Гарри Каспаров. Король мира
Со своих первых шагов в шахматах он невольно соревновался с вечностью... Благодаря огромной воле, титанической работе над игрой, целеустремленности, порой граничащей с мессианством, Гарри Каспаров сумел наиболее полно реализовать свой выдающийся талант. Он выделяется даже на фоне чемпионов мира, каждый из которых – сами по себе исключительное явление. Гениальный Морфи, безупречный Капабланка, искрящиеся как шампанское Таль и Спасский, фанатик Фишер, игрок от бога Карпов или доминирующий Карлсен – никто не оказал столь же сильного влияния на шахматы как их 13-й король!
Каспарову везло на учителей. Своим наставником он считал Ботвинника, который научил его бескомпромиссности, умению ставить цель и несмотря ни на какие преграды, упорно следовать ей, не останавливаясь на достигнутом. Его главным критиком и антагонистом как в шахматном, так и в человеческом плане на протяжении большей части карьеры был Карпов, который научил играть «до конца», вынудив действовать его на грани, если не за гранью человеческих возможностей… А в какой-то момент, исчерпав все вызовы, выиграв все, что только можно, – он начал соревноваться скорее с самим собой, с тенями великих, играя по сути, в собственной лиге, соответствовать которой было не позволено никому.
За без малого 30 лет в шахматах Каспаров оставил свой след буквально везде… Воздвиг настоящий литературный памятник, переосмыслив и чуть ли не заново написав историю шахмат. Создал самый популярный шахматный портал и оказался у самых основ онлайн-шахмат, своим авторитетом запустив новый, в момент ставший популярным тренд. Много лет видел в древней игре инструмент обучения детей и взрослых логике и планированию, и объездил с лекциями и сеансами весь мир. И, наконец, на личном примере подтвердил, что компьютер, как это ни грустно, играет в шахматы все-таки сильнее человека…
Гарри появился на свет 13 апреля 1963 года в нефтеносном Баку в семье инженеров Кима Вайнштейна и Клары Каспаровой. Одним из увлечений родителей, широко образованных людей, было еженедельное решение шахматных задач в местной газете «Вышка». И вот в один из вечеров, как гласит семейная легенда, когда будущему чемпиону было едва пять лет, родителям долго не давалась одна из задач, – и решение подсказал сын, которого до этого никто не учил игре. Ким взялся за его шахматное образование, а в семь Гарик начал заниматься в Бакинском дворце пионеров… Опытные педагоги сразу поняли, какой силы талант вырвался наружу, и приложили все силы, чтобы помочь ему в развитии.
И почти тут же случилась трагедия, резко изменившая всю его жизнь. У отца обнаружили рак, и буквально за несколько месяцев этого яркого, цветущего человека не стало… Мать, понимавшая как много он значил для сына, решила ничего не менять в жизни, – и вскоре фактически посвятила себя Гарри, на протяжение следующих трех десятков лет став для него самым близким человеком, советчиком, другом и безусловным авторитетом.
Уже в 10 лет Гарик Вайнштейн производил сильное впечатление – и на соперников и на их тренеров… Он искрил, резвился и чуть ли не в каждой партии устраивал комбинационные фейерверки. Пересчитывал и переигрывал куда более опытных чем он сам соперников. В этот-то момент его заприметил известный московский мастер Александр Никитин.
Вскоре он стал его постоянным тренером-куратором, сперва по собственной инициативе, а через какое-то время – вполне официально. Причем, он не просто вел Гарри от турнира к турниру, но принимал искреннее участие в его судьбе, в чем-то даже заменив ему отца. Интересно, что их тандем возник не на пустом месте. Незадолго до знакомства Никитина поперли из спорткомитета, где на него обрушился гнев Карпова из-за того, что тот, узнав из зарубежной прессы о готовящемся матче чемпиона мира с Бобби Фишером… поставил об этом в известность начальство, – и невольно сорвал коммерческий проект. Уходя, он по слухам произнес: «Я найду мальчика, который сметёт к чертям вашего Карпова...»
Этим мальчиком и стал Каспаров. Да, к 12 годам Гарри, чтобы в антисемитском СССР его карьера двигалась легче, взял фамилию матери. Через пару лет об этом грустно пошутил Таль: с такими успехами как у Каспарова, он вполне мог оставаться Вайнштейном.
Индивидуальные занятия с Никитиным и с другими тренерами давали непревзойденный результат – Гарри как губка впитывал всю новую информацию, расширяя свой и без того богатый арсенал. А в августе 1973 года Никитин организовал его встречу с Ботвинником, и она стала поистине судьбоносной. Патриарх был очарован непосредственным, живым, сметливым мальчишкой, он буквально молодел в его присутствии, наполнялся энергией и силой, пораженный его неуемным желанием расти и развиваться… Казалось, он уже все повидал на своем веку, но обжигающий талант Каспарова привел его в полное смятение. Он видел Карпова в его возрасте, тот оказался на его первой «школе» в 1963-м, – и Толя не произвел на него никакого впечатления. Здесь все было с точностью до наоборот.
Михаил Моисеевич принял самое деятельное участие в судьбе Гарри. Он не только лично работал с ним на занятиях школы, но на протяжении многих лет был c ним «на телефоне» – звонил после каждой партии, выслушивал его впечатления, давал свои советы. Никитин был жестким, целеустремленным человеком, но… ему было далеко до первого советского чемпиона! Фактически Ботвинник формировал его менталитет – отношение к шахматам, к борьбе, к соперникам и к своему месту в этом странном мирке. Он еще и тянул за нужные бюрократические рычаги, открывая для того «зеленый свет» по всем направлениям.
А в сочетании с тем, что своего земляка начал активно поддерживать, входивший в силу в конце 1970-х, первый секретарь ЦК компании Азербайджана Гейдар Алиев, Каспаров мог целиком и полностью сосредоточиться на шахматах. Все остальное решалось само.
