16 мин.

Наш судья внутри Олимпиады: как попасть, в чем выгода, есть ли негатив из-за паспорта?

38

Российских спортсменов на Олимпиаде в Париже было всего 15 (большинство уже завершило выступления).

Но чиновников и официальных лиц еще меньше.

Из членов МОК приехал только Шамиль Тарпищев – в поддержку теннисистов. Из судей и технических делегатов – тоже единицы. Отстранение наших федераций напрямую сказывается и на них. Тем не менее, мы нашли судью с российским паспортом в недавнем эпицентре Игр – на триатлоне. Который в связи с грязной Сеной стал самым ожидаемым событием.

Знакомьтесь, Алексей Калинин.

● Как ему удалось пробраться в Париж?

● Правда, что триатлетов тошнило после Сены?

● Сколько зарабатывает судья?

Обо всем этом мы поговорили.

«Мастер спорта по гуглу». Как попасть в триатлон без образования (но с английским)

– Давай сначала о тебе. Давно судишь?

– До 33 лет вообще спортом не занимался. Я из Рыбинска, неделю работал в офисе в Москве, на выходные ездил к семье домой. Думал, чем разбавить свободное время, решил заняться спортом. Фитнес-зал быстро надоел, и тут на глаза попалась статья о триатлоне Ironman. Попробовал, а потом так увлекся, что понял: в формуле семья-работа-спорт что-то одно нужно бросать. Бросил работу.

– Сильно.

– Естественно, деньги быстро кончились. Но тут я сориентировался и превратил триатлон в работу. Нашел в Рыбинске еще одного такого же сумасшедшего Женю Хабарова, и мы вместе с ним и еще двумя ребятами организовали клуб. Они тренировали любителей, а я развивал это как бизнес. Но чтобы все было правильно, мне нужна была какая-то корочка.

Проблема была в том, что никакого специального образования у меня нет. Да и вообще ничего, кроме школы, я не закончил. Поступил на исторический факультет Ярославского государственного университета, а там попал в интернет-клуб. Ну, и на этом учеба закончилась, вылетел на первой же сессии.

Потом развивал свое дело, занимался бизнесом. И вот только в триатлоне понял, что нужно образование. Но идти в российский вуз не захотел – слишком фундаментальное образование, которое мало применимо в жизни. Молодым это полезно, но мне уже было под 40 – поздно.

Зато у международной федерации World Triathlon есть классные программы по обучению тренеров и судей. Хотя я не очень люблю слово «судья», у нас это корректно называть technical official, то есть технический представитель.

– Как ты выучил английский?

– В компьютерных играх того времени было много текста. Мне стало интересно, я открывал словарик и смотрел каждое слово. Постепенно начал что-то понимать. Потом стал переписываться в чатах, там запоминал, как строятся фразы. Меня друзья называют «мастер спорта по гуглу», есть у меня такая черта: если чего-то не знаю, ищу ответ.

Но когда первый раз попал за границу, меня никто не понимал. Одно дело – знать много слов, а другое – в правильном порядке и правильной форме их использовать. Ну, я не реагировал на шуточки и все равно говорил. Сейчас, в принципе, владею английским свободно. Без этого здесь работать было бы невозможно.

– Сложно ли выучиться на триатлонного судью?

– Есть три уровня сертификатов, на первом ты можешь работать на некрупных соревнованиях, на втором и третьем – на любых, включая Олимпийские игры. Чтобы получить первый сертификат, нужно отучиться два дня очно на курсах и потом сдать экзамен. Второй – спустя минимум три года после первого, и тоже длинный экзамен, но только онлайн. Причем объем информации в разы больше первого, и материал сложнее. Я только этот экзамен три дня писал.

Чтобы записаться на обучение, нужно, чтобы тебя заявила какая-то национальная федерация. У меня нет других паспортов, кроме российского, но с нашей федерацией по разным причинам не сложилось. Тогда я подумал про Кыргызстан – у меня в клубе тренировались ребята, которые по факту привезли туда триатлон.

Хорошо, что, в отличие от спортивного гражданства, судье не нужно ничего подтверждать. Федерация согласна тебя заявить – и этого достаточно. В Кыргызстане мне пошли навстречу, за что я им очень благодарен. 

В чем заключается работа на триатлоне? Объяснение через анекдот про корабль и молоток

– Как ты попал на Олимпиаду?

– Мне повезло, что как раз к 2022 году я успел получить второй уровень. Была бы Олимпиада на год раньше, я бы не попал.

Судей нужного уровня около 600 человек в мире. А здесь работают 13 мужчин и 13 женщин (чтобы было гендерно нейтрально). Представляете, спортсменов 55, а судей – 13! Получается, попасть на Олимпиаду судьей сложнее, чем спортсменом, ха-ха.

