12 февраля 2015, 13:47 64 мин.

Галерея не сыгравших. Джо Хэммонд. «Зовите меня «Разрушитель», или Дороги, которые мы выбираем. Часть вторая

Автор

И всё-таки главным интересом в те дни для Хэммонда был баскетбол. Ему было всего-то 17 – а толпы болельщиков стекались на матчи летней про-лиги Ракер-парка, чтобы посмотреть на него. И там Джо поставил на поток свои замечательные спектакли – уже против лучших студентов, входивших в сборные All-Americans, и маститых игроков НБА – участников All-Star Game. Джо не было ещё и 20-и – а он вовсю потрясал народ сокрушительными данками, завораживал волшебной точностью бросков, электризовал непостижимой результативностью… 194-см Хэммонд умел в нападении поистине всё (впрочем, эти самые 194 см – цифры далеко недостоверные; никто рост Джо точно не замерял, да и сам он, ясное дело, не заморачивался по поводу такой чепухи. Кто-то, например, говорил, что Джо вообще-то ниже на пару-другую см).

Так что тот конфуз, о котором написал Уилкерсон – когда Джо полностью провалил игру – был для него исключением из правил. Обычно всё происходило совсем по-другому.

Всем, например (разумеется, всем, видевшим его вживую), памятен поединок, в котором ему противостоял Каззи Расселл. Расселла подавляющее большинство из нас вряд ли знает. Между тем, Каззи был не самым заурядным персонажем: он признавался игроком года в NCAA, после чего его забрали под первым номером на драфте-66 «Никс», и он стал лучшим новичком НБА. В составе «Нью-Йорка» он успел взять в 1970-м перстень, а потом, уже играя за «Голден Стэйт», съездил разок на All-Star Game.

И вот как раз летом 66-о Каззи пожаловал в Ракер-парк. На тот момент все свершения Расселла в лиге были ещё в будущем, но драфт уже прошёл, так что в парке он появился в статусе новичка и будущей звезды «Никс». Каззи приехал в парк целенаправленно – он наслушался разговоров о каком-то гарлемском самородке и хотел сразиться с ним лично, чтобы поставить выскочку на место и показать, что уличный игрок – не чета профи. Каззи начал расспрашивать, а где здесь, собственно, этот самый местный вундеркинд по имени Джо Хэммонд. Он подошёл к какому-то пареньку, довольно лениво бросавшему мяч в корзину. Парнишка был долговязым, щуплым, даже тщедушным, да и вообще – у него был такой вид, словно его только что разбудили. Расселл поинтересовался: в парке ли местная знаменитость и не проводит ли тот его к Джо? Этот задохлик сонно похлопал ресницами, флегматично пожал плечами и ответил, что не знает никакого такого Хэммонда, которого ищет Расселл, но раз уж он приехал в парк, чтобы сыграть, то почему бы Каззи не погонять мяч с ним? Каззи, на свою беду, решил разогреться с этим слабаком, согласился - и парнишка уделал будущего заслуженного профессионала, как, извините, щенка. Он, чуть ли не с улыбкой, размазал Расселла по асфальту, набросав через того 56 очков. И провернул всё с видимой лёгкостью – словно ему это ничего не стоило.

«Да, кстати, я не представился, - сказал он на прощание Расселлу. – Так вот, меня зовут Джо Хэммонд, и добро пожаловать на мою площадку!»

«Блин, я так и знал!» - мрачно ответствовал опозоренный и пристыжённый Каззи и покинул парк, чтобы больше и носа там не показывать…

Тот самый Каззи Расселл, звезда Мичиганского университета и первый номер драфта, которого так жестоко - унизив в лучших традициях Ракер-парка - уделал Хэммонд, будучи едва ли не мальчишкой. Бедолаге Каззи было в тот день совсем не до улыбок...

Спортивный агент Ральф Менар, а в то время – восходящая звезда одной из местных школьных команд, не пропускавший ни одного матча турниров, вспоминает: «Мы ждали эти игры всю неделю, мы жили от игры к игре. Я видел, как Джо играл против Расселла, видел его движения и финты. Особенно мне запомнился один его трюк: он показал, что собирается уходить влево, но вместо этого пробросил мяч мимо Каззи справа. Мяч высоко отскочил от асфальта, а сам Джо в это мгновение рванул влево. Мяч ударился о щит – и Джо взмыл в воздух. Он поймал мяч в полёте – и что есть силы обеими руками засадил его в кольцо!»

Ещё больше потрясает одарённость Хэммонда, когда знаешь, сколько ему было лет. Баскетбол – из тех видов спорта, где разница в уровне между игроками в возрасте меньше 20-и, или 20-и с небольшим, может быть огромной – пусть один из них старше другого всего-то на год-полтора; сама специфика баскетбола такова. Так вот, на момент того унижения в Ракер-парке Расселлу было уже 22, а Хэммонду – всего-то 17…

В таком же стиле – набрасывая через них по 50-60 очков – Джо ставил на колени многих. Дэйва Стэллуорта, например, которого в NCAA дважды включали в All-America. Или человека, чьё имя уже не нуждается ни в каких дополнительных пояснениях и перечислениях заслуг – Конни Хокинса. «Я помню комнату с моими трофеями в доме бабушки. У меня там были сотни разных призов, некоторые – 8 футов в высоту. Каждый, кто заходил в эту комнату, называл её «музеем Джо Хэммонда». Не знаю, конечно, как всё это богатство умещалось в небольшой комнате, но то, что трофеев у Джо было, может, и не сотни, но великое множество – это точно.

Зато знаю, куда Хэммонд «ховал» другие свои сокровища. В той же комнате у Джо было припрятано уже несколько тысяч долларов, которые он добыл игрой в кости. Он засовывал деньги в носки, в наволочки, под свой матрас. Наконец-то пригодились школьные учебники, большинство из которых Джо не открывал ни разу в жизни: их он тоже использовал в качестве тайников для заначек, закладывая купюры между страницами. Будучи ещё безусым юнцом, он прослыл в округе настоящим гением крэпса. Теперь его вызывали на поединок лучшие игроки в кости не только Гарлема, но и всего Нью-Йорк Сити. В те дни казалось: за что бы Джо ни взялся, за любую игру – он просто ни в чём не может проиграть.

Вскоре Джо стал задумываться, куда бы ему вложить накопленные денежки. Это были счастливые деньки, когда Джо занимался двумя вещами, которые он любил в жизни больше, чем что бы то ни было, и которые получались у него лучше, чем у кого бы то ни было…

К началу 70-х звезда Хэммонда горела уже очень ярко, и стремительный взлёт продолжался. Джо обрёл такую славу, что поменял прозвище. Тогда-то он и стал «Разрушителем». Скауты НБА облизывались на Джо и наперебой позиционировали его, как будущую звезду лиги. А он продолжал феерить. Все, кто имел такую возможность, шли посмотреть на игру Джо Хэммонда.

Боб МакКэллоу, ставший после смерти Холкомба Ракера в 65-м одним из главных преемников его дела в парке, называл Хэммонда «раскованным ребёнком», хотя Джо был уже, скажем так, молодым человеком. В Ракер-парке он заслужил действительно устрашающую репутацию среди игроков постарше и откровенно терроризировал ровесников, многие из которых, повторюсь, входили в сборные All-Ameican. Впрочем, некоторые из них вообще не решались выходить против Джо - приезжали только лишь для того, чтобы понаблюдать за его игрой. Хэммонд действовал и на зрителей, и на других игроков, словно Гамельнский крысолов.

«Я бы назвал его прежде всего очень хитрым игроком, и он был великолепен в работе с мячом», - так охарактеризовал Хэммонда Джулиус Ирвинг.

Джо был ещё совсем молодым парнем – но на площадке выглядел, словно матёрый ветеран. Ни одна защита не могла найти достойных ответов на его высоченный прыжок, мгновенный бросок. Авторитетнейший спортивный обозреватель Питер Векси… Не люблю часто использовать все эти эпитеты в превосходной степени: «легендарный», «великий», «авторитетнейший» и тому подобные – потому что это их как-то обесценивает, затирает. Но если человек и впрямь «авторитетнейший» - что ж с этим поделаешь-то?

Ладно, Векси - это такой человек, о котором просто невозможно не сказать пару слов, потому что он играет в истории Джо определённую роль. Может, если бы не Векси, я бы вообще ничего не узнал о Хэммонде...

Будучи в детстве поклонником бейсбола, Векси резко изменил свои пристрастия, когда увидел в игре Дика МакГуайра и Боба Коузи, которые родились, как и он сам, в Квинсе. Отныне его сердце навеки было отдано баскетболу. Потом Пит стал спортивным журналистом, освещавшим в «Daily News» как раз баскетбол. В этом качестве он быстро достиг статуса «золотого пера» и был отлично знаком и с игроками «Никс» из НБА, и «Нетс» из АБА и вхож в святая святых этих команд. Но этим не ограничился. Однажды он услышал о таком месте, как Ракер-парк, и загорелся идеей сколотить команду и заявиться на турнир (достаточно смелая мысль, учитывая, что парк всегда считался вотчиной афроамериканцев, а Векси - и сам белый, и впервые стал брать в свои команды белых). Здесь Пит проявил себя и неплохим рекрутером - он был в курсе того, как обстоят дела в NCAA, знал талантливых студентов, и ему удалось собрать суперкоманду с Джулиусом Ирвингом во главе (о котором тогда ещё мало кто слышал). Иногда Векси даже сам выходил с ними на игру, но вообще-то формально числился в таких командах (а он участвовал в Ракер-лиге несколько раз, и четырежды её выигрывал) тренером. Многие ли могут похвастаться на этой планете, что тренировали Доктора Джея?.. Он настолько запал на это дело, что позабыл и про жену, и про ребёнка, и пришёл в себя, только когда супруга сказала, что подаёт на развод. Тут Питер сделал небольшой перерыв, чтобы спасти семью - после чего снова окунулся с головой в жизнь Ракер-парка. Одним словом, Векси - это тоже один из наиболее значимых персонажей эпохи расцвета парка, и сам этот расцвет наступил во многом как раз из-за Питера. Он стал одним из главных популяризаторов турнира, собирая и приводя туда свои команды. А игра, которая по праву считается величайшей в истории уличного баскетбола, и вовсе состоялась благодаря его, и только его стараниям. Так что можно понять Векси, когда он говорит иногда: «Обидно: мои команды играли в Ракер-парке, и среди них были такие ребята, как Джулиус, и много ещё кто, а против нас выходили Крошка и другие звёзды, а куча народу говорит про меня: «А-а-а, этот тот самый му...ла, который строчит статьи в газете и иногда мелькает по телевизору?»

