Галерея не сыгравших. Эрик Хэнк Гэтерс. Быть Бэнкмэном, или Knocking on Heaven's Door… Часть седьмая

В ситуациях, подобных той, в которой оказались LMU, спасением от слёз может быть только смех. Вот и команда пыталась шутить надо всем – даже над 45-ю очками Бо. Когда Уэстхеда спросили, почему Кимбл не пришёл на пресс-конференцию, на которых он был завсегдатаем, Пол ответил: «Бо уже вернулся в отель. Один из парней сказал мне, что он там прикладывает сейчас лёд к локтям». И подбодрил Лоуэри, который так и не смог справиться с волнением и настроиться должным образом на игру: «Террелл – это наш шестой стартовый игрок. Нас бы сегодня здесь не было, если бы не он. Я знаю – в следующей игре он вернётся». И Лоуэри вернулся…

Впрочем, сами «Львы» могли храбриться, сколько хотели: их по-настоящему полюбили, зауважали, просто жалели – но всерьёз по-прежнему никто не воспринимал. Победа над «Нью-Мексико», посеянными на Западе под 6-м номером (сами «Львы» - лишь под 11-м), всех удивила – почти огорошила, но шоком всё-таки не стала. Её причислили к явлениям из разряда «ну, с кем не бывает». Нет, ну LMU – молодцы, конечно, кто бы спорил, но жалко их. Ну, пошумели, ну, развлекли, ну, впечатлили. А теперь вынесут их из турнира – и поминай, как звали. А их обязательно вынесут. Или, наверное, просто выкинут – как отыгравших свою роль симпатичных, но второстепенных персонажей какого-нибудь фильма.

Бо говорил после первого раунда, что они могут стать чемпионами. Но вот во втором им вообще  не давали шансов. Никто. Ни малейших. Совсем. Ни капельки. Ведь их соперниками были сеянные 3-и «Росомахи из Мичигана» - не кто-нибудь, а действующие чемпионы NCAA…

«Мичиган» потерял в межсезонье свою первую скрипку, главного снайпера – великолепного Глена Райса, закончившего университет и выбранного на драфте «Майами». К потерям можно было отнести и Марка Хьюза. Зато все остальные лидеры и основные игроки остались в команде: Лой Войт, Терри Миллз, включённый в том сезоне во вторую сводную сборную All-America Рамейл Робинсон, Шон Хиггинс были на месте. Ну, была, правда, и ещё одна потеря, о которой стоит сказать просто для полноты информации – небезызвестный и где-то даже одиозный Роб Пелинка. Роб успел стать чемпионом и на встрече с президентом Бушем подержать пиджак Робинсона, пока тот состязался с Бушем-старшим в пробитии штрафных бросков, но в том сезоне был переведён из-за обострившегося тендинита в «краснорубашечники», так что играть за команду не мог и с «Лойолой» не встретился. Хотя потом вернулся – и выполнял не только почётные обязанности по держанию пиджаков товарищей, а был вполне себе достойным членом команды: «шестым» в составе времён знаменитых Fab Five, а в сезоне 1992-93 успел даже по-со-капитанить.

Конечно, с уходом Райса «Росомахи» стали котироваться пониже, но сравнительно с LMU… Так сразу даже и не скажешь, какую аналогию здесь можно было бы использовать, чтобы понагляднее показать, как соотносились между собой «Мичиган» и «Лойола». Поначалу я хотел было рассмотреть такой чисто гипотетический вариант, как встречу прошлогодних «Росомах» и «Львов». С рядом бо-о-ольших оговорок. Как то: в позапрошлом сезоне «Мичиган» должен был выиграть в финале у «Луисвилля», а не наоборот. После его окончания Трэй Бёрк так же уходил бы на драфт, а вот Хардуэй-младший оставался бы в колледже. МакГэри и Робинсон-младший подавали бы побольше надежд; не намного – ровно настолько, чтобы их выбрали во втором десятке, а не под 21-м и 40-м номерами соответственно. Ну, и так далее. Но потом понял: не, не прокатит. Если «Мичиган» сюда ещё хоть как-то втискивается, пусть и вот так, будучи столь сильно притянутым за уши, то «Лойола» - ну никак. Потому что после того сезона «Львы» скатились в такую… дыру, что и сказать неприлично. Где и пребывают уже без малого 25 лет. И даже в самых смелых снах им пригрезиться не может хотя бы немного приблизиться к достижениям той команды. И можно смело, не боясь сесть в лужу, предсказать: там они и будут ближайшие лет эдак 50, а то и все 100. Ну, разве что звёзды на небе вновь сойдутся таким причудливым образом, что в стане LMU окажется какой-нибудь Уэстхед-2 со своими сумасшедшими идеями, и у него под рукой будет пара игроков вроде Хэнка и Бо, которые эти замыслы воспримут и отлично подойдут для их реализации. Но вероятность этого, увы, стремится к нулю…

