«В один день Исинбаева перестала здороваться. Даже в шоу-бизнесе такого не бывает». Интервью Светланы Феофановой
Это новый эпизод сериала Sports.ru, посвященного Олимпиаде-2008 в Пекине.
Вы уже читали про героя тех Игр – Майкла Фелпса – его 8 золотых и магический заплыв брассом. А также про церемонию открытия, которой грозил дипломатический бойкот, но в итоге она собрала рекордное количество глав государств.
Теперь – интервью с великой прыгуньей с шестом Светланой Феофановой.
Светлана Феофанова – одна из главных звезд легкой атлетики в нулевых. Две олимпийские медали (серебро в Афинах-2004 и бронза в Пекине-2008), золото чемпионата мира, 11 мировых рекордов, установленных в жесточайшем соперничестве с Еленой Исинбаевой.
По титулам Феофановой вообще мало равных в России. Тем удивительнее, что она почти не появляется на публике, об ее жизни в последние 10 лет известно очень мало. Да и в спортивные времена количество подробных интервью можно пересчитать по пальцам. Отчасти потому, что главные годы в спорте она провела в тени Исинбаевой.
Мы подробно поговорили с Феофановой – о бронзе в Пекине, конфликте с Исинбаевой и жизни Светланы прямо сейчас.
Феофанова недавно стала мамой и основала студию растяжки
– В твоем случае, вопрос не банальный – как дела?
– Все мои дела сейчас крутятся вокруг Сашки. Ему в августе исполнилось 1 год и 7 месяцев. С его появлением научилась есть на ходу, делать миллион дел одновременно и спать, когда получится. Иногда накатывает безумное счастье, иногда хочется застрелиться – наверное, так у всех мамочек.
– Это твой первый ребенок?
– Да, и очень долгожданный. Родила в 41 год.
– Ты в декрете или еще где-то работаешь?
– У меня студия растяжки, но там работают профессиональные тренеры – моего участия сейчас немного. Я сижу дома и в принципе уже привыкла. Беременность пришлась на ковид, страшно было выйти даже в магазин, чтобы ничего не подцепить. А теперь уже, может, я и хочу пошопиться или заняться собой, но могу только, когда выручают сестры и остаются с малышом.
– Почему у тебя студия именно растяжки – не гимнастики, не легкой атлетики?
– Изначально это идея сестры. Она работает тренером по синхронному плаванию, нужно было помочь ее спортсменкам. Мы приобрели такой же тренажер, как на базе «Озеро Круглое», называется BisonVibro. Это специальная платформа, которая расслабляет мышцы и увеличивает кровоток.
Мы открыты как для обычных людей, так и для профессиональных спортсменов. Обращались фигуристы, футболисты, хоккейные вратари... Поразилась, какие они все дубовые.
В мое время в гимнастике нас развивали со всех сторон: не только элементы, но и хореография, и растяжка, чего у нас только не было. А тут приходит девочка из художественной гимнастики: «Тренер сказал, что мне не хватает растяжки, помогите». У меня вопрос: «А чем вы с этим тренером тогда на тренировках занимаетесь?»
– Это успешный бизнес?
– До пандемии все было прекрасно. Мы открыли второй зал, строили планы. Но потом начался ковид, и все перешли на онлайн-тренировки. Мы потеряли 75% клиентов, стало очень грустно. Оправиться до сих пор не можем. Бизнес не прибыльный, но сейчас хотя бы выходит в ноль.
Мощная история из Сиднея: туда поехали Феофанова, Исинбаева и Белякова – и на троих не сделали ни одной удачной попытки
– У тебя были четыре Олимпиады в легкой атлетике, но могла быть и пятая – в спортивной гимнастике. Перед Атлантой-1996 ты входила в резерв сборной.
– Это был 25-й состав. Я бы поехала в Атланту, только если бы вообще все гимнастки основы травмировались.
Главная проблема заключалась в том, что я не любила сборы. Это сейчас на «Круглом» каждый гимнаст работает с тренером по своей программе. А в 90-е было так: ты – член команды, значит, подчиняешься ее распорядку. Во сколько встать на зарядку, какие учить элементы – все решаешь не ты. У меня были неплохие задатки, но пошли страхи и от этого травмы.
