«В 2008-м на крыше авто Денисова танцевали с Анюковым под МакSим». Радулов – о болельщиках, джакузи Руа и собаках
А еще о Капризове, которого считает одним из лучших.
Команда «Скользкого льда» проводит очередную игру на выезде – Денис Казанский и Андрей Николишин отправились в Казань, чтобы лично увидеть, как «Ак Барс» преображается и из главного разочарования регулярки превращается в лидера Востока. А заодно ведущие поймали на интервью самого эмоционального игрока КХЛ за всю его историю – Александра Радулова.
Нападающий никого не хитовал, ни с кем не спорил, зато объяснил, почем он всегда на нерве, рассказал, на какой позиции на самом деле хотел играть, а еще поделился забавными байками из своей карьеры и жизни.
Как обычно – вы можете посмотреть полный выпуск на канале «Скользкий лед», а можете прочитать его текстовую версию – традиционно мы выбрали для вас все самое интересное. Забавно, но начался выпуск сразу с бэкстейджа.
Николишин: Зубы? Что с зубами-то?
Радулов: Ты представляешь, я хотел сегодня вставить их. Прям с утра встал, налил кофе, и что-то мелкий бегает тут. Я думаю: «Блин, надо не забыть зубы (имеются в виду съемные протезы – Sports.ru). Не забыть зубы! Поставить их». И, короче, я вышел на парковку, сел и завожу. Смотрю на часы – без пяти: «#####, зубы забыл! Не [буду возвращаться], и так опаздываю».
Собаки, «Шантарам», Тагил
Казанский: Сегодня у нас в гостях – настоящая легенда. Самый грозный форвард КХЛ (да и не только), по мнению болельщиков – Александр Радулов.
Мы хотим начать с развенчания мифа о твоей грозности. Ты что-то такое мимимишное любишь? Что-то вызывает у тебя эмоции?
Радулов: Да не.
Николишин: Ну хоть такие вещи умиляют, улыбают? (показывают фотографию милого щенка)
Радулов: Да, конечно. Вот таких у меня две в Москве – черный и белая. Шпицы.
Николишин: То есть у тебя дома не овчарка, не волкодав какой, а мимимишные собачки?! Ну вот, пожалуйста – а вы все «Радулов – грозный»…
Радулов: Они, знаешь, как лают! Правда, только лают – больше ничего не делают.
Николишин: А ты с ними как разговариваешь? Тоже лаешь на них?
Казанский: Как зовут?
Радулов: Чили и Ева – они в Москве у родителей. У меня еще есть Бакси – рыжая мальтипу, которая со мной живет. Маленькая такая – 2,5 килограмма весит.
Николишин: А ты когда в ресторан идешь – берешь ее с собой?
Радулов: Я – нет. Жена берет. Я не таскаю. Она постоянно говорит: «Не трогай ее, ты ей что-нибудь сломаешь!».
Казанский: Слушай, ну про эмоции… Вот какой фильм ты смотрел, чтобы он вызывал у тебя какие-то сильные эмоции? Может, всплакнуть хотел?
Радулов: Плакать?!
Николишин: Мелодрама какая-то, драма? Или, может, ты от ужасов плачешь?
Радулов: Да ну нет. Но я сейчас сижу в основном на сериалах. Последний – «Начальник разведки». Он на реальных событиях – мне нравится такое. Его ребята посоветовали.
Еще смотрел не из русских – «Шантарам» вышел, по книжке. Знакомые читали, все хвалили. Тоже на реальных событиях – такая жизнь у героя… Там все, по-моему, было: и тюрьма, и грабежи, а сам он вообще доктор.
Казанский: Слушай, раз речь зашла про Мумбаи [в «Шантараме»] – какие самые странные места на Земле ты посетил?
Радулов: Много, где был. Но в основном, по части хоккея. На Мальдивах мне понравилось, но не сказать, что там что-то странное.
Казанский: Ну, знаешь, чтобы такое… совсем необычное?
Радулов: Я с Тагила – что мне необычным может быть? Там все есть, там все было.
Казанский: Ты появляешься в Тагиле?