Помимо огромного таланта и работоспособности на скорость продвижения Каспарова по шахматной лестнице оказывало влияние и его фартовость… Он оказывался первым почти во всех дележах, с ловкостью фокусника раз за разом выхватывал «счастливые билеты». В 13 и 14 лет Гарри становился чемпионом СССР среди юношей, ну а в 15 по протекции со стороны Ботвинника был включен в мастерский «мемориал Соколького», – и выиграл его, перевыполнив мастерскую норму на 3,5 очка! А следом за ним отобрался… в высшую лигу чемпионата СССР, забрав единственное место из отборочного турнира. Такие результаты в его возрасте показывал разве что Фишер, который в 15 лет попал в межзональный.
В своем первом чемпионате Союза он сыграл вполне успешно – набрал 50% и обеспечил себе место в следующем. В своем же первом международном круговом турнире – в Баня-Луке в 1979-м произвел настоящий фурор. Каспаров, попавший туда, как в «Соколького» с подачи Ботвинника, не являясь еще даже мастером, не имея международного рейтинга, набрал в плотной компании западных гроссмейстеров… 11,5 из 15, и обогнал на два очка, разделивших 2-3-е место Андерссона и Смейкала. После этого успеха о нем заговорили как о новом Фишере! Через год он «залакировал» это достижения не менее эффектными победами дома с Баку (те же 11,5 из 15) и в чемпионате мира «до 20» в Дортмунде.
Не прошло и двух лет, как Гарри уже всерьез стали воспринимать как будущего чемпиона мира. Тем более, что к 19 годам, к началу следующего цикла первенства мира он выбился в топ-5 мирового рейтинга, уступая только Карпову, Корчному, Портишу и Хюбнеру.
Выиграл он к тому моменту и звание чемпиона СССР – в выдающимся по интриге турнире 1981 года во Фрунзе. Наперегонки со Львом Псахисом, выигрывая партию за партией, они пришли к финишу с отрывом в 2,5 очка. Ничего подобного в чемпионатах СССР больше не было: в 1983-м Карпов опередил всех в юбилейном 50-м турнире лишь на пол-очка.
«С запасом» – 10 из 13 победил Каспаров и в межзональном в Москве в 1982 году, попав в восьмерку претендентов. С этого момента в его судьбе и карьере начались чудеса.
Надо сказать, что Гарри, пусть и вырос в СССР, да еще в его самые «махровые» времена, всегда сражался за свою независимость, никогда не стеснялся высказывать собственное мнение, далеко не всегда совпадавшее с начальственным. Когда он был лишь подающим надежды юнцом, за которого, к тому же всегда топил Ботвинник, с ним мирились. Однако когда он вступил в борьбу за первенство мира, а там на верхнем этаже без малого десять лет восседал Карпов, долго выстраивавший систему советских шахмат лично под себя, он стал представлять собой прямую угрозу. И эта обязанная быть, как минимум нейтральной по отношению к своему же спортсмену, система стала работать строго против него… Был на стороне чемпиона мира и весь аппарат нового президента ФИДЕ Кампоманеса.
Приключения начали происходить с Каспаровым с самого начала цикла 1982/83… Сперва ему достались самые сильные из всех возможных противников – Белявский в 1/4 финала и на выбор Корчной или Портиш – в 1/2 финала, то есть трое из топ-5 на тот момент игроков мира. Венгр, который был на церемонии этой «жеребьевки», демонстративно покинул зал заседаний конгресса ФИДЕ в знак протеста, а потом без борьбы проиграл «Злодею».
Каспаров возмущаться не стал, он деловито обыграл Белявского – 6:3, и стал готовиться к Корчному. Знал бы он, сколько сил Кампо и шахматная федерация СССР приложат к тому, чтобы этот матч не состоялся. В ходе тонкой интриги ФИДЕ назначила матч там, где он не мог состояться в принципе. В пригороде Лос-Анджелеса, в который советским гражданам путь был заказан. Виктор Львович в назначенный срок приехал, сделал свой первый ход и часик походил по сцене, после чего получил «техническую» победу и прошел в финал.
Если бы не Алиев, к которому обратился за помощью Каспаров, его поход за короной на том и закончился. Тот потянул за нужные рычаги, – и федерации шахмат СССР волей-неволей пришлось разруливать ситуацию, и возвращать цикл в его естественное русло… Каспаров получил второй шанс и сначала уверенно прошел Корчного – 7:4, а в финале расправился со Смысловым, который был ровно втрое старше Гарика: 21 год против 63, – 8,5:4,5!
Таким образом, 9 сентября 1984 года Гарри Каспаров сел за доску в 1-й партии матча на первенство мира с Анатолием Карповым… В тот момент никому в голову не могло прийти, что шахматный мир вступает в новую эру двух «К», которая не просто назовет имя нового чемпиона мира, но изменит саму игру, став мощнейшим толчком для ее развития.
В преддверии поединка Гарри совершил ошибку, свойственную каждому претенденту. Он думал, что все самое сложное для него осталось позади, но на самом деле… сложное еще только начиналось! Его путь к Карпову не был выложен лепестками роз, но ему ни разу не приходилось сталкиваться с таким уровнем сопротивления, да и опыта обескураживающих неудач у него практически не было, и он просто не знал, как себя вести в такой ситуации. Каспарова считали гением комбинации и королем динамики, для атак которого просто не существовало преград. Он был лучшим в мире знатоком дебютов и не просто помнившим, все то, что до него нашли другие, но еще и без остановки генерирующим свои идеи.
У него все шло по нарастающей, – и бакинец, что греха таить, думал, что «как-нибудь, да обыграет еще и Карпова». Можно только догадываться, каким холодным душем стали для него первые 9 партий в матче-1984, из которых он проиграл четыре… Только представьте: вы проигрываете одну-две партии в год, а тут за каких-то две недели – четыре раза!
