15 мин.

«Запад – это пластмассовый мир». 64-летний серб едет на велосипеде из Токио в Париж

36

Весной я путешествовал по Средней Азии. Утром в Самарканде вышел во дворик хостела – попить чаю на свежем воздухе.

Несмотря на ранний час, за столом уже сидел подтянутый мужчина в возрасте – увлеченно смотрел через телефон игру НБА.

– «Денвер», – вместо «гудморнинга» сообщил он мне. И, не отрываясь от экрана, добавил. – Йокич.

Оказалось, он старается не пропускать матчей Йокича и Джоковича. Мужчина, само собой, серб. Его зовут Зоран Зивлак, ему 64 года, и он приехал в Самарканд… на велосипеде из Токио.

Я сначала подумал, что это шутка. Однако все было серьезно. Зоран – фанат олимпийского движения. В 2020-м крутил педали из родного Нови-Сада в Токио. Оставалось сравнительно немного, однако мир накрыла пандемия – и Зивлак на 1,5 года застрял в Лаосе. 

– Раз так вышло, решил закрыть гештальт с этой Олимпиадой по-другому: долетел до Токио и оттуда еду в Париж – на следующую, – объяснил он. – К открытию должен успеть. Везу сербский флаг в олимпийскую деревню, собирая пожелания со всего мира. Ты тоже напиши что-нибудь. В Рио такой отдал Иване Шпанович – там она взяла медаль в длине.

Стало понятно, что пора включать диктофон.

Зорана дважды избили в Танзании, но он верит, что 95% людей – добрые

– Как получилось, что ты влюбился в олимпийское движение?

– Я учитель географии. Всегда любил спорт и истории про другие страны. Жил в Нови-Саде, занимался триатлоном. И у нас в клубе была сильная девушка, она реально могла отобраться на Олимпийские игры-2008 в Пекин. 

В качестве дополнительной мотивации и заряда сказал ей, что доеду прямо из нашего клуба до Пекина на велосипеде. И покатил! Кстати, через Россию. Дорога заняла 4 месяца.

А она, увы, не отобралась.

– Ох.

– В 2009-м полетел в Австралию на ветеранский чемпионат мира по триатлону. После чего остался – и накрутил там 3000 км: от Брисбена до Аделаиды.

На следующий год показалось чем-то естественным доехать до ЮАР – поддержать нашу сборную на чемпионате мира по футболу.

Ну и дальше ЧМ и Олимпиада в Бразилии, Россия-2018, ездил в Катар.

– Россия и Катар понятно. А как добирался до Южной Америки?

– Долетал до Боготы. Дальше на велике: Кито, Лима, Ла-Пас и Рио.

– Какая поездка была самой тяжелой?

– Да в каждой свои приключения. В Андах лез через перевал с набором высоты 3400 м. А у меня же не легкий шоссейный велосипед – с собой еще куча вещей. Спасала мысль, что после пика ждет 200 км вниз.

Сейчас трудно было в западных провинциях Китая. Там, ближе к Кыргызстану, горы, Памир – очень холодно. Ехать, когда ноль градусов, ветер и снег – неприятно. В Андах тоже сталкивался с чем-то таким. Но я не маньяк и не ставлю задачу любой ценой проехать весь путь только на велосипеде. Если есть опасность для жизни – могу прыгнуть в поезд или в транспорт.

– Где было страшнее всего?

– В Танзании. На меня там дважды нападали. Причем первый раз – дети, толпой. Второй – бандиты с мачете. Я был в городе, ладно пошел гулять без велосипеда. Они забрали все: деньги, камеру, телефон. 

– В такие моменты на задавал себе вопрос: что я здесь вообще делаю?

– Процентов 95 в мире – абсолютно нормальные люди, которые сами по себе никому не желают зла. А на кого-то из остальных 5 можно нарваться где угодно – хоть в Африке, хоть в своем подъезде.

Россия: дороги стали лучше, а еще часто зовут в гости – но после этого приходится пить

– Что тебе говорят семья и друзья?

– Они знают, что я такой. Каждый раз, когда приезжаю домой, у всех первый вопрос: куда поедешь теперь? 