Раз уж Питер Векси - такой заслуженный человек в Ракере, да к тому же ещё появится в истории Хэммонда, вот вам фотография, на которой он - с одной из своих команд. Пит - тот белый дядька с бородой. Блин, они там оба с бородами... В общем, Векси - крайний справа, в белых шортах.

Так вот, Векси называл бэнк-шот (он же – просто бросок от щита) Хэммонда «пожалуй, лучшим из всех, которые я видел в жизни» - а Векси повидал немало. Есть видео, на котором изрядно постаревший Джо (увы, Джо на всех видео уже за прилично за 50) бросает эти свои бэнк-шоты. Поначалу смотрится совсем не впечатляюще: мяч попадает в квадрат на щите, отскакивает на переднюю часть дужки, с неё прыгает на заднюю, катается по кольцу, после чего, наконец, в него сваливается. Выглядит, повторюсь, коряво – до того момента, пока не ловишь себя на мысли: Разрушитель забросил уже кучу этих бросков подряд без единого промаха, и он просто даже и не ставит себе такой цели, чтобы мяч чисто и эффектно прошёл через сетку, он целится именно в этот квадрат – как ему удобно, так он и забивает. И это – жутко эффективно.

«Щит соперника – это его собственность, - продолжал Векси. - Но он мог отлично бросать и с дальней дистанции, и пройти вас на дриблинге, и заколотить через вас данк. Сегодня (Векси говорил это в начале 90-х) парни вроде Делла Карри или Глена Райса великолепно бросают, но вот обыграть оппонента за счёт дриблинга они не могут. Джо умел и то, и другое. Он обожал устраивать шоу. Кто-нибудь способен на что-то эдакое, обладает какой-то одной сильной стороной – но Джо был лучше, в чём ни возьми. Я не видел в уличном баскетболе парня, который бросал бы более аккуратно и точно, чем Джо. Особенно явно это проявлялось, когда во время игр дул сильный ветер. Он был великим шутер, супер-шутером. Его рост где-то в районе 188 см (выше я писал, что гораздо чаще рост Разрушителя определяют в 192-196 см). Так что я бы назвал его уменьшенной версией Джорджа Гервина - а вы, ребята, все знаете, кто такой Гервин и насколько он был силён. Он мог вести мяч и умел создавать себе позицию для броска. И лучше других знал, как использовать щит. Он забивал эти свои броски от щита с 4-5 метров безо всякого труда. Не существовало в нападении чего-то такого, чего он не мог бы сделать».

По мере того, как число соперников, которых Джо ломал своими анкл-брейкерами в парке, стремительно росло (а он знал десяток-полтора способов, как это сделать) и скоро превысило все мыслимые пределы, а толпы зрителей сходили от этого с ума, всё меньше и меньше народа называли Хэммонда его первым прозвищем – «Джо-Грязные ручки». Он просто перерос его и надел на себя, словно перчатку, другое – теперь уже навсегда. Джо стал «Разрушителем». «Это имя подходило ему на все 100, - говорил Эванс. – Потому что этот паренёк – он и вправду всё разрушал. Всё, всех – и во всех турнирах. И был при этом настолько хладнокровным – словно лёд. Все его движения и трюки были тщательно просчитаны, и они базировались не на том, что он умеет делать лучше всего, а на том, с чем игроки, защищающиеся против него, со своей стороны не в состоянии справиться».

Джо и впрямь крошил и дробил оборону соперников, словно отбойным молотком. Его игра определённо напоминала шоу. Но специалисты, видевшие его, подмечали, что так получалось само собой, в силу его таланта и природных, можно даже сказать – звериных навыков, инстинктов. Сознательно же Хэммонд за какими-то внешними эффектами гнался редко. Напротив – обычно он старался действовать максимально просто и эффективно. Но всё равно это выглядело очень изысканно и мощно одновременно. Джо мог взорваться каскадом обманных движений, как динамитная шашка, так, что всю защиту разбрасывало по сторонам – и он спокойно двигался к кольцу. Мог тонким лазерным лучом пройти к корзине кратчайшим путём, нанизав, как на шпагу, на свой дриблинг одного-двух-трёх соперников. Мог, подобно воде, проникнуть, просочиться сквозь все заслоны – так, что никто, включая и самого Джо, не понимал, как ему это удалось…

Вообще, насколько можно судить по рассказам тех, кто своими глазами видел Хэммонда в игре, он был действительно необычайно одарён. Прежде всего это касалось, ясное дело, игры в нападении. Джо был в этом плане абсолютно убийственной машиной – одной из самых совершенных в истории этого вида спорта. Это не преувеличение, и не громкие слова. Векси говорил о его бесподобном броске и дриблинге. К этому стоит прибавить: вообще во всём, что касалось атаки, у Разрушителя не было слабых мест. Да, он не мог похвастаться теми паранормальной физикой и запредельным атлетизмом, какие были, например, у Эрла Мэниголта. Джо был худым, можно даже сказать – тощим, но при этом очень жилистым. И противники признавались после столкновений с ним, что за этой обманчивой внешней хрупкостью непонятным образом пряталась немалая физическая сила. И прыжок у него был, что надо. Одним словом, пусть он и не был тем, кого сейчас принято называть «атлетичным фриком», но и в этом плане у Хэммонда всё было в порядке. А уж его технические навыки в атаке были фундаментальны и неповторимы. Старые любители баскетбола в Гарлеме очень любят вспоминать такой эпизод одного из турниров. Он проводился по стандартным для НБА, но редко применявшимся в Ракере правилам: матчи состояли из четырёх четвертей по 12 минут. В финальной игре на счету Хэммонда перед заключительной четвертью было около полусотни очков, и его команда оторвалась от соперников примерно на столько же – так что исход был ясен. Тогда Джо подошёл к столику, за которым сидела комиссия, вручавшая командные и индивидуальные призы по итогам турнира, и поинтересовался, определились ли уже с кандидатурой MVP. Ему ответили, что да, и это, конечно же, он. Хэммонд просто забрал трофей – и отправился по каким-то своим делам, оставив добивать соперников своим партнёрам…

Ещё одной гранью таланта Разрушителя, которая просто очаровала Эванса и всех, кому повезло видеть Джо в деле, было нечто совершенно странное – и даже волшебное. Волшебство – на самой волшебной баскетбольной сцене в мире… Эванс уже упоминал об этом: «Люди думали, что у него по венам вместо крови течёт ледяная вода. Потому что они никогда не видели, чтобы Джо вспотел. Буквально ни разу. Мне по фигу вся эта жара – вот так. Зрителям виделось в этом что-то противоречащее человеческой природе. Кроме того, он всегда выглядел на площадке настолько расслабленным, словно играл не перед толпой болельщиков, а где-нибудь у себя в гостиной. Вы никогда не смогли бы вывести его из себя, даже просто смутить. Вы могли уронить его на асфальт – а он в ответ никогда не говорил ни слова, даже если знал, что вы сделали это нарочно. И я могу сказать абсолютно честно, без преувеличений и приукрашиваний: за все те годы, что я наблюдал за игрой Джо, я не могу припомнить, чтобы он хоть раз промазал штрафной бросок».

О том, что именно эта черта Джо прежде всего бросалась в глаза и запоминалась, действительно говорят многие. Вот что рассказывает один из очевидцев турниров в Ракер-парке, который тогда был ещё мальчишкой: «Что осталось в памяти от игры Разрушителя Хэммонда? Знаете, самым поразительным было его поведение: обстановка вокруг была просто сумасшедшей, публика сходила с ума от его мастерства. Там была настоящая эйфория – красноречивое свидетельство его величия. А сам он, казалось, в мыслях вообще находится где-то далеко отсюда и совершенно не обращает внимания на происходящее. Он никогда не спешил, не начинал паниковать, не терял концентрации, каким бы ни было давление – и спокойно совершал свои броски. И второй урок, который преподал мне Джо: элитный шутер – это всегда угроза, смертельное оружие. В Нью-Йорке были ребята с необыкновенным дриблингом, были ребята, которые могли по-настоящему летать – и заканчивать свои полёты ураганными данками, были ребята, которые делали какие-то ещё совершенно поразительные вещи. Но практически ни у кого больше не было такого броска, как у Джо. Вам не понять, насколько сильное влияние оказал на нас своей игрой Джо Хэммонд. Он мог забросить невероятное количество этих своих бэнк-шотов подряд из любой точки площадки. У него была рука, у него была хитрость, и у него был – назову это качество именно так – творческий потенциал. Всё это могло родиться и развиться только на улицах. В итоге Джо мог забросить мяч – неважно, с дальней ли дистанции, или находясь рядом со щитом – так, как больше никто не мог». Вот так и играл Разрушитель. А вообще – в этой игре прослеживалось отношение Джо к жизни. Такое же лёгкое, даже легкомысленное. Не парься, всё придумано уже до нас, просто получай удовольствие – и всё!..