И матч, который учитывая непробиваемость обоих соперников представлялся бесконечно длинным, мог закончиться в любой момент. Карпову оставалось одержать всего лишь две победы, – и всё, конец надеждам! По счастью для Гарри, его соперник совершил роковую, как позже выяснится, ошибку – вместо того, чтобы не считаясь со средствами, добить его, бросившись на него в рукопашную, играть с открытым забралом Каспаров просто не мог, – решил подождать, когда плод дозреет, и сам упадет к его ногам… Более того, он захотел не только выиграть матч, но непременно со счетом 6:0, словно сражаясь с тенью Фишера, тем самым надолго вывести из строя опасного конкурента. Но – ставка не сыграла!
Следующие 17 ничейных партий: порой тупых, коротких, бессодержательных – едва ли не самое главное достижение Каспарова-стратега, позволившего ему спасти себя. Публика, впрочем, не оценила его выбор – в ходу были обидные «долгоиграющий проигрыватель», «живой труп» и т.п. Но «труп», в которые записали Каспарова, всё отказывался умирать, и в итоге не просто ожил, он начал оказывать сопротивление. Карпов сумел собраться, – и выиграл 27-ю партию матча, после чего цель стала обжигающе близка. Но… после того как после 31-й, призванной стать последней в матче, счет не стал 6:0, из чемпиона мира точно выпустили воздух. Он позволил сопернику размочить счет в 32-й, и начиная с этого момента больше думал не о том, как выиграть шестую, а как не проигрывать самому.
У Карпова еще был шальной шанс в 41-й встрече, но… и она, и остальные, вплоть до 47-й, закончились вничью. И тут – вдруг! – Каспаров начал выигрывать. Партию за партией, как и его соперник в начале матча. Фактически, если считать с 32-й партии и до ставшей последней в поединке 48-й, Гарри разрывал в последней трети матча со счетом 3:0.
И тут в борьбу за корону вновь вмешались те же самые люди, которые чуть не пустили под откос претендентский поезд Каспарова. Вместо 49-й партии президент Кампоманес взял «тайм-аут», а затем созвал пресс-конференцию, на которой произнес знаменитую речь о том, что «…исчерпаны все психологические, а может быть, и физические силы участников и всех людей, причастных к матчу», – и поэтому он принял решение его прекратить!
Как явствовало из финального коммюнике, Карпов «согласился» с президентом ФИДЕ, ну а Каспаров «подчинился» ему. «Если у тебя отнимают соперника, что еще можно сделать в такой ситуации?», – резюмировал Гарри… Новый матч должен был начаться в сентябре 1985 года, на этот раз – с фиксированным количеством, как в старые времена, 24 партий. При этом Карпов, у которого, по его словам, «отняли два очка», не только потребовал, но и получил эксклюзивное право на матч-реванш в случае своего поражения в 1985-м.
Многие зрители и даже эксперты воспринимали матч-1985 как своего рода продолжение 1984 года. Но… это был уже совершенно другой поединок, а главное – совершенно другие Карпов и Каспаров. Те стартовые поражения, а также пять с половиной месяцев, которые Гарри провел один на один с Анатолием, сделали из него «другого человека». С иным по сравнению с началом противостояния уровнем сопротивления и с огромной позиционной школой, которую ему лично преподал искусный соперник. Если чемпион мира постарался просто «забыть» о тех 48 партиях, – то претендент проштудировал их самым тщательным образом. И тот и другой действовали согласно своим взглядам на шахматы. Если Карпов был и остался выдающимся практиком, то Каспаров – неутомимым исследователем.
Ярким предзнаменованием для Гарри стала его победа в 1-й партии. Он мог выиграть во 2-й, но не дожал, после чего инициатива перешла к Анатолию. Чемпион вышел вперед за счет побед в 4-й и 5-й встречах, и навязал борьбу на взаимное уничтожение вплоть до 10-й. А в 11-й совершил «зевок века», пропустив элементарный удар… Каспаров не поверил своим глазам: в их первом матче так не выдерживал напряжения и подставлялся он, а не Карпов… Это поражение состоялось будто бы в исполнении прогноза Ботвинника: «Если Каспаров сумеет удержать равновесие или даже будет проигрывать с перевесом в очко в первой половине матча, – то у него будут неплохие шансы на общую победу в нем!»
Претендент, сравнял счет в 11-й партии, а в 16-й вышел вперед, да еще сотворив шедевр! «Ценность каждой победы за шахматной доской зависит от обстоятельств, в которых она была одержана, – писал Каспаров о 16-й партии. – Я выиграл у чемпиона мира, в матче за корону, ставшей переломной в нем. Мне и раньше доводилось осуществлять красивые комбинации, эффектно жертвовать материал, проводить цельные стратегические партии, но ничто из ранее созданного мной за доской, не может сравниться по масштабу общего замысла!» Не удивительно, что эту партию признали лучшей в 40-м «Информаторе».
Ну а после 19-й, в прекрасном стиле выигранной Каспаровым, стало понятно: шахматный мир вот-вот получит нового чемпиона. Но так просто Карпов, конечно, не сдался. Он смог напрячь все силы, – и на зубах вытянуть победу в 22-й. В итоге все должно было решиться в заключительной, 24-й партии матча, которую вполне можно было назвать и 72-й...
Карпова в ней устраивала только победа. Каспарову же было достаточно и ничьей, но все ведь знают, к чему приводит «игра на ничью». Гарри, чего бы это ему ни стоило, решил не отступать от своих творческих воззрений на шахматы, – и принять открытый бой. «Ну, а в том, что Карпов пойдет вперед, можно было не сомневаться!» – полагал Каспаров.
И чемпион мира пошел! Даже в большей степени, чем от него этого можно было ожидать. Долгое время казалось, что атака белых вот-вот решит партию, но… как раз в тот момент, когда стоило отрешиться от всякой осторожности и идти напролом, – Карпов продолжал в своей привычной манере усиливать позицию, и упустил момент. И тогда сжатая пружина черных фигур стремительно развернулась, – и поразила раскрытого белого короля.