Радулов: Лет 6, наверное, не был. Нет времени особо, и родственники, которые там остались, приезжают. А родители уже давно там не живут.
Николишин: А местные не просят там как-то помочь – например, в плане детского хоккея: приехать, форму какую-то дать?
Радулов: Нет. Там все поменялось – вплоть до всех, кто раньше там работал либо был связан с хоккеем. И команда уже в Высшей лиге не играет. Я так понял, что клуб был при заводе, а сейчас то ли отказались от него, то ли город [финансирование взял на себя]. Все поменялось – практически никого там не знаю. Все, кто работали, кто был связан с хоккеем – они уже разъехались: кто-то в Сочи, кто-то в Москве, кто-то в Казани детей тренирует.
Казанский: А город? Ты говоришь, был 6 лет назад – ты видишь какие-то там изменения? Или, как был, так и остается?
Радулов: Там хоккейный каток построили, я знаю. Хоккейную школу еще одну сделали – это здорово.
И каток, на котором я играл, еще живой – Дворец имени Сотникова. Он относительно большой по нашим меркам, вместимость – 3,5-5 тысяч мест. Сидячие и стоячие места с балконами.
Николишин: Он типовой, как воскресенский был?
Радулов: Нет. Если на него смотришь – он выглядит как летающая тарелка: такой белый с рейками. Я слышал легенду – или это правда, не знаю – что в мире только две арены такого плана: в России и в Швейцарии.
Он был похож на стадион Дружба у Лужников – только чуть побольше и белый. В моменте он бывал желтый – потому что воздух не особо чистый. Но, еще когда я там жил, его отреставрировали к какому-то празднику – юбилею города, кажется: начистили так, что он прям там белый стал.
Вратарь, кумиры, джакузи
Казанский: Мы вчера были в казанском Музее социалистического быта - видели, первые клюшки какие были. Ты расскажи про свою первую форму: коньки, клюшка – что это было?
Радулов: Первые коньки у меня были Salvo – черные такие. Лезвия литые были. Постоянно там натирало, чехол съезжал.
Потом отец мне привез коньки Botas, там еще какой-то номер был. Но так получилось, что только ботинок был, без лезвия – и они лежали без дела, не могли подобрать. Раньше дефицит был. И долго они у меня дома как ботинки лежали – просто надевал и гонял в них. Чуть ли не спал в них. А потом в какой-то момент батя нашел трехстаканники.
Николишин: Пластмассовые или железные?
Радулов: Пластмассовые. В НХЛ еще один судья в таких судит (Уэс МакКоли) – и вот он в таких лезвиях стоит. Когда играл – увидел у него его, и говорю: «У меня такие же в детстве были».
Клюшки? Сначала вот эти – Tisa Sokol – были элитные. Я вот только эти застал, деревянные. Потом потихоньку где-то там: «Дяденька, дайте клюшку».
Николишин: Ты клянчил клюшки?
Радулов: На постоянке стоял. В Тагиле [на арене] еще можно было свисать – они все такой долгий путь проходили до раздевалки – можно было. И я там один из первых был: «Дайте клюшку».
Николишин: У тебя так же просят: «Дядь Саш, дай клюшку?».
Радулов: Бывает. Но сейчас сложнее – где? Мы со льда выходим – уже стоят охранники, этот ангар стоит, и ты туда сразу залетаешь.
Николишин: Ну еще в некоторых стадионах бывает [открытое пространство].
Радулов: Раньше, помню, в Новосибирске так было. Когда есть возможность и когда вижу, что клюшка какая-то пошарпанная – отдаю. Но вообще с клюшками сейчас тяжеловато стало. Это Заря (Данис Зарипов) так может делать.
Казанский: Скажи, когда ты рос, на кого ты хотел быть похожим?
Радулов: Федоров, Могильный – у меня прям плакаты висели. И Коли Хабибулина.
Николишин: А ты на ворота хотел?
Радулов: Меня родители ругали – батя вообще: «Ни в коем случае». Не давал. Хотя у меня были ворота дома такие небольшие, самодельные. С сеткой. Вытаскивали их на улицу, когда вечерами зимой играли в хоккей – и я на постоянке в этих воротах. У меня даже форма была.