Например, сдвоенное бревно – это когда два бревна стоят в ряд друг за другом. И на нем нужно было сделать шесть фляков подряд. Я до сих пор не понимаю, как это возможно. Два-три – запросто, но точно не пять-шесть. Или я дома привыкла на бревне работать с матами. Они помогают избежать травмы, не так больно падать. А тут все без матов, если пытаешься возражать – возьмут на заметку, что трусовата.
– Ничего себе трус: ты потом с шестом почти на пять метров прыгала.
– В гимнастике многое зависит от головы. Были элементы, которые мне было страшно делать, при этом были и другие – часто даже более сложные – которые получались. Тогда главным тренером был Леонид Аркаев. Он считал, что гимнаст должен быть универсальным, уметь делать все.
Наверное, если бы я себя переборола, реально было поехать и на чемпионат Европы, мира, а там – может, и на Олимпиаду. Но мне тогда казалось, что 16 лет – глубокая старость. А сейчас смотрю на Оксану Чусовитину, которая старше меня и до сих пор выступает, и понимаю, что не нужно верить стереотипам (от редакции: интервью с Чусовитиной, которая в 33 года завоевала личную медаль на Играх в Пекине, – впереди).
– Ты тяжело переживала уход из гимнастики?
– Вообще нет! В детстве все воспринимается гораздо проще. Ты думаешь, что перед тобой открыты все двери, надо только найти, куда постучать. Так я и постучалась в легкую атлетику.
Я была высокой для гимнастки, и однажды мне предложили попробовать прыжки с шестом. Пришла на тренировку, дело было на Северном ядре в «Лужниках». И мне почему-то взбрело в голову померить, какой длины шест. А как меряют гимнастки? Стопами!
Женя Бондаренко обратил внимание и предложил тесты. А я была в ужасных кроссовках из кожзама, купленных здесь же в «Лужниках» на рынке. Пробежала в них 60 метров за 7,62 и прыгнула в длину с места на 2,62 м. Женя крепко задумался...
– И с этого дня ты – прыгунья с шестом?
– Как ни странно, нет. С первой попытки прыгать с шестом мне не понравилось. Женя, видимо, считал, что мне как бывшей гимнастке объяснять не нужно. Мол, что тут сложного, повторяй и все. А шест – совсем другая биомеханика движений, и какая бы я ни была крутая гимнастка, нужно время, чтобы ее уловить.
Так что я решила учиться в институте и наслаждаться жизнью. Пока в марте не пришла за компанию с подружкой в ЦСКА и снова не встретила там Бондаренко. Со второй попытки шест мне понравился. Так и началась моя карьера легкоатлетки.
– Уже через два года ты поехала на Олимпийские игры в Сидней.
– И получила там «баранку» (то есть не сделала ни одной удачной попытки в квалификации – Sports.ru).
Такого, наверное, ни в одной стране не было: первая Олимпиада в женском шесте, мы поехали втроем с Леной Исинбаевой и Леной Беляковой – и все трое забаранили! Мы тогда с Беляковой в квалификации прыгали в разных группах. Подхожу к ней: «Лен, я все! Давай, хоть ты прыгни» – «А я уже тоже все». Ну, поржали, хотя сначала совсем не смешно было.
На той Олимпиаде все как-то не ладилось. Тяжело перенесла заключительный сбор, там было очень жарко и влажно. Потом уже в Сиднее мне продуло шею. Стадион огромный, тренера не видно, мне тогда казалось, словно он на другом конце Австралии. И там еще летали огромные мотыльки размером с воробья. На третьей попытке такой мотылек в меня врезался, я бросила разбег, вернулась, но ничего уже не прыгнула...
– С Исинбаевой вы тогда общались нормально?
– Мы тогда были совсем юные, Лене – 18, мне – 20, по сути – дети. Общались нормально, прыгали примерно на одном уровне. Жесть началась через пару лет.
«Исинбаева ни с кем не здоровалась, не общалась. Слукавлю, если скажу, что мне это было безразлично»
– В какой момент отношения между тобой и Исинбаевой стали «жестью»?
– В 2002-м перед чемпионатом Европы в Мюнхене к Бондаренко и Беляковой подошел Евгений Васильевич (Трофимов, тренер Исинбаевой – Sports.ru): «Лена больше общаться не будет». И все, в один день она перестала даже здороваться. До того мы не были подругами, но на уровне «привет – как дела» болтали. Пожалуй, Лена была ближе с Беляковой.
