Тигран Петросян. «Левша»
Как-то в 1966 году вскоре после матча на первенство мира, в котором Спасский уступил Петросяну, к Борису обратился с вопросом Ботвинник: «Понимаете ли вы, как он играет?» На что претендент лишь пожал плечами, и честно ответил: «Ещё нет!» Он тогда и вправду еще не понимал. Не понимал и Михаил Моисеевич, хотя всегда умел «программировать» себя под любого противника, кем бы тот ни был – Капабланка, Алехин, Эйве, Смыслов или Таль. Здесь же его аналитический аппарат просто не мог справиться, он тонул, не в силах очертить границы творческого облика Тиграна. Он не понимал его! Гениальному практику Спасскому потребовалось аж два матча на первенство мира, чтобы разгадать этот секрет, – после чего он осознал, с шахматистом какого масштаба столкнулся и кого одолел.
Однако на обычного зрителя, в отличие от его коллег, игра «Железного Тиграна» никогда не производила большого впечатления… В ней было слишком мало красоты и эффекта, то что в изобилии предлагали Бронштейн, а за ним Таль со Спасским. Петросян же не любил «дешевые эффекты» и никогда не играл на публику. На поверхности была осторожность и тяга к стратегическому маневрированию с упором на оборону и его сухая расчетливость, желание лишний раз не рисковать. И его жертвы и комбинации чаще всего оставались за кадром, чем реализовывались прямо за доской, – угроза была сильнее исполнения!
Книга Виктора Васильева о нем называлась «Второе я Петросяна»… намекая на то, что эта его навязчивая осторожность – лишь маска под которой скрывается блестящий тактик, для которого форма никогда не могла заменить содержания. И, несмотря на то, что он учился шахматам по Нимцовичу, он был явным духовным наследником Капабланки. И более того, намного расширил и углубил позиционные границы стиля великого кубинца, и стал своего рода предтечей Карпова, который уже возвел универсализм в абсолют. И… без этого шага вперед Тиграна, современные шахматы вряд ли стали такими, какими мы их знаем.
Петросян прожил непростую и не очень длинную жизнь, и почти вся она, без остатка, была отдана шахматам… Он родился 17 июня 1929 года в Тбилиси. Рано потерял мать, вскоре не стало и отца, который в ту пору работал дворником в местом Доме офицеров. Фактически его воспитала старшая сестра, которая была всего-то на несколько лет взрослее Тиграна, и «улица», которой он остался благодарен до конца дней… Благодаря этому он никогда особо и не задавался, даже в моменты наивысшего триумфа помнил, кто он и откуда вышел.
С Тбилиси ему повезло. Как и Баку, это был настоящий «плавильный котел», в котором бок о бок жили масса кавказских народов, русских, турок. Этот маленький армянский мальчик быстро обратил на себя внимание... Тиграну было 12, когда он оказался на пороге Дворца пионеров, – ему редко удавалось проявить себя во дворовых футбольных баталиях, но зато когда ему однажды показали правила шахмат, он скоро стал обыгрывать своих учителей и решил попытать счастья. Его первый тренер, сам тонкий позиционный игрок мастер Арчил Эбралидзе, сразу разглядел в Петросяне родственную душу, тем более, что тот все хватал на лету… Почувствовал и его потенциал, масштаб и силу таланта, – и постарался передать ученику не столько непосредственные знания, сколько сами принципы понимания игры, их внутреннюю красоту, логику. Эбралидзе был ярым поклонником Капабланки, мог часами с наслаждением разбирать его партии, ну а книга «Моя система на практике» Нимцовича – его первый подарок Петросяну, – стала для того настоящей «шахматной библией».
