Брион Раш: «Баскетбол никогда не обманет»

- Матч с ЦСКА для вас лично не особенно удался. Дело в том, что это ЦСКА, или в чем-то другом?

� ЦСКА отлично сыграл в обороне: армейцы прекрасно читают игру, «разбивают» комбинации � это и делает их столь хорошей командой. Мне кажется, они здорово подготовились к игре против нас, против меня конкретно: при пик-н-роллах зажимали меня вдвоем, или же «большой» быстро переключался, или задействовали подстраховку� Мы старались играть через пик-н-роллы, проходить, но в обороне, повторюсь, соперники действовали умело.

Нам очень хотелось победить. Любая команда хочет победить ЦСКА. Возможность обыграть армейцев мобилизует всех: и команду, и болельщиков. Мы здорово смотрелись, вели в счете на протяжении трех четвертей, а в четвертой у нас просто вырвали победу из рук.

Обе встречи мы сыграли «на тоненького»: в первой уступили с разницей в четыре очка, а во второй все время вели, но в концовке ЦСКА решил исход в свою пользу. Мы все расстроились. Жаль, что не получилось. Видимо, опыт армейцев сыграл свою роль на последних минутах.

- Со стороны кажется, что сейчас команда находится на небольшом спаде. Это действительно так?

� Не сказал бы. Да, мы уступили ЦСКА, но были впереди три четверти. До этого мы играли с «Локомотивом» и, уступая на его площадке чуть ли не двадцать очков во второй четверти, смогли отыграться и сравнять счет. У нас такая молодая команда, что многие вообще недоумевают, как мы можем на равных играть даже с самыми сильными командами лиги. Но посмотрите: когда у нас все здоровы, мы прекрасно играем. Сейчас у нас выбыл Шабалкин, не было Панина, не играет Лиходей, но даже с учетом этого мы сражаемся в каждом матче. До матча с «Локо» мы взяли очень непростую игру в Сербии. Думаю, что сегодняшняя встреча с «Крыльями» будет очень важна.

- Вам только 24, и уже приходится быть одним из лидеров команды. Это тяжело?

� Вовсе нет. Мои партнеры облегчают эту задачу. Они все хорошо говорят по-английски, поэтому я могу спокойно донести свои мысли до них. Здесь нет такого, что кто-то думает, что он круче всех остальных. Все понимают, что мы единая команда. К тому же мы все практически ровесники, поэтому непонимания не возникает. Я, как и мои партнеры, выкладываюсь на площадке, и меня уважают и как человека, и как баскетболиста. Когда уважаешь партнеров, то они прислушиваются к тебе. Мне нравится быть частью нашей команды.

- То, что у команды сейчас так мало официальных матчей, доставляет неудобство?

� Да, то, что мы вылетели из Еврокубка, и теперь должны проводить лишь один матч в неделю, это не здорово. У нас куча тренировок, мы ездили на тренировочный сбор на десять дней � короче, занимаемся тем, чем могли бы не заниматься, пройди мы «Ле Ман». Мы выиграли достаточное количество матчей, но, к сожалению, уступили по разнице очков. Не хватило совсем немного! Так что получается, что мы никуда не ездим, не играем, только тренируемся, и тренерский штаб вынужден всегда что-то придумывать, чтобы мы сохраняли форму и концентрацию.

Фото: Елена Никитченко

- Обычно считается, что у американцев возникают проблемы с тем, что в Европе много тренируются и так мало играют. Вы как справляетесь?

� Я согласен, что тренировки делают нас лучше, тут вопросов нет: они сплачивают команду, помогают лучше понимать друг друга. Но, с другой стороны, каждый баскетболист предпочитает играть, а не тренироваться. Играть хоть каждый день! Я не исключение. Но жаловаться глупо � это же наша вина. Я воспринимаю это так: раз проиграли, надо вкалывать и становиться лучше.

- Вы как-то сказали, что в России у игроков больше свободы за пределами площадки, нежели во Франции. Что вы имели в виду?

� Во Франции к вам относятся как к ребенку. Они следят за каждым вашим шагом, вникают во все личные вопросы. Здесь же все практически ограничивается площадкой: если ты делаешь все, что должен, на паркете, помогаешь команде, приходишь на тренировки и работаешь как следует, выполняешь указания тренера, то никто не лезет в твою частную жизнь, не выспрашивает, как ты проводишь свободное время, с кем общаешься, кто твоя девчонка, ну и всякие такие вещи, которые, в общем-то, никого не касаются.