Федерация триатлона Кыргызстана включила меня в заявку, и меня выбрали. На эти Игры попали много людей из стран, которые еще никогда не были на Олимпиадах. И здесь мне с Кыргызстаном опять повезло!

– Но все ведь знают, что ты из России.

– Конечно. Я никогда не говорю, что из Кыргызстана, только «я представляю Кыргызстан». Ни разу с негативом не сталкивался. У нас внутри судейского корпуса очень добрая атмосфера. Считаю, что не бывает хороших или плохих наций. Хорошими или плохими могут быть люди. 

– Объясни, что ты делаешь как судья на Играх в Париже?

– Я сюда приехал как ассистент велоэтапа. Вспомни трансляцию: как только спортсмены заканчивают плавание, как раз я на мотоцикле пролетаю по трассе с красным флагом. Это значит, что первый спортсмен вышел из воды.

Дальше моя основная функция: сопровождать последнего спортсмена. Зачем? Помогать, если возникают проблемы, или снимать круговых.

Также, когда последний спортсмен отправляется на последний круг велоэтапа, я поднимаю зеленый флаг, сигнализируя, что за мной больше никто на велосипеде не поедет. Значит, трассу можно перестраивать для бегового этапа.

– Прости, но мне непонятно: столько лет учиться, три дня сдавать экзамен – чтобы потом ехать на мотоцикле с зеленым флажком? С этим же ребенок справится.

– На эту тему есть старый анекдот. На очень большом корабле заклинило двигатель, никто не мог его починить, вызвали мастера. Он пришел, стукнул молоточком и сказал: «С вас 10 тысяч евро» – «Да ладно, за такую ерунду 10 тысяч, вы всего-то молоточком ударили?!» – «Нет, это плата за те много лет, что я учился, чтобы знать, где ударить».

Так же и у нас. Нужно снять кругового спортсмена до того, как его обгонят, но при этом тогда, когда обгон гарантированно случится. Иначе получится фактически дисквалификация ни в чем не виновного человека. Причем сделать все нужно безопасно. Выбрать правильный момент – ювелирная работа.

– Почему нельзя дождаться обгона?

– Например, едет большой пелотон, круговой сядет где-нибудь в середину – и как его тогда снимешь? Поэтому наша задача – идеально прочувствовать момент и отрезок трассы, где остановить человека. Для этого иногда приходится гнать, в Париже наш рекорд скорости во время соревнований был 125 км/ч, и это еще с учетом, что сплошные повороты.

Спортсмены не всегда хотят останавливаться. Естественно, мы никого не прессуем физически, но словами объясняю, что вариантов нет. В Париже пришлось долго уговаривать спортсмена из Того. Он долго делал вид, что не понимает, зачем я рядом с ним еду, свищу и жестикулирую. Потом все же остановился, и тут еще бы несколько секунд – и я бы помешал следующей группе.

Или была история с Джавадом Абдельмуллой из Морокко. Его пришлось снимать, не дав доехать до транзитки буквально 100 метров. А сначала он упал прямо на моих глазах на Елисейских полях, отвалился из группы, имел какие-то проблемы с велосипедом. Но в конце, видно было, чуток расслабился. Уже был уверен, что финиширует, но забыл про правило пересечения маршрутов.

Дело в том, что когда лидеры уже бегут, а кто-то мимо них проносится на велосипеде – это опасно. Поэтому того, кто не успел уйти на последний велокруг до старта лидеров в беге, снимают. И вот я остановил Джавада, а он весь еще и в крови. Сел, прислонился к забору, катнул мне велосипед и зарыдал в голос. А там же вокруг с двух сторон лес болельщиков. И начался такой гул: «Бу!», Let him go!, всякие эпитеты про меня...

Но я, когда работаю, невозмутим. Все эмоции оставляю вне трассы. Сейчас переживаю, а на тот момент даже ничего не почувствовал.

«... а потом не остается ни результатов, ни образования». Почему в России нет сильных триатлетов?

– Сколько тебе платят, например, за Олимпиаду?

– Только суточные – 100 евро в день, плюс отель с завтраком и дорога. На многих стартах уровнем ниже не оплачивают даже дорогу.

Почему я этим занимаюсь? Просто нравится. Процентов 70 моих путешествий в последние годы связаны с этой работой. Каких только интересных мест не видел! Но если подводить сальдо всех поездок, то я скорее в минусе.

– Олимпиада в Париже нормально организована?

– В целом да, хотя, конечно, не без казусов.