Так что здесь лучше будет провести другую параллель - с футболом. Как если бы какая-нибудь команда из «Сегунды» - да, неплохая, да, крепкая, но при этом никак не являющаяся основным фаворитом (ну, скажем, кто-то вроде «Понферрадины), встречается в кубке с «Барсой» или «Реалом». При этом тем кровь из носу нужна победа, они выставляют на игру свой самый что ни на есть боевой состав, никакого снисхождения с их стороны ждать не приходится – а вот эта самая «Понферрадина» ещё и лучшего игрока теряет. Вот где-то такие исходные позиции были у «Лойолы» и «Мичигана». В общем, как сказал через несколько лет Уэстхед: «В ретроспективе, конечно, они должны были нас обыгрывать. Я хочу сказать - это было неизбежно. Мы могли говорить друг другу: «Мы будем играть ради Хэнка. Мы победим ради Хэнка». Но в реальном мире мы должны были проиграть». В реальном мире? Ну, «Львы» существовали тогда в своей, особой реальности…

Вдобавок ко всему, «Росомахи» считались одной из немногих команд, которые могли бы угнаться за «Львами» и не уступить им физически - по крайней мере, не умереть после первой половины. А ментально? «На самом деле, это был очень трудный момент, - вспоминал Фрайер. – С одной стороны, мы были в трауре, а с другой – праздновали победу в первом раунде. Мы сами не знали, что нам делать: радоваться или горевать? Требовалось время, чтобы разобраться во всём этом, а его-то и не было – нужно было играть с «Мичиганом». Вообще, перед теми играми я переживал странные ощущения. Я не могу описать их. Но больше я не испытывал таких чувств никогда в жизни».

В день матча Бо случайно столкнулся с несколькими игроками «Мичигана». И прочёл в их взглядах что-то вроде растерянности. И, конечно, рассказал об этом своим…

Такие моменты единения команды перед стартовым свистком - когда баскетболисты становятся в круг и складывают руки, хоккеисты собираются у своих ворот и стучат клюшками вратаря по щиткам, футболисты стоят, положив руки друг другу на плечи - людям, которые сами никогда не играли, зачастую кажутся пустой формальностью и едва ли не показухой. Это совсем не так - в такие мгновения игроки действительно чувствуют особую сплочённость, что они -  в одной лодке, между ними пробегает искра. Между «Львами» перед игрой с «Мичиганом» кажется, пробежал целый разряд - настоящая молния, и они ощущали это на протяжении всего матча...

Тот матч невозможно описать словами – они бессильны. На площадке был настоящий львиный прайд. От игроков «Лойолы» исходила такая энергетика, такой драйв, что зал ходил ходуном. Они как выбежали галопом из раздевалки – так и мчались всю игру, не снижая оборотов. Стоило мячу попасть к кому-то из «Росомах» - казалось, что сразу два или три игрока «Лойолы» налетали на него. Вряд ли наберётся десяток моментов, когда кто-то из «Мичигана» мог получить мяч так, чтобы на нём не лежала рука – или хотя бы палец – кого-то из «Львов». Потери у «Росомах» следовали одна за одной – к концу игры их набралось 27.

Броски летели в кольцо «Мичигана», словно из пулемёта. У «Росомах» Терри Миллз провёл исключительную первую половину – 9 из 13-и бросков с игры, 19 очков – это он удерживал «Мичиган» в погоне. Но что он мог поделать один? «Трёшка» от Фрайера, «трёшка» от Бо, «трёшка» от Стимера – и «Лойола» впереди. Бомбардировка продолжается. После первых 10-и минут матча на счету Джеффа было три точных трёхочковых, Стимера – два, ещё один добавил Кимбл. Благодаря этому «Львы» повели – 28:21 и задали тон всей игре. Разрыв растёт – 9 очков, 11, 12, 14… Какими-то нечеловеческими усилиями «Мичигану» удавалось до определённого момента не отстать в этой сумасшедшей гонке на непозволительную, унизительную для чемпиона дистанцию. Во многом благодаря тому, что они смогли закрыть Бо – лишь 5 точных попыток из 16-и в первой половине. Зато у Фрайера, Стимера и Лоуэри руки были развязаны.