Под их влиянием, и через переосмысление позиционных методов борьбы, стиль Петросяна сформировался тогда раз и навсегда. Разумеется, в дальнейшем, с опытом, он добавлял в здание своего понимания игры все новые и новые «кирпичики», но фундамент его никогда не менялся, а коронные приемы оставались неизменными. Очень скоро выяснилось, что он – блестящий тактик с идеальным счетом, способный мгновенно реагировать на малейшие изменения в положении на доске. Но также выяснилось и что Тигран… в отличие от многих молодых коллег, не хочет строить свою стратегию на ловушках, на голой тактике, она лишь «шлифует» его тонкую маневренную игру, вплетена в ее ткань и неразрывна с ней. Не будь он блестящим тактиком, не работала бы и «магия», те многие позиционные идеи, которые невозможно увидеть, понять и оценить издалека. Не было бы его знаменитых позиционных жертв, когда материал «обменивался» на качество позиции, – и на доске начинали играть первую скрипку факторы, которые изначально трудно было себе даже вообразить.
У Петросяна был кристально чистый, при этом весьма своеобразный позиционный стиль, в котором было так сложно потом разобраться Ботвиннику, да и не только ему! Он играл как до него не играл никто. С одной стороны – размеренно неторопливо, но в какой-то момент, который часто пропускали его соперники, события на доске вдруг начинали развиваться с другой скоростью, – и вдруг выяснялось, что вся постановка партии была фундаментально неверной… Тигран с удивительным искусством подмечал те особенности позиции, которые ускользали от взгляда оппонентов. Одно здесь, другое там – внешне не слишком важные, и отдельно друг от друга вряд ли в состоянии повлиять на оценку позиции… все вместе вдруг становились важнейшим фактором, который и определял победу или поражение!
Казалось, на этих нюансах невозможно строить свою стратегию, им не хватает масштаба, содержания, их невозможно «разложить по полочкам», пронумеровать, дать им оценку, и найти против них противоядие… Но именно из них состоял тот уникальный, неповторимый стиль Петросяна, который и помог ему стать тем, кем он стал – чемпионом мира.
Впрочем, в Тбилисском дворце пионеров юный Тигран еще ни о чем таком не думал, даже не мечтал… Приученный к лишениям с самого детства, он старался не строить «длинных» планов, и шел от цели к цели. Сперва стать первым в городе. Затем – в Грузии, чемпионом которой он стал в 1945-м. Далее – показать свою силу на всесоюзной арене, с чем Тигран также прекрасно справился, став чемпионом СССР среди юношей с результатом 14 из 15! Переехав в Ереван в 1946 году, он дважды стал чемпионом Армении. В 1947-м с первой же попытки стал мастером. А в 20 лет попал уже в святая святых – в высшую лигу чемпионата Союза… Пожалуй, что тот, самый первый чемпионат Союза-1949 стал ключевым во всей шахматной карьере Петросяна. Даже не весь этот турнир, только его старт.
Тигран начал его с пяти поражений подряд! Это были совершенно разные проигрыши. Так, в партии 1-го тура с Котовым он ужасно разыграл дебют, остановив часы на 13-м ходу. Во 2-м его тонко переиграл в миттельшпиле Смыслов. В 3-м и 4-м он попал под разгромную атаку сперва с Флором, а потом с Геллером. А в 5-м его в пух и прах разбил Керес.
Другой после такого дебюта, наверное, бросил бы шахматы. Петросян сумел выжить, смог восстановить душевное равновесие, – и оставшуюся часть турнира закончил в «плюсе». У него на все был ответ: «Надо больше работать! Шахматист должен учиться всегда», – и он полностью пересмотрел свой дебютный репертуар, сменились и некоторые «надстройки». В этом ему помог переезд в Москву, тесное сотрудничество со столичными шахматистами, которые ценили его открытость, чувство юмора и, конечно, готовность неистово работать… К 1951 году, когда в ранге чемпиона Москвы он уже в третий раз вышел в чемпионат СССР, «работа над ошибками» оказалась столь масштабной, что он чуть не стал первым!