У нас была забавная история перед просмотром трассы велоэтапа спортсменами. Нужно было проехать на машине и убедиться, что там все нормально. В первый день после приезда все судьи на автобусе поехали к месту проведения соревнований. Мы минут 50 пытались туда прорваться, а полицейские уверяли: «Вам туда нельзя, там все перекрыто из-за триатлона!» – «Ребят, если мы не проедем – никакого триатлона не будет!»

В итоге пошли пешком.

– Какая сейчас в триатлоне ситуация с россиянами? Они могут выступать в нейтральном статусе?

– В конце зимы World Triathlon выпустила рекомендации, согласно которым вернуться смогли юниоры, паралимпийцы и технические представители. Взрослым формально пока нельзя, хотя знаю, некоторые спортсмены уже выступали на Кубке мира даже в категории элиты.

Я переводил на русский тот самый объемный документ, включающий сертификат нейтральности, который нужно подписывать. Там пара десятков страниц, но ничего особенного нет. Нужно подписать, что находишься здесь ради спорта, а не ради продвижения целей, не имеющих со спортом ничего общего.

– Расскажи про бизнес. Сколько у вас учеников?

– Около 260 человек и 20 тренеров. В основном, работаем онлайн, хотя некоторые тренеры набирают и офлайн-группы или параллельно тренируют в ДЮСШ или сборной России.

Офлайн у нас обычно тренировочные сборы. Обычно проводим их за границей: Ларнака, Пафос, Кипр, Майорка, Алания, на Иссык-Куле тоже были. В хорошие времена ездили по 60 человек, сейчас чуть меньше.

– Сколько стоит месяц занятий в твоем клубе?

– От 10 тысяч рублей, это чуть ниже рынка. Получается держать такую цену, потому что у нас всего три тренера живут в Москве, остальные – из регионов. А там ценовая политика ниже.

– Объясни, почему любительский триатлон настолько популярен? Это ведь дорого, сложно, очень затратно по времени...

– Во-первых, ты видела велоформу? Это же супер красиво! А велосипед для любого мужчины (да и девушки тоже) – это как машина, предмет гордости. Огромное количество брендов, аксессуаров, всяких приспособлений... Потребительское поведение всем нам свойственно. Глаза видят, ты начинаешь это хотеть и покупаешь.

Во-вторых, триатлон очень динамичный. Любой циклический вид здесь идет в плюс. Лыжи, гребля – что угодно, постоянное разнообразие. Сравни, например, с пловцами, которые каждую плитку кафеля в бассейне по имени-отчеству знают. А тут ты постоянно ездишь/бегаешь в новых местах.

– Тогда следующий вопрос. Почему триатлетов-любителей в России полно, а профи топ-уровня почти нет?

– Тут нужно вернуться чуть назад. Когда триатлон в 2000 году попал в олимпийскую программу, у нас в стране туда пошли в основном пятиборцы. Они уже плавали и бегали, а научить ездить на велосипеде не так сложно. В первые годы наши ребята были в топ-10 на Олимпийских играх, уровень был высокий.

А сейчас, как мне кажется, мы оказались в зоне потерянного поколения. Мы застряли в парадигме, что нужно взять пловца и научить его ездить и бегать, а весь мир перешел к тому, что нужно взять быстрого бегуна, которого еще не поздно научить плавать.

Собственно, в мужском триатлоне на Играх мы это увидели. Уайлд и Йи редко выплывают первыми, но бегут так, что если на велоэтапе попали хотя бы во вторую группу, то дальше без шансов.

Есть еще фактор возраста. Триатлон – спорт для зрелых людей, расцвет у многих приходит после 30 лет. А у нас система скорее заточена под гимнастику или фигурное катание, где подготовка форсирована. Если ты к окончанию школы не попал в сборную, то до свидания. В итоге дети показывают результаты за счет акселерации, их забирают в УОР, потом преимущества раннего развития сходят на нет – не остается ни результатов, ни образования.

– Правда, что в триатлоне особая культура поведения между спортсменами? Все дружат, улыбаются, помогают друг другу...

– На финише мужского триатлона была красивая история. Финишировавший четвертым француз Пьер Лекор дождался румына Феликса Дюшама, который пришел последним. Я как раз ехал за Дюшамом с зеленым флагом.

Дело в том, что Дюшам родился и выступал за Францию. Но потом сменил гражданство, так как посчитал, что дома пробиться в сборную шансов не будет. И как видите, оказался прав.

Надо было видеть его последний круг на беге! Он выписывал восьмерки через всю трассу и раздавал пятюни болельщикам. Как у него ладошки столько выдержали! И все кричали «Феликс! Феликс!» Они же знают, что он француз. Атмосфера незабываемая.

Все подробности про Сену: почему в ней плавали и не искали запасной локации

– Напоследок – про Сену. Зачем нужно было так мучиться с грязной рекой, если рядом чистое Средиземное море?

– А ты видела гонку? Мне кажется, после нее все ясно.

Ничего подобного на Олимпийских играх еще не было. Триатлон в сердце Парижа – это икона. Могло ли быть что-то красивей этого?

Открою, возможно, для многих секрет, но триатлон в Сене проводится почти каждый год. Формально в ней плавать нельзя, но финал коммерческой лиги триатлона, которая очень популярна во Франции, проводится почти ровно в том же месте, где была гонка. И те же французы регулярно тут выступают.

Дело в том, что во Франции санитарные нормы мягче, чем у международной федерации. World Triathlon просто не могла себе позволить провести соревнования там, где небезопасно. Анализы брали в четырех разных точках реки и отправляли их в две разные лаборатории. График этих анализов был доступен персоналу и властям, все максимально прозрачно.

– А если бы Сена не позволила и был бы дуатлон? Это же вообще другой спорт.

– Буду занудой: дуатлон – такая же часть мультиспорта, как и триатлон. Мы никого не заставляли бы бегать на лыжах или заниматься греблей, вот это другой спорт.

Ситуация с отменой плавательного этапа встречается регулярно, это часть нашего вида. Именно поэтому, например, у пловцов в открытой воде есть запасная локация, а у нас нет. Их нельзя отправить в бассейн, а вот у нас в правилах есть стандартная процедура, позволяющая конвертировать триатлон в дуатлон.

Мне кажется, отмена плавания влияет на всех одинаково. Дает ли она кому-то преимущество? Безусловно. Но точно так же есть преимущество у тех, кто живет на высокогорье, или в жарких странах и привычен к жаре, ну и так далее...

Все заранее знали, что Сена – проблемная. Хотя могу сказать, что когда мы шли по набережной напротив Лувра, я увидел дно у берега. А в прошлом году судьи, которые здесь работали, ничего подобного не видели. Понятно, что прозрачность и чистота – разные вещи. Но прозрачность появилась, а чистота как минимум улучшилась.

Я сам родился на Волге. Когда мне говорят, что на Сену потратили 1,4 миллиарда евро и река все равно грязная, я смеюсь. Потому что на очистку Волги по федеральной программе потратили куда больше денег. И там даже цели разрешить купание не стояло, просто «снизить загрязнение в три раза». (Федеральная программа «Оздоровление Волги» с 2018 по 2024 годы оценивается в 127 миллиардов рублей – Спортс).

– Так в Волге же купаются.

– Смотря где. У меня в Рыбинске, например, по правилам нельзя, но людям все равно.

– А вот Екатерину Шабалину после Сены тошнило. Кто виноват?

– В тот момент я был рядом. Долго ехал за ней, но перед самым поворотом в транзитку она остановилась. Смотрю, глаза на мокром месте. Ну, успокоил, как мог, снял чип. На самом деле, у нее проблемы с ЖКТ после соревнований в Гонконге весной. 

В триатлоне такое бывает, ничего особенного. А все эти заголовки, что стало плохо именно после Сены... Если не ошибаюсь, желтая пресса зародилась как раз во Франции. Видимо, не случайно.

Зачем смотреть Олимпиаду?

– Объясни: зачем смотреть Олимпиаду в Париже, если там нет наших?

– Самые страшные проблемы в мире происходят, когда одни люди пытаются говорить другим, что им делать. Спорт – не исключение.

Если для кого-то неприемлемо поехать на Олимпийские игры или даже их смотреть – ну окей, я уважаю их решение. Но для меня, когда начинал судить, это была главная цель – поехать на Олимпиаду. Я попал сюда, можно сказать, чудом. И я восхищаюсь смелостью тех спортсменов, кто сюда поехал, не боясь последствий.

Знаешь, нам World Triathlon сделала подарок: аккредитацию-вездеход на один день в зону Olympic family, где сидит Бах, королевские особы из МОК... И я могу тебе сказать, что пойду везде, куда успею. И дело не в крутых местах или лаунже, просто это же Олимпиада! Тут ничего не хочется пропустить.

Как можно не хотеть на Олимпиаду? Я не знаю.

Триатлеты проплыли в Сене – никто (пока) не пострадал!

Телеграм-канал Алексея Калинина «Триатлон по правилам» 

Фото: Svetlana Vozmilova/Global Look Press/Global Look Press/Global Look Press; Gettyimages.ru/Martin Bureau – Pool/Getty Images; фото из личного архива Алексея Калинина

logoОлимпиада-2024
река Сена