Звонок Гретцки в Тольятти, игра с Буре и Овечкиным, а также роль в «Симпсонах». Уйма историй от тренера «Салавата»
Виктор Козлов – у «Скользкого льда».
Большие видеоинтервью «Льда» выходят так часто, что их текстовые версии не всегда за ними поспевают. Двухчасовой разговор с Виктором Козловым вышел на различных платформах еще в конце декабря – и мог для кого-то остаться непросмотренным: из-за предновогодней суеты или же смущающей продолжительности видео.
Но это точно та беседа, на которую хоккейным болельщикам стоит потратить время – хотя бы в текстовом варианте. Денис Казанский, Андрей Николишин и Сергей Гимаев-младший узнали обо всех нюансах игровой карьеры Виктора Козлова, расспросили, как происходила смена формы на деловой костюм, и очень долго спорили, стоит ли озвучивать цели на сезон или можно сглазить.
Некоторые из самых ярких моментов интервью – прямо тут, текстом. Но после них вам наверняка захочется пересмотреть разговор целиком – там еще много интересного. Ловите ссылку на него.
«Дали взятку – поставили домашний телефон. И тогда мне Гретцки в Тольятти позвонил»
Казанский: «Сан-Хосе» выбрал вас на драфте в 1993-м. Что это за история? Как вы о таком тогда узнавали?
Козлов: В моем детстве каждый ребенок хотел попасть в ЦСКА, «Динамо» и сборную СССР – вот это была просто мечта. Про НХЛ даже и не думали – я вот не знал, что это такое. Был в курсе только, что есть такая лига, что там легендарные люди играют – и вот только первые наши туда поехали. Раньше же не было интернета, а в газетах об этом не писали.
А потом мы поехали со сборной на турнир в Америку – в Лейк-Плэсид, по-моему – там скауты подходили, давали карточки. И только тогда начали узнавать, что есть такая лига.
Николишин: Вить, насколько я помню, Уэйн Гретцки пригласил тебя и [Александра] Харламова в лагерь какой-то.
Козлов: Мы в Монреаль ездили – на драфт игроков 1974 года рождения. И у меня агент был из IMG, а Уэйн Гретцки работал с этой компанией. И вот меня пригласили в этот лагерь перед драфтом. Ну там, знаешь, был такой мастер-класс – с детьми поиграться, Были проспекты, которые на этом драфте выбираются, и проспекты, которые на следующий год будут выбираться. Вот они так приезжали.
Казанский: А сам Гретцки появился тогда?
Козлов: Да. Еще, кстати, история была. Раньше телефонов не было. Нам поставили – взятку дали, чтобы телефон у меня был домашний. До этого, до моих 16 лет, домашнего телефона у нас не было.
Николишин: В Тольятти?
Козлов: Да. И мне тогда Уэйн Гретцки в Тольятти позвонил
Казанский: О-о-о!
Козлов: Я вообще просто там обалдел, блин!
Казанский: Ну расскажите, как это: берешь трубку – и там Гретцки?
Козлов: Мне звонит агент и говорит: «Слушай, тут сейчас с тобой поговорят». И вот на английском… И я понимаю только «Уэйн Гретцки». Я: «Ок, хорошо». Он поговорил – закончил: «Все, окей, бай». Ну «бай» – это я понял. Потом я у агента спрашиваю: «А что это было-то?» Отвечает: «Ну вот он тебя приглашает в лагерь свой. Мастер-класс, туда-сюда». Я такой: «Уэйн Гретцки звонил мне в Тольятти!». Если честно, я вообще как бы не понял.
Сейчас к родителям приезжаю – фотография висит с этого мастер-класса. Стоим, по-моему, Нидермайер, Саня Харламов, а потом этот, чех был первый номер драфта – Гамрлик. И Уэйн Гретцки посередине – еще молодой, с белой прической своей блондинистой.
Казанский: А, кстати, вы, уже когда стали популярными, кому-то звонили из молодых?
Козлов: Да, когда просили поговорить, поддержать – звонил. Или клюшки, форму, что-то такое передавал – понимал, что в России-то как бы тяжеловато с этим. А там были хоккеисты габаритные, которым нужно было что-то достать. Мне это не сложно, а для них важно.
«Переигрывал смены как Ковалев в «Рейнджерс» – только не забил»
Казанский: Приезжаете в Сан-Хосе – это что за команда? Там Ирбе, Игорь Николаевич [Ларионов]…
Козлов: Сергей Макаров, Озолиньш. Назар уже там. Василий Викторович [Тихонов].