После 15 лет в таком режиме для всех мои разъезды – норма. Я разведен. Сыну 29 лет. И он был моим первым фанатом. Ты знаешь про город Кяхта?

– Эмм, нет.

– Это в Бурятии. Во времена Петра I он имел большое значение для вашей страны, благодаря сербскому графу Савве Владиславичу-Рагузинскому это место было центром торговли между Россией и Китаем.

Там есть старая церковь. И вот оттуда звонил сыну – он тоже любит и Россию, и историю. И очень обрадовался, когда узнал, что я там.

– Не хотел бы путешествовать с ним?

– Он как-то попробовал, но после двух-трех дней на велосипеде понял, что это не его.

– Ты в молодости много где бывал?

– Только по Европе. А первое большое путешествие – на поезде через Транссибирскую магистраль. Нови-Сад – Будапешт, Будапешт-Москва и Москва-Пекин. Это был 1988 год. Как сейчас помню, что потратил на билеты 100 немецких марок. Это примерно как 50 евро теперь. Хорошие были времена, да?

Тогда и полюбил поезда. Катался на них в Боливии, Замбии, Мьянме.

– Как Россия поменялась с 1988-го?

– Стало лучше. Это заметно по облику городов, по инфраструктуре и самое главное – по дорогам. Я знаю, что вы над ними смеетесь, но, поверь, раньше они были куда ужаснее. 

Люди у вас хорошие. Особенно на Урале и в Сибири. Постоянно звали в гости, предлагали переночевать. Другое дело, что каждый раз потом приходилось пить, ха-ха.

– Самая дружелюбная страна, где ты был?

– Иран – невозможно остаться голодным или без крыши. И Бразилия – там особая атмосфера.

– А сколько стран ты посетил?

– Не знаю. Когда-нибудь, может, выделю день и все посчитаю. Просто я не гонюсь за статистикой. Вот в Южной Америке остались Гайана и Венесуэла. Ну, если не побываю там – ничего страшного. Сейчас я ехал по одному только Китаю 4 месяца. 4 месяца! За это время можно было бы легко объехать всю Европу. А мне хорошо было и в одной стране.

Как полгода жить и путешествовать на 700 долларов

– Вопрос, который возникнет у всех: на что ты живешь? 

– Я много работал – и в Европе, и в США. Есть запасы. Плюс друзья из Сербии – они как маленькие спонсоры, помогают мне. 

Была идея раскручивать соцсети и жить на донаты, но в реальности с каждым годом появляюсь в них все реже. Все-таки я не из поколения тиктока.

– В этом году ты стартовал в Токио и сейчас в Узбекистане. Сколько потратил за это время?

– По грубым прикидкам – 600-700 долларов. Знаю и тех, кто тратит меньше. Но большинство – больше. Сейчас очень популярен велотуризм: люди едут группами на дорогих велосипедах и живут в классных отелях. Для них главное – побольше красивых фотографий, рассказов и подписчиков. 

Ничего не имею против, просто мне ближе другое.

– А где останавливаешься ты?

– Сейчас мы в хостеле. Иногда каучсерфинг, иногда списываюсь с велопутешественниками в других городах, нередко приглашают переночевать, ну а чаще всего – палатка. 

– Приглашают переночевать – как это работает?

– На Востоке такое распространено. Пару дней назад зашел в чайхану – просто попить чаю. И хозяин, узнав о моей дороге, предложил остаться там – в комнате для персонала. Такое случается регулярно.

Но постоянно ночевать у кого-то – от этого тоже устаешь. Тебя постоянно расспрашивают, что-то рассказывают, а иногда просто хочется побыть одному. Тут спасает палатка. Хотя в Китае найти тихое и уединенное место почти всегда было проблемой. Но это все – приключения.

– Что с едой?

– Если есть люди – есть еда. Едешь по той же Африке – там дерево с апельсинами. Набрал полный рюкзак и хватает на весь день. 

Плюс человек сам по себе гостеприимный. Вот я тебя сейчас угостил черешней. А вчера сосед дал мне яблок. Это нормальный процесс.