Сразу после того как соперник протянул руку в знак сдачи, Гарри, не в силах сдерживать эмоции, вскочил со своего стула и взметнул в воздух обе руки. Он – чемпион мира!
«Назавтра, 10 ноября состоялось торжественное закрытие матча, – вспоминал Гарри. – Я запомнил лица Кампоманеса, Севастьянова, Крогиуса. Пикантность ситуации была в том, что лавровым венком чемпиона мира меня увенчивали люди, которые… делали все от них зависящее, чтобы этого никогда не случилось!» При этом мир откровенно ликовал.
Тогда, в середине 1980-х Гарри обожали буквально все и на Западе и в Советском Союзе. Живой, открытый, улыбчивый, всегда готовый поболтать или схлестнуться в матче в блиц, он играл на контрасте со всегда сдержанным и молчаливым Карповым. Он с легкостью, о которой могли только мечтать советские люди, давал интервью, где называл вещи своими именами и давал оценку историческим фактам, о которых было не принято говорить.
А став чемпионом мира, он стал буквально нарасхват. Причем, несмотря на дружелюбие, готовность идти на контакт, за шахматной доской он был совершенно безжалостным. Так, сразу после московского матча сев за доску с Тимманом, он пробил его три раза в шести партиях – 4:2, ну а Майлса просто стер в порошок – 5,5:0,5. Тони, один из лучших игроков мира, проиграв очередную партию, воскликнул в сердцах: «Стойте-стойте, мне обещали, что я буду играть матч с чемпионом мира, но не с этим тысячеглазым чудовищем!»
Несмотря на то, что Каспаров не хотел играть матча-реванша, – со времен последнего из них прошло больше четверти века, – ему все-таки снова пришлось сесть за доску против Карпова. Причем, ФИДЕ, которая всего лишь год назад беспокоилась о здоровье ведущих игроков мира, на сей раз так торопилась, что хотела сыграть реванш буквально через три месяца после матча-1985. Гарри сумел добиться полугодовой отсрочки, и так разозлился из-за торопливых приготовлений к матчу, из-за чуть не случившейся дисквалификации со стороны федерации, что хотел «раз и навсегда покончить с товарищем Карповым».
В 1986-м это был другой Каспаров. Глубже, содержательней и агрессивней предыдущих собственных версий, и он доминировал большую часть матча. Карпов время от времени поднимал голову, но в целом уступал по всему периметру… Квинтэссенцией «тотальных шахмат» в исполнении Гарри стала победа в 8-й партии, в которой Анатолий просрочил время на 31-м ходу, в безнадежной позиции! А после убедительных побед в 14-й и в 16-й партиях, после которых счет вырос до внушительных «+3» в пользу чемпиона, казалось, на этот раз ему не потребуется все 24 попытки, – и этот матч закончится досрочно.
И вдруг Каспаров проиграл три партии подряд – с 17-й по 19-ю. Такого с ним никогда еще не случалось! Две закончились дебютными катастрофами, а в третей он грубыми зевками отдал начисто выигранную партию… Как это могло произойти при его огромном игровом, да и моральном преимуществе? Выводы были сделаны скорые и крутые. В команде Гарри стало на одного тренера меньше. Ну а потом в прессе активно муссировалась различные «теории заговоров». Изгнанным оказался Владимиров, но основное подозрение при этом падало на Дорфмана, который письменно признался, что во время первого матча… играл на подпольном тотализаторе, организованном «человеком Карпова». Но касалось ли это только первого матча? Что происходило в промежутке между матчами? И кто шпионил на Карпова и шпионил ли вообще? Это так и осталось покрыто плотной завесой тайны.
Для Каспарова вся эти история разрешилась весьма оптимистично – победой в красивой 22-й партии. Ее, как и 16-ю из предыдущего матча, признали лучшей в «Информаторе», а Гарри впервые за три года смог хоть ненадолго перевести дух от матчей за корону.
За весь 1987 год чемпион сыграл всего в одном турнире, разделив победу с Любоевичем в в Брюсселе – по 8,5 из 11. На очередной матч на первенство мира, конечно же, со своим вечным соперником, Каспаров вышел в разобранном состоянии. Надолго проваливался в размышления, установив, а затем и побив личный рекорд тугодумства, не мог довести до конца свои идеи и упускал шансы… По всему было видно: он смертельно устал от вечного противостояния, и хочет одного – чтобы все это поскорее закончилось! Да и у Карпова за эти годы не могло не накопиться дикой психологической усталости, – и несмотря на почти физическое чувство «сейчас или никогда», у него не было сил свалить противника.
И тут, как в библии, с Гарри случились самоубийство и… чудесное воскрешение!
О том, почему Каспаров в 23-й партии в почти ничейной позиции пошел на некорректную комбинацию, от которой его специально предостерегали секунданты, написаны тома. Но куда интересней, как он нашел в себе ресурсы борьбы на победу в решающий, 24-й. Ведь хорошо известно: «последняя партия по заказу не выигрывается». А у него перед глазами был еще совсем свежий пример Карпова, который, находясь в такой же ситуации в 1985-м, не смог выиграть, и передал привычную корону. Предстоял обратный обмен?!
Ну уж нет! Гарри претила сама мысль об обратном маятнике, хотя в Севилье добрые люди доносили из Москвы, что если Каспаров не удержится, то «расправа будет кровавой»… В эту партию он вложил всё, что у него было. Играл ее подчеркнуто вкрадчиво, не торопясь, не принимая необратимых решений, держа соперника в напряжении и в нетерпении, пока не дождался-таки оплошности, давшей ему тот самый шанс. И тут же, в один ход, потерял всё, – после того как его отвлек судья, напомнив, что нужно записывать ходы, – совершив импульсивный ход ферзем! Но Карпов «поверил ему на слово», – и повернул не туда.
Если в 1985 году Гарри, став чемпионом мира, победно вскинул руки, в 1987-м – показал публике три пальца… «Три! У меня есть три года без матчей c Карповым», – кричали его глаза. Как за секунду перед смертью перед тобой пробегает вся жизнь, так и у Каспарова за те сутки, пока был между небом и землей, – пробежала вся его жить в шахматах.
Он снова был королем. Королем, который впервые за четыре года, за которые он только и делал что бесконечно готовился и играл, может оглядеться вокруг, – и вступить, наконец, в права владения. Шахматный мир всегда хотел «играющего чемпиона мира», причем, не с одним-единственным соперником. И Каспаров стал немедленно реализовывать их.
В первую очередь он хотел покончить с диктатом ФИДЕ. И разочаровавшись провести на место Кампо нормальных людей, вплотную занялся созданием новой профессиональной организации – Ассоциации гроссмейстеров. Ему казалось, что ведущие шахматисты без чиновников смогут сами во всем разобраться… Он хотел отнять у погрязшей в коррупции и постоянных дрязгах ФИДЕ матч на звание чемпиона мира и создать сеть турниров.
Самым «вкусным», что могла предложить ведущим шахматистам ГМА – серию турниров, в которых они по всем понятной формуле определяли бы сильнейшего турнирного игрока мира и делили солидный призовой фонд. Без отчислений на бюрократов от шахмат!
Первый двухлетний цикл из шести турниров – Брюссель, Бельфор, Рейкьявик, Барселона, Роттердам, Шелефтео – был просто великолепен. Каспаров победил в двух единолично, в двух делил первое, и стал первым обладателем Кубка мира. Карпов мог помешать ему в этом – он, шел 9 из 11 в решающем для него турнире, однако перенапрягся, потерпел три поражения подряд, – и в итоговом зачете занял место сразу за чемпионом мира…
Увы, иллюзия взаимопонимания Каспарова с ведущими шахматистами мира оказалась недолгой. Гроссмейстеры, то ли запуганные Кампоманесом, то ли боявшиеся проявлять полную самостоятельность, не пошли на радикальные шаги, которые предлагал Гарри, а проголосовали за «пакт о ненападении» с ФИДЕ, – и фактически убили идею. Чемпион, разочарованный таким исходом, снял с себя полномочия президента ГМА, после чего и Ассоциация, и второй Кубок мира, к которому уже провели два грандиозных отборочных турнира в Москве и Пальма-де-Мальорке, почили в Бозе. А Каспаров впервые в карьере оказался в разладе не с чиновниками, а со своими же собственными коллегами.
Кажется, этот опыт оставил заметный след в его душе, – и прежнего Каспарова, который хотел быть подлинным королем и беспокоился в первую очередь об общем благе, увы, не стало. Он почти инстинктивно почувствовал: с шахматистами каши не сваришь… С ними, лишь только речь заходила о деньгах, своя рубашка тут же становилась гораздо ближе к телу, и от корпоративной солидарности не оставалось и следа. Чистые эгоцентрики.
И с тех пор Гарри, если и искал деньги на какие-то события или организации, он всегда ставил во главу угла свой интерес. Выгодно это ему или нет. Безусловно, он хотел, чтобы игрой в шахматы могли заработать как можно больше профессионалов, но больше ни в какие коалиции с ними не вступал, а если создавал организации, вроде ПША, никого не приглашал в ее члены. Если хотите участвовать – пожалуйста, а нет – так не надо.
Что ни говори, а Каспаров при всех своих исключительных личных качествах политиком был посредственным. Да и не мог оказаться другим! Он всегда хотел быть лидером, тем, кто ведет за собой, а не вступает в коалиции, торгует влиянием или борется за голоса в кулуарах. Это было ему неинтересно, да попросту мелко на фоне глобальных вопросов и вызовов, которые всегда бросали ему шахматы. Даже его поздние попытки пробиться на первый пост в ФИДЕ – лично ли, в коалиции ли с Карповым, Данаиловым или кем-нибудь другим – носили уже не столько практические, сколько вполне очевидные PR-цели.
В конце концов, он остановился на создании Kasparov Chess Foundation, которая вот уже 20 лет ведет созидательную деятельность по всему миру в области шахмат, но при этом не организовывает соревнования и не работает с профессиональными игроками…
К счастью для шахмат, Каспаров быстро понял, что лучше всего у него получается то, для чего он был рожден – побеждать. Но не унылых чиновников в залах судов и заседаний, а сильнейших игроков мира за черно-белой доской. Тем более, что Никитин подбросил ему новую, мотивацию – побить рекорд рейтинга Фишера, держащийся аж с 1972 года.
В январе и в июле 1989 года Гарри достиг своего пика – 2775, всего-то на 5 пунктов ниже легендарных 2780… За остаток года он не только повторил, но и превзошел рекорд Бобби, разменяв магические 2800! Помимо супертурниров Кубка мира для этого потребовались победы с феноменальными результатами в Тилбурге – 12 из 14 и Белграде – 9,5 из 11.
За этими жаркими событиями как-то само собой пришло время для новой защиты титула против сами знаете кого. Да, Карпов не унимался. Но для Каспарова, как ни странно, эти встречи утеряли прежнюю исключительность. То ли он видел пропасть, разделяющую его и остальных, в число которых записал и теряющего былую хватку соперника? То ли сумел подобрать к нему «ключик», и не воспринимал его всерьез после 24-й партии в Севилье? Ни в его интервью, ни в комментариях к партиям самого матча нет ни капли пафоса.
Поначалу Каспаров и впрямь делал что хотел… как будто это был не матч на первенство мира, а испытательный полигон, ему же хотелось не столько сохранить корону, сколько в противостоянии с лучшим на тот момент оппонентом проверить… состоятельность своих дебютных концепций. Он мог пожертвовать ферзя за две легких фигуры или качество «за просто так», заставляя соперника переходить к перманентной обороне. Его как будто не интересовал счет в матче, настолько был уверен в своей победе. Это было во всем.
А с результатом тоже все было в порядке! После длинной серии весьма содержательных ничьих Каспаров одержал три белых победы: в 16-й, 18-й и 20-й партиях, закрыв интригу. И то, что в матче в итоге были сыграны все 24 партии – лишь дань регламенту. Во всяком случае, у чемпиона мира на этот раз близко не было тех эмоций, которые сопровождали первые три победы над Карповым. Гарри даже посетовал, что не надо считать рейтинг в матчах на первенство мира, ведь здесь идет речь о победе или о поражении, а не о числе ожидаемых очков. Ведь… из-за большой разницы в рейтинге с Карповым, выполнив свою главную спортивную задачу, – он лишился больше 20 пунктов, и потерял свои 2800.
Тогда, в 1990-м казалось, что это – точно последний матч двух «К», и Карпова, которому вот-вот должно было исполниться 40, сменят новые звезды вроде Иванчука, Ананда или Гельфанда, стремительно взлетевшие в топ. И Каспаров был готов к новым вызовам.
В 1991-м он уступил пальму первенства Иванчуку в Линаресе, Ананду – в Реджо-Эмилии, Шорту и Салову – в Амстердаме, но в целом оставался единственным, кто боролся за 1-е место везде и всегда… В 1992-м и в 1993-м показал, чего стоит вся эта шахматная элита, разгромив всех, и молодых и старых, в ставшем центром шахматной жизни Линаресе. Он оба раза показал один и тот же великолепный результат – 10 из 13, без поражений.
А в год своего 30-летия разгромил в матче за корону Найджела Шорта. Тот изменил «ход шахматной истории». Впервые за 20 лет лишив Карпова возможности снова сыграть матч на первенство мира. Как выяснится несколько позже, это оказалось преувеличением, – и Анатолий, оказывается, может дотянуться до «короны» даже при своем поражении.
С шахматной точки зрения тот матч не представлял большого интереса. Гарри начал его 3,5 из 4, к 9-й партии вел в счете 5:0, а в 15-й сделал то, чего так и не удалось Карпову с Каспаровым – сакрального 6:0. Англичанин сумел забить «гол престижа» в 16-й, но… это нисколько не повлияло на итоговый победный счет – 12,5:7,5 в пользу чемпиона мира.
А вот с не шахматной, политической точки зрения матч Каспаров – Шорт явился одной из главных ошибок Гарри в шахматной карьере. Вернее, решение, которое произошло перед его началом. Найджел, отчетливо понимая, что вряд ли ему светит еще раз пройти цикл и заработать на матче за корону, предложил ему… выйти из ФИДЕ и сыграть матч «просто так», оставив ее 20% комиссии себе или того лучше, найти другого спонсора, тем более, что желающих финансировать матч, в котором будет представитель Англии, в тот момент было пруд пруди, и за «тендер» боролась крупнейшая британская газета «Times».
Каспаров взял время на размышление, и вспомнив все дрязги с Кампоманесом, ответил согласием. Их матч из условного Манчестера переместился в Лондон, призовой фонд по сравнению с фидеским вырос почти в два раза, и они сами играли… в «первенстве мира Times». Это была большая ошибка, которую потом не раз признавал чемпион мира.
Зная хитрость и аппаратный опыт Кампо, Гарри предполагал, что тот отреагирует, но что он отреагирует именно так – нет. Филиппинец моментально объявил Каспарова и Шорта изгоями, вывел их из рейтинг-листа, лишил прав чемпиона и претендента, и в тот же день объявил, что ФИДЕ проведет другой матч, и за корону сыграют Тимман и… Карпов.
Так в шахматном мире произошел раскол, который продлился больше 15 лет, виновным в котором все признали… Каспарова! Ну, а кого же еще? Кто сильный – тот и не прав!
Впрочем, в тот момент Гарри не было никакого дела до ФИДЕ… Он получил спонсорский контракт, как тогда казалось, первый из многих от компьютерного гиганта Intel, с головой уйдя в новый проект – Профессиональную шахматную ассоциацию. В отличие от ГМА тут не было ни форумов, ни президентов, ни шахматистов. Только турниры – по быстрым и по классическим шахматам, а также, как он мечтал много лет, цикл первенства мира.
Это признают многие и сегодня, Гран-при Intel в Москве, Нью-Йорке, Лондоне и Париже – крупнейший и самый яркий успех в карьере Каспарова-организатора. В этих турнирах по тем временам играли все лучшие шахматисты мира, а форма проведения на многие годы стала эталонной. Каспаров, Крамник, Ананд и Иванчук устроили настоящую зарубу и два года держали свое противостояние в фокусе всеобщего внимания. Меньше помнят серию классических турниров ПША, но и в них тоже шла борьба не на жизнь, а на смерть.
А вот с циклом первенства мира вышла заминка. Если молодежь во главе с Крамником и Камским в 1994-м, засучив рукава, бросилась в погоню за короной по обеим «версиям», то умудренные опытом Иванчук, Гельфанд и ряд других, выступая в цикле ФИДЕ, на старт межзонального ПША в Гронингене не вышли. Победителем же ее стал Виши Ананд.
Глядя на то, как тяжело, «со скрипом» идут дела у ФИДЕ и как сменивший Кампо на посту президента ФИДЕ Илюмжинов в поисках денег предлагал провести матч за корону между Карповым и Камским чуть ли не в Багдаде, под боком у Саддама Хусейна, а его блестяще организованный матч стартует в Нью-Йорке на 107-м этаже, в одной из башен-близнецов на Уолл-стрит, – Каспаров не мог не потирать руки… Знал бы он, что «лафа» с Intel скоро закончится, и ПША, которая была яркой альтернативой ФИДЕ, быстро сложит лапки.
Но пока его ждал новый вызов. Ананд в 1995-м был хоть и «сырым», по оценке Крамника, который помогал в матче Каспарову, составил серьезную конкуренцию Гарри. Их первые восемь партий завершились ничьими, 9-ю же выиграл Виши. А причиной этого поражения стало… нетерпение чемпиона мира, – он придумал невероятную новинку с жертвой целой ладьи, и никак не мог дождаться следующей, 10-й. В ней-то она и выстрелила! И оказала решающее значение на результат матча. Прекрасно подготовленный индиец не мог себе представить, что ждет его на других дебютных направлениях, и дорого заплатил за свою нерешительность. Каспаров выиграл 10-ю, 11-ю, а за ними еще 13-ю и 14-ю встречи.
Изначально тяжелейший матч фактически превратился в избиение, после которого Гарри заговорил о «стеклянной челюсти» Виши. А тот после тяжелого поражения так и не сумел решится снова выйти против него в матче за корону, хотя такие возможности были.
Но если корону Каспаров сохранил, то ответа на вопрос: «Что дальше?» у него не было. А когда в конце года пришло известие о том, что Intel прекращает свою поддержку и больше не будет ни Гран-при, ни Каспаровского цикла первенства мира, впору было загрустить. В рейтинг-листе ФИДЕ его восстановили, но чемпионом этой организации продолжал быть Карпов, – и единственным образом совместить «ветки» был объединительный матч.
Впрочем, перед тем как думать о Карпове, перед ним стояла задача поважнее – отстоять честь человечества! В середине 1995-го компания IBM создала своего «Франкенштейна» – шахматную программу на базе суперкомпьютера Deep Blue, и бросила вызов чемпиону мира. Каспаров, разумеется, вызов принял, и провел с ней два матча. Первый, в феврале 1996-го в Филадельфии выиграл – 4:2, во втором же в мае 1997-го в Нью-Йорке потерпел поражение – 2,5:3,5. Перед последней партией счет был равным, – и вот 6-й Гарри пошел на провокацию: выбрал вариант, в котором белые обычно жертвуют фигуру, но… машина, он специально проверял, этого не делает! И вот когда на доске возникла та позиция, Deep Blue на голубом глазу, ни секунды не сомневаясь в выборе, пожертвовала коня. Каспаров был настолько ошарашен, что проиграл в 19 ходов, почти не оказав сопротивления.
Вместо аттракциона случился скандал. Чемпион мира потребовал от команды Deep Blue распечаток того как машина «думала» над ходом, но так ничего не получил. Попытался выйти на контакт с руководством компании, получил в ответ молчание… Когда же вызвал машину на еще один матч, IBM от греха подальше свернула шахматную программу.
Худшего для «белковых шахмат» нельзя было и вообразить. Теперь каждая домохозяйка в мире знала, что компьютер, особенно компьютер IBM, обыграет чемпиона мира. И вряд ли за такую мощную рекламную Каспаров получил адекватную компенсацию. А, кроме того, по слухам Intel не продлила свой контракт именно из-за того, что Гарри пиарил IBM.
Впрочем, вернемся к Карпову и к их объединительному матчу. Неожиданно предложение Илюмжинова о мире не могло не радовать Каспарова. Гарри отлично понимал, что в 1996 году он победит Карпова куда убедительней, чем в 1990-м. У Анатолия случился всплеск в Линаресе-1994, однако других вспышек вдохновения за ним больше не наблюдалось. Для него это была хорошая возможность вернуться в лоно ФИДЕ (без Кампо!), исправив свою собственную ошибку 1993 года… Оставалось только узнать – где, когда и по чем?
Но… все испортил Карпов. Вернее, его безобразная форма. В конце 1996-го два «К» были приглашены в Лас-Пальмасе , где они по идее должны были подтвердить свои притязания на шахматный трон в компании молодых Ананда, Иванчука, Крамника и Топалова. И если Гарри со своей задачей справился, взяв первый приз, то Карпов… занял последнее место, «торпедировав» все приготовления к матчу №6. Отвернулись и спонсоры, охладел к идее и Илюмжинов, который все время своего правления горячо ратовал за объединение.
«Вместо того, чтобы определить единого чемпиона мира, Илюмжинов решил просто убить этот титул», – оценил новое предложение президента ФИДЕ о нокаут-чемпионате мира с участием 100 шахматистов Каспаров. Сам он, конечно, отказался участвовать в нем, хотя как и Карпов, получил приглашение начать игру сразу с полуфиналов. Профанация!
Теперь у него не было ни цикла, ни особой легитимности, а только «исторический» титул, под который можно было найти деньги… но вряд ли – на серьезный отбор, ведь спонсора интересовал только конечный продукт, т.е. финал, в котором играл бы сам Каспаров.
Пришлось возвращаться к «временам Стейница», но только в отличие от прежних времен, не претендент, а уже чемпион вынужден был искать для себя соперника. Он объединился с организатором Линареса Рентеро, создал новую организацию, и в рамках ее объявил о новом «цикле». Идея была проще не придумать – провести отборочный матч между 2-м и 3-м номерами рейтинга, Анандом и Крамником, и сыграть матч с победителем. Но если с Владимиром проблем не возникло, Виши отказался… Опасался ли он санкций со стороны ФИДЕ или просто не хотел еще раз получить от Гарри, пришлось его менять. На Широва. В тот момент Алексей шел сразу за лидерами, но было ясно, что его нельзя рассматривать как реального соперника чемпиону мира. А он возьми, и обыграй в матче Крамника.
В том, что матч Каспаров – Широв так никогда и не состоялся, тоже обвиняли Гарри.
Понимая всю безнадежность предприятия, он нашел денег на матч, однако… Алексею той суммы показалось мало. Полный тупик. Шах и мат королю. И это на фоне раздачи денег и «слонов» на чемпионате мира имени Илюмжинова. Но Каспаров все еще держался.
В конце 1999 года, понимая, что скоро стукнет пять лет с момента последнего матча, ему был просто необходим соперник. Он снова обратился к Ананду с предложением матча. В этот раз, уже без всякого отбора. И снова получил отказ! «Обратитесь к Крамнику» – дал Виши совет Гарри. И... в Линаресе-2000 подпись Владимира появилась под контрактом о матче на первенство мира. Формальным организатором стала группа BrainGames.
О том, что Гарри не предполагал, что он может проиграть этот матч, говорил решительно вычеркнутый им пункт о матче-реванше… Но Крамник, прекрасно изучивший подготовку Каспарова, поработав в его штабе в 1995-м, знал, что надо делать – как бить по узловым точкам соперника, как заставить его играть по своему сценарию. Чемпион, к том же был далеко не в лучшем психологическом состоянии, переживая свой очередной развод.
Это был титанический поединок, в котором Крамник практически ни в одной партии так и не позволил проявиться лучшим качествам Каспарова. Тот бился головой о «берлинскую стену» белыми и мучился в тягучих игровых эндшпилях черными. А в тех двух партиях, где на доске оставались ферзи, Гарри промахивался с дебютной подготовкой, и попадал под «накат». Владимир выиграл 2-ю и 10-ю партии. Гарри впервые не выиграл ни разу!
Мог ли он в этот момент представить, что после 15 лет владения титулом чемпиона мира, больше никогда не сыграет в матче за корону? Нет, конечно! Каспарову было всего 37, он все еще был в прекрасной шахматной форме, явно опережал всех в рейтинге и еще лет 5, если не все 10, мог оставаться во главе колонны… Но как вернуть потерянное?! Права на матч-реванш он отнял у себя сам, цикла не существовало, по крайней мере, нужны были масса времени и усилий, чтобы его организовать. А Крамник вовсе не был расположен к тому, чтобы так же как и Каспаров, вызвать своего прямого конкурента тет-а-тет.
Он попробовал призвать Крамника к ответу раз, затем другой. Воззвал к общественному мнению… Но шахматный мир казался глух к его словам. Отправился вместе с Крамником на супертурнир в Астану, выиграл у него личную встречу, причем в том самом проклятом «берлине», опередил в турнире. «Ну, что, когда ждать вашего матча с Крамником?» – на другой день после Астаны спросил состоятельный друг из Америки. – «Я не знаю» – сухо ответил Каспаров. Он и вправду не знал. При этом еще и не был чемпионом мира.
Все, что у Каспарова оставалось на этот момент – первая строчка рейтинга. И моральное право. И он принялся, насколько это возможно, «монетизировать» его. В ту пору он играл три супертурнира в году: Вейк-ан-Зее, Линарес и Сараево. Пусть в других соревнованиях он почти не появлялся, здесь оставался настоящим королем, собрав внушительный букет из десяти подряд побед с 1999 по 2001 год. Такого до него не совершал еще никто.
После первого из трех этих «кругов» Каспаров достиг и пика своего рейтинга, подняв его до феноменальной высоты – 2851! Если брать максимальную отметку живого рейтинга, то и вовсе – 2856,7. Прошло 13 лет, прежде чем Магнус Карлсен смог обогнать Гарри.
А с титулом у Каспарова так и не сложилось… С подачи друга Бесселя Кока, финансиста, обожающего шахматы, он активно включился в процесс объединения шахматного мира, но с 2002 года только сжигал себе нервы. Гарри ждал и готовился сперва к матчу против чемпиона ФИДЕ Пономарева, затем к сменившему его Касымджанову, вел пространные дискуссии, участвовал в заседаниях, писал письма. Пока не догадался, что его попросту разводят, – и по ходу супертурнира в Линареса 2005-го решил, что с него хватит!
Сразу после заключительного тура, в котором он проиграл Топалову, но все же сохранил за собой первое место, он созвал пресс-конференцию, на которой объявил, что уходит из шахмат... Тут-то «общественность», наконец, пробило – они разом поняли, что Каспаров, увы, не шутит, и они больше никогда не увидят его за доской, не сумеют насладиться его партиями или выслушать яркие комментарии, – но повернуть время вспять нельзя.
Любопытно, что как только Каспарова не стало… ФИДЕ в момент разрешило все кризисы, и за три года провело два круговых чемпионата мира, а потом вернулось к матчам, легко получив «абсолютного» чемпиона мира, которым стал Виши Ананд. Именно к нему Гарри подошел в своем последнем Линаресе, и сказал, что «оставляет его за старшего».
Закончив шахматную карьеру, Каспаров не сидел на месте. Он, как и следовало ожидать, вспоминая его многолетнюю борьбу с ФИДЕ, активно включился в политику, теперь уже не ограниченную рамками шахматной доски. Начиная с 2006 года ведет борьбу с режимом, сперва в России, а после заключения и вынужденной эмиграции – из-за рубежа…
А оказавшись на «шахматной пенсии» у него появилась возможность не торопясь, шаг за шагом проследить всю историю любимой игры, которая вылилась в великолепную серию: «Мои великие предшественники», состоящую из 12 томов. А 13-м стала книга, которая по мнению Каспарова должна была перевернуть представление мира о шахматах. Гарри ее и назвал соответственно: «Шахматы – как модель жизни». И привел в ней десятки кейсов, актуальных как для бизнеса, так и для образования, да почти на все случаи жизни.
Многое из того, о чем написано в книге, Каспаров читает в своих лекциях, с которыми он ездит по всему миру, входя в число наиболее востребованных спикеров. Не отказывается экс-чемпион и от чисто шахматных предложений, давая десятки сеансов одновременной игры и участвуя в форумах. Попробовал себя Гарри в качестве наставника, как когда-то, в школе Ботвинника-Каспарова, где его формальными подопечными были те же Крамник, Широв, Акопян и другие. У него было несколько сессий с Карлсеном, Накамурой, но дело дальше не пошло. Как вспоминал Магнус, Гарри был слишком уж требовательным.
В последние годы ностальгия по большой игре все чаще стала одолевать Каспарова, и он время от времени, примерно раз в год, дает себе возможность погонять в блиц и рапид. С переменным успехом, но… неизменно с большим удовольствием – как для себя, так и для его соперников, которые теперь могут сказать, что мерились силами с легендой.
Он и остается таким – навсегда – в памяти каждого истинного любителя шахмат!
10 из 13, в обоих случаях - поправьте.
Адын : Адын.
Смелее, братка, смелее👏👏