Николишин: Чербаев Саня.
Козлов: Да. То есть я приехал – там, по-моему, было 11 русских. По-моему, и Слава Буцаев там тоже был.
Николишин: Буцаев был, да. Там же владелец безумно любил русских игроков. Почему он и собрал там изначально Ларионова с Макаровым. Да, и потом они драфтовали русских. У них был скаут Костя Крылов. Помнишь, да? Он постоянно жил в России. «Сан-Хосе», по-моему, один из немногих клубов, у кого российский скаут был. И, конечно, россиян драфтовали пачками.
Гимаев: А вот габариты… Там тафгаи не приставали?
Козлов: Не приставали. Запомнилось другое. Помнишь, в России мы же играли в полумаске? В стекле. И я туда приехал – мне ребята постарше говорят: «Сними». Я говорю: «В смысле?» – «Ну ты высокий. Что, боишься, что ли? Тут как бы не принято так». И я открутил эту маску и без стекла играл. То есть там считалось: если ты высокий, то чего ты [боишься]?
Николишин: Держи удар.
Казанский: Какие еще советы давали? Столько русскоязычных ребят же было там. «Вот это не носи, машину такую не покупай»? Или какие-то советы, чтобы быстрее ассимилироваться?
Козлов: Там получилось, что в мой второй сезон у нас и Сергея Макарова поменяли, и Игорь Ларионов ушел, по-моему, в тот год. И Озика тоже поменяли – в «Колорадо». Остались только Назар и я. То есть подсказать двум пацанам, которым только 18-20 лет [некому было]… Сами шишки набивали.
Николишин: Егоров еще был!
Казанский: Какие шишки?
Козлов: В подготовке, в поведение. В том, как нужно играть, выполнять тренерские задания – а не думать, что ты все знаешь, что ты самый крутой, блин. Мы проходили через определенные моменты… Сейчас, уже став тренером, вспоминаю – и не знаю, как бы я себя вел [по отношению к таким игрокам].
Николишин: Нас терпели. Давай скажем честно: нас терпели.
Козлов: У нас как бы были «шкурки», потому что мы из первого раунда драфта – что Назар, что я. Да, у нас были «шкурки» – нас терпели и нам прощали.
Казанский: Что такое «шкурка»? В смысле «жизнь»?
Козлов: Да. И вот у меня там было три года – у меня «шкурка» была, потом Дэррил Саттер пришел – и «шкурка» сгорела. Как сейчас помню, Андрей Зюзин был.
Николишин: Уже у вас Зюзин играл?
Козлов: Да, в «Сан-Хосе». Выход из зоны. Тренер всегда говорил [выкидывать шайбу] по стеклу, чтобы там дальше пробивать. А я что-то пару раз открылся в игре, говорю: «Зю, я же здесь! Отдай мне передачу». И он отдал мне. Ну и все…
Николишин: «Спасибо за игру».
Козлов: Не, ну это первый выстрел был. Потом я там смены переигрывал. Помнишь, как Ковалева Кинэн воспитывал? У меня такая же была система.
Николишин: А у тебя Саттер уже был [тренером], да?
Козлов: Да, и он мне то же самое: «Иди играй, иди играй». А я играл-играл. Только не забил, как Ковалев.
Казанский: И сколько играл?
Козлов: Ну там было пару отрезков. Потом уже я проезжал мимо скамейки – меня взрослые вот так за майку хватают: «Ты чего, дурак, делаешь? Сразу поменялся бы – и все, блин». Я косяка даю на тренера – у него просто уже пар из ушей идет.
Николишин: Кипит, да?
Козлов: Кипит. Ну, я ж не знал.
Казанский: Были в карьере ситуации, в которых хотели бы поступить по-другому, если бы представилась возможность?
Козлов: Доволен своей судьбой – не стал бы искушаться и что-то возвращать. Но надо было мне по-другому себя вести вот в том возрасте. Как обычно, все мы такие понимающие, уже прожив столько лет. Сейчас понимаю, что тогда я неправильно себя вел. И опять же, возвращаясь к той ситуации – я благодарен Дэррилу Сатерру, что мне сразу под задницу дали. У меня ориентиры тут же встали на место: чего нужно делать, чего нельзя, что правильно, что неправильно.
«Буре не понимал, как можно выйти один на один с вратарем и не забить»
Николишин: Вить, расскажи, как Паша переодевался на игру и после игры.
Козлов: Ну как: на игру – за три минуты, что ли. После игры – мы только коньки развязываем, а он уже из душа выходит.