И Игорь (старший брат – Sports.ru) бросал, и другие ребята, с кем играли. Мы очень часто рубились.
Николишин: А вы мячом или шайбой?
Радулов: Мячом. Были маленькие шайбы, но мы не бросали. Был резиновый мячик – не такой, который на морозе сразу замерзал и костенел. Конечно, тоже прижигал, но пару штанов пододеть – и уже не жжет. Лишь бы не куда-то в лицо…
Теннисным мячиком тоже играли. Бывало, улетит куда-нибудь – и все.
Николишин: Теннисный с его цветом не найдешь…
Радулов: Если вечером и в снег – то да…
Казанский: А ты помнишь, как встретился с теми, кто у тебя был на плакатах?
Радулов: У меня всегда была мечтать увидеть кого-то, кто играл бы в НХЛ – прям хотелось этого. Еще эта программа шла по субботам – «Большой хоккей», 25 минут. В 11:25 или в 11:30. Я ее ждал прям – каждые выходные шла, и в ней обзоры матчей за всю неделю. Ну а первый, кого я увидел живьем в статусе суперзвезды, легенды?..
Когда мы были в Челябинске, приехали на какие-то спаренные игры – с «Трактором», «Мечелом» и «Сигналом». И вот мы приехали на эти 6 матчей, и так получилось, в старый дворец у них, в «Юность», с одной трибуной наверх, приезжает ЦСКА Тихонова, с пингвином [на форме]. Касатонов там как раз играл. Год это 1995-й.
Я маленький был, но до нюансов помню: в чем играл, в каких коньках. В этом плане я такой был. А потом уже когда в школе «Динамо» был – Ларионов пришел тренироваться то ли со второй командой, то ли с молодежкой. И он просто с нами вышел и катался. И вот он расписался у меня на перчатке.
Николишин: Ты был в «Динамо», а Игорь пришел с «Динамо» тренироваться?
Радулов: Да. Там как-то так получается. В «Динамо» я был где-то в 15-16 лет. После Ярославля уже.
А до этого у меня не случалось, что я мог кого-то [из звезд] видеть. То есть только во время хоккейного матча – кто выходил играть. Юшкевич, например, приезжал… Но не «потрогать» кого-то.
Казанский: А какую команду ты себе представлял в карьере? Если НХЛ, то где?
Радулов: «Детройт».
Николишин: Хорошо. Сань. Вот ты достаточно рано уехал в Канаду…
Радулов: Да, в 18 лет. Сразу же после драфта. Я отыграл в Твери перед драфтом, мы съездили на юниорский чемпионат мира до 18 лет. И вот как раз в локаут – в 2004 год – я уехал.
Николишин: Ты уехал и отправился сначала в юниорскую лигу. Попал в команду к Патрику Руа. А почему туда? Агент посоветовал?
Радулов: Как-то так сложилось, что один из вариантов был – канадские юниорки. Там же тоже драфты эти есть. Но раньше как: они драфтовали на регулярной основе словаков и чехов – выбирали на нужные позиции, и они сразу ехали. А с русскими непонятно – вот и спрашивали: «А он вообще поедет?». И это важно было – ведь только двух иностранных игроков можно задрафтовать. Ты взял, он не приехал – и ты профукал один выбор.
И они вышли на агента сначала…
Николишин: А кто агентом у тебя был?
Радулов: Джей Гроссман. Предложение пришло где-то в начале лета. А у меня брат тоже играл в юниорской лиге год. Мы как-то сели все вместе – и брат, и родители. И я понимал, что будет локаут, а два места под молодых в «Динамо», скорее всего, заберут Игорь Мирнов и Саня Овечкин. А нас там еще человек 6-7, включая Энвера Лисина…
Николишин: Места не будет.
Радулов: И поэтому неизвестно – во второй команде: где, что, как, куда? И тут такой шанс: приезжай – ты будешь играть в юниорской лиге. Брат еще ездил – и это на самом деле помогло: я мог у него все спросить. Он был там, ему понравилось, достаточно успешно там играл. И он мне сказал: «Там все нормально, нечего бояться». Пришел момент, когда нужно было решать – я с удовольствием согласился и поехал.