– Как ты отреагировала на новый формат «необщения»?
– Конечно, я слукавлю, если скажу, что мне это было безразлично. Лена ни на кого не обращала внимания. В интервью говорила, что в секторе есть только она одна.
Я много думала об этом: даже в шоу-бизнесе такого не бывает. Не представляю, чтобы, например, Фредди Меркьюри сказал, что Майкл Джексон – отстой, не буду с ним общаться. Разве это добавляет тебе очков, как-то помогает? По-моему, наоборот, лучше быть добрым и открытым.
Мне кажется, Лена по натуре – человек ведомый. Я, например, не буду слушать тренера, если он мне советует что-то противоречащее моим принципам. В какой-то момент Трофимов, видимо, решил, что если она не будет ни с кем общаться – так будет лучше для ее результата. Он думал, что мы на нее плохо влияем.
Хотя мы на нее вообще никак не влияли, мы жили и тренировались в разных городах и встречались только на соревнованиях.
– Ты сильно обижалась?
– Я понимала, что лично ко мне это не относится. Была бы не я – так кто-то другой, она игнорировала абсолютно всех. Ну, например, мы едем в одном автобусе, а она ни с кем не здоровается. Это некрасиво, невоспитанно. Она воздвигла вокруг себя забор, мы вокруг него нормально существовали и общались. А ей, наверное, самой было тяжело одной по другую сторону.
Помню чемпионат мира-2011 в Дэгу, когда Усэйн Болт сделал фальстарт в финале 100-метровки. Ты не представляешь, как радовались спортсмены, которые в это время сидели в столовой.
– А чему они радовались?
– Видимо, он тоже относился к остальным свысока. Не кушал со всеми в одной столовой, не ездил в одном автобусе... Для меня тогда это стало откровением. Мне-то казалось, Болт – великий, за него болеет весь мир.
– В 2003-м ты выиграла чемпионат мира в Париже, опередив Исинбаеву, которая только что установила мировой рекорд.
– Наверное, это был один из самых волшебных моментов. «Стад де Франс», полные трибуны, старт, которого я ждала два года...
При том, что на следующий день после квалификации я проснулась с ознобом и температурой 38. Меня за сутки как-то поставили на ноги, я вышла и прыгнула 4,75 м. На тот момент это был рекорд чемпионатов мира.
– Олимпийские игры-2004 в Афинах. Ты единственная берешь 4,75 м, у Исинбаевой остается всего одна попытка, которую она переносит на 4.80. Что ты тогда чувствовала?
– Я понимала, что Лена сейчас соберется и возьмет. Психологически и физически она была готова лучше. Если посмотреть по сезону, у нее было больше рекордов. Я изо всех сил старалась не отставать, но это было сложно.
Наверное, нужно было больше верить в себя. Лена тогда на Олимпиаде установила мировой рекорд – 4,91 м, а у меня по сезону был прыжок на 4,88 м, не сильно ниже. Может, сказалось, что перед моим разбегом она постоянно переходила мне дорожку. Меня это бесило, но ей ничего не говорила. Какой смысл нервы тратить? Зажалась в стальной кулак и прыгала.
А потом подумала: да какого фига? Взяла и тоже ей перешла в ответ. И она дважды сбила. А перед третьей ее попыткой не стала, махнула рукой. Нужно было самой брать 4,80 м с первой попытки. И тогда, кто знает, может, она бы не выдержала... Но уже 20 лет прошло, чего сейчас махать шашками.
– Ты плакала тогда?
– Нет. Я же проиграла не человеку с улицы и не с позорным результатом. Я уступила достойному сопернику, сделала все, что могла. Серебро – это тоже неплохо. Отчасти я была даже рада, что все, наконец, закончилось. Пресса безумно нагнетала вокруг нашего соперничества, и мне это мешало.
«Лена на 11 см выше меня. Я должна было это компенсировать скоростью на разбеге и отталкиванием»
– В отличие от Исинбаевой, ты никогда не была медийна. Почему так?