Николишин: Он уникальный, он быстрее всех одевался и на игру, и после игры. Когда играли друг против друга: «Вить, давай после игры встретимся, увидимся» – «Да, да. Хорошо». И вот игра заканчивается, мы в раздевалку только заходим – Паша уже уходит. Если после игры трех звезд называют и он не попадает в это число, то ты приходишь – а он уже уходит из раздевалки.
Гимаев: А ведь это он еще себе скотчем успевал голеностопы наматывать – пару мотков. Как он это все успевал делать?
Козлов: Ну, если честно, уникальный человек. Такие талантливые – они уникальны.
Казанский: А в чем? Расскажите, в чем уникальность?
Козлов: Не знаю. Но для него было непонятно, как можно в ноль выйти – против вратаря – и не забить. А он рассказывал про Крутова точно так же. Что, когда пришел в ЦСКА и в ноль не мог забить, Крутов говорил: «Блин, как не можете?! Вы посмотрите, как нога у вратаря стоит». То есть пацаны даже не понимали, о чем он говорит – а Крутов это видел. И действительно, когда он в ноль выходил против вратаря – всегда забивал.
И у Пашки то же самое. Он в тот год прикалывался – просто между ног всем вратарям забивал при выходе в ноль. И все об этом знали. И все вот так ноги держали. И Буре все равно что-то делал – они чуть-чуть на секунду их раздвигали, и он туда шайбу клал.
Николишин: Я помню, у него выражение было: «Еще не родились те ноги, которые быстрее моих рук».
Гимаев: А вот еще скорость – отличительная особенность Буре. Он как-то дополнительно тренировался, готовился? Какие-то были упражнения нестандартные у него?
Козлов: Мне повезло. Когда он приехал, то снимал квартиру в том же здании, где и моя была. И я очень часто видел, как он в спортзал ходил и делал определенный комплекс своих упражнений. И он тоже в теннис любил играть – вечером выходил просто постучать, подвигаться.
Николишин: Большой теннис, да?
Козлов: Да-да-да. И у него была своя программа, которая отточена годами, потому что они, два брата, с отцом много работали.
Николишин: И потом Курникова приезжала, они играли?
Козлов: Не знаю. «Не могу комментировать решение руководства без разрешения руководства» – как в том фильме, да?
«Для Овечкина, Кросби и Малкина матчи «Вашингтона» и «Питтсбурга» были очень важны. Остальные просто попадали в замес»
Казанский: Дальше в карьере были «Девилс» и «Вашингтон». «Вашингтон» тогда был претендентом?
Козлов: Тогда еще нет. Но когда я попал туда, они такие уже… Там пришли и Александр TheGreat, потом у нас и Семин был, Бэкстрем молодой, Майк Грин – то есть ребята молодые и талантливые. Они такие еще были бесстрашные, голодные. Ну и плюс там Саня просто уникальный.
Казанский: А в чем его уникальность?
Козлов: Он всегда хочет быть лучшим. И он всегда хочет выиграть. И он делает все для этого. Когда команда проигрывала, надо было видеть его глаза. И что он в раздевалке говорил... Причем это так пробирало всех, брало за душу.
Казанский: То есть он только приехал – и уже выступал?
Козлов: Он не длинные какие-то речи толкал, а просто «Давай, давай», но с какой-то энергией, с эмоцией это говорил. Знаешь, некоторые говорят «давай, давай» – а потом сидят там: «Ну что ты сам-то не даешь?!» А этот: «Давай-давай» – и еще первый на амбразуру бежал.
Плюс там и Семин был талантливый, такая хорошая команда была.
Николишин: Ну и Федорова тогда вы взяли.
Козлов: Сергея взяли уже на дедлайне. Да, большую часть того года мы прошли так, с этими молодыми. А там же еще у них были Кросби и Малкин – вот это противостояние с ними.
Гимаев: Особенные игры были для вас с «Питтсбургом»?
Козлов: Ну, для этих троих (Овечкин, Кросби и Малкин – Спортс’’) – да. А остальные, знаешь, просто попадали в этот замес – тоже должны были биться. Но я согласен, в этих матчах другая атмосфера была. И по Сане Овечкину было прям видно, как он [к ним] готовился.
Николишин: Прям заряжен был?
Козлов: Прям да. Я даже не знаю, как передать. Ну вот у него все горит, и глаза горят. И он, знаешь, как бультерьер лапами трясет – типа «выпусти меня».