Тем временем Джо продолжал свою крайне удачную деятельность и за пределами площадки – он был всё таким же непревзойдённым гением крэпса. Но не только: теперь он нашёл, куда же ему стоит с выгодой инвестировать свои накопления на игре в кости. Увы! Джо сделал первый шаг по той дороге, пройдя которую до конца, он превратится из Разрушителя в несчастного попрошайку, шатающегося по улицам и пытающегося найти несколько долларов себе на пропитание. «Я начал продавать наркотики, когда мне было 19 или 20. Я воспользовался своей популярностью; я знал – каждый захочет вести дело именно со мной, потому что любой мечтал иметь ко мне хоть какое-то отношение. В скором времени я уже был владельцем целого состояния». Звучит очень цинично, не правда ли? Но не стоит забывать: мы - не где-нибудь, мы - на жестоких улицах Гарлема. И это объясняет многое, если не всё. Объясняет - но не оправдывает...

Теперь денег было достаточно, по меньшей мере, на то, чтобы поменять его перемотанные клейкой лентой старенькие Pro Keds. Он мог позволить себе покупать новые, превосходные кроссовки Converse десятками пар. И не только себе – полно ребят в местных кварталах щеголяли в тех же самых, «с иголочки», кроссовках, которые им дарил лично Разрушитель. «Ну, это был мой способ хоть как-то, хоть немного отплатить за доброту, которую я всегда чувствовал по отношению к себе…»

Геракл совершил двенадцать подвигов, не считая второстепенных. На счету Джо Хэммонда на нью-йоркских площадках их гораздо больше. Но четыре из них стоят особняком – они выделяются даже на фоне всех остальных его геройств…

Как-то тем же летом, когда Джо связался с наркотиками, дождливой субботой он зашнуровал свои Converse и отправился в Бронкс – в Фордхэмский университет. Для того, чтобы устроить там представление, которое многие считают лучшим баскетбольным шоу в исполнении одного человека в истории Нью-Йорка.

В тот день состоялась уникальная игра – точнее говоря, double-header, сразу два матча, которые играются в один и тот же день. В ту субботу сначала встречались сборные студентов, в чей состав входило много парней, выбранных в All-Americans (и в одну из команд взяли и Хэммонда, который студентом ну совсем не был), а потом следовало основное блюдо, принципиальный поединок между сборной Нью-Йорка и сборной Филадельфии, которую вела в бой пара профессиональных игроков.

В первом поединке, сражаясь против таких звёзд, как Нэйт Крошка Арчибальд из «Техаса Эль-Пасо» и Дин Мечта Меминджер из «Маркетта» (обоим прочили звёздное профессиональное будущее, но надежды оправдал только первый) Хэммонд в присущей ему непринуждённой манере забрал приз самому ценному игроку матча, с лёгкостью набрав 51 очко. Особенно поразил зрителей (а соперникам – сломал хребет) небольшой отрезок игры, во время которого Джо без труда забросил 6 подряд бросков с дальней дистанции. 3-очковая дуга в те годы, конечно, существовала только в АБА, но те, кто видел эти выстрелы Разрушителя, утверждали, что все они были сделаны как раз из-за этой самой дуги – если бы таковая присутствовала в тот день в разметке площадки Фордхэма. Но ещё больше потрясает то, в какой манере забрасывал эти мячи Хэммонд. Это кажется сказкой: все из них падали в корзину, высоко отскакивая от щита. Такие броски и за целый-то сезон в НБА увидишь нечасто, а уж когда это происходит – называют их не иначе, как «дураками». Но, когда 6 подряд таких «дураков» залетает в кольцо – перестаёшь верить в какие бы то ни было совпадения и случайности. Джо словно специально бросал именно так, забавляясь…

После игры Джо быстренько сбегал принять душ и вернулся к Тедди Джонсу – тренеру сборной Нью-Йорка.

Джонс отлично знал, с кем ему придётся иметь дело – со звёздами НБА Эрлом Монро и Арчи Кларком (в будущем на счету каждого из них – по 4 All-Star Game, а на момент битвы в Нью-Йорке и тот, и другой уже успели отметиться в своём первом «Звёздном уик-энде»). Устрашающе выглядела и молодая поросль из Филли. Они доминировали в своих, местных парках – и собирались сделать то же самое и в Нью-Йорке. Её составляли люди, пусть и неярко, но тоже в будущем поигравшие в НБА – Майк Соджорнер из университета Юты, Андре МакКартер из UCLA и, конечно же, Джо Брайант из «Ла Салля» (да-да, если вы вдруг не в курсе и сомневаетесь – родной отец того самого Брайанта, который Кобе). К слову, почему-то прозвище Брайанта-старшего у нас чаще всего переводят, как «Мармелад», что в общем-то, не совсем правильно. Тут уж – или «Конфетка», или «Желейная конфетка», или просто «Желе», но не «Мармелад». Согласно официальной версии, так его прозвали партнёры за то, что Джо был резким и владел большим арсеналом разнообразных обманных движений, или, вернее, телодвижений – словно дрожащее желе. «Да, у него было много игровых ходов», - говорил Пол Уэстхед, тренировавший Брайанта в «Ла Салле». Эту же версию всячески поддерживал и сам Джо. Но есть другая, совсем не такая красивая. Исходя из неё, Брайанту дали это прозвище, ещё когда он был старшеклассником, и окрестил его так школьный друг Мо Ховард: «Ну, да. Во-первых, он очень любил эти разноцветные конфеты. А во-вторых, очень смешно двигался, когда танцевал – трясся, как будто только-только застывшее желе». Ну, да ладно, вернёмся к другому Джо – Хэммонду.

Джо Брайант - уже в форме "Сиксерз".

Когда он прибежал из душевой к команде, Джонс как раз толкал пламенную речь на тему того, что «этих грёбаных филадельфийцев нужно отыметь любой ценой». Увидев Разрушителя, он подозвал его к себе: «Хэй, Джо, окажи мне одну услугу, сынок! Присядь-ка на скамейку – думаю, мы начнём игру с другим защитником в старте». А пока Джо присоединился к разминающимся партнёрам. Кстати, о партнёрах – это тоже были далеко не последние люди в игре: например, Пабло Робертсон из «Гарлем Глобтроттерс» (впрочем, главная его заслуга в истории баскетбола - не в этом, и не в том, что он привёл к победе в чемпионате NCAA в 1963-м команду из Чикаго. А в том, что Пабло, вполне возможно, спас карьеру восходящей звезды уличного баскетбола Натаниэля Арчибальда – когда того звали ещё не «Крошка», а «Нэйт-Скейт» за сверхъестественную способность «объезжать» всех оппонентов, словно на коньках, на высочайшей скорости и проходить прямо к щиту. Нэйт частенько прогуливал школу, уже собирался, как и Хэммонд, совсем её бросить и покатиться по кривой дорожке – но здесь-то его и взял под свою опеку Пабло, став для молодого Арчибальда настоящим наставником и не дав, в конечном итоге, повторить Нэйту судьбу того же Разрушителя), Фредди Кроуфорд из «Никс», ну, а самое главное – Конни Ястреб Хокинс, только-только подписавший контракт с «Финиксом».

Они начали практиковаться в данках на все лады, и Джо занялся тем же. Казалось бы, у Хокинса здесь не было равных – но Джо не отставал от него. Он стремительно взлетал в воздух и вколачивал мяч в кольцо с такой силой, с такой амплитудой, что разогревающиеся на другом конце площадки филадельфийцы бросили это дело, повернулись и уставились на Ястреба и Разрушителя, заворожённые таким зрелищем.

«Я никогда не забуду какого-то низенького, маленького белого парня, который орал, не переставая, всё время, пока мы разминались. Он знал, конечно, что я не играю ни за какую профессиональную команду, и вот он прямо разрывался: «Эй, слушай меня, паренёк, ты – лучший игрок в этом сраном зале! Выходи и надери задницы этим старпёрам, покажи им, что умеешь – чтобы они запомнили эту игру на всю жизнь!». Не знаю, кого так обзывал тот парень - действительно опытных ветеранов в составах обеих команд почти не было.

Но в начале игры Джо, как и говорил тренер, уселся на скамейку, где стал свидетелем того, как Эрл Жемчужина Монро и Арчи Кларк просто разрывают команду Нью-Йорка на части. «Да, против Монро защищался Пабло, и Жемчужина каждый раз легко проходил к самой корзине, не замечая его, и забивал. Следующее, что я помню – это как Тедди позвал меня и велел входить в игру: «Давай, ты играешь против Монро!»

Джо вышел на площадку, где его было очень легко отличить от других – и не только из-за игрового стиля. Дело в том, что, когда он приехал на игры, Джонс протянул ему единственную майку, какую смог разыскать – голубого цвета. В то время, как партнёры Хэммонда были одеты в красные, а соперники – в белые. Тем ярче было очередное шоу Разрушителя…

«В нашем первом владении, когда я вошёл в игру, я получил мяч на крыле. Я отдал его Конни в краску. Он поймал его и не знал, что делать дальше, как вернуть его мне. Он прошёл ещё глубже под щит и всё-таки ухитрился сделать мне передачу правой рукой из-за спины – и ещё успел заорать при этом: «Малыш, делай, что умеешь лучше всего!»

Разрушитель поймал мяч, молниеносно перевёл его с руки на руку перед носом у Монро и стремглав рванул к кольцу между замешкавшимся Жемчужиной и партнёром Монро Люком Джексоном, игравшим тогда за «Сиксерз» (и, кстати, тоже однажды участвовавшим в All-Star Game). Со стороны всё выглядело так, что он будет завершать атаку сокрушительным данком. Но Джо, как всегда, действовал просто и эффективно, не желая оконфузиться. Он высоко выпрыгнул – так, что локти, как говорили зрители, оказались выше дужки, и мягко выпустил мяч в кольцо, набрав лёгкие два очка.