При счёте 41:30 в пользу «Лойолы» Бо проходил к кольцу – и Рамейл Робинсон сфолил на нём, когда тот уже бросал джампер. Когда Кимбл вновь положил мяч на левую руку – публика опять притихла. И снова – взрыв восторга после точного броска.

К перерыву разница достигла лишь 7-и очков – 65:58 в пользу «Лойолы».

«Мы играли лучше, потому что мы играем на эмоциях, - скажет в перерыве Фрайер. – Прямо сейчас мы – в эмоциональном урагане. Мы делаем это для Хэнка. Мы играем в нападении так, словно попали в рай. Я знаю – я попаду свои броски. Обычно я чувствую, когда у меня будет удачная игра. Мы не падаем духом, мы готовы играть с любым противником». Я же говорю – словами этого не расскажешь. Но по этим репликам можно судить, в какой экзальтации пребывали в той игре «Львы». «У Фрайера сегодня открылись какие-то сверхъестественные способности», - скажет потом Уэстхед.

А дальше… Цитируя любимого Уэстхедом Шекспира: «Всем смерть, сказал он, псов войны с цепи спуская». «Львы» включили свой турбонаддув, разбросался Бо – и чемпионы попросту сдохли. «Разница между нашей командой и другими – в том, что, когда мы достигаем полного изнеможения, мы можем преодолеть, перетерпеть это – и играть дальше. Мы в состоянии сделать это, ведь мы каждый день занимаемся таким на тренировках. Быстрый темп необходим нам. Да, мы, как правило, ниже соперников. Но наш темп и наши броски компенсируют это. Когда наша защита начинает работать – соперник просто не в состоянии поддерживать наш темп. Вы видели нашу «Систему» быстрых прорывов – мы каждодневно оттачиваем её на тренировках. Мы ищем возможность для быстрого паса – первому же бросающему, кого увидит игрок с мячом. Наш стиль – «сбрасываем бомбы»; это наша стратегия. В автобусе я сказал парням: сбрасываем бомбы сразу же, с первых секунд. Выпустите на свободу всё, что у вас есть. Мы играем в нашу обычную игру, так, как мы играем каждый день. Я предупредил об этом Фрайера и Стимера, ну, а Бо никогда не надо напоминать об этом лишний раз». За тот же отрезок, в течение которого Рамейл Робинсон забил «трёшку» и потом – ещё бросок с 6-и футов, Стимер успел попасть трёхочковый, Кимбл сместился из угла и сделал точный лэй-ап, Лоуэри закинул очередную «трёшку», Джефф добавил свою из левого угла, Бо забил с фолом, Лоуэри перехватил мяч и забросил издевательский фингер-ролл с висящим на нём Робинсоном, после чего, колотя себя в грудь, начал кричать в лицо Рамейлу что-то вроде «Да, мальчик! Да, мальчик!» (Рамейл решил не связываться с этим психом и ничего не ответил), а закончилось всё трёхочковым Стимера. Типичная игра «Лойолы». Вот, например, ещё один полутораминутный отрезок из той игры: точный бросок Найта; два очка после прохода от Лоуэри; «трёшка» от Фрайера; быстрый прорыв Бо – и очередной реализованный бросок с фолом; «трёшка» от Стимера – всё это за полторы, повторюсь, минуты. Кимбл говорил, что в течение матча периодически заглядывал в глаза оппонентам: «В первой половине, и во второй я смотрел на них – они совсем не выглядели уверенно. Они выглядели так, как будто не понимали, что происходит. Такое бывает, когда что-то случается слишком быстро, и вы не можете опомниться». «Когда прошло где-то семь минут с начала второй половины, я всё ещё вносил какие-то корректировки в наш прессинг, и тут один из моих помощников повернулся ко мне и сказал: «Всё, с ними всё кончено». Конечно, это ещё не было концом. Они были ошеломлены, но, как и в боксе, вам нужно нанести последний, нокаутирующий удар». Ого, оказывается, и сам Уэстхед сравнивал свою «Систему» с боксом… И LMU этот удар незамедлительно нанесли. За 4 с половиной минуты «Львы» довели разницу с 10-и очков до 29-и. «Росомахи» свалились на ринг… «Львы» сегодня бросали трёхочковые на уровне НБА. Они устроили настоящее соревнование, и мы не смогли с ними конкурировать. Им было всё равно – держат их на дуге или нет. Я снимаю перед ними шляпу сегодня», - пожал плечами тренер «Мичигана» Стив Фишер.