Казанский: Но тогда представить невозможно было, что он пойдет за этим вечным рекордом?
Козлов: То, что он делает сейчас, и сколько он забил, и он еще и выиграл при этом… Знаешь, бывает, что много забивают, но не выигрывают, а он же и Кубок Стэнли выиграл. Уникальный человек. И если он побьет, я прям... Мы же все спортсмены – люди суеверные, загадывать не хотим. Но дай Бог!
Гимаев: Что особенного в его тренировках было? Подготовки, отличительная какая-то особенность?
Козлов: Как тебе сказать? Все говорить или не все? Я шучу. Если честно, он работал: и в зал ходил, и упражнения делал.
Потом, когда Сергей Федоров появился, он вообще их профессионализму так научил, что они как бы... Федоров уже выигрывал Кубки Стэнли, а там действительно: играть и набирать очки – это одно, а выигрывать – совсем другое. И этому ты должен научиться. Или тебя кто-то научит, подскажет.
Казанский: А какие у этого элементы? Это всегда очень здорово звучит, но как это применить?
Николишин: Я думаю, с приходом Федорова в игре Овечкина и Семина появилась самодисциплина? Витя, поправь меня, если я не прав.
Козлов: На мой взгляд, «выиграть» – это, опять же, в мелочах. Когда ты «играешь», ты можешь вальяжно пойти в обыгрыш на синей линии – пройдет / не пройдет. Или шайба в твоей зоне, а ты не чувствуешь момент, у тебя защитники устали – и можно просто выкинуть, а ты решил поиграться, начинаешь что-то красивое придумывать. Или отдавать передачу ненужную, когда можно было просто выкинуть. То есть вот в таких мелочах. Это подготовка к матчам, важным матчам. Или ты просто пришел, как обычно, подготовлен к обычному матчу. Но те, кто «выигрывает» – они подготавливаются: у них каждый матч – самый важный. У них каждый отрезок – самый важный отрезок.
Казанский: Интересно. Вот это и есть психология победителя – то о чем вы говорите?
Козлов: Возможно. Вот в моей карьере получилось, я первый раз в плей-офф играл за «Флориду» в 2000-м, а следующий мой плей-офф был, когда в «Нью-Джерси» обменяли. То есть до 27-28 лет я в Кубке Стэнли сыграл всего 4 игры.
И вот до вот этого времени думал, что разбираюсь в хоккее, но это я так думал. А вот потом, когда в «Девилс» попал, уже и постарше стал, и вообще по-другому начал на вещи смотреть. Вот уже там понял, что такое выигрывать. И понял, как люди делают, чтобы выигрывать.
Тот же самый Серега Брылин – три Кубка Стэнли выиграл. У него перед каждой тренировкой – перед каждой – была разминка, свой комплекс упражнений. Они вместе с Нидермайером делали. И причем там устал / не устал – он постоянно делал. Это нужно, знаешь, чисто психологически себя заставлять. А для него эта норма была. И поэтому Лу Ламорелло – это его человек.
«Разговаривали со Славой по поводу Козлова в «Симпсонах». Там праворукий – значит, я»
Николишин: Кто из североамериканских тренеров наибольшее впечатление на тебя произвел, именно как тренер?
Козлов: Брюс Будро. Когда в «Вашингтоне» был, он мне тогда показался хорошо разбирающимся в хоккее. Он игру контролировал, контакт был хороший с игроками. У него интересные вещи были.
Николишин: Он единственный из тренеров, кого пригласили на 50-летие клуба. Вот я ездил летом – Брюса Будро туда приглашали, и к нему прямо очень уважительное отношение от всей организации.
Козлов: Знаешь, он искренний и честный. Нет такого, что тебе в лицо улыбается, а за твоей спиной – абсолютно другое.
Николишин: К сожалению, таких достаточно в НХЛ.
Козлов: У меня был, кстати, случай – он только стал главным, четвертый или пятый его матч. Мы проигрываем, не помню кому. А мы как бы играли ни шатко ни валко. И он пришел – всем дал пистон. А я и Нюландер были двумя ветеранами в команде. И он к нам поворачивается: «Вы, ветераны, тоже должны играть лучше!» Хотя как бы мы понимали, что сделали что могли. Ладно, все, промолчали.