«Всё это случилось неожиданно. Внезапно все эти великие и прославленные профессионалы стали отдавать мяч мне».

Стоило Хэммонду появиться на площадке и начать в высоких прыжках бомбардировать корзину соперника своими запатентованными бэнк-шотами, которым никто не мог ничего противопоставить, как Нью-Йорк тут же взял ситуацию под свой контроль. Раздражённые Монро и Кларк принялись расставлять Разрушителю защитные ловушки. Один из таких характерных эпизодов произошёл в конце третьей четверти, когда Эрл и Арчи в очередной раз попытались сдвоиться на Хэммонде. Тот крутанулся на месте, дёрнулся в сторону, словно собирался выпрыгнуть за пределы площадки, рванулся обратно, перевёл мяч у себя за спиной, потом – между ногами, слив всё это в какое-то единое неуловимое движение. В результате всех этих уловок Монро и Кларк начали отваливаться в стороны, ожидая каждый, что именно мимо него попытается прорваться Джо. Но тот устремился между ними. Преодолевая все законы инерции, Жемчужина и Арчи рванулись к Хэммонду – но было уже поздно. Там, где долю секунды назад творил своё волшебство Разрушитель, теперь был только воздух – и два участника All-Star Game столкнулись лбами и рухнули на площадку, став объектами для насмешек зрителей, которые продолжались и на протяжении всей последней четверти. Не берусь сказать, случалось ли хоть что-то подобное этому унижению с Монро и Кларком в НБА…

Одна из старых добрых драк в Ракер-парке.

Когда прозвучал финальный свисток, на счету Джо было 50 очков. Так, в один день, за три или четыре часа, в течение которых он рубился с лучшими баскетболистами на Земле, совсем ещё молодой Джо Разрушитель Хэммонд набрал 101 очко. И потащил в бабушкин музей очередные призы (которые уже по счёту?) При этом окружающие чуть ли не с благоговейным трепетом отмечали, что он, как всегда, даже не вспотел…

Здесь стоит остановиться на одной штуке, тесно связанной и с Джо, и с остальными титанами Ракер-парка, о которой я уже заговаривал и к которой мне придётся вернуться по ходу истории ещё минимум два раза. Дело в том, что все их подвиги, опять же, нигде не задокументированы, даже фотографий тех турниров – почти не сохранилось, что уж говорить о видео? Их представления остались лишь в памяти тех людей, кто лицезрел их собственными глазами. Поэтому в голове постоянно вертится вопрос: неужели всё так и было? Попал шесть раз подряд дальние броски, да ещё сделал это таким замысловатым способом? Точно шесть? Может быть, всё-таки два, ну ладно, три? Столкнул лбами двух соперников так, что они упали? Даже в хоккее, где вероятность возникновения такой ситуации куда больше, я за всю жизнь наблюдал в чистом виде что-то похожее лишь несколько раз – и десятка не наберётся. И это включая те матчи, которые довелось посмотреть только в записи – начиная с суперсерий 70-х. А вот в баскетболе – вообще так сразу и не припомнишь. Так уж никогда и не потел?..

В рассказах об уличных корифеях очень часто встречаются такие эпизоды, которые сильно смахивают на, скажем так, какие-нибудь исторические анекдоты. Или, скорее, всякие фантастические истории, которые мы рассказываем друг другу, будучи совсем маленькими. Ну, вроде той, что бытовала у нас, когда я был пацаном: что Брюса Ли (как мы его тогда называли в одно слово – Брусали) невозможно было застрелить - если он напрягал свои мышцы, то пули от них просто отскакивали. Или из того же разряда, что и про футболиста с таким страшенным ударом с левой или правой ноги, что ему приходилось носить на ней повязку с предупреждением: «Убью – не отвечаю!» Чтобы вратарь соперника, мол, сразу понимал: он выходит на поле на свой страх и риск. И ведь верили… Подчас долго думаешь: а стоит ли включать что-то подобное в историю? А то прочитает читатель о тех шести бросках, о том, как столкнулись лбами Монро и Кларк – да и пошлёт автора куда подальше. Скаже: вешает нам тут лапшу на уши - только и успевай снимать.

Но с этим ничего не поделаешь. И все эти эпизоды - цитаты из воспоминаний людей, видевших матчи турниров в парке своими глазами. Просто так уж выходит, что истории об уличных легендах тех лет балансируют на тонкой грани между реальностью и сказкой, и с высоты сегодняшнего дня нам невозможно определить, где действительность переходит в вымысел – и обратно. Мифы – это неотъемлемая составляющая образа виртуозов Ракера. И турниры в парке тоже лежат где-то между реальностью и мифологией – настолько они овеяны легендами. Просто Ракер-парк – это само по себе место, где такие понятия, как «история» и «мифология» неразрывно связаны друг с другом и идут рука об руку. И, по-моему, в каком-то отношении это даже здорово, и в этом, я бы сказал, и есть своеобразная чарующая прелесть этих историй, этим-то воспоминания о битвах в парке во многом и пленяют сердца болельщиков по сей день – и будут делать это ещё очень долго. Кто-то эти рассказы опровергает – хотя бы отчасти, а кто-то – горячо подтверждает, что так оно всё и было. Нам же остаётся только в большей или меньшей степени верить – или не верить – очевидцам на слово…

Вот из-за этого колорита я не собираюсь отказываться от таких эпизодов. Ведь верил же я когда-то в то, что Брюса Ли нельзя было застрелить. И с людьми, приезжавшими на игры в парк, так же: там они, как я уже говорил, превращались в детей. И тоже верили во все эти сценки, какими бы фантастическими они ни казались… И без таких вот фрагментов истории этих героев были бы уже совсем другими. Иконами становятся не только сами люди, но и их деяния; если говорить о баскетболистах – какие-то броски или перехваты на последних секундах матчей финальных серий, в итоге приносившие победу. А в парке и на других главных городских площадках в знаковые превращались такие моменты.

Впрочем, есть и ещё одна причина, по которой я включаю их в свою «историю». Вот вам ещё фрагмент «из той же оперы»: «И один раз Уилт засадил мяч сверху в корзину с такой силой, что стойка заходила ходуном, а сам мяч отскочил от земли так, что перелетел через забор высотой в четыре с половиной метра. Какой-то парень побежал, чтобы принести мяч, и когда он вернулся – кольцо всё ещё тряслось. Вот насколько силён был Уилт. Он был абсолютно доминирующей силой». Этот рассказ, как представишь вибрирующую на протяжении минимум секунд 10-15 корзину, да и мяч, отскакивающий после данка на такую высоту и улетающий за ограждение, вызывает улыбку, в него тоже трудно поверить (но при этом, согласитесь, запоминается он надолго). И всё бы ничего, да вот только историю эту поведал в интервью «Sports Illustrated» не кто иной, как Конни Хокинс. Будущий Ястреб стал свидетелем одного из первых появлений великого Чемберлена в парке. И оно произвело на Конни, который был тогда подростком, неизгладимое впечатление. А не доверять словам такого всеми уважаемого человека, как Хокинс, и подозревать его во вранье – это как-то неудобно. И даже нехорошо.

Глядя на эти... ногами-то даже не могу назвать - рычаги, приспособления совершенно сверхъестественной длины, с помощью которых Уилт передвигался по бренной земле, поверишь во что угодно...

Ладно, я не знаю, так ли всё происходило в той самой игре со сборной Филадельфии, как описывали болельщики. Но одно знаю точно: Хэммонд переиграл и Монро, и Кларка в одни ворота. Это уже не подлежит никаким сомнениям. Причём Монро досталось даже два раза подряд.

Вскоре после описанного сражения в Фордхэме состоялась ответная игра - уже в Филадельфии. Эдакий матч-реванш. Составы и той, и другой сборной претерпели изрядные изменения, но кое-кто принял участие в обоих поединках. В том числе и Хэммонд с Монро со стороны Нью-Йорка и Филы соответственно. В той игре... Впрочем, пусть лучше о ней скажет несколько слов её непосредственный зритель - Уорлд Би Фри. Если вдруг кто-то не в курсе, кто это такой: человек, тоже очень даже знающий толк в уличном баскетболе, из которого он, собственно, и вышел, игравший в составе «Сиксерз» в финале-77, в All-Star Game-80 и просто – великолепный снайпер (20.3 очка в среднем за карьеру и 30.2 – в сезоне 79-80, когда он отстал только от Джорджа Гервина). И вот что сказал Уорлд: «Когда я был пацаном, моей мечтой было сыграть в турнире Ракера. Скажу вам, что я мечтал об этом куда больше, чем о том, чтобы попасть в НБА. Это было в моих глазах куда почётнее – ведь все самые крутые чуваки играли в Ракере. Это был охренительно крутой турнир! Там собирались таланты на все времена. Герман Вертолёт, Пи-и-и Уи-и-и! Но если вы спросите меня, кто лучший уличный игрок всех времён, я вам отвечу: Джо Хэммонд! О-о-о, Джо Хэммонд – это мой человек! Я никогда не понимал, как он творил это своё волшебство, но я знал – он был кру-у-ут! Он никогда не ходил в школу, но он был самым-самым лучшим защитником, которого я когда-либо видел на баскетбольной площадке. Он умел абсолютно всё. Когда мне было 15 или 16, я видел собственными глазами, как Джо сожрал Жемчужину с потрохами. Сожрал, когда Монро был на пике. Как-то мы услышали, что скоро в Филли пройдёт игра между звёздами Нью-Йорка и звёздами Филадельфии. Каждый мечтал на это посмотреть. Но большие ребята не хотели брать нас с собой в автобус, потому что мы с приятелями были, ну, знаете, типа такой бандой сопляков-засранцев самого отвязного вида. Поэтому нам пришлось незаметно пробраться в автобус, в багажное отделение – и так мы проделали весь путь до Филли. Но оно того стоило! Мы так же тайком проникли на игру – и увидели, как Джо устраивает очередное своё шоу, разрывая филадельфийцев на куски! И Монро, и всех остальных. И я видел его много лет спустя, в 81-м – когда он набрал 77 очков в матче в Ракер-парке, который транслировался по кабельному ТВ. Это был всё тот же Джо Хэммонд, симпатичные девчонки дарили ему свои улыбки, чтобы он хоть на секунду задержал на них взгляд, а ребята бросили все дела, чтобы посмотреть на его игру». Да, плохие времена для Джо тогда ещё не наступили…