Снова начав с поражений, правда, всего-то с двух, Тигран затем развил такой бешенный темп, что Керес, завоевавший титул, оказался впереди всего-то в половине очка. Петросян разделил с Геллером 2-3-е место и вместе со Смысловым и Авербахом завоевал место на межзональном турнире. Из него же – почти что на «автопилоте», Тигран и здесь разделил 2-3-е с Таймановым – оказался в турнире претендентов. Буквально за один год Петросян стал гроссмейстером, членом сборной СССР, кандидатом на титул чемпиона мира и чуть ли не национальным символом Армении, в которой до 17 лет даже не был ни разу…
Тогда же будущий чемпион мира одержал главную личную победу в жизни, женившись на Роне, до конца дней ставшей его верной спутницей. Легенда гласит, что Тигран и его друг и соперник Ефим Геллер тогда оба ухаживали за ней, и напрямую спросили девушку, кого из них она выберет? Не по годам мудрая Рона оценивающе взглянула на обоих и сказала: «Межзональный покажет». Петросян, как известно, опередил Геллера на пол-очка.
«До встречи с Роной у Тиграна не было особых амбиций в шахматах, – вспоминал близкий друг Петросяна Авербах. – Если бы не она, он так и оставался гроссмейстером, наверняка одним из лучших в СССР, но вряд ли всерьез задумался… о том, чтобы побороться за титул чемпиона мира. Рона, что называется «поставила его на ноги», подталкивала, заряжала и направляла, как ей казалось, в нужную сторону. У Тиграна под ее влиянием действительно появились и амбиции, и исторический долг перед Арменией. Он свято в это верил!»
И именно тогда из «крепкого защитника с высокой техникой эндшпиля», как писала о нем пресса, он стал превращаться в «Железного Тиграна». Он сумел найти для себя «золотой стандарт», при котором почти избегал поражений, при этом умел навязывать бой, и брать свои очки. Столько, сколько было ему нужно! Петросян никогда не стремился выиграть все партии, выжать все соки. Может, где-то подспудно даже и сдерживал себя, довольно тонко взвешивая свою форму и состояние других участников. Он очень уважал своих коллег, ему претила сама мысль, что будет самоутверждаться за их счет. Что-то подобное совершал и знаменитый футболист Эдуард Стрельцов, тоже поднявшийся с самых низов… Он в каждом матче мог положить соперникам хоть пять голов, но ограничивался одним-двумя: «Ведь им тоже надо кормить свои семьи, а что они скажут, проигрывая «Торпедо» по 0:5?»
Кстати, тогда же сложилось и второе прозвище Петросяна – «Левша». Как дань уважения его неординарной игре. Он как и герой Лескова мог подковать блоху, а мог и пропустить в бессодержательных коротких ничьих несколько туров, и снова загореться борьбой.
Дебют Петросяна в претендентах прошел на редкость успешно. Пусть он и не претендовал на победу, финишировал сразу же за Смысловым, который отправился на первое рандеву с Ботвинником, и трио Керес, Бронштейн, Решевский, боровшимися за первое место.
В Цюрихе-1953 Тигран больше отметился знаменитой жертвой качества – в партии против Решевского, на долгие годы, ставшей его визитной карточкой. В той партии в критический момент он гораздо тоньше соперника оценил позицию, и без всякой преамбулы буквально на ровном месте поставил ладью под бой! Его соперник настолько опешил… что даже взял ее не сразу, а когда взял, уже в полной мере оценил глубину предвидения Тиграна.
Помимо жертвы качества, вообще позиционных жертв, в его творчестве стало выделяться еще одно направление, и в этом он точно был первым шахматистом мира. Профилактика! Ну, конечно, разве мог такой ярый поклонник Нимцовича обойтись без нее? И в отличие от самого Арона, в отличие от лучших шахматистов 1930-х годов, Петросян сделал из нее не защитное, а наступательное оружие. Он настолько ограничивал противника, что тому уже не оставалось ничего иного, как делать ошибки и создавать слабости в своем лагере. А он был тут как тут. «Да играть с ним просто невыносимо!» – бросил после очередного нуля от Тиграна блестящий венгр Ласло Сабо, который не выдерживал этих приготовлений.
Опыт того турнира стал поистине бесценным для Петросяна… Кажется, после этого он уже окончательно поверил в свои силы, – и стал регулярно подтверждать результатами.