Мне еще было легко, потому что я не один русский. Со мной еще был Генка Чурилов – год в одной команде мы с ним играли, в одном звене. Вместе английский язык учили.
Николишин: Я знаю, чуть ли не у Патрика ты жил в доме?
Радулов: Гена у него жил в доме первый год, потому что он раньше согласился и раньше приехал – еще в начале июня. А я – под самый тренировочный лагерь, в конце июля, август. Я уже жил у billet.
Николишин: Это приемные родители.
Радулов: Да, Альберт и Елена – до сих пор общаемся.
Николишин: Они русские?
Радулов: Нет, французы. Просто имена такие. На второй год Генка уехал – и так получилось, что Альберт работал еще и водителем команды водителем. У Руа был большой дом, он переживал развод с женой, каша, возня была – и переселил billet parents к себе. Там огромный дом, дети, собаки, кто-то должен был за этим ухаживать, готовить, убирать следить – и я в итоге с ними переезжаю.
А потом через пять игр берет и принимает команду. Главным тренером становится.
Казанский: Ты живешь у главного тренера дома. И как это?
Радулов: Когда выигрывали – все было нормально. А если проигрывали – лучше было не попадаться.
Николишин: А было такое: «Пацаны, сегодня выиграем – ко мне все идем»?
Радулов: Неее. Было, знаешь, как? Мы когда Мемориальный кубок выиграли – и я посчитал, что уже все, все дозволено, все нормально. И мы гуляли-гуляли, и вечером тогда началось уже: «Поехали?» – «Поехали!» – «Поехали» – «Да ладно, Патрик, потом разберемся» – «Да поздно все равно» – «Да мы не будем в дом заходить». Там у него джакузи, бассейн – это май, уже тепло.
Мы приезжаем, нас компания человек пять. Конечно, музыка. Нам дали повеселиться, мы нормально разошлись. На следующий день я спускаюсь, а он сидит на завтраке (а нам еще ехать на прием к премьер-министру провинции Квебек) – и меня так дергает: «Ты больше так не делай. Вы уже совсем оборзели. Я все понимаю, но в этом джакузи у меня дети плавают, а вы там устраиваете… Вас там человек 10 – вы чего творите?».
Николишин: А вы там с девчонками, наверное, были…
Радулов: Ну так там, чуть-чуть…
Игра, Новосибирск, молодые
Казанский: Давай поговорим о том, как лига поменялась. Ты вернулся сюда – и что с КХЛ, по-твоему, происходит? Куда движется? Огромное количество матчей…
Радулов: Я всегда за огромное количество матчей. Я всегда за то, что лучше играть, чем тренироваться.
Николишин: Сейчас чуть больше игр стало. Уезжал – было в районе 50 матчей, сейчас уже 68.
Радулов: Да. Нормально. Мне нравится, а чего нет-то?! У нас всегда в России была такая тенденция… Сейчас, может, хейта словлю, но это ж мое мнение: мне кажется, хоккей – это игра, и в нее надо играть.
Знаете, я очень много слышал в Америке от многих людей – особенно от взрослых, даже от Патрика бывало: «Вы почему-то играете, чтобы потом тренироваться. А у нас наоборот: мы тренируемся, чтобы потом выходить и играть. Если нам не надо тренироваться, нам нужно подготовиться к игре, дать лишнюю то паузу, чтобы человек отдохнул, потому что игр много, чтобы он посвежее был. Тебя никто не будет выгонять заставлять что-то делать, потому что нужно, чтобы ты был 100 процентов [готов]».
Николишин: Я про советский хоккей никогда не думал, но у наc действительно игра проходила для того, чтобы потом сесть и чтобы потом понять, над чем тренироваться.
Казанский: Ты сейчас приезжаешь. Ну понятно, Казань – битком. Новосибирск – битком.
Радулов: Обожаю туда ездить. Прям жду, надеюсь, что удастся сыграть в новом дворце там, просто прочувствовать эту атмосферу.