Летом 70-о Разрушитель совершил свой следующий «большой» подвиг – может быть, самый главный в своей уличной карьере, и даже в истории гарлемского баскетбола. И уж точно – о котором чаще всего рассказывали друг другу на улицах. Ту игру Джо вспоминал спустя многие годы – когда шевелюра уже основательно поседела, а лицо избороздили морщины. Говорят, особенно часто он любил делать это, сидя в кресле в офисе одной некоммерческой организации, где Джо иногда подрабатывал волонтёром. Офис располагался на втором этаже здания на 125-й улице, так что оттуда открывался типичный вид на Гарлем… Вот Хэммонд долго всматривается в гарлемский полдень, потом глубоко вздыхает. Секунда тишины, другая, третья… Джо медленно покачивает головой, полностью погрузившись в своё прошлое. Наконец, следует ещё один тяжёлый вздох. После такой драматической паузы он готов приступить к рассказу. Ох, дорого бы я дал, чтобы услышать его из уст самого Разрушителя лично!.. Потому что это, наверное, и впрямь самая знаменитая сага уличного баскетбола. И спустя десятилетия она всё так же жива в его памяти. Великий день, великий момент в жизни Джо Хэммонда. Он поднимает руку и указывает ей по направлению к Ракер-парку. «Когда-то Вилли Мэйс устраивал там своё большое шоу (Хэммонд имеет в виду известнейшего бейсболиста «Нью-Йорк Джайнтс», которые играли в своё время на «Поло-Граундс» - стадионе, располагавшемся по соседству с Ракер-парком). А Джо Хэммонд устраивал свои большие шоу неподалёку. Это было в финале лиги Ракер-парка, в 1970-м. Я опоздал на матч, поэтому играл только со второй половины. Но это ничего не значило. Я играл против Доктора Джея, великого Джулиуса Ирвинга, и я набросал ему 50 очков за одну половину. А он за всю игру забил 39. Я устроил ему настоящую взбучку, и каждый это видел. Мы проиграли, но после всего этого Док продрался через толпу, подошёл ко мне и сказал: «Б…ь, Джо, ты и впрямь так крут, как все о тебе говорят. Всё, что я о тебе слышал – всё это оказалось правдой». Это была величайшая перестрелка в истории Гарлема...»

Разрушитель рассказывает свою главную историю...

Хотя сегодня она выглядит мифом, история эта – чистейшая правда. Ну, во всяком случае, то, что та игра стала совершенно особым, уникальным и никогда больше не повторявшимся явлением в баскетболе – первым и последним (почему – расскажу позже). Это действительно реальность, а не выдумки. Конечно, сейчас в Гарлеме осталось не так уж много людей, которые наблюдали за этим воочию, но ещё в середине 90-х о том матче говорили в каждом здешнем закутке, и та игра стала одной из главных легенд местного фольклора – наряду, например, с историей расцвета, падения и возрождения Эрла Мэниголта…

И вот здесь, пожалуй, настал самый подходящий момент для того, чтобы сделать паузу (как всегда: «ну, на самом интересном месте!») и посмотреть на Джо под другим ракурсом – в более глобальном смысле. Не в том плане, каким непревзойдённым снайпером он был, а какое воздействие на баскетбол, как вид спорта, оказывали Разрушитель и ему подобные. Просто портрет Хэммонда – первый из числа королей улицы, но не последний (по крайней мере, я на это надеюсь). Поэтому надо бы расставить кое-какие акценты и дать необходимые пояснения, что же из себя представляли Ракер-парк и другие уличные площадки и их герои - Джо и его приятели - в летописи баскетбола, чтобы больше к этому не возвращаться. Но для этого придётся ненадолго отвлечься от самого Разрушителя, копнуть поглубже и поговорить о действительно очень масштабных вещах. Так что люди, более-менее знакомые с тем, как развивалась лига, вряд ли найдут в этой части для себя что-то новое и любопытное – она, в основном, для тех, кто, будучи не очень тесно знаком с темой, всё-таки заинтересовался ей, дочитал сей опус до этого места – и, может быть, дочитает, если захочет, всю историю до конца, а за ней – и следующие.

И здесь, если прибегнуть к языку политагитаторов, ну, или историков, можно сказать, что «Джо Хэммонд олицетворял собой трансформацию баскетбола в 1970-х». Герои уличных площадок оказали на НБА такое влияние, с которым, пожалуй, ничто другое не сравнится за всю историю этой лиги. И Хэммонд был как раз одним из тех, кто повлиял на игру весьма сильно, как бы парадоксально это ни звучало, учитывая, что он не провёл в лиге ни одной минуты.

Какой была НБА на протяжении большей части 60-х? Ну, что тут скажешь… Практически закрытая, консервативная и где-то даже, я бы сказал, «законсервированная» лига, в которой играл десяток команд. Всё это было похоже на частный элитарный клуб, попасть в который новичку было практически невозможно. Складывалось ощущение, что всё происходило в соответствии с неким установленным кодексом правил и законов, и в этом клубе действует особый церемониал. Казалось, что даже чемпион определялся заранее (перефразируя известнейшие слова Гари Линекера: «Баскетбол – это простая игра, в которую играют десять человек 48 минут, а в конце выигрывают «Селтикс»). Разумеется, я не хочу сказать, что всё было так уж скучно, пресно и тухло – баскетбол продолжал худо-бедно прогрессировать, а армия болельщиков потихоньку росла. Но всё же в образе лиги что-то от благовоспитанной, родовитой, но в той же мере и чопорной, чванливой леди, или, скорее, старой девы-недотроги, определённо присутствовало. И не так уж мало.

Повторюсь – я не утверждаю, что баскетбол тех времён в НБА был совсем уж незрелищным (ну, ладно, откровенно говоря – во многом он как раз таким и был). Хотя бы потому, что как раз на 60-е пришлось повальное увлечение ран-энд-ганом в лиге, когда именно так играли все. Правда, мода на такой баскетбол проявлялась, конечно, главным образом в командном стиле игры и мало отражалась на индивидуальных действиях. Тем не менее, уже в те же 60-е, и даже в конце 50-х, в НБА появились предтечи – провозвестники грядущих перемен. Это были, главным образом, те, кто начал привносить в лигу игру, которой они учились с детства на уличных площадках.

Появление таких «уличных» мастеров связано с тем, что с началом 50-х лига наконец-то допустила в свои ряды афроамериканцев. Чем больше становилось чернокожих игроков – тем больше было и таких умельцев, и тем сильнее проявлялось их влияние на игру и НБА в целом.

Под таковыми я подразумеваю не только Хэммонда или других корифеев, вроде Эрла Мэниголта, которых можно назвать «уличными» до мозга костей – они и в школу-то толком не ходили, не говоря уж про колледж. В основном я сейчас имею в виду как раз тех, кто и школу закончил, а потом и в университете провёл какое-то время – кто-то побольше, а кто-то поменьше. То есть тех, у кого была возможность прогрессировать под руководством профессиональных, знающих своё дело тренеров на разных уровнях – но для них эти занятия были чем-то вроде факультатива, малоинтересного и бесполезного, который ты обязан посещать, чтобы получить зачёт. Потому что их главными учебными классами были именно городские площадки, это там они росли и становились мастерами, там они шлифовали и развивали свой уникальный стиль, который делал баскетбол в их исполнении столь непохожим на всё остальное; и сами они считали, что постигали баскетбольную науку, черпали вдохновение именно на улицах – а вовсе не в колледжах, а поэтому считали университеты бесполезной тратой времени. Они были готовы к НБА уже там - на улицах. И благодаря этому их игра зачастую превращалась в представление – не потому, что они стремились к такому специально. Просто это и было, в их понимании, настоящей игрой.

В числе первых таких специалистов можно назвать, например, Вудро «Вуди» Солдсберри, пришедшего в лигу в 57-м и успевшего поиграть и с Чемберленом, и с Расселлом. Вуди стал в НБА третьим чернокожим игроком после Рэя Феликса и Мориса Стоукса, которого признали лучшим новичком сезона (и пусть его судьба сложилась совсем не так трагично, как у Стоукса, счастливой её тоже никак не назовёшь). Расовые предрассудки в НБА были всё ещё очень сильны – хотя первые афроамериканцы появились в лиге ещё 7 лет назад. Вуди и рад был бы показать, что он может на паркете – но, кажется, никому это не было нужно. Как сказал о нём задрафтованный в том же, 57-м Макс Джеймсон: «Он выбрал неудачное время, чтобы быть чёрным. Поэтому от него всегда требовали, чтобы он защищался и подбирал, и больше никуда не лез. А он умел гораздо больше. Он был быстрым, как ветер. Люди никогда не увидели таланта Вуди в полной мере». Хотя Солдсберри известен, прежде всего, как специалист по игре в защите, он мог и в атаке выкинуть что-то весьма экстравагантное – и это неудивительно, учитывая, что до прихода в лигу он два сезона выступал в «Гарлем Глобтроттерс». «Он был лучшим форвардом изо всех, которых я когда-либо видел. Он умел всё», - характеризовал Солдсберри другой гастролёр из «Гарлема», Чарльз Уорд. Например, Вуди использовал некую продвинутую разновидность броска в прыжке. Со стороны он выглядел очень корявым, но был при этом в той же мере эффективным. Сам Вуди объяснял это тем, что познакомился с баскетболом довольно поздно – уже в восьмом классе, и нередко ему приходилось играть чем-то, что можно было назвать, как угодно, но только не мячом – вот он и выработал такую технику. Впрочем, «бросок Солдсберри» в серию не пошёл; видимо, сами руки Вуди были устроены и заточены каким-то хитрым образом – как ни у кого другого.