– Не все люди могут делать сотню дел одновременно. Я даже сейчас иногда в соцсетях поражаюсь, как некоторым удается параллельно растить детей, развивать бизнес, вести блог, и все это без видимого напряжения.
Я про себя знаю, что если начинаю распыляться – тут же либо заболею, либо еще что-то случится. Конечно, сейчас уже я понимаю, что где-то допустила ошибку. Нужно было открываться, соглашаться на разные проекты, ходить по мероприятиям...
Но у меня просто не было на это сил. Медийная активность выматывала, я потом приходила на тренировку пустая, тренер был недоволен. А все-таки прыжки с шестом – моя основная деятельность, как я могла ими пожертвовать?
– В 2005-м ты травмировала спину. Как это было?
– Спина около месяца болела, пока не дошло до того, что я не могла не то что тренироваться – просто встать с кровати. Стали искать причину, сделали МРТ, и выяснилось, что межпозвоночная грыжа давила на нервные окончания. От этого немела нога.
Массажи, физиотерапия – ничего не помогало. Пока мы с тренером не попробовали иглоукалывание. Две недели я ходила в клинику, и в конце курса меня раз – и отпустило! Но пока лечилась, летний сезон прошел.
– А еще, пока ты лечилась, Исинбаева выиграла чемпионат мира, впервые взяла 5 метров и окончательно утвердилась в роли примы. Ты не задумывалась: а может, если бы не травма, ваше соперничество бы продолжилось – и все могло быть иначе?
– Кто же теперь знает? Но точно могу сказать, что возвращаться было сложнее, чем даже выступать в олимпийском сезоне. Пять метров ведь были и моей целью тоже. А я смотрела по телевизору, как их прыгнула Лена... Могла бы я тоже взять пять метров? Мне кажется, да. Но – не срослось.
Тут не надо забывать, что медали медалями, но для меня прыжки с шестом были работой. Это контракты, деньги, которые нигде больше не заработаешь. Поэтому грустно или весело, прыгает кто-то рядом высоко или нет – ты выходишь и тренируешься.
– Ты говорила, что слишком высокого роста для гимнастики, но слишком маленького для прыжков с шестом. Это создавало проблемы?
– Конечно. Мой рост – 163 см, Лена на 11 см выше. Значит, я держу шест на отметке 4,40 м, а она – минимум 4,50. Рост позволяет взять выше хват, иметь больший рычаг и, как следствие, выше прыгать. А я эти 10 см должна была компенсировать скоростью на разбеге и отталкиванием. По сути, это и есть разница между моими результатами и Лениными. Чего мне не хватало от природы – столько я и недопрыгала...
– Современные шестовички обычно тоже гораздо мощнее тебя.
– Да, таких гномиков, как я, больше нет. Меня спасало только, что в остальном природные данные были отличные. Я прыгучая, шустрая, личный рекорд на 60 м у меня был 6,92, на 100 м – 11,4 по ручному секундомеру.
– По нынешним временам, это уверенное серебро чемпионата России.
– Меня еще в детстве звали в спринт. Я и в длину прыгала на 6,33 м, и в высоту на 1,73 м. Плюс гимнастическая подготовка и природная безбашенность. Так и прыгала.
Ого, Феофанова считает, что Бубка специально поменял правила прыжков с шестом, чтобы его рекорды простояли подольше
– В Пекине-2008 ты взяла бронзу. И тогда, в отличие от афинского серебра, казалось, что это почти победа?
– Конечно. На ту медаль было очень много претенденток: наша Юля Голубчикова, Моника Пырек и Анна Роговска из Польши...
Помню, тогда увидела, как Моника стоит на дорожке перед разбегом и чуть не плачет. Подумала: ну понятно, минус одна соперница. По ней видно было, что морально не вывозит. А я наоборот, была спокойна и уверена в себе. Понимала, что нужно делать, и ровно это исполнила.
– Соперничество с Исинбаевой для тебя тогда уже было неактуально?
– Лена тогда уже прыгала гораздо выше меня. Мы по-прежнему не общались, но я на нее больше не реагировала. Мне нужна была медаль, неважно какого достоинства, и я ее выиграла. Это было самым главным.
– Вы там выступали на шикарном стадионе «Птичье гнездо».