Он прошел без поражений два подряд чемпионата СССР, межзональный турнир 1955 года и снова вышел в претенденты. В Амстердаме-1956 он уже намного лучше владел собой, но побороться за победу и право на матч с Ботвинником ему помешали ряд обстоятельств и… сумасшедшая форма Геллера, который начисто переиграл его в 1-м туре, потом еще во 2-м добавил и Бронштейн. Но, начав с «-2», в дальнейшем Тигран был безупречен, и набрал 9,5 очков из 16 турах, только на пол-очка меньше ставшего победителем Смыслова.
Через два года Петросян вступил в свой третий цикл первенства мира… Привычно начав с «серебра» в чемпионате СССР 1958 года, в котором оказался единственным участником, который прошел всю дистанцию без поражений, он миновал межзональный, в котором за всю жизнь так не оступился ни разу, пройдя в претенденты в Югославию 1959 года.
Несмотря на напор Таля, который выигрывал все турниры, в которых играл, Петросян был во всеоружии… В том самом 1959-м он впервые стал чемпионом СССР, да еще и в родном Тбилиси. Оставил всех позади на целое очко – 13,5 из 19! Хоть турнир и не был зональным, в нем играли все сильнейшие: Таль, Спасский, Керес, Геллер, Корчной, Тайманов… Тигран набрал «+8», как водится, без поражений, а если бы поднажал, легко мог выиграть и еще пару-тройку партий, выдав результат уровня Ботвинника в чемпионате СССР-1945.
На этот раз у него все сложилось и на старте… Однако Таль с Кересом задали такой темп, что размеренной игры Петросяна просто не хватило для того, чтобы угнаться за ними. И в середине дистанции он начал нервничать, ломать игру, что вылилось ряд тяжелых, совсем не типичный для него поражений. И ладно бы Смыслову или даже Глигоричу – он проиграл дважды Олафсону, что лишило его всяких шансов на успех. Тем не менее запас Петросяна оказался так велик, что даже после всего он финишировал на почетном 3-м месте.
Знающим людям стало очевидно, что Петросян «созрел» для больших свершений…
Победитель того цикла Михаил Таль вслед за тем взял на абордаж титул чемпиона мира и буквально сорвал корону с головы Ботвинника… Правда, годом позже М.М., как до этого и Смыслова, сделал его экс-чемпионом. В этот момент Рона произнесла свою легендарную, полумифическую фразу: «Тигран, кажется, пора – становиться чемпионом мира!»
Петросян начал кампанию с убедительной победы в зональном чемпионате СССР-1961. На этот раз армянский гроссмейстер ставил перед собой скромную цель: пробиться в квартет сильнейших. Однако мощная конкуренция со стороны Корчного, Геллера, Штейна, который даже нанес Петросяну единственное поражение, заставила его выложиться, и совместить приятное с полезным – 13,5 из 19, на пол-очка больше Корчного и второе «золото».
Межзональный в Стокгольме-1962 он играл с таким запасом прочности, что экс-чемпион мира Эйве не удержался и сказал: «Если Петросян начнет еще немного комбинировать, с ним станет невозможно играть!» А победитель турнира Фишер, который убежал от него и от Геллера на бесполезные 2,5 очка отрыва, признался: «Если бы Петросян играл немного посмелее, он был бы самым сильным шахматистом мира». Прям как в воду глядел.
В турнире претендентов на Кюрасао в 1962-м к смелости Петросян добавил еще немалую толику расчетливости… Понимая, что в тяжелейшем соревновании из 28 туров, да еще и в тропиках самое главное – сохранить силы, он договорился с Геллером закончить все свои партии короткими ничьим. А потом вдвоем еще и уговорили Кереса присоединиться к ним. В итоге всем троим вместо 28 партий пришлось сыграть всего 20, что изрядно сэкономило силы для встреч с оставшейся пятеркой игроков. В результате «план» сработал: Петросян прошел весь турнир без поражений, Геллер проиграл только одну партию, а Керес – две, в том числе и трагическую, в предпоследнем туре, американцу Бенко (это поражение если не лишило его матча с Ботвинником, то по меньшей мере, матча за 1-е место с Тиграном). Все трое в итоге оторвались от конкурентов – ставший 4-м Фишер отстал на 3 очка.