В первую поездку брал плиту, чтобы готовить, но быстро понял, что это нерационально – лишний груз.

– Какие вещи нужны обязательно?

– С каждым разом их все меньше. Сейчас у меня два спальных мешка: летний и зимний (купил его в Китае, иначе было никак). В Китае же пришлось взять кофту и две шапки – и этого было мало. Сильно мерз. 

А так 3-4 майки – достаточно. Две пары обуви для велосипеда, сандалии и кроссовки – ведь иногда приходится идти с велосипедом.

Пандемия в Лаосе с закрытыми границами: как это было?

– Давай про Лаос, где ты застрял на 1,5 года. 

– Я был в Луанг-Прабанге когда границы из-за ковида закрыли. Хостелы тоже не принимали. Остались несколько гостевых домов, вот только с повышенным прайсом. Но все-таки удалось найти бунгало – за 19 долларов в месяц.

– Вариантов уехать вообще не было?

– Временами рейсы в Европу для застрявших организовывались, но это стоило сумасшедших денег. Плюс я хотел продолжить дорогу. Ведь у самурая нет цели, только путь.

– Что ты делал там?

– Кому-то помогал учить английский, вел волонтерскую деятельность, ну и изучал страну – объездил там все вдоль и поперек. 

Мы, иностранцы, которые там остались, и местные жители, жили как одна семья. Все знали планы каждого: куда и когда кто собирается. Это был интересный опыт. 

– То есть не ощущал себя как в большой тюрьме?

– Точно нет. Знаю много сербов, которые оказались куда в худшем положении. Та же Австралия – ужас. У меня одноклассник там с ума сходил. В какой-то момент он потерял надежду вернуться в Сербию. Люди не могли выйти в магазин из квартиры. Вот там было страшно. Знаю и австралийцев, которые оставались в ужасных условиях в Индии, лишь бы не возвращаться домой.

– А что в Лаосе?

– Была нормальная жизнь. Только на второй год, весной, пошла вспышка. Дело в том, что тайцы и лаосцы – почти один народ. У них схожая культура, язык, много родственных связей. И многие лаосцы нелегально пересекали Меконг, чтобы попасть в Таиланд. Вот из-за этого и началось. Если за весь первый год умер, по-моему, только один человек в стране, то после этой вспышки пошла волна, которая унесла жизни порядка 2000 человек. По крайней мере, так говорили. 

Все выезды из городов на какое-то время заблокировали. Но иностранцам было проще – мы могли выходить, говоря, что нам нужно в посольство, иммиграционный центр или что-нибудь подобное. 

Я каждый день ходил на пустой пляж и купался.

Зивлак в шоке: американцы хотят сделать отель из разбомбленного в Белграде в 1999-м Генштаба

– Все твои велопутешествия связаны со спортивными событиями.

– Я всю жизнь любил спорт и чем только ни занимался: играл в футбол, бегал марафоны, делал триатлоны. Мое сердце лежит к этому. 

Но современный спорт – это бизнес. Там много коррупции, темных дел. Взять те же запрещенные препараты: да за допингом и антидопингом стоят одни и те же люди! Это просто деньги и рычаги влияния. Ненавижу политику в спорте.

Для кого-то Олимпийские игры и чемпионат мира по футболу – это большая светлая мечта. А для многих дельцов – просто как один день в офисе. Ничего личного. Это грустно. Но я – все тот же маленький мальчик, который смотрит на эти события с открытым ртом и горящими глазами. И отдать нашим спортсменам флаг с пожеланиями со всего мира – это что-то особенное.

– Ты же знаешь, что большей части российских спортсменов не будет в Париже?

– Это ужасно. Обычные спортсмены, которые ни на что не влияют – как можно их не пускать на соревнования? Все это понимают. Но из них делают виноватых. А к себе у них никогда никаких вопросов.

Ты знаешь, что Сербия после бомбежек Белграда не любит Запад? Мы прочувствовали это лицемерие. Они атаковали нас в 1999-м – и все сделали вид, как будто ничего не произошло. 

– Как ты пережил 99-й?