Я когда уезжал, ЛДС был в совсем другом состоянии, старый был – сейчас раздевалку сделали с другой стороны, очень приятные впечатления. Но, мне кажется, он чуть-чуть уменьшился, его чуть урезали. Просто может потому, что сидения эти поудобнее воткнули.
Николишин: Там были чуть ли не деревянные перекрытия!
Радулов: Да, но он был такой шумный. Они и сейчас шумный…
Казанский: И вот такая атмосфера, а потом вдруг у тебя в календаре «Куньлунь» – и ты едешь в Мытищи…
Радулов: Я когда уезжал – его не было. Вот нам предстоит только… Там никого нет? Не ходят туда, да?
Казанский: Вообще. Просто такие команды… Опять же, вот «ХК Сочи» мы видим. Твое отношение?
Радулов: С другой стороны: ХК «Сочи» приезжали, мы играли с ними здесь – я подофигел от того, что там столько молодежи. Для молодежи это круто – у них есть возможность расти. Главное, чтобы она это понимала и принимала: не то, что у вас привилегия, а что вам фартануло – есть возможность играть среди мужиков на достаточно высоком уровне. Для них наоборот, это должно быть…
Николишин: Стимулом?
Радулов: Да, стимулом, что «это не предел, я хочу еще дальше». Я помню про себя: когда меня в 17 лет отправили играть в Тверь по Высшей лиге – я был счастлив, потому что в таком возрасте буду играть против мужиков. Было реально круто. Это 2003 год до локаута. У меня Коля Ванин тренер был – спасибо ему большое за доверие, помог моей карьере. И когда мне выпала эта возможность, меня это очень вдохновило. Понравилось. Я кайф получил. Это было тяжело, реально тяжело.
Николишин: Но ты понимал, что вокруг тебя мужики?
Радулов: Да. Но я там не играл сначала помногу. Началось все с четвертого звена, выходишь там два раза – и все, без каких-то вопросов. И как-то все пошло: выходишь на эти 2-3 смены – как в последний раз.
Николишин: Ну ты выходил и там рвал когти?
Радулов: Где-то повезло – с Самарой в первой же игре сразу забили. И пошло-пошло, тренер стал давать нам больше играть. И я там отыграл до февраля, меня вызвали на одну игру в «Динамо». Просто помню эти полгода как начало своего пути взрослого. Потому что переход очень сложный, когда ты уходишь с детского и выходишь во взрослый.
Казанский: Вот смотри: ты про молодежь говоришь, и сам помнишь каждое мгновение. Сейчас у тебя в команде огромное количество молодых ребят. Ты все время с ними общаешься – это видно, в камеру попадает. О чем ты им говоришь? Это технические моменты или наоборот какие-то эмоциональные?
Радулов: Да нет, обо всем. И прикалываемся, друг друга там поддергиваем, где-то про хоккей разговариваем – по-разному.
Казанский: Ну мы видим, что ты как тренер объясняешь!
Радулов: Да нет, не как тренер. Просто бывают моменты, кода из ситуации хочется выжать максимум. И ты понимаешь, что все это может повториться через 2-3 смены. Поэтому когда замечаешь, что человек чуть-чуть не так играет, как видишь ты, то лучше объяснить, подсказать – хотя бы чтоб он попробовал сделать иначе.
Это не потому, что я так хочу, а потому что ему же будет легче в определенных моментах. Но это с возрастом приходит, со временем. В 20 лет я многих вещей и сам не знал – где лучше стоять, как клюшку поставить, как у борта сыграть. Этому я научился благодаря моментам и благодаря пацанам, с которыми я играл – их можно долго перечислять.
Даже вчера мы играли против Уфы, которую тренирует Витя Козлов – многому у него учился, когда вместе играли: этот сумасшедший бросок, а как он эту шайбу закрывал. Возьмет шайбу – и все! Не отобрать у него никак.
С тем же Пашей Дацюком – когда ты смотришь, как он клюшкой своей работает… У меня были полгода в ЦСКА, когда мы вместе в звене играли, каждую тренировку. И ты хочешь-не хочешь – смотришь, что-то подбираешь для себя в какие-то моменты.