Сезон заканчивается – у нас собрание, как обычно, один на один. Проговорили планы: что, чего, как. И потом говорит: «Слушай, Казя, спасибо тебе. Помнишь, когда я на вас с Найлсом наехал? Мне нужно было показать же, что я здесь начальник – специально на вас наехал, чтобы они видели, что если я ветеранам пихаю, то они тоже должны делать». То есть он это все помнил – и в конце сезона говорит: «Спасибо большое, что не начали перечить, потому что я знал, что был неправ»
Николишин: Ничего себе
Козлов: Для меня это было неожиданно. Обычно приходишь к тренеру, ждешь чего-то, а тут совсем с другой стороны это все преподносится.
Казанский: Последнее по Северной Америке. В «Симпсонах» был сюжет с появлением клюшки Козлова. Это ваша?
Козлов: Ну мы со Славкой разговаривали. Он же леворукий, а я праворукий. А там праворукий. Значит, мое, наверное.
«Салават» в 2011-м знал, что обязан выиграть Кубок Гагарина, хоть нам никто об этом не говорил»
Казанский: Возвращение в Россию – в Уфу. И через год – титул.
Козлов: Там было несколько вариантов, но, как говорили в фильме «Крестный отец», сделали такое предложение, от которого не смог отказаться. Мне уже тогда было 34, я думал: «Сколько я еще в НХЛ отыграю? Ну, год-два, а тут мне дают на три года и очень хороший контракт». И плюс команда была такая чемпионская. Я знал, что там условия вообще шикарные.
Николишин: Тренерами были Быков и Захаркин?
Козлов: Да. И команда была хорошая. Естественно, когда много альфа-самцов в одной банке – это все равно займет время, чтобы притереться друг к другу. Там ведь все четыре звена – все равные. Да, кто-то третий, кто-то четвертый – естественно, меньше играют. Меньшинство, большинство – то же самое. Ну, заняло время. Но все равно команда была хорошая.
Казанский: А у вас Радулов был…
Козлов: Он еще был молодой, энергичный.
Казанский: А в нем было что-то такое? Вы говорили про Овечкина – что как бультерьер сидел и ждал матча. Радулов был такой?
Козлов: Да. У них один типаж, а Саня Радулов так вообще прям импульсивный.
Но в тот год, когда мы проиграли, он играл в одном стиле. На следующий год, когда просто нужно было выиграть, он уже по-другому совсем играл. А когда плей-офф начался – он вообще иначе действовал. Уже не было его хождений по скамейке, он уже не ругался там, эмоций не давал, а был более сфокусирован на игре. И у них была тройка с Торесеном и Григоренко – они, в принципе, в тот год хорошо сыграли. И вот он как раз в тот год, на мой взгляд, сделал шаг к лидерству, к тому, чтобы быть лидером. Он начал понимать, что такое ответственность за результат и за команду.
Гимаев: Вы тогда в полуфинале «Ак Барс» обыграли?
Козлов: Во втором раунде. Когда стали чемпионами, мы с «Ак Барсом» во втором раунде играли, а полуфинал – с «Магниткой». Но там тоже было... Я смотрел ваш выпуск, где Олег рассказывал: 3-3 в серии, и он за пять минут до конца седьмого матча в ноль выходит.
Николишин: Кваша?
Козлов: Да. И мы же в той серии 3-1 вели, представляешь? И довели до 3-3. Седьмой матч у нас дома. И Олег вот выходит за пять минут в ноль. А самое интересное – знаешь, кто его догонял?
Николишин: Ты.
Козлов: Я видел эту задницу, блин, которая туда бежала, и думал: «Блин, неужели забьет?»
Гимаев: А он, по-моему, тогда в перекладину попал или что-то такое.
Козлов: Да, и потом, по-моему, Вова Антипов забил гол победный. Ну так, знаешь, когда ты вот должен выиграть – совсем по-другому играются такие матчи.
Николишин: И в финале кого вы обыграли?
Козлов: Мы с «Атлантом» играли. Они СКА прибили в полуфинале (в четвертьфинале. В полуфинале они обыграли «Локомотив» – Спортс’’) – и причем так четко.
Опять же, возвращаясь в тот год, когда мы выиграли – мы знали, что мы должны выиграть, но никто не говорил нам, что мы выиграем его. Мы должны выиграть. Мы просто шли вот этой дорогой – и знали, что мы должны выиграть, нас собрали сюда с одной целью. И нам дали сумасшедшие деньги с одной целью. И вот это вот целый год у нас откладывалось, откладывалось – тем более после того поражения в прошлом плей-офф в Казани, где нам по соплям дали. Вот после этого у нас летом собралась команда – и там по глазам было видно, что не просто так все собрались.