Конечно, объективности ради стоит обмолвиться, что игроки вроде Солдсберри приносили в лигу и сеяли там далеко не только «разумное, доброе, вечное» в виде всяких игровых красивостей. Так, тот же Вуди был одним из первых, если вообще не первым, общеизвестным трэш-токером-провокатором. Этот трэш-токинг он притащил с собой с пустырей Комптона, пригорода Лос-Анджелеса. Сейчас многие болельщики считают, что подобные вещи на спортивных аренах неприемлемы. В 50-х отношение к ним, в общем-то, тоже было негативным. Пусть лига и не была тогда уж совсем такой прилизанной, причёсанной и застёгнутой на все пуговицы, как сейчас, но и ребят пролетарского происхождения, таких, как Солдсберри (его отец был рабочим на сталелитейном производстве, потом – на верфи, и не упускал случая подработать уборкой и стрижкой газонов, а мать день и ночь шила одежду, пока, наконец, не устроилась в школу на младшую преподавательскую должность) тоже было ещё не так уж много. Так что его поведение казалось чуть ли не дикостью – тем более, что по воспоминаниям очевидцев, здесь он мог дать фору таким куда более известным нам поздним «мастерам жанра», как Рик Мэхорн и Рашид Уоллес. Но самому Вуди было наплевать: «Я так привык. Мы всё время играли так на улицах. Я не вижу причин отказываться от этого».

Впрочем, больше всего Вуди всё-таки известен не всем этим, а своей непримиримой борьбой с расизмом в лиге, которая, правда, мало к чему привела. Но это уже, как говорится, совсем другая история.

Вуди Солдсберри - возможно, первый трэш-токер в лиге в современном понимании этого слова.

А вот в самом конце 50-х в НБА стали появляться действительно легендарные мастера, чья игра была неразрывно связана с городскими площадками.

Речь идёт в первую очередь, конечно, о Чемберлене – волшебнике из Филадельфии. Но то же самое можно сказать и об Элджине Бэйлоре. Ещё в 1957-м, когда ни тот, ни другой не играли в лиге, Уилт специально приезжал в Вашингтон, чтобы провести серию тренировочных «драчек» с командой Бэйлора. Хотя «тренировочными» они лишь назывались – на деле же это был совершенно бескомпромиссный баскетбол. Очевидцы этой серии, ставшей легендарной, говорили потом, что Уилт и Элджин в тех матчах опередили время лет эдак на 12-15, а то и больше – во всяком случае, только в первой половине 70-х они стали наблюдать такое более-менее регулярно на площадках НБА (вроде всяких баскетбольных трюков, зубодробительных данков, оглушительных блок-шотов и так далее – вплоть до того же трэш-токинга). К слову, как говорят те же очевидцы и сам Бэйлор, его команды неизменно выходили победителями в противостоянии с Уилтом (видимо, по той же причине Чемберлен на эту тему никогда не распространялся). Эти двое привнесли в игру столько, что даже не имеет смысла о чём-то отдельно говорить – этому посвящены толстенные тома.

То же самое относится к ещё одному легендарному и доминирующему персонажу 60-х – Оскару Робертсону, который оттачивал своё мастерство на городских площадках Индианаполиса. Олимпийский чемпион-64, «звезда больших и малых театров» (в смысле – звезда НБА и АБА) Джо Колдуэлл так рассказывал о «Большом О»: «Оскар Робертсон был о-о-очень атлетичным парнем. Даже не знаю, кто из игроков задней линии мог бы с ним сравниться в то время. У него, как и у Уэса Анселда, было широченное, неохватное тело. Я их так и называл: «Большие Задницы». И Робертсон, как и Анселд, очень здорово пользовался бёдрами – даже здоровенным ребятам мало не казалось. У Робертсона были реально очень мощные бёдра, мощная задница – и он использовал это на полную катушку. Толкался ими, что надо. Но при всём при этом он отлично двигался. Он выставлял бедро, ждал, пока вы на него напоретесь со всего маху и поневоле сделаете шаг назад – и это всё, что ему было нужно. Он сам тоже отступал на шаг назад и бросал лёгкий джампер одной рукой. Он действительно был хорош в этом. Вообще-то профессионалы в те дни так не играли, но Оскар активно применял это, и кучу других похожих штучек, которым он научился на улице, уже тогда». Впрочем, о самом Колдуэлле буквально через пару абзацев я ещё скажу поподробнее – он тоже заслуживает внимания.

Оскар Робертсон - не только «Большой О», но и «Большая задница».

В конце 50-х в лигу пришёл ещё один гений с улиц Филадельфии – разыгрывающий Гай Роджерс. Нагляднее всего Гая характеризует следующий факт: он признавался лучшим игроком школьной лиги, обойдя при этом не кого-нибудь, а самого Уилта. Он, подобно Хэммонду, уже пацаном был настоящей легендой филадельфийских парков. Мне не раз приходилось читать, что современники Роджерса, видевшие его игру в достаточных объёмах, называли его лучшим первым номером в истории баскетбола. Когда Гай учился в «Темпле», однажды во время банкета, на котором присутствовало множество тренеров, его университетский наставник Гарри Литвак громко сказал, что у него играет второй Боб Коузи. Случившийся здесь же Ред Ауэрбах довольно жестоко высмеял Литвака, говоря, что вторые Коузи появлялись уже не раз, но что-то никто из них и близко не подошёл к уровню Боба. Остальные тренеры поддержали Реда. Через год Ауэрбах признал, что Роджерс абсолютно гениален. Сравнения с Коузи преследовали Гая всю карьеру, а сам Боб признавался, что ненавидит Роджерса, как оппонента, больше всех остальных. Как игрок, Роджерс был одним из первых, кто показал зрителям, что такое реально скоростной дриблинг. Недаром в филадельфийских парках он был известен под прозвищем «Флип». Он переводил мяч между ногами, раздавал «слепые передачи» за спину, через плечо – всем этим приёмам, которые были в той лиге подвластны единицам, он научился на улицах. Его коронкой был проход к кольцу, когда он делал вид, что будет бросать лэй-ап правой, и, когда оппонент выходил, чтобы накрыть Гая, тот успевал в воздухе переложить мяч в левую руку – и с лёгкостью отправить его в кольцо. Потом такой приём нередко использовал Джордан… Это Гай «кормил» Уилта передачами в той самой игре, где Чемберлен набрал 100 очков. Уже тогда Роджерс иногда намеренно бросал мяч так, чтобы тот отскочил невысоко от дужки и набегающий Чемберлен в прыжке мог добить его в корзину одной рукой – в общем, эта парочка придумала эдакую раннюю версию аллей-упа, которую позже усовершенствовали другие. Благодаря таким трюкам Чемберлен не раз говорил: «По моему мнению, Гай, как дриблёр и как распасовщик, был лучше, чем Коузи или Джерри Уэст, или Робертсон, или Уолт Фрэйзер, или Пит Маравич, или ещё кто-то…»

Гай Роджерс во время выступлений за «Темпл».

Но этими именами список, конечно, не ограничивается. Были и другие. И пусть широкий круг болельщиков сегодня о них ничего не знает, они тоже по праву претендуют на свою долю славы первопроходцев – потому что или выполняли какой-то элемент впервые в истории игры, или делали его очень популярным и распространённым, подсмотрев его у кого-то другого всё там же – где-нибудь на городской площадке. Здесь будет уместно вспомнить главный принцип, который положил в основу существования парка сам Холкомб Ракер: «Каждый учит каждого» («Each one teach one»). Конечно, под этими словами Ракер имел в виду не только и не столько спортивную составляющую; он распространял их на всю жизнь в парке, как таковую, и прежде всего - на образование. Многие его подопечные, приходя в парк, практически не знали букв - и Холкомб хотел, чтобы грамотные ребята учили новичков самым элементарным вещам, вроде того же умения читать и писать. Но в баскетболе этот девиз реализовался едва ли не ярче всего: стоило кому-то придумать нечто новое - и другие пытались это повторить и, если только у них это получалось, использовали в своей игре и подчас делали это даже лучше самого творца трюка и вносили в него что-то своё. Самый известный пример в этом плане - кроссовер, который «изобрёл» и пустил в массы Пи Уи Кирклэнд. Но было и много чего другого в том же роде...

В числе таких неизвестных или просто забытых героев можно назвать, скажем, Флинна Робинсона, поигравшего за несколько команд НБА – одну из чикагских уличных знаменитостей. Этот парень приводил зрителей в экстаз своими сверхдальними бросками – ещё в те времена, когда необходимости в них особенно и не было, потому что и трёхочковой дуги не было. Тем не менее, Робинсон бомбардировал кольцо соперников с такой точностью, что комментаторы дали ему прозвище «Электрический Глаз». Сам Флинн скромно говорил, что бросал с расстояния не дальше 25-и футов от кольца («всего-то» 7.62 метра), но зрителям казалось, что он делает это с гораздо большей дистанции – из-за своеобразной бросковой манеры («Мяч после моих бросков летел по гораздо более высокой дуге, чем у остальных»).