– Да, он запомнился. Там еще рядом была телебашня, которая по вечерам красиво подсвечивалась разными цветами. Китайцы классно организовали Олимпиаду: все четко, по делу, без форс-мажоров. Автобусы ходили строго по расписанию, ни разу я никуда не опоздала. Шесты не потеряли, хотя с этим часто бывают накладки: представляете, если в квалификации прыгают 30 человек? Это 30 огромных чехлов с шестами. Их нужно доставить на стадион, а потом еще найти в этой куче свой чехол.
Олимпийская деревня была очень красивая, хотя так тоже бывает не всегда.
– Худшая деревня из твоих четырех Олимпиад?
– В Сиднее. Мы там жили в вагончиках, которые еще были разделены на две части. По двое в комнате, а душ и туалет – одни на четверых. Я жила с Беляковой, а напротив были Наташа Назарова (двукратный призер Олимпийских игр в беге на 400 м – Sports.ru) и еще кто-то. Обстановка спартанская: кровать, шкаф и все.
В Афинах уже жили в домиках, а в Пекине – в квартирах. Причем меня даже одну поселили, уровень! Там было очень странное ощущение: вроде все новенькое, красивое, но не покидает ощущение: что-то здесь не так. Выяснилось, что даже через закрытую дверь квартиры слышно лифт. Я тогда посмеялась: что значит «сделано в Китае»...
– В каких ты отношениях с Сергеем Бубкой?
– Еще в самом начале карьеры он предлагал мне поехать потренироваться с Петровым (будущий наставник Исинбаевой Виталий Петров, на фото – Sports.ru). Но мне важны были отношения с моим тренером, поэтому я отказалась. Видимо, в случае с Леной и Трофимовым получилось иначе.
Мое мнение: ей не стоило уходить от Трофимова к Петрову. Она тогда уже прыгала 5 метров и наверняка продолжила бы и с ним устанавливать мировые рекорды и выигрывать.
– Зато у нее появился опыт жизни за границей, иностранный язык, новый опыт.
– Да что за мания такая – пожить за границей. Я вот никогда к этому не стремилась. У меня родные, друзья, все мои дела – в России. За границей классно отдыхать, путешествовать. Но там совсем другая культура, вряд ли получится стать полностью своей. Возвращаться я всегда хотела в Москву.
– Правда, что Бубка поменял правила прыжков с шестом, чтобы его рекорды простояли подольше?
– Да, это случилось еще в начале моей карьеры. Когда я только пришла, планка была квадратной со всех сторон, а усики, на которых она стоит, были сантиметров на 5 длиннее. Поэтому нередко, даже когда ты задевал планку, она могла подпрыгнуть, упасть обратно на длинные усики и устоять.
Потом длину усиков уменьшили, а планку сделали как в высоте – с одной стороны плоская, с другой выпуклая. И если ее задеть, она падает.
– Может, это для зрелищности, и Бубка тут ни при чем?
– А какая тут зрелищность? Все думают про Бубку, не я одна. Я понимаю, что например, придерживать планку рукой в полете – это не по-спортивному. Хотя смотрелось прикольно.
– Константин Волков вот считает, что рекордсмен мира Дюплантис тоже прыгает нечестно – задевает планку, только сверху, и она стоит.
– Попробуйте даже дома с палочкой: если задеть ее сверху, она будет стоять. А если на взлете – точно упадет.
Когда спортсмен задевает планку сверху, это говорит о том, что он правильно прыгает. И если стойки чуть подвинуть, то в следующем прыжке он вообще ее не заденет. К Дюплантису у меня никаких вопросов нет, он рекорды устанавливает честно.
Феофанова завершила карьеру, не прыгнув 4,10 м. «Звучит бредово, но факт»
– В какой момент вы помирились с Исинбаевой?
– Где-то в 2011-м. Лена тогда уже вернулась от Петрова к Евгению Трофимову. Не хочу вдаваться в подробности, но она сама подошла, мы поговорили и я ее поняла. Подругами, конечно, мы не стали, но с тех пор нормально общались. Вся звездная пыль ушла.
– Если смотреть по официальной базе данных, твой последний старт был за месяц до московского чемпионата мира-2013. В чем был смысл завершать карьеру, совсем чуть не дотянув до домашнего турнира?