Казанский: В Уфе на трибунах миллион лет висит бразильский флаг. И понятно, что это тоже общая работа. Но это же и намекает на то, что всегда должен быть такой определенный стиль Уфы?
Козлов: Знаешь, они привыкли с того года, когда были такие Роналдиньо, например, в лице Кирилла Кольцова, который на синей линии – и на своей, и на чужой – вытворял такие вещи
Николишин: Ну, там Умарк был, там же…
Козлов: Умарк потом пришел. Но изначально бразильский флаг висел, когда мы еще играли в 2011 году
Николишин: А, да?
Козлов: Да. И там ребята все были мастеровитые. И команда действительно играла в другой хоккей: были мастера, они могли это исполнить. И вот с тех пор все ожидания такие и остались
Казанский: А вы чувствуете, что должны соответствовать этим ожиданиям?
Козлов: Я чувствую, что мы должны выигрывать. Потому что по-другому в Уфе [нельзя]. Без разницы – молодая команда у тебя или взрослая. Никто там не будет слушать, что «дайте время молодым, сейчас они окрепнут»
«Не думал, что после серии с «Трактором» меня оставят. Уже у двери ждал звонка»
Гимаев: Вопрос еще вот. Козлов – игрок, Козлов – тренер. Что поменялось? Не было, мыслей, что лучше бы играл подольше – это намного легче было. Или наоборот, что легче работать тренером? Поменялось что-то в сознании?
Козлов: Что-то поменялось. В первую очередь то, что я раньше думал только о себе – как самому подготовиться. А когда ты становишься тренером, думаешь уже как их всех подготовить, что нужно сделать. Более объемная получается работа.
Ну и в ситуации – вы все знаете – когда понимаешь, что ноги не двигаются и уже все начинает болеть, думаешь, чтобы остаться в хоккее. И мне повезло, что я остался в хоккее. В остальном все было нормально.
Николишин: Что самое сложное было, когда ты перешел в тренеры? Особенно на первых порах?
Козлов: Ну, когда помощник – самое сложное, на мой взгляд, это непопулярные решения принимать и кого-то ругать или наказывать. Просто я по натуре такой человек, добрый. А тут, когда надо было что-то подобное делать – это для меня такой шаг сложный, который я должен был перебороть.
Николишин: Ну, то есть речь про то, что посадить кого-то во время игры или кого-то уволить из команды?
Козлов: Нет, я никого не сажаю – стараюсь, по крайней мере. Только если там кто-то явно выпадает. Или делаю так: у кого прям идет игра – и они больше сыграют. То есть в такой ситуации.
А вообще я про то, чтобы один на один говорить. Например, жестко сказать: «Что вот прям ты занимаешься, грубо говоря...»
Николишин: «Херней»?
Козлов: Да. А причем видишь такие глаза – и они не понимают, о чем ты говоришь: «Я же вроде нормально играю, тренер».
Гимаев: «Тренер ничего не понимает, я лучший!»
Казанский: А вам надо в Уфе использовать какие-то дипломатические способности? Уже не с игроками – с руководством. Почему я спрашиваю: был же «Адмирал». И вообще, это первый ваш сезон был – мы тут говорили: «Не трогайте Козлова, давайте работать». Амбиций у клуба много, а здесь такой довольно ранний вылет…
Козлов: Ну, в этой ситуации, я считаю, спасибо главе республики и руководству клуба, которые терпеливо к этому моменту подошли. Я согласен, что для «Салавата Юлаева» два вылета подряд в первом раунде – это... Если честно, не думал, что после «Трактора» меня оставят. Ну, я так готовил себя.
Николишин: Как в Японии – на чемодане сидел, да?
Козлов: Ну да. Уже, знаешь, у двери ждал звонка.
Казанский: А Игорь Никитин нам тут рассказал историю, что у него в контракте с ЦСКА была прописана победа в Кубке Гагарина. В Уфе есть такие…
Козлов: Прописи? Нет. Пока нет.
Подписывайтесь на канал «Скользкого льда» на ютубе и группу VK
Фото: East News/AP Photo/Nick Wass, AP Photo/Gene J. Puskar, AP Photo/Luis M. Alvarez, AP Photo/Robert Duyos, Fort Lauderdale Sun Sentinel, MICHAEL MACOR/San Francisco Chronicle via AP, LIZ HAFALIA/San Francisco Chronicle via AP, AP Photo/Kevork Djansezian; РИА Новости/Максим Богодвид, Виталий Аньков, Антон Денисов, Алексей Мальгавко, Виталий Белоусов
Эх Казанский , Казанский...