Или уже упоминавшийся представитель калифорнийской школы Джо Колдуэлл – он же Джо-Попрыгунчик, он же просто «Пого», появившийся в лиге в те же годы, что и Робинсон, в середине 60-х. Как сразу же становится ясно из его прозвищ, Джо был славен не только и не столько участием в четырёх All-Star Game НБА и АБА, хотя таким вообще могут похвастаться немногие. Главное – в том, что Колдуэлл стал предшественником других великих «прыгунов», одним из первых настоящих мастеров-данкеров. «Если и есть в НБА человек, который олицетворяет собой само понятие «атлетизм» - то это он, Джо Колдуэлл, этот демонический прыгун», - так писали в те дни о Пого. Джо был прототипом современного, физически мощного третьего номера. «Представьте себе раннего Чарльза Баркли, но без лишнего веса – и вы поймёте, как я играл», - так говорил о себе Колдуэлл. Правда, он ещё и защищался отлично – Доктор Джей вспоминал, что никто не держал его так плотно, как Джо…

У Колдуэлла была достаточно запоминающаяся внешность: недостаток растительности на голове (Джо начал лысеть ещё совсем молодым, поэтому всегда выглядел гораздо старше своих лет) он компенсировал щегольскими бачками. Но на этом фото в глаза бросается, конечно, другое: то, благодаря чему Колдуэлла и прозвали «Пого» - его ноги. Он прыгал на них, как кузнечик. На фоне Колдуэлла Хавличек в этом плане выглядит совсем невпечатляюще. Очень жаль, что целая серия тяжёлых травм угробила эти суперноги, а вместе с ними - и всю великолепную карьеру Джо.

Когда я впервые увидел эту фотографию, то в первую секунду оторопел и даже испугался немного. Обширная лысина, аккуратные усики и бородка - да я же знаю этого человека с детского сада! Но как, каким невероятным образом случилось такое, что Доктор Джей держит в защите персонально чем-то очень разгневанного Владимира Ильича Ленина?! Но, конечно, это не вождь мирового пролетариата - это всё тот же Колдуэлл, в АБА отпустивший бороду. Но если серьёзно - спортивная судьба, да и вообще жизнь Джо совсем не повод для шуток и веселья. А сам Ирвинг частенько говорил, что Колдуэлл для него - один из самых уважаемых игроков.

В общем, люди, резко выделявшиеся на фоне других за счёт изюминки в своей игре, привносившие на паркет что-то принципиально новое, наличествовали. Но их приходилось маловато даже на те немногочисленные команды, которые представляли лигу, и общей картины они не делали.

Однако к концу 60-х положение стало меняться, и меняться стремительно. У НБА просто не оставалось другого выбора – под боком возникла Американская баскетбольная ассоциация, и вот она-то показала людям, что такое настоящее зрелище. На её фоне НБА действительно стала выглядеть скучной и устаревшей – уже безо всяких оговорок.

Если вспоминать ту историю, то стоит отметить, что задумывалась АБА многими её организаторами отнюдь не как конкурент для раскрученной НБА. Ну, разве что на первых этапах. А вот потом, и отцы-основатели АБА не скрывали этого, они рассчитывали на слияние и надеялись, что произойдёт оно не через 20 лет, а гораздо раньше – в обозримом и не столь уж отдалённом будущем. Тем не менее, несмотря на это, на деле новая баскетбольная лига явилась не просто альтернативой старой, а её практически полным антиподом.

АБА, в отличие от НБА, не имела контракта с национальным телевидением, да и вообще была совершенно не раскрученным продуктом. Посему соперничать с НБА в коммерческом плане она, конечно же, не могла. И первые матчи новой лиги производили очень гнетущее впечатление на всех: и игроков, и тренеров, и даже судей. И, надо думать, на самих основателей. Не столько откровенно плохими залами, в которых выступали команды, и условиями, в которых им приходилось существовать, сколько пугающе пустыми трибунами.

Но в сравнении с НБА АБА имела два главных отличия. Первое – это демократизм. Она предстала эдакой лигой, жившей и развивавшейся по принципу открытой архитектуры. В то время, как многие талантливые молодые ребята в НБА протирали штаны, сидя на лавке, в АБА о таком и речи быть не могло. Попасть туда было гораздо легче, а оказавшись в АБА, от тебя требовалось показать всё лучшее – и ты получал по заслугам. Игроков не ставили в какие-то жёсткие рамки – самое главное, чтобы то, что они творили, пришлось по нраву болельщикам. Одним словом, «от каждого по способности» - ну, и так далее. Там находилось место тем, от кого НБА презрительно воротила нос, а в новой лиге они становились настоящими звёздами (вроде Лэрри Брауна). Сами игроки вспоминают с ностальгией, что даже отношения между ними были совсем другими: несмотря на яростную конкуренцию за место под солнцем, они чувствовали себя единой семьёй, чего в НБА не было и в помине.

Что только не делало руководство АБА, чтобы привлечь болельщиков! Оно пыталось сыграть на всех человеческих чувствах – и небезуспешно. Нередко это доходило до абсурда – но выстреливало на сто процентов. Ведь людям такое нравится! Впрочем, это – уже совершенно отдельная, и очень обширная тема.

Второе же, и самое главное отличие, заключалось в другом. Как бы ты ни ухищрялся, всё равно никто не будет ходить на твои игры, если там не на что смотреть. АБА очень чутко восприняла эту истину, лежавшую, казалось бы, на самой поверхности – и сыграла на полном контрасте с НБА. Она отлично поняла, что же больше всего нравится зрителям. В конце концов, подавляющее большинство болельщиков – это не высоколобые интеллектуалы-аналитики, им неинтересно разбираться в тактических хитросплетениях тренеров, и довольно унылые действия на паркете энтузиазма у них тоже не вызовут (а именно такая картина была присуща в те годы импозантной НБА). Они приходят на игры с единственной целью: хорошо провести время, получить удовольствие, посмотреть на представление. Так надо дать им всё это, зажечь их!

АБА оказалась права на 100 процентов – и уже совсем скоро её залы стали заполняться толпами восторженных болельщиков. Безо всякого телевидения и навязчивой рекламы. За счёт игры – куда более жёсткой, открытой и агрессивной. И куда более быстрой – НБА, даже со своим ран-энд-ганом, выглядела в сравнении со скоростями АБА, как какая-нибудь колымага рядом с новеньким гоночным авто. В этом АБА опережала старую лигу лет на 15-20.

Вот что рассказывает о тех днях человек, успевший стать одной из главных легенд и АБА, и НБА – Джордж Гервин (блин, каждый раз с трудом сдерживаю скупую мужскую слезу при мысли о том, что Айсмэн был задрафтован именно «Финиксом», но так и не сыграл за «Санз» ни минуты): «Дело в том, что я слишком рано бросил учиться (Гервин ушёл из колледжа, проведя там два года). Я, конечно, хотел играть за «Детройт Пистонз» (Джордж родился в Детройте), но, знаете, в НБА тогда были свои заморочки с такими, как я – она не хотела с нами связываться (Гервин сформулировал верно: официальный запрет на заключение контрактов с недоучками в НБА был уже снят, но команды пока не решались привлекать их скопом в свои ряды; были здесь и другие тонкости - но я о них ещё расскажу поподробнее в следующей части). Ну, поиграв в Континентальной лиге, я и оказался в АБА – туда-то брали всех. Это была открытая лига, которая практиковала и развивала быстрый баскетбол. А кроме того, там у нас было полным-полно молодёжи. А в НБА, знаете, было много ребят, ну… в общем, уже ветеранов, которым, откровенно говоря, уже давненько пора было на выход, и молодые вынуждены были сидеть за их спиной на скамейке. А в АБА играли 19-, 20-, 21-летние парни – она была открыта для них. Игра в АБА была гораздо более творческой и свободной – думаю, потому, что там у нас были молодые тренеры, со свежими взглядами на баскетбол, и они начали новую эру. Для того, чтобы стать успешными, нам просто нужно было быть самими собой, и всё – и они давали нам такую возможность. В НБА тренеры смотрели на вещи совсем по-другому. Они всё делали по старинке, у них там уже давно сложились определённые традиции, от которых они никак не хотели отступать. У нас, в АБА, всё было новым. Мы могли экспериментировать вволю. И зрители на матчах боготворили нас, а сами мы относились друг к другу с большим почтением. Мы отлично знали друг друга, потому что много играли вместе. Но, конечно, мне не нравилось, когда кто-то переигрывал меня, а сопернику не нравилось, когда я переигрывал его. И пусть наша лига была «маленькой», у нас была такая конкуренция, которой не было в НБА. И мы взяли это с собой в НБА, и, думаю, это сделало её намного интереснее. Да, у нас было, что принести в НБА, когда мы туда пришли. И нам было совсем нетрудно в НБА – даже на первых порах. Мы доказывали свою состоятельность. НБА была лигой с устоявшимися правилами и законами, по которым она жила. Там, как я уже говорил, было много старых игроков – им было просто не под силу конкурировать с нами, с нашим стилем. И, как только у нас появилась такая возможность, мы всем показали! Мы показали, что можем играть! Нас выбирали на All-Star Game, потому что мы были по-настоящему талантливыми, и все мы отличались от игроков НБА. Там было принято долго двигать мяч (напомню, что Гервин так говорит о временах, когда в НБА вообще-то царил ран-энд-ган – тем не менее, на фоне АБА ему казалось, что в НБА всё происходит слишком медленно). Команды, которые побеждали, делали это за счёт скорости, они бежали. Что делали «Селтикс» все эти годы? Они бежали, бежали – и брали все свои титулы. Они не использовали длинных розыгрышей мяча на половине соперников. А в АБА так играли все, это было нашим стилем. Бегите и бросайте, бросайте чаще, чем ваш соперник – вот такая философия. Если соперник бросил 100 раз – вы должны бросить 130. И ещё одно. Я болел за «Сиксерз», потому что там играли Джордж МакГиннис и Док Джей – звёзды АБА. Но я болел за каждого, кто играл в АБА, в какой бы команде НБА он потом ни оказался. И спросите у любого парня из АБА – он скажет вам то же самое. Мы болели друг за друга, потому что мы были настоящей семьёй». Подобное отношение проскальзывает практически у всех, поигравших в АБА: мы, мол, конечно, отдаём должное НБА, её респектабельности, презентабельности и всё такое прочее, но главная-то круть была у нас!