И вот когда ты с молодыми выходишь, хочется пацанам тоже подсказать что-то, передать свое… Я считаю, это нормально.
Казанский: А они принимают это от тебя?
Радулов: Кто-то принимает, кто-то нет – может реагировать как-то… Все же разные. Но в моменте потом можно подойти, сказать: «Слушай, я там…». Если кого-то что-то задело, пытаешься успокоить.
Николишин: Слушай, у тебя же репутация в хоккее такого злого, импульсивного, всегда на нерве. Знаешь, как Высоцкий, всегда на взводе.
Радулов: Проигрывать никогда не любил. Спорт – это такая штука, которая состоит из единоборств, микродуэлей. Без проигрыша не бывает побед, правильно? Но когда ты проигрываешь, меня это сильно задевает, бесит. До сих пор.
47, машина Денисова, болельщики
Казанский: Ты – суперзвезда. И все, что касается тебя – невероятно интересно. У тебя 47-й номер. Он тоже стал таким культовым. Откуда он?
Радулов: Всегда играл под 22-м по детям, по юношам. Даже чемпионат мира молодежный – всегда был 22-й номер. Но потом я приехал в тренировочный лагерь в Нэшвилле после драфта – первый взрослый тренировочный лагерь. Выставочные игры – и, как правило, молодых же не спрашивают, какой номер.
Николишин: Ну да, просто дают какой-то…
Радулов: Если только ты не… Не знаю, может, у Овечкина спросили… Ну я тоже был первораундником, но у меня в «Нэшвилле» тогда не спрашивали. Я приехал, прихожу на игру, на двухсторонку – и у меня весит 47-й. Надел и все. Там кто-то еще из русских был – Шишканов, кажется. Говорит: ну здесь типа так. Ну так и так. Первая выставочная игра и я под 47-м номером.
Потом я понимаю, что у нас в команде Джордин Туту: у него и фамилия Туту и номер 22-й. Думаю: «Ну куда там? Забудь!». Уехал в Квебек, отыграл там год под 22-м номером. Потом приезжаю, и мне опять дают 47-й – то есть менеджер по экипировке, точильщик выбрал за меня. После этого меня отправили в фарм-клуб, а там меня спросили. Говорю: «Давайте 22-й. Он у вас свободный?». Взял его, поиграл там два месяца, и меня опять вызвали. И 47-й снова – и уже все, я думаю: «Ну смысл менять?».
Казанский: Сколько можно уже менять! Точильщик дал номер.
Радулов: Когда приехал в Уфу – тоже там 22-й номер был занят. Андрюха Таратухин там был. Меня спросили. Я говорю: «Давай 47-й». И в сборной потом начал его использовать – так и осталось.
Николишин: Самое нелюбимое упражнение?
Радулов: Наверное, челноки. Большой челнок. Но он очень эффективный. Лично для меня он очень эффективный, да. Когда ты до синей – назад, до красной – назад, до борта – назад.
Казанский: Почему именно хоккей?
Радулов: Не знаю. В Тагиле больше не было ничего: много снега, один дворец….
Николишин: Ну и твой отец играл, брат!
Радулов: Папа – да. Ну это как бы банально.
Николишин: Самое необычное празднование победы? Ну Овца там в фонтане купался где-то…
Радулов: Я бы после тоже купался в фонтане – ну ни фига себе такое выиграл… Да не, много их было. Не знаю. Не вспомню. Наверное, танцевал на крыше машины.
Николишин: На крыше машины?!
Радулов: В Питере. В 2008 году. Прогнули ее вот так вот.
Николишин: А чья машина была?
Радулов: Футболиста Игоря Денисова. Тогда в течение одной недели мы выиграли в Квебеке [чемпионат мира], а они выиграли Кубок УЕФА. И мы на Площади восстания танцевали.
Казанский: Машина хотя бы стояла на месте? Или ехала?
Радулов: Нет-нет, стояла.
Николишин: А ты один танцевал? Или с кем-то?
Радулов: Нет, там еще был Анюков.
Казанский: Под какую музыку так плясали?
Радулов: По-моему, Максим тогда была – вот это спартаковская песня.