Джефф Фрайер, реализовавший 11 «трёх», в матче с «Мичиганом» был абсолютно неподражаем. Это можно сказать обо всех «Львах» в той игре, но в сердце и в руках Джеффа действительно горела Искра Божья - не иначе...

Парни вновь делали всё, что могли – и ещё немножко больше, каждый пытался привнести в игру частичку того, что привносил на площадку Хэнк. Вот Бо схлестнулся с Шоном Хиггинсом… Вот Найт с выставленной грудью бросается сразу на нескольких игроков «Мичигана», слишком жёстко сыгравших против Тони Уокера. Что с одной стороны выглядело довольно комично, учитывая «шкелетообразность» Криса, а с другой – всем было ясно, что каждый из «Львов» размажет по площадке любого, кто заденет его самого или кого-то из партнёров. «Я просто пытаюсь быть инфорсером. Раньше это было одной из обязанностей Хэнка в игре. Все мы делаем что-то такое – может быть, даже неосознанно. Пытаемся играть, как Хэнк, пытаемся занять его место на площадке. Кто-то более активно борется за подборы, кто-то старается играть более результативно. Мы делаем всё, что в наших силах, чтобы помочь команде победить. Для меня всегда были большой проблемой фолы. Но теперь я помню о Хэнке – и стараюсь играть намного осторожнее. И все стараются как-то уменьшить свои минусы», - это говорил как раз Найт.

Это был кураж чистой воды. Даже Том Пибоди, никогда в «Лойоле» не отличавшийся результативностью, настрелял 14 очков (при 4.5 в среднем за игру в том сезоне). «Я предупредил Бо, Стимера и Джеффа – как только будете открыты, сразу же бросайте, - вспоминал Уэстхед. – Потом посмотрел на Тома, сидящего на скамейке, и сказал ему: «А что? Делай то же самое, чёрт возьми!» «Я никогда не чувствовал ничего подобного, - говорил потом Найт. – Я ощущал себя таким сильным – как никогда в жизни. И могу вам сказать: все, все – даже игроки на скамейке запасных – испытывали то же самое. Я просто знал, что мы не проиграем сегодня. Сегодня мы собрались все – и смогли выиграть даже без нашего капитана». «Росомахи» на глазах превратились в аморфную массу, а «Львы» смотрелись какими-то одержимыми сектантами с горящими глазами. «Не думаю, что когда-нибудь ещё я был в такой форме, - много лет спустя вспоминал Бо. – По-моему, я всю игру бегал с улыбкой на лице. Это было настолько необычно, странно, что я даже не уверен, хотел бы я пережить нечто подобное ещё раз. Когда вы ощущаете себя так, словно внутри у вас установлен круиз-контроль – и он не даёт вам замедлиться, даже когда вы сами этого хотите. Если бы Пол сказал, что нам нужно пробежать 50 миль, я бы совсем не был от этого в восторге, но я бы надел майку, зашнуровал кроссовки и сделал это. Потому что я знал: можно было гарантировать, что обычно соперники уже после первой половины чувствовали себя так, словно отыграли весь матч».

Для CBS репортаж вели комментаторы Грег Гэмбл и Куинн Бакнер. Если Гэмбл продолжал сохранять рассудок и более-менее адекватно заниматься своим делом, то Бакнеру в определённый момент просто снесло крышу. Сначала он повторил несколько раз подряд, что не верит собственным глазам, а потом до самого конца матча его комментарий состоял в основном из нервного хихиканья, периодически переходившего в сумасшедший смех. А «Росомахи» в это время вывалили язык на плечо и передвигались по паркету всё медленнее и медленнее. Хотя до конца игры было ещё очень далеко.

В то время, как болельщики заходились в экстазе – от каждого перехвата, быстрого прорыва, даже заурядного подбора, от волшебной точности Фрайера – преимущество «Лойолы» продолжало расти. 21 очко, 23, 25, 27, 29… Даже 208-см Маркел Ли, вышедший доиграть последнюю