Однажды Гервина спросили, где он получал наибольшее наслаждение от игры: в АБА, НБА, КБА (Континентальная баскетбольная ассоциация) или в Италии, где он доигрывал? Он ответил, не раздумывая: «Я по-настоящему наслаждался в АБА. АБА была началом для меня, там я познакомился и играл с Джулиусом Ирвингом, Роландом Толстяком Тэйлором – мы с ними стали большими друзьями. Они взяли меня под своё крыло, показали мне правильный путь. Эти двое действительно сыграли большую роль в моей жизни. А вся АБА в целом… АБА – поистине величайшая лига в моих глазах!»

И, естественно, в авангарде новых веяний шли «уличные герои» - ведь это была именно их игра.

…«Чудесный» (это прозвище можно перевести и как «Гениальный») Вилли Уайз - тоже из Калифорнии. Правда, он как раз не совсем вписывался в такой стиль – его игру трудно назвать особенно эффектной и яркой. Зато он был примечателен другим. Уайз полностью опровергал расхожее мнение, что игрок, выросший на городских площадках, не умеет, да и просто не хочет играть в обороне. Вилли был великолепным защитником (одним из очень-очень немногих, кто был способен закрыть таких монстров, как Рик Бэрри, Джон Брискер и Роджер Браун). Но при необходимости мог и в атаке блеснуть, так что считается лучшим двусторонним игроком в истории АБА…

Вилли Уайз. Всё-таки раньше спортивные персонажи были как-то поколоритнее. Хотя это всего лишь моё сугубо личное мнение.

Док против Уайза.

…Дарнелл Хиллмэн, тоже известный цепкой защитой. Но главную славу ему принесла не она, и не деморализующие соперников блок-шоты, а шикарнейшее афро и термоядерные данки. Это действительно было что-то – Хиллмэн ещё в 70-х ломал щиты. «Я помню, как сломал свой первый щит. Это было на разминке, ну, я всем показывал, как круто я прыгаю и заколачиваю данки. И вдруг он сломался... Я ещё подумал: «Во блин! Ну ни фига себе! Даже у нас в Калифорнии, на улицах, щиты и то крепче!» Зрители начали меня освистывать, шикать - и это меня в конце концов так достало, что я убрался оттуда. Я имею в виду - не с паркета, а вообще ушёл из дворца. Мне повезло: один из сотрудников обслуживающего персонала узнал меня и пустил обратно на арену, когда я остыл. Так что игра началась с опозданием на 45 минут, но за это время болельщики поняли, что почём, и теперь встречали каждый мой данк диким рёвом. Помню, что это была хорошая игра. И когда я потом ещё несколько раз ломал щиты, никто и не думал свистеть - у всех сносило крышу!» Хиллмэн получил от болельщиков заслуженное и ещё более говорящее, чем у Колдуэлла, прозвище «Доктор Данк» (по версии Slam!, опубликованной около десяти лет назад, занимает 22-е место среди лучших данкеров всех времён)…

Доктор Данк в действии!

Только посмотрите на афро Хиллмэна (слева в среднем ряду) - и вы поймёте, почему я ну никак не мог пройти мимо и не вставить это фото в материал!

Эта фотография показывает, насколько же нераскрученной была АБА - даже имя Хиллмэна напечатали неправильно («Парнелл» вместо «Дарнелл»).

…Один из величайших умельцев Ракер-Парка Чарли Скотт, сводивший болельщиков с ума своим искусством владения мячом…

Чарли Скотт. Он тоже ещё мелькнёт в истории Джо Хэммонда...

…Тот же Конни Хокинс, не раз игравший как против Хэммонда, так и в одной команде с Разрушителем. Ястреб был одним из первых людей в баскетболе, нарушавших все законы гравитации, способных парить над кольцом с последующим резким данком. Говорят, что свой первый бросок сверху он заколотил, когда ему было 11. Обладал удивительным мастерством обыгрыша один-в-один (ещё бы – ведь речь идёт о легенде Ракер-парка), был очень подвижным и креативным игроком с быстрым броском. Неплохо бросал со средней и дальней дистанций, но его стихией было взорваться, пронестись гигантскими шагами мимо защитников и засадить данк, развернувшись спиной к кольцу. Его называли лучшим форвардом в истории игры до появления Ирвинга. Даг Мо, трижды игравший в All-Star Game АБА, говорил о Ястребе: «Он был первым парнем уровня Доктора Джея и Майкла Джордана. Эти широченные, размашистые шаги. Мяч держит в одной руке. Раскручивает свою мельницу… Никто не мог с ним в этом сравниться…»

Ястреб в полёте...

...и ещё немного Конни Хокинса.

…Конечно, детройтская школа не могла оставаться в стороне – и с её улиц пришла парочка, не нуждающаяся в дополнительных представлениях: Спенсер Хэйвуд и Джордж Гервин, которого я цитировал. Хэйвуд рассказал, чем стала АБА для таких, как он. Дело в том, что в НБА в те годы было запрещено играть ребятам, не закончившим колледж (не говоря уж о школьниках). Точнее говоря, конечно, не так. Играть-то они могли, но только тогда, когда истекал полный срок их учёбы в университете. То есть, если ты сваливал из ВУЗа, допустим, после второго курса, будь добр подождать годик-другой – и только тогда приходи в лигу. Исключений не делалось ни для кого – даже для таких, как Хэйвуд, который в 1968-м, будучи лидером сборной США, стал олимпийским чемпионом. Именно по этой причине Чемберлен, ушедший из колледжа раньше времени, ещё сезон отбегал в «Гарлем Глобтроттерс», прежде чем попасть в НБА. Когда образовалась АБА, у недоучек вроде Хэйвуда, Гервина, Джорджа МакГинниса и Ральфа Симпсона, каждый из которых стал звездой, появилась возможность напрямую уходить в профессионалы.

Хэйвуд настолько доминировал в NCAA в свой единственный студенческий сезон, что сразу и не скажешь, кто бы с ним в этом сравнился: 32.1 очка и 22.1 подбора в среднем за игру. И при этом – скучал и хандрил по полной. Спенсер чувствовал себя десятиклассником, которого по непонятным ему причинам заставили участвовать в чемпионате среди сборных старших детсадовских групп – да ещё и бесплатно. «Поймите, для такого, как я, играть в студенческой команде было сущим мучением. Там всё было не так, как на улице, не так, как я привык с детства. Мне не нравились их правила, они ограничивали мою игру. Я не получал от неё никакого удовольствия. Я не мог забивать данки, как на улице. У студентов это запрещено, а я очень люблю колотить сверху. Я не мог использовать своё тело так, как всегда это делал на городских площадках. Каждый раз, когда я боролся за позицию, как умею, мне давали фол. Мне это надоело. Я каждое лето рубился на площадках в гетто c парнями, которые уже играли в НБА – Дэйвом Бингом, Уиллисом Ридом, Джимми Уокером. И это была настоящая мужская, жёсткая игра – не то, что у студентов. Мне не нравилось, что я должен выкладываться для болельщиков – и не получать ничего взамен. Это было как раз то время, когда начинаешь задумываться о собственной жизни. Я знал, что я достаточно хорош, чтобы играть профессионально, так чего мне было делать в колледже? Прибавьте к этому и то, как относятся в колледжах к чернокожим. И никто не задумывается, что белой молодёжи, которая там учится, не нужно беспокоиться о том, чтобы кормить свою семью – их самих обеспечивают родители. У нас – всё не так. Не-е-ет, я не собирался мучиться ещё пару лет. Так что АБА стала для таких, как я, настоящим благословением. Хоть я и провёл там всего сезон, но там было весело, там я играл, как умею, как люблю – как на городских площадках».

На улицах Детройта и на Олимпиаде Хэйвуду можно было так делать. А вот в NCAA - нет...

...а в АБА - опять можно.

Спенсер забивает через Уилта - уже в НБА. Звучит и выглядит эффектно. Но на самом деле это было не совсем так. И даже совсем не так - Чемберлен уже доигрывал и был совсем не тот...

«Игра на улицах помогла мне развить быстрый бросок, - это уже слова Гервина. – Играя там, ты постоянно чувствуешь: соперник рядом, он висит на тебе, преследует тебя. Вот это очень сильно помогло мне в дальнейшем, когда я стал профессионалом. Мои братья любили блокировать мои броски. Я ненавидел это, бесился, потому что понимал: значит, я делаю всё слишком медленно. Я работал и работал над броском – и в конце концов вышел на другой уровень».

Джордж против Дэна Иссела.

Айсмэн в прорыве. Не уверен, что многие из нас узнали Билли Найта, противостоящего Гервину, а вот человека под 22-м номером, который маячит на заднем плане, наверняка знают все - это Джордж Карл собственной персоной. Обращают на себя внимание практически пустые трибуны - но это была действительно очень редкая картина на играх АБА последних сезонов, когда и сделано фото.

…И всю эту блестящую когорту вёл вперёд, конечно, флагман Джулиус Ирвинг, герой Ракер-парка, который… который был просто Джулиусом Ирвингом – тут ни прибавить, ни убавить...