Американец вскоре после турнира разразился серией гневных статей, в которых обвинил советских в сговоре, зачем-то приписав к трио еще и Корчного, который проиграл, по его мнению, «подозрительную» партию Петросяну. Но на результат Кюрасао, это, как можно догадаться, никакого влияния не оказало, – и Тигран вышел на матч с Ботвинником.
Но выйти на матч и победить в нем – это не одно и то же. Нет сомнений, что в 1963 году он был сильнее Патриарха. Михаилу Моисеевичу все-таки было 52, за его плечами остались тяжелые матчи с Бронштейном, Смысловым и Талем, а самое главное – у него теперь не было «спасительного» матча-реванша, который два раза позволял ему возвращать титул. Не удалось ему привычно задавить соперника и при переговорах о матче. Если те трое по большой части уступали Ботвиннику, то Петросян «упирался рогом» и стоял на своем. Так, их поединок начался почти на месяц позже предыдущих баталий, у Тиграна остались свои люди как среди судей, так и в апелляционном комитете. Чемпион попытался использовать последний шанс на то, чтобы запрограммировать себя на ссору с соперником. «Кто будет вашим официальным секундантом?» – спросил он. – «Болеславский!» – спокойно ответил Тигран. – «Болеславский? А почему меня не поставили в известность? – вскипел М.М. – Он гостренер, и подобные согласования должны быть утверждены заранее!» Петросян решил этот вопрос самым простым способом – попросил Исаака уволится из федерации, что тут же сделал, на долгие годы став персональным тренером будущего чемпиона мира.
В чем же превосходил Петросян Ботвинника? Во-первых, он был гораздо более наигран, в то время как он сражался в отборах и самих чемпионатах СССР, в цикле первенства мира, Ботвинник играл один, от силы два турнира в год. Во-вторых, он был на переднем краю по части дебюта, да еще и работая с таким экспертом как Болеславский. И, в-третьих, он был на пороге открытия новых принципов борьбы и эпохи универсализма, которую привнесли с собой Спасский, Корчной, Штейн и Полугаевский… «Петросян был, пожалуй, одним из тех, кто научился не просто использовать долгосрочные факторы, но и очень точно соотносить их с динамическими особенностями позиции, – писал позже Каспаров. – Он научился как будто предчувствовать, где и когда инициатива соперника, наконец, испарится, а минусы позиции никуда не денутся». Тигран уже сделал шаг в будущее, его соперник – нет.
Поэтому-то Ботвинник и не понимал, что происходит на доске и как думает Петросян… Он оценивал его с привычных ему позиций, а тот играл уже совсем в другие шахматы.
Петросян переигрывал его буквально на ровном месте. Особенно показательной вышла 6-я партия, в которой к 10-му ходу с доски исчезли ферзи, и всем показалось, что вот-вот все уже пойдут домой. Решающей же в матче стала 15-я, сразу после того как Ботвинник смог сравнять счет – 2-2. Тигран провел ее с большим напором и желанием, и снова переиграл Патриарха «на носовом платке»… Остановив часы в тот день, М.М. морально попрощался и с короной чемпион мира, такой привычной ему за долгие годы. А два поражения в 18-й и 19-й партиях вскоре установили и финальный счет матча – 12,5-9,5 после 22 партий.
Подводя итоги матча, Ботвинник признавал, что не смог приспособиться к удивительному, осторожному и высокотехничному стилю соперника… «Петросян обладает своеобразным шахматным талантом, – писал он. – Как Таль, он не стремится играть «по позиции» в том смысле, как это понимали ранее. Но если Таль стремился получать динамичные позиции, то Петросян создает такие, в которых события развиваются как бы в замедленной съемке. Нападать на его фигуры трудно: атака продвигается медленно, все они вязнут в «болоте», которое окружает его лагерь. Если вам, наконец, удается создать угрозу, то либо остается уже мало времени на часах, либо начинает действовать естественное утомление…»
Когда в день 22-й партии в пресс-центр матча позвонили из Еревана, тут же с волнением спросили, что происходит в партии? Трубку взял гроссмейстер Флор: «Дайте кого-нибудь из армян!» – тут же попросили на том конце провода. – «Дорогой мой, сегодня здесь все – армяне!» – остроумно ответил Сало. Как только Ботвинник холодно пожал руку сопернику, десятки людей бросились к сцене, чтобы лично поздравить своего кумира с победой. И их еле сдерживал сопровождавший Тиграна на матче известный штангист Амбарцумян.