– Наверное, только с моим пофигизмом такое могло случиться. Я готовилась к чемпионату мира, была в неплохой форме. За три недели до него в «Лужниках» проводили чемпионат России. Поставили в квалификации высоту 4,10 м. Это смешно, последний раз я так низко прыгала лет в 17, когда только пришла в шест. С 1999 года, пожалуй, на соревнованиях – никогда.
Ленка попросила одолжить мои шесты на квалификацию. Потому что у нее шесты вообще были длиной 4,50 – 4.60 м, если бы она на них прыгала 4,10 – сбила бы планку просто шестом. Мои были чуть короче, но тоже длиннее 4,10.
А еще Лена грамотно сделала, что ушла на разбег с шести шагов (обычный разбег в прыжках с шестом 15-16 шагов — Sports.ru). Так хоть как-то интересно.
– Нельзя было попросить судей поставить в квалификации нужную тебе высоту?
– Нельзя, я спрашивала. И подсознательно, когда ты выходишь на такую высоту, сложно собраться. Думаешь, что сейчас на одной ноге перепрыгнешь и пойдешь отдыхать. А шест не прощает, когда делаешь вполноги. Звучит бредово, но факт: на высоте 4,10 м я забаранила.
И все, я ушла со стадиона и больше никогда не приходила. Даже на тренировку. Купила билеты и улетела отдыхать.
– Почему тебя не включили в состав на чемпионат мира решением тренерского совета? Тогда такие варианты были популярны.
– Я на это надеялась. Все-таки с моими заслугами можно было ожидать, что мне дадут выступить на домашнем чемпионате мира. Тем более особой конкуренции в нашем виде и не было. Но не сложилось. Из руководства мне даже никто не позвонил.
Маслаков (на тот момент главный тренер – Sports.ru) в интервью говорил, что не знает, где меня искать. А чего меня искать – вот телефон, напиши или позвони, я тут. Так получилось, что я даже официально не объявляла о завершении карьеры. Просто в один момент перестала тренироваться, потом меня сняли с зарплаты, ну и все. Как будто никто не заметил, что меня больше нет в секторе.
«Была тренером пару месяцев, а потом мою ученицу переманили»
– Ты помнишь свой первый мировой рекорд?
– Представляешь, нет! Погоди, сейчас загуглю. Точно, февраль 2001-го в Дортмунде – 4,64 м. Получается, меньше чем через полгода после Олимпиады. После Сиднея меня как-то отпустило. Появилась уверенность, опыт больших соревнований.
– Куда потратила призовые за первый мировой рекорд, тоже не помнишь?
– Именно за рекорд – нет, но помню, как летом еще перед Олимпиадой в Сиднее выиграла один коммерческий турнир, а там призовые – в районе тысячи долларов. Уже прекрасно! Потом выиграла коммерческие соревнования в Ницце, где платили вообще отлично – около десяти тысяч. И так я весь сезон копила, а потом купила себе машину – «Пежо 206».
– За рекорд мира тогда платили 100 тысяч долларов, а у тебя в общей сложности их было 11.
– Конечно, моя жизнь постепенно менялась. Появились спонсорские контракты, плюс призовые. «Пежо» поменяла на «Мерседес», ну и так далее. Было круто заходить в магазин и понимать, что ты здесь можешь купить, что захочешь. Вот это ощущение «я могу!» даже приятней, чем потом удовлетворение от покупки.
Каких-то прям безумных трат не было, но иногда дома натыкаюсь на вещички из того времени и думаю: «И зачем я эту ерунду купила?» А с другой стороны, на тот момент эти сумочка или платье приносили счастье.
– Почему ты в итоге не стала тренером?
– Сначала я так и хотела. Женя Бондаренко мне передал одну свою ученицу, мы с ней успели съездить на чемпионат России в Чебоксары. А потом ее взял и переманил Радион Гатауллин (серебряный призер Олимпийских игр-1998 – Sports.ru).
У нас тогда была очень интересная встреча втроем: я, Гатауллин и Наталья Геннадьевна Иванова, директор спортшколы. Радик честно сказал: «Да, я переманил, потому что нужно, чтобы моей дочке Аксане было за кем тянуться». Иванова встала на его сторону. Вуаля, я побыла тренером пару месяцев.
– Ну, взяла бы другую ученицу.