В России, мне кажется, к нам относятся как к инвестиции, как к мужчинам, баскетболистам, и уважают частную жизнь гораздо больше, чем в других странах.

- Чем вас больше всего удивил российский чемпионат?

� Наверное, тем, что уровень команд очень ровный. Ну, если взять за скобки ЦСКА, у которого все же бывают проходные матчи. Каждый клуб может проиграть кому угодно. «Химки», скажем, могут уступить� нам, «Триумфу». Уровень конкуренции невероятно высок, возможно, даже выше, чем в три-четыре предыдущих сезона, и, даже несмотря на то, что и мы, «Динамо» и «Спартак» выбыли из Еврокубка, можно говорить о высоком, конкурентоспособном уровне в европейском масштабе.

- Что скажете об уровне судейства?

� Мое дело играть, а не рассуждать о таких вещах. В целом я бы сказал, что уровень вполне удовлетворительный. Да и я не тот человек, который побежит кричать на судью, когда тот ошибается.

- Ну а погода вам как? Читал я в вашем твиттере, что, когда вы были в Испании, то не хотели возвращаться обратно�

� Я вырос на юге, в Луизиане, так что можете себе представить. Но при этом я как солдат, могу привыкнуть ко всему на свете. Я не вижу большой проблемы в этом для себя: мне же не приходится гулять по улицам, мерзнуть где-то. Все просто � у меня есть дом, машина (с водителем, так что когда я в нее сажусь, то она уже прогрета), и место, куда я хочу поехать. Если хорошенько подумать, то я вовсе и не бываю на улице. Мне нужно просто дойти от машины до дома. Даже если будет «-30», вряд ли мне это доставит неудобство�

- Но, с другой стороны, сложно жить, не выходя на улицу, не видя солнца�

� Мне несложно. Не поймите меня неправильно. Я обожаю солнце, сегодня чудесный денек, например, люблю природу. Но при этом я неприхотливый игрок. Не звонить же мне из-за этого моему агенту: «Мужик, спасай меня, надо выбираться из этой холодной России!» Это же просто смешно. Стараюсь искать всегда позитивные вещи и жить позитивными вещами: Москва � большой город, здесь есть много мест, куда можно пойти. Можно пойти в кино, можно � в клуб. Много красивых девушек. Здесь куча самых разных вещей, а вы мне тут говорите про солнце и природу. Я такого плана человек, что стараюсь оставаться радостным, сохранять позитив в любой ситуации.

- В начале сезона вы говорили о том, что вам ко многому нужно привыкнуть. Как дело обстоит сейчас?

� Да, мне ко многому пришлось привыкать. Сейчас уже все в порядке, притерся. Взять, к примеру, снег. Не часто я видел снег в моих родных местах. Это заставляет меня улыбаться. Снег � это для меня как солнце. Когда я вижу, что идет снег и ничего больше не видно, то думаю о том, что снег � мое солнце, и улыбаюсь. Где еще я увижу столько снега?! Это новый опыт, знакомство с другой культурой, и мне все это нравится.

Другой язык. Я даже стараюсь подучить некоторые слова на русском, чтобы рассмешить партнеров. Они считают, что я очень смешно говорю. Я подшучиваю над ними и на тренировках, и в аэропорту. Потому что стараюсь показать, что уважаю их, уважаю тренера, уважаю их жизнь. Я не один из тех американцев, что приезжают сюда и показывают, что им наплевать на этот язык, эту страну, и что они просто играют в баскетбол. Я же живу здесь. Чтобы облегчить себе жизнь, лучше общаться с людьми и одноклубниками, лучше понимать тренера, надо привыкать. Кажется, меня здесь любят � может, и надолго. У меня нет здесь никаких проблем, и мне все нравится. Мне нравится «Триумф»: тренер, партнеры, система, люди вообще � здесь все идеально для меня.

- Не расскажете о своей семье?

� В последний раз, когда мы виделись, мы все собрались за большим рождественским столом, все обменивались подарками. Так происходит каждый год. Мои родители в разводе, но они остались друзьями. Еще у меня есть брат и сестра, пара племянников и племянниц, дядя и тетя � все мы были вместе и хорошо провели время.