Победа Петросяна имела большое значение для шахматного мира. С его всходом на трон окончательно закончилась эпоха «первых пятилеток» – Ботвинник отказался от борьбы за корону, хотя он и мурыжил всех в напряжении вплоть до начала следующего цикла…
Но гораздо большее значение она имела для маленькой Армении! Его соотечественники и в Москве во время матча устраивали аншлаги в театре эстрады, они бросали ему под ноги родную землю и выказывали другие многочисленные знаки внимания… Но что творилось в те дни в Ереване, и не передать. А тот день, когда Петросян – девятый шахматный король – приехал домой, помнит, видел его или, как минимум, слышал о нем каждый армянин.
Это стало событием, сравнимым по значению разве что с «Прибытием поезда на вокзал Ла Сьота» для мирового кинематографа. Да на центральной площади города тогда собрался весь Ереван, сотни тысяч людей. Восторженная толпа подхватила Тиграна еще на перроне и пронесла его на руках несколько километров, – вплоть до самой площади Ленина.
Речи, поздравления, подарки и армянский коньяк рекой… Причем каждый, зная о нелегкой судьбе Петросяна и о том, что он в одиночку пробивал себе путь наверх, хотел внести свою лепту. В этот день, по слухам, Тигран стал сказочно богат, но никогда не говорил об этом… Он, по его словам, и первую партию в матче с Ботвинником проиграл только потому, что во время игры вдруг задумался, стал вспоминать свой путь, кем он был и кем стал, вспомнил себя мальчишкой во Дворце пионеров в Тбилиси, первые успехи, поездки домой, – и вот он играет матч за корону с самим Ботвинником, партии которого он видео в книгах. Этот день так навсегда остался в его сердце, – и он был готов сделать для своего народа всё!
Как часто случается, достигнув вершины, Петросян несколько сбросил обороты…
В год чемпионства он сыграл лишь на «Кубке Пятигорского» в Лос-Анджелесе, в котором не только разделил победу с Кересом, но и потерпел первое поражение в ранге чемпиона мира (от Глигорича), а потом за Москву на Спартакиаде, уступив уже дважды. В 1964-м – сыграл в слабеньком турнире в Буэнос-Айресе, на олимпиаде в Тель-Авиве и еще на паре командных турниров. В 1965-м – в Загребе, Гамбурге да в турнире ЦШК в Ереване.
Будущий претендент Спасский за те же два года только в официальных соревнованиях на пути к их матчу 1966 года сыграл больше ста партий! Казалось бы, колоссальная разница, плюс огромная мотивация Бориса, который нашел своего тренера, свой стиль и решил все бытовые вопросы. Но… хитрый Петросян знал, что делает. Его мнимое безделье оказалось не больше чем дымовой завесой и на многочисленных закрытых тренировочных сессиях с Болеславским он «ковал свой меч победы». Непосредственно к матчу в Москве Петросян оказался в великолепной форме. Причем, как чисто шахматной, так и ментальной.
Они с Исааком много сделали для того, чтобы Спасский продолжал верить в популярный в то время миф, что Тигран… «неуверенно чувствует себя в позициях, богатых тактическими ресурсами»! И это – тот самый Петросян, который отличался фантастической по скорости и точности игрой, в 1950-х «под ноль» вырубая блицтурниры с участием лучших игроков в стране. И Борис ошибочно построил на этом свою матчевую стратегию – любым цветом он стремился создавать сложные, обоюдоострые позиции, в которых он думал переигрывать чемпиона. А тому только того и надо было. Собирался он. Переигрывали же – его.