– Девочек такого уровня немного. Да у меня уже и желания не было. Купила билеты и улетела отдыхать. Просто классика, да? У меня все в жизни как-то невовремя.
– У тебя две олимпийские медали, победа на чемпионате мира, 11 мировых рекордов – разве это «невовремя»?
– На самом деле, в спорте я сделала вовремя две вещи: вовремя пришла в прыжки с шестом и вовремя из них ушла. Мы живем в историческое время, и я очень рада, что по крайней мере в спортивной части могу за этой историей наблюдать со стороны.
Вы ждали этого вопроса. Что Феофанова думает о посте Исинбаевой?
– В 2016-м году ты ярко выступила на шоу «Без страховки», где артисты и звезды спорта пробовали себя в разных дисциплинах гимнастики. Понравилось?
– После спорта мне захотелось попробовать чего-то нового. Впервые я согласилась на «Большие гонки» в 2014 году. А когда предложили «Без страховки», подумала – почему нет?
Я всегда мечтала посмотреть цирковое закулисье. А тут мы много репетировали с цирковыми артистами, это было дико интересно. С Натальей Черниковой (корреспондент Первого канала – Sports.ru), которая меня туда позвала, мы до сих пор дружим.
Вначале мне было сложно: все-таки на тот момент я уже три года не тренировалась, спортивная форма ушла. Самая жесть – это художественная гимнастика. Нужно постоянно следить, чтобы лента не запуталась, ловить предметы...
– Исинбаева сидела в жюри и почти всегда ставила тебе максимальные оценки.
– Ну, а как там можно было ставить не максимальные? По сравнению с остальными участниками, которые гимнастикой не занимались, у меня было огромное преимущество. При этом в финале шоу я заняла второе место (победу отдали фигуристке Елене Бережной – Sports.ru). Продюсеры шоу мне потом объяснили, что если бы я выиграла, это было бы слишком очевидно, а значит – неинтересно.
– Ты об этом говоришь с такой обидой, словно речь об Олимпийских играх.
– Я не люблю несправедливость. Это все равно что я выйду на лед и буду с ней соревноваться в прыжках на коньках. Как может не гимнаст лучше меня исполнять гимнастические трюки?
– Почему у шоу не было продолжения? Там же был суперзвездный состав, только из спортсменов – Ягудин, Монсон, Воевода, Скобрев, та же Бережная...
– Наверное, рейтинг был невысоким. Да и тема специфическая, может, на следующий сезон не нашлось желающих. Люди посмотрели, как мы там кувыркались, и решили: да ну нафиг...
– Почему после 2016-го ты вообще пропала из телевизора?
– Меня иногда приглашали, но либо я не могла, либо речь шла о передачах, идти куда не было никакого желания. Например, «ДНК» – ну, что я там буду делать? Я такое сама не смотрю и тем более не хочу в этом участвовать.
Пожалуй, действительно захотелось мне только пронести олимпийский факел во время эстафеты огня перед Сочи-2014. Но никто не предложил. Там кто только не нес, но в федерации про меня, видимо, не вспомнили.
– А самой напомнить о себе?
– Я не такой человек. Если позовут – с удовольствием приду, но специально лезть не буду. С соцсетями многие спрашивают, почему не веду? А что мне сейчас туда выкладывать: мой ребенок покушал, таким кремом я пользуюсь, сюда съездила на выходных... Для меня это странно.
Если бы мы вдруг вернулись в начало 2000-х, когда была активная спортивная жизнь, мы соперничали с Леной – тогда другое дело.
– Как тебе то, что сейчас происходит вокруг Лены?
– Мне кажется, у Лены плохие советники. В нынешней ситуации выдать вот такой пост, еще и на испанском языке... Наверное, она не связывает дальнейшую жизнь с Россией.
Фото: Gettyimages.ru/Jeff Gross / Staff, Jamie McDonald / Staff, Stuart Hannagan / Staff, Stu Forster / Staff, Alexander Hassenstein / Staff, Michael Steele / Staff, Adam Davy – EMPICS / Contributor; РИА Новости/Григорий Сысоев, Виталий Белоусов, Владимир Астапкович, Антон Денисов; Alexander Chernykh/Russian Look/Global Look Press; instagram.com/svetlana_feofanova