– В Нови-Саде было три моста через Дунай. Не осталось ни одного. Завод тоже разбомбили. И это не самое страшное. Разрушения – мгновение. А люди остались там жить. И вот на протяжении 25 лет становится все тяжелее. Продолжается демографический кризис – молодежь уезжает, зарплаты низкие, работы мало. Вот это – самое грустное. 

– В Белграде меня удивило, что в самом центре до сих пор стоят здания, которые не восстанавливают после бомбежек. Хотя прошла уже четверть века.

– Хочешь посмеяться? Недавно шли обсуждения, чтобы здание Генерального штаба – отдать американцам, и они бы там сделали отель. Разбомбили и теперь хотят там строить что-то свое! Как тебе такое?! 

Такие подарки нам не нужны. Эти люди никогда ничего не делают бесплатно и просто так. Даже когда-то что-то возводят в Африке якобы с благими намерениями – там исключительно тонкий политический расчет. 

«Англичане постоянно улыбаются, но не позовут домой. А в Иране каждый разделит пищу и кров». Почему Восток душевнее

– У тебя остались какие-то мечты в плане путешествий?

– В Самарканде я впервые, но помню этот город еще со школьных учебников. Тут классно и красиво. Но сказать, что меня все еще сильно потрясают какие-то города, не могу. Все более или менее ожидаемо. Узбекистан чем-то похож на Иран. А главная мечеть тут сильно напоминает Исфахан. 

Я бы хотел поездить по Канаде, по Восточной Африке. Интересна Индонезия – там столько островов! Филиппины. Да есть еще места, куда стоит сгонять.

– Понимаешь людей, которые вообще не путешествуют?

– Я уважаю их. Вот еду по Сербии, заезжаю в какую-нибудь деревню. Там сидят люди, потягивают пиво. Иногда останавливаюсь, чтобы перекинуться парой фраз. Некоторые из них дальше ближайшего городка не бывали. Но это их выбор.

А есть маленькие бедные страны, в которых люди вообще никогда не выбирались из своих сел. В том же Лаосе встречал таких. Нам это может быть сложно уложить в голове, но у них просто нет возможности. Они живут, улыбаются, но у них даже мыслей не возникает, что можно куда-то поехать.

– Не грустно от этого?

– Практически все в этом мире работают. Кто-то очень жестко, кто-то лайтовее. Но вся жизнь – борьба. 

Я в основном бывал в бедных странах и общался там с людьми. У них вопрос стоит так: что есть завтра? Они бьются за жизнь. Так что для многих смысл – в этой борьбе. Кто-то мечтает, чтобы дети получили образование. 

В идеальном мире мы должны помогать друг другу. Но у всех ценности отличаются. Запад и Восток – тотально разные. Англичане постоянно говорят you are welcome и улыбаются, но не позовут домой. В Иране не будут болтать много и пытаться показаться милыми, но дадут воды, разделят еду и не отпустят в ночь на улицу, даже если в доме очень тесно.

Запад – это пластмассовый мир. 

Вот моя родная Сербия. И по традициям, и по истории Европа нам должна быть ближе. Но в Турции, где даже религия другая, я чувствую себя куда комфортнее, чем, например, в Германии. По душевности и гостеприимности сравнивать невозможно.

Мы, сербы, сейчас где-то посередине между двумя мирами. Молодежь больше смотрит на Запад, многих манит американская мечта. И это объяснимо. Когда я был юн, делал то же самое. Приехал в Лондон и думал, что в городе-сказке.

А чем больше живу, тем сильнее понимаю, насколько начинка важнее обертки.

Фото: East News/Sebnem Coskun / ANADOLU AGENCY / Anadolu via AFP, CHAPUT Franck / Hemis.fr / hemis.fr / Hemis via AFP, Oleksandr Rupeta / NurPhoto / NurPhoto via AFP, JULIEN DE ROSA / AFP; commons.wikimedia.org/Аркадий Зарубин; РИА Новости/Григорий Сысоев; Gettyimages.ru/Yugoslav Army/RL

болельщики
logoОлимпиада-2024