- Вы комбогард с ярко выраженными умениями сыграть один на один. Похоже, что многому вы научились на улице�

� Дело в том, что я � из небогатой семьи и рос в этакой хулиганско-бандитской среде, общался с такими людьми, с которыми мои родители не хотели бы, чтобы я поддерживал отношения. Но это то, через что я прошел. И напоминает мне, что я не хочу возвращаться туда, потому что когда я приезжаю домой, то вижу сплошной негатив.

Для меня это большой шаг. Ребята, с которыми я рос, не смогли его сделать, но я вырвался. И сейчас уже не хочу туда возвращаться. И мои родители этого очень не хотят, потому что большинство тех, с кем я вырос, сейчас пребывают в плачевной ситуации.

Я вырос, играя на бетонных площадках с жесткими ребятками, но мне кажется, что они сделали меня крепче и как человека, и как игрока. Я могу упасть хоть двадцать раз за игру, но я всегда поднимаюсь. Я всегда превозмогаю боль, возвращаюсь в игру, потому что понимаю, что нужен команде � думаю, поэтому меня тоже уважают. Я могу получить травму, повредить палец или потянуть бедро, но стараюсь выжимать из себя все, готов ли я на 80 процентов или на 100. И мне кажется, что все это идет из детства: я постоянно саднил коленки на бетонном покрытии, один раз сломал ногу. Когда проходишь через такое, начинаешь видеть все в ином свете. Люди понятия не имеют, через что я прошел, потому что ничего про меня не знают. Видят меня: я такой милый паренек, привлекательный, играю в баскетбол � они даже не осознают, кем я был раньше. Хотел бы, чтобы меня знали по тому, кем я стал, а не кем я был. Там, откуда я вышел, сложная жизнь. Я стал обеспеченным человеком и благодарен родителям за то, как они меня воспитали. И думаю, что должен быть благодарен за то, что играю в баскетбол.

- Вот вы не хотите об этом говорить, а Рон Артест только этим и занимается�

� Все люди разные. Есть эмоциональные, а есть закрытые, те, кто стараются решать все внутри. Рон � человек сверхэмоциональный, именно поэтому у него бывает столько технических фолов, отсюда все его проблемы вне баскетбола, именно поэтому он занимается с психологом, у него есть проблемы с управлением гневом. Другие же стараются контролировать свои эмоции, свой гнев. Все разные, и мы с ним разные. Он человек эмоциональный и распространяется о таких вещах. Я же хочу быть профессионалом, играть в баскетбол � делать на площадке то, что должен.

- В Грамблинг вы пошли просто потому, что это местный университет?

� Тренер в моей школе работал перед этим в Грамблинге. Так что я все время ходил на матчи университетской команды. Большинство жителей моего города посещали именно Грамблинг, в том числе все мои друзья. Кроме того, это всего лишь сорок пять минут от моего дома � когда я туда пошел в первый год, то чувствовал себя королем. Все было идеально. Мой отец мог приезжать на матчи, родители были рядом. Конечно, в том, что ты учишься рядом с домом, есть и плюсы, и минусы.

Что же касается баскетбола, то я думаю, что если ты хороший игрок, то где бы ты ни выступал, агенты, тренеры, скауты обязательно узнают о твоем существовании, ходишь ли ты в Кентукки или в Грамблинг. Важно хорошо играть, и тогда о тебе узнают. Так что я пошел в Грамблинг, потому что прекрасно понимал, что здесь смогу проявить себя. Каждый год мы соперничали с ведущими командами, у меня был шанс показать все, что я могу. Я просто пошел во второстепенный колледж, где мог быть поближе к дому, и при этом делать то, что люблю.

- В колледже что изучали?

� Компьютерные информационные системы. Программы CC++, работающие программы и подобные штуки � столько времени прошло, что я забыл уже, как всем этим пользоваться-то. Когда учился, то знал все досконально, все коды. Но я уже не занимался всем этим так долго. По всей видимости, мой диплом в жизни мне так и не пригодится.

- В какой момент вы поняли, что сможете играть в баскетбол профессионально?

� Знал, что буду играть в баскетбол, лет, наверное, в десять-одиннадцать. Я всегда был лучшим во всем � не только в баскетболе, но и других видах спорта: футболе и бейсболе. Если уж ты спортсмен, то спортсмен � у тебя получается во всем. Наверное, я мог бы стать и футболистом, и бейсболистом, но баскетбол � это нечто особенное. Я всегда обожал это чувство: когда у меня были какие-то проблемы, в семье ли, с друзьями, личные какие-то штуки, я всегда мог пойти на площадку и просто кидать, кидать, кидать. Не имело значение, что было темно. Было только кольцо, и больше ничего. Это моя единственная любовь, которая никогда меня не подводила. Знаете, вот вы можете влюбиться, но ваша подружка может вас бросить, баскетбол же всегда будет с вами. Это кольцо никуда не денется. Я могу приходить сюда каждый день, каждый день оно будет здесь, никогда не подведет, в него можно бросать до бесконечности. Я всегда говорил, что баскетбол � это моя первая любовь, потому что нет ничего важнее. Может, я и не лучше многих, но почитаю за счастье играть в нее и выступать на высоком уровне. Нужно просто фокусироваться на своих целях.

- У вас в колледже была сумасшедшая статистика, но вас все равно не выбрали на драфте. Как так получилось?

� Там была такая история: в мой последний год в колледже я шел в общенациональном опросе на третьем месте. Джей Джей Редик, Адам Моррисон, Брион Раш� Я провел прекрасный год, стал лучшим игроком в своей конференции, каждый год претендовал на звание лучшего игрока. Меня приезжали просматривать скауты НБА � думаю, это был едва ли не первый раз, когда скауты НБА посещали матчи Грамблинга. Обо мне писали газеты. Все указывало на то, что меня выберут на драфте.

Но один матч я не забуду никогда: это было 22 февраля 2006 года. Мы играли с «Джексон Стэйт». Тогда была такая ситуация, что Джей Джей Редик и Адам Моррисон набирали по 12 очков за игру, а у меня уже после первой половины было 20, и я знал, что обгоню их в первый раз в общем зачете. Но не знаю уж, как так получилось, мы перехватили мяч, побежали, и я резко повернулся и сломал себе ногу. За месяц до начала турнира. За месяц! Наложили мне гипс.

Тут меня начали приглашать на тренировочные сборы в Портсмут и Орландо, но я не смог поехать из-за ноги. Гипс наложили на десять недель, а потом был процесс реабилитации. Наступил апрель.

В итоге я пропустил все: тренировки в клубах, пре-драфтовый сбор, в общем, все � потому что не мог играть. Это было невероятное разочарование. Я был подавлен. Чувствовал, что это был мой шанс, возможность, от которой меня отделил всего один месяц. От того, чтобы увидеть мое имя на табло, быть задрафтованным клубом НБА. За мной всерьез следили «Кингз»: мы знаем этого парнишку, говорили они, знаем, что он может, нам нравится, как он играет, мы можем взять его в первом раунде. И кого они взяли на драфте? Взяли они Квинси Дуби � человека моей комплекции, который шел шестым в общенациональном рейтинге. И когда они его выбрали, мне позвонил мой агент и сказал: «Смотри, кого они взяли. На этом месте должен был быть ты». Возможно, это и не так, возможно, они бы и пропустили меня, возможно, в нем было что-то еще, но, кажется, что перелом ноги стал главным препятствием.

- Ничего себе история. И как с этим живется?

� Да я стараюсь просто не думать об этом. Меня это просто убивает. Но все равно я могу играть в баскетбол, я восстановился, потом поехал в Италию, поиграл там, потом отправился во Францию, поиграл в Евролиге, где входил в первую десятку по результативности � с каждым годом я делаюсь все лучше и становлюсь более зрелым баскетболистом. Я не могу все время ломать голову над тем, почему так получилось, почему меня не выбрали на драфте, почему я сломал ногу, почему все так сложилось. Я не могу изменить свое прошлое, но могу позаботиться о своем будущем. Мне кажется, что нужно оставить это позади, перевернуть страницу и делать то, что требует от меня тренер. Вот и все, что я могу сделать.

- Идея поехать в Европу не совсем обычна для американца�

� До того, как я сломал ногу, я вообще не знал, что в Европе есть баскетбол. И не думал ни о чем таком. Представлял, как буду играть в НБА, и все такое. Вместе с переломом пришлось взглянуть правде в лицо: «Брион, надо ехать туда». Конечно, я переживал. Мне 21, я еду в незнакомую страну, не зная языка. Смешно � когда я приехал в Италию в первый раз, я ничего не знал вообще. У меня был одноклубник � Роджер Берд, который играл там лет десять. Так вот, когда я приехал, у меня не было ни ноутбука, ни Интернета, ни бритвы, ни ножниц, ни переходников. Короче, кроме сумок с одеждой у меня ничего не было. И он мне такой говорит: «Новичооок! А где же твой ноутбук? Где же твои переходники? Как ты собираешься заряжать свой телефон?». Ему пришлось учить меня всему, и я ужасно ему благодарен и никогда этого не забуду. Он и Райан Оуэнс взяли надо мной шефство. Мне повезло, что там были опытные ребята, которые помогли мне, многому меня научили, взяли меня под свое крыло. Но первые два месяца были, конечно, ужасающими. Но я привык и освоился.

- Так что там было гораздо сложнее, чем здесь?

� Ну да. Говорю же, когда я туда приехал, у меня ничего не было. Я ничего не понимал. Здесь же всего лишь холодно. У меня даже знакомые здесь есть. Я знаю Джей Ара, знаю Попса, Трэджона. Мои партнеры по команде говорят по-английски, так что в любой момент могут мне помочь. Иными словами это совершенно разные вещи. Да и я становлюсь все более опытным игроком. Сейчас куда бы я ни поехал, я ко всему могу приспособиться.

- Если вспоминать игру в чемпионате Франции, можете сравнить местный чемпионат с российским? Французские команды по стилю напоминают команды стритболистов�

� В матчах за «Триумф» я иногда заигрываюсь, и тренер меня подзывает и говорит: «Брион, угомонись уже, не так быстро» � а все потому, что российский баскетбол гораздо спокойнее. Это другой стиль. Во Франции все просто: никаких тебе схем нападения, обыгрывай один на один и кидай, тебе слова никто не скажет. Там так играют. В России же все иначе: нужно успокоиться и хладнокровно разыгрывать позиционное нападение. Тренеры мне так и говорят: «Брион, ты, мол, хороший игрок, все умеешь, молодец, можешь и пройти, и бросить, но ты ищи разные пути для продолжения атаки, старайся делать ребят вокруг тебя лучше, перед тем, как ты решишь сам атаковать. Ведь когда ты решишься действовать сам, помни, что если промахнешься, то мы можем получить атаку в ответ». Это немного непривычно после Франции-то: там мы просто пуляли «трехи», и все. Так что это две абсолютно разные школы баскетбола: российская и французская. Думаю, что поэтому российских игроков уважают гораздо больше, ведь они более разумно и аккуратно обращаются с мячом, чем французы.

- Один из скаутинговых сайтов назвал вас «уступающим в стати снайпером, имеющим проблемы с эффективностью». Что скажете на это?

� Ну проблемы с эффективностью начинаются, когда я не могу успокоиться и принимаюсь бросать без остановки�. Но тут дело в другом. Если бы я получал мяч в открытых позициях и мазал пять-семь бросков с игры, то можно было бы говорить о проблемах с эффективностью. Я же выхожу из-под заслона, обыгрываю и бросаю с сопротивлением. Вся Европа знает, что я могу забить, поэтому меня держат плотнее, со мной играют больше. Конечно, мне надо прибавлять в этом, ведь раньше я играл в чемпионате Франции, где на эффективность всем наплевать, здесь же все иначе. Мне кажется, что за три-четыре месяца, что я здесь играю, я стал лучше, приспособился к местной манере. Многие даже не замечают, например, что я и собираю подборы (порядка шести за матч), и отдаю несколько передач за игру. Я же не только снайпер.

Летом, когда я еду домой, то работаю над броском, тренируюсь, отрабатываю обыгрыш один в один, чтобы повысить свой процент, чтобы стать более эффективным игроком. Но сезон на сезон не приходится. То я бросаю с 37 процентами, то 29. Можно спросить, как так вообще получается-то? Ответ может быть разным: возможно, я форсировал ситуации, а, может, делал какие-нибудь глупости. По мере взросления, конечно, учишься большему.

Вот, есть отличный пример � Трэджон Лэнгдон. Едва ли не идеал эффективной игры. Прекрасный снайпер, у которого практически не бывает промахов, отличный парень. Но нельзя же нас сравнивать: я больше разыгрывающий, а Трэджон же не водит мяч, не создает сам себе ситуации. Он просто открывается в нужной позиции, получает там мяч и забивает. С ним рядом есть Планинич и Джей Ар, отличные дрибблеры, которые могут создать ему возможность для открытого броска.

Я мечтаю об открытых бросках, но их не удается совершать. Каждый раз, когда мы с кем-то играем, мне уделяют особенное внимание: они понимают, что если смогут закрыть меня, то у них больше шансов на успех. Мне нужно выходить на каждую встречу и постараться переиграть их.

Так что, в общем-то, я признаю, что эффективность у меня не самая высокая, но я работаю в этом направлении.

- У вас есть возможность здесь следить за НБА?

� Не особенно, да честно говоря, я и не хочу. Я не из тех фанатов, которых только поманят, и они бегут. Меня все устраивает и в Европе. Мне просто нравится играть в баскетбол, помогать своей команде, быть ее частью, а не ехать непонятно зачем туда, где я не смогу иметь такой возможности.

- То есть вы не из тех, кто приезжает в Европу просто переждать сезон, а потом снова пробовать силы в НБА?

� Нет, нет и нет. Я участвовал в летнем лагере с «Мемфисом», но только потому, что меня пригласили. Я не искал такой возможности, они сами обратились к моему агенту.

- Но ведь и за год до этого вы принимали участие в лагере с «Хоукс»�

� Да, это был мини-лагерь, но тогда я подписал контракт с «Страсбуром», который должен был играть в Евролиге, поэтому я даже не поехал туда.

- Летние лагеря это вообще, говорят, мясорубка. Как вам показалось?

� У меня все прошло отменно. Тренер был отличный, я много играл, не чувствовалось никакого давления, мы здорово выступили, побеждали в каждом матче � все было здорово. Кроме того, проходил он в Лас-Вегасе, а как можно не любить Лас-Вегас?! Неплохо провел время, получил удовольствие. Стал бы я делать это снова? Сомневаюсь, ведь ничего путного из этого не вышло. Ну, не считая того, что провел три недели в Вегасе. Приехать туда, поиграть и пообщаться с самыми разными людьми � это было весело и довольно легко. Я люблю Вегас. Поехал бы туда прямо сейчас.

- То есть вы никогда не думали, чтобы попробовать поехать в команду D-лиги?

� Никогда. Можете это записать: «Брион Раш никогда бы не поехал в D-лигу». Можно играть в Европе и помогать кому-нибудь бороться за чемпионство, можно конкурировать в клубе НБА, но в этой лиге нет никакого смысла. Шансы оказаться в клубе НБА невероятно низки: можно забивать по 20 очков за игру, но на вас никто и внимания не обратит. Бриона Раша вы там никогда не увидите.

- Вы часто говорите, что 23-й номер для вас счастливый. Это из-за Джордана?

� Ну да, естественно. Я был таким заядлым болельщиком Джордана, которого только можно представить. Я обожал, как он играет, обожал, как он ведет свою команду, его волю к победе, его грацию � он был идеальным баскетболистом. Он столько всего совершил, столько рекордов побил, но главное � он был победителем. Почему бы не стараться быть похожим на него? Я играл под 23-м номеров в университете, потому что хотел быть Джорданом для своей команды, хотел быть тем, кому чаще отдает мяч, тем, кто выигрывает матчи на последних секундах, лучшим лидером, самым сильным на площадке. Я так сильно его уважал, что выбрал его номер.

- Но по стилю вы скорее похожи на Аллена Айверсона�

� Айверсон, конечно, великий снайпер. Но что он выиграл-то?! Только индивидуальные награды. Ни разу не взял чемпионства. Джордан может ему отдать три своих, и у него все равно больше будет. Я уважаю Айверсона как игрока, как снайпера, за то, как он себя преподносит. Все это у него не отнять. Но как можно столько играть и не сделать ни разу того, ради чего ты играешь?! Не выиграть чемпионство. Вряд ли стоит основывать свою игру на примере человека, который никогда ничего не выигрывал. Я хочу быть победителем, хочу выигрывать титулы чемпиона, хочу быть в команде с хорошими игроками, которых я могу, как Джордан, сделать лучше, и выиграть с ними чемпионство. У Джордана это получилось с теми, с кем никто другой не смог бы это сделать. Он был настоящим лидером, и на площадке, и за ее пределами. Джордан � лучший игрок в истории баскетбола, поэтому именно на его примере я стараюсь строить свою игру и свою жизнь.