А самой яркой в этом плане стала 7-я партия, аннотацию к которой Бронштейн назвал так: «Борис предложил Тиграну поиграть во дворе дома, в котором тот вырос!» Петросян взял верх в ней, а потом еще в 10-й, где назидательно пожертвовал целого ферзя, и должен был выигрывать шедевральную 12-ю партию, в которой поставил три фигуры под бой…
Чтобы понять все о Петросяне, довольно увидеть диаграмму после его 31-го хода!
«Считается, что сила шахматиста зависит прежде всего от его оценочных способностей, – говорил Петросян. – Есть шаблонная оценка позиции, которая легко поддается изучению, и можно найти множество игроков, владеющих этим нехитрым искусством. Но… шахматисты должны оценивать позицию с учетом, казалось бы, незначительных нюансов. Это глубокое проникновение в тайны позиции, – признак истинной силы игры». И этим самым глубоким проникновением Тигран отличался от лучших своих коллег. Даже чемпионов мира.
О том что Петросян был в первую очередь художником шахмат, а не просто практиком или игроком, говорит его реакция на исход 12-й партии. Попав в цейтнот, он ошибся, испортил шедевр, – и буквально не мог играть после этого... Он взял тайм-аут, потом проиграл 13-ю партию, а позже – 19-ю, позволив Спасскому сравнять счет. Только полностью собравшись с силами, отрешившись от локальной неудачи, Тигран смог переломить ход матча.
Точно в назидание сопернику, чемпион мира сказал после победы в матче 12,5-11,5: «Если верно, что стиль – это человек, то каждый играет так, как ему положено природой. Мне по натуре свойственна осмотрительность, я вообще не люблю ситуаций, связанных с риском. Но – и в этом-то заключается парадокс, – я никогда не жаловался на комбинационное зрение! Да я вообще считаю, что всё в шахматах держится на тактике… Если стратегия – это глыба мрамора, то тактика – это тот резец, которым и действует мастер, создавая произведение шахматного искусства. Может быть, именно тактическое мастерство и удерживает меня от многих комбинаций, так как я сразу же нахожу за своих соперников возражения».
Если в первое чемпионское трехлетье Петросян еще старался высоко держать марку, то во второе результаты его резко снизились… Настоящая катастрофа произошла в юбилейном турнире в честь 50-летия революции в Москве в 1967-м – Тигран набрал лишь 50% очков и проиграл трижды, разделив лишь 9-12-е место. Не лучше шли его дела в других турнирах. Он был «в порядке» лишь на олимпиадах, где показывал рекордные результаты – всего за 10 турниров набив невероятные 80% очков: +79–1=50, – да в чемпионатах Москвы.
Понятно, что такие результаты не могли радовать чемпиона мира. Плюс с него не слезала пресса, постоянно муссируя его неудачи, задаваясь сакраментальным вопросом, когда же мы увидим настоящего чемпиона мира?! Кажется, что за те шесть лет, что Петросян носил титул, он так «наелся всем этим», что желал, чтобы все это поскорее кончилось.
«За что меня только не ругали, – вспоминал он. – За ничьи ругали, за стиль ругали, за все ругали!» В какой-то момент он чуть было не оставил шахматы… С одной стороны критика была обоснована, Петросян действительно играл неважно, по крайней мере, в сравнении с тем человеком, который свергнул Ботвинника, а потом победил Спасского. Но причины… Их никто не хотел замечать. Всё просто: «Тигран – чемпион мира по шахматам» попросту перестал себе принадлежать! Хорошо если у него находилось время для занятий.
Какая уж тут стратегии матча, подготовка? Да и возраст уже! Сорок лет все-таки…
Спасский заучил уроки-1966 – и когда три года спустя он встретился с Петросяном снова, он играл уже совсем по-другому, – и отобрал у него корону. Борис каким-то чутьем понял, что Петросян всегда отобьет первый натиск, каким бы мощным он ни был, но не переживет второй или же третьей волны. И когда спустя 15 лет спустя наставлял молодого Каспарова, который дважды проиграл уже сильно сдавшему Тиграну почти что выигранные позиции, с нажимом говорил: «А ты, жми, жми его…» И с какого-то раза он «проламывался».
К слову, каждый чемпион мира расстается с короной по-разному. Так, Петросян, который потерял титул в день своего 40-летия, сделал это с улыбкой. В тот день у него был полный дом гостей. Пришли и экс-чемпион мира Эйве с главным судьей матча О‘Келли… «Мы все сидели за столом, настроение было, мягко говоря, не праздничным, – вспоминал Авербах. – Вдруг Тигран, вскинув брови, произнес: «А что, собственно, мы расстраиваемся-то?!» И тут же, без предупреждения включил музыку… А увидев, как веселится, поет и танцует этот человек, который только что перестал быть чемпионом мира по шахматам, Эйве и О’Келли резюмировали: «Он еще не знает, что произошло!» Тигран тут же возразил: «Нет, я знаю, что произошло, но теперь я хотя бы могу дышать свободно!» Он никогда не делал трагедии из этого поражения, хотя и говорил не без сожаления, что если бы был готов к матчу как в 1963 или в 1966 году, титул не потерял…» Так или иначе, это вернуло его к жизни.
В том же 1969 году, после восьмилетнего перерыва, выйдя на старт чемпионата СССР он взял свою третью золотую медаль. Сперва разделил 1-2-е место с Полугаевским – по 14 из 22, а затем легко и уверенно одолел его в матче за звание чемпиона – 3,5-1,5.
Да что там чемпионат СССР – он выиграл его в четвертый раз в 1975-м теперь в Ереване, – Петросян был неизменным участником цикла первенства мира чуть ли не до самого конца жизни! В 1971-м обыграл Хюбнера и Корчного, и стал последней преградой Фишера перед его матчем со Спасским в Рейкьявике… А потом трижды в 1974-м, 1977-м и 1980-м трижды подряд натыкался на своего «лучшего друга» Корчного – сперва в 1/2 финала (после того как прошел Портиша), а потом два раза подряд в 1/4 финала. Трижды была сумасшедшая борьба в каждой партии, но всякий раз «Виктор Грозный» выходил победителем.
Первый и единственный раз, начиная с 1950-х, кода Петросян не прошел в претенденты – был тот самый межзональный в Лас-Пальмасе 1982 года, в котором наверх прорвался 62-летний Смыслов, опередивший своего коллегу по титулу чемпиона мира на очко.
Такой чистоты и плотности результатов на протяжение 30 с лишним лет – всей шахматной карьеры, – нет практически ни у одного чемпиона мира! Он безусловно входил в мировую десятку все эти годы, чуть поднимаясь, чуть опускаясь, но всегда держа свой уровень. И у Петросяна постоянное место в «топ-10» великих игроков, начиная XVII века, так и один из самых низких уровней процента ошибки среди всех шахматистов XX века. И – что не идет ни в какое сравнение, – место в сердцах всех любителей шахматного искусства.
Увы, Петросян ушел слишком рано, а болезнь, которая свела его в могилу 13 августа 1984 года, в возрасте всего-то 55 лет, заметно укоротила его век. Тигран явно не доиграл, и не дописал – его редкие статьи, будь их больше, могли бы составить великолепный учебник шахмат, а «школа Петросяна», которая просуществовала всего-то несколько лет, вполне могла конкурировать со «школой Ботвинника». Да газета, а потом журнал «64», который появился в 1968 году благодаря его стараниям, живи он, могли бы быть другими.
Петросяна при жизни, да и после смерти, никогда не называли гением. Но он, конечно же, им был. Спасский, который на своем веку повидал много гениев шахмат, не поскупился на оценки своему предшественнику на шахматном троне. «Тигран был умнейшим человеком с отличным чувством юмора. И шахматистом с удивительно тонким чутьем… Для профи он, может, вообще – самый большой талант, о котором вспоминают слишком мало!»
-
А история классная!👍