Казанский: Аааа! Еще «Зенит» под спартаковскую!
Радулов: Она была тогда-то не спартаковская. Только вышла. Все слушали. Это последние два-три года «Спартак» ее себе прибрал. Мы-то давно раскусили эту песню. Она нормальная! Зашла!
Казанский: Самый неловкий момент в твоей карьере?
Радулов: Наверное, в Уфе. Когда я тренера клюшкой ударил. Не специально. Не хотел. Я был злой, начал бить с разворота клюшкой по стеклу, а тренер вратарей прям за мной стоял, писал что-то. И я попал прямо в него. Это самый неловкий момент. Ну может, еще что-то есть.
Казанский: Первая покупка с хоккейного контракта?
Радулов: Первая покупка с хоккейного контракта – машина. Или не – скорее квартира. Вы же имеете в виду большой контракт?
Казанский: Нет, любой. Самый первый.
Радулов: Тогда, наверное, телефон. Да. В Ярославле еще не было, а в «Динамо» сразу кнопочный купил – Nokia 3310. Змейка там еще была. Я только из-за нее покупал.
Николишин: Чтоб поиграть? Красавчик!
Радулов: Я так и не перешел на две кнопки. Знаешь, что там четырьмя можно было играть, а можно и двумя. Не смог, меня не хватило.
Казанский: Самый лучший хоккеист НХЛ прямо сейчас?
Радулов: Я думаю, Макдэвид и Маккиннон, Макар еще. Трое. Не буду никого выделять из них. Капризов среди лучших тоже – думаю, в пятерке.
Николишин: Кирюха – красавчик, хорошо играет.
Радулов: Я думаю, ему чуть-чуть тяжеловато. Зукарелло, конечно, в поряде, они нашли друг друга, но ему еще кого-нибудь бы…
Но его там боятся – 100 процентов! Я был приятно удивлен, когда в том году играл против него. Как он прогрессирует! Очень, очень прилично выглядит! Я думаю, у него много еще потенциала. Он будет еще выше.
Тут прям смотреть приятно. Когда видишь его на льду – понимаешь, что нужно внимательно следить. Тут может в каждый момент произойти что-то. Он из ничего делает такие вещи.
Николишин: Самый худший матч в твоей карьере?
Радулов: Ну, наверное, два матча сборной, когда мы проиграли финнам в Сочи-2014. И в 2010-м, когда канадцам в Ванкувере. Обидно. Мы неважно сыграли там. Если б была возможность вернуть, переиграл бы!
Николишин: Сань, у нас последний вопрос, который мы задаем всем: «В чем сила хоккея?».
Радулов: Для меня, наверное… Да в болельщиках! Когда болельщиков очень много и когда они прям поддерживают. Атмосфера! В первую же очередь мы играем для них.
Был такой недавно опыт, когда ты играешь при пустых трибунах – это, конечно не то! Игру ты играешь, но в какой-то момент отключаешься, переключаешься…
Николишин: Зависим от эмоций?
Радулов: Мне кажется, каждый нормальный человек зависим от эмоций. Это здорово, когда ты приезжаешь, условно, в Новосибирск, Челябинск, Уфу, тот же Питер, где полный дворец гонит своих вперед. Ты выходишь – и все против тебя, или наоборот, когда ты дома играешь – с каждой минутой они орут, ревут. Мне кажется, в этом сила. В этом правда.
Фото: REUTERS/James Guillory; РИА Новости/Алексей Даничев, Максим Богодвид, Александр Вильф, Максим Богодвид, Александр Кряжев, Владимир Родионов; AFP/Mike Dembeck
Стоит все таки Денису изменить подход. Тем более если берете интервью у такого человека как Радулов.
Это мое личное мнение.
Может из-за интервью в стиле "колхоз б...я" или из-за поведения на льду.
Такое ощущение, будто вобрал в себя все худшие стереотипы о спортсменах.
Хотя, несмотря на то, что он сейчас в Ак Барсе негатива к нему не испытываю, скорее с ностальгией вспоминаю свои студенческие годы и Салават с лидером Сашей Радуловым )