фил, сейчас понять уже сложно, поскольку однозначного игрока основы, который в свои 30 лет обладал неплохим опытом и еще мог в нижних звеньях приносить определенную пользу команде, он обменял на его ровесника, который всю свою карьеру провел, курсируя между НХЛ и младшими лигами. В Тампе Тилли в итоге так и не провел ни единого матча.
Адам Крейтон
Следующее значимое событие, которое произошло осенью 1994 года, когда локаут был в самом разгаре, Фил Эспозито назвал «черным денем в истории американского хоккея вообще и «Лайтнинг» в частности». В этот день номинального президента клуба Йошио Никамуру, от бездеятельности которого Эспозито был без ума, сменил Сабуро Ото, которого Фил называл Стивом. Сложно сказать, действительно ли негативное влияние Ото на команду было настолько сильным, как описывает в автобиографии Эспозито.
С одной стороны, нельзя отрицать, что Ото действительно вмешивался в чисто хоккейные вопросы, не имея для того необходимых знаний (я при этом упоминал о двойных стандартах Эспозито, который считал возможным вмешиваться в работу Терри Криспа, но крайне ревностно относился к тому, что Ото вмешивался в дела генерального менеджера). С другой стороны, некоторые «преступления» Ото, которые приписывает ему Фил, имели абсолютно иные обстоятельства совершения (когда я до этого дойду, мы подробно сравним версию Эспо и официально задокументированную историографию). Некоторые обвинения, выдвинутые в адрес Сабуро Ото в «Громе и Молнии» выглядят откровенным желанием переложить ответственность за собственные не всегда верные решения на президента команды. Я не буду этого утверждать, но у меня, человека, знающего историю любимой команды, при прочтении мемуаров в ряде моментов сложилось именно такое ощущение.
Однозначно можно утверждать лишь то, что с приходом Ото отношения Фила Эспозито и владельцев команды стали портиться с каждым днем.
Жерар Галлант
Сразу опровергнем утверждение Фила Эспозито о том, что Ото посадил команду на режим «жесткой экономии». Да, скорее всего, режим экономии был объявлен, но это скорее касалось невозможности на равных идти с опережающим темпом роста зарплат, из-за которого и случился первый локаут (и который не решил проблемы). В период с 1992 года, когда Молния только вошла в НХЛ и до момента ее продажи следующему владельцу в 1998 году (за время правления Никамуры и Ото), платежная ведомость Тампы выросла с 7 миллионов долларов до 28,4 миллионов долларов. В четыре раза. В тот же самый период платежная ведомость самого богатого клуба НХЛ – Нью-Йорк Рэйнджерс увеличилась меньше, чем в три раза. Беда лишь в том, что это было увеличение с 15 до 40 миллионов долларов. Бюджет, например, Торонто за тот же период увеличился с 9 до 34 миллионов. Аналогичный рост демонстрировали и другие клубы. Разумеется, на этом фоне Тампа выглядела «бедным родственником с протянутой рукой». Но режим жесткой экономии как раз включился после продажи команды японцами.
Но все это было в будущем. Пока же Сабуро Ото не мог вмешаться в хоккейные дела. Просто потому, что хоккейных дел просто не было. Все ждали, когда НХЛ и профсоюз договорятся о новом коллективном соглашении.
На период локаута многие игроки решили поиграть в других лигах, чтобы поддерживать игровую форму. Да и необходимость зарабатывать деньги никто не отменял. В основном это касалось европейцев.
Петр Клима поиграл сразу в двух командах. За ZPS в Чехии, где компанию ему составил Роман Хамрлик, и за немецкий Вольфсбург, где в 12 проведенных встречах он наколотил аж 27 голов и сделал 11 голевых передач. Микаэль Андерссон поиграл в родной Vastra Frolunda.
А вот Александр Селиванов, наоборот, начал свою заокеанскую карьеру с игры в Интернациональной хоккейной лиге. Причем не с фарм-клуба Тампы в Атланте, что было бы логично, а с команды Chicago Wolves.
Джон Такер
К декабрю 1994 года все явственнее становилась угроза полной отмены сезона. Профсоюз стоял на своем. Никакого вида ограничения роста зарплат он не потерпит. Тем временем в рядах владельцев клубов возник раскол. По сути, Лига в этот момент разделилась по классическому принципу богатых и бедных. В то время как для «бедных» ограничение темпа роста зарплат было бы спасительным (мы только что рассмотрели это на примере Молнии), «богатых» пугала возможность полной отмены сезона, и они видели потери от такой отмены более значимыми, чем преимущества внедрения потолка зарплат или иных сдерживающих механизмов. Особенно «богатым» (Википедия пишет о том, что во главе группы недовольных стояли Рэйнджерс, Детройт, Торонто, Даллас и Филадельфия) не нравилось то, что в случае успеха инициативы Беттмена они же окажутся в числе пострадавших – именно им придется выплачивать штрафы за большие контракты.
В конечном итоге профсоюз победил. 11 января было подписано новое коллективное соглашение, в котором содержалось много нововведений, предложенных Лигой, но не содержалось главного. Механизма ограничения роста зарплат. Это заложило мину замедленного действия под всю Лигу, которая рванула в сезоне 2004-05.
Самое интересное (я опять забегаю вперед, поэтому постараюсь сказать максимально кратко, но обещаю поговорить об этом более подробно в свое время), что последним обладателем Кубка Стэнли до локаута 2004-05, который привел к полной отмене сезона, как мы знаем, стала именно Молния. На тот момент бюджет самого богатого клуба НХЛ – Детройта – составлял 78 миллионов долларов. Бюджет Тампы был 33 миллиона. Более чем в два раза меньше. Так что, дамы и господа, еще раз вспомним известную поговорку: «Не в деньгах счастье».
© Все права на текст защищены. При перепечатке или цитировании текста, обязательна ссылка на книгу «#ВеримВТампу. История Tampa Bay Lightning. 1992-2021» (ISBN 978-5-604-41359-3) и российский фан-клуб Молнии.
Содержание книги на sports.ru - https://www.sports.ru/tribuna/blogs/lightninghockey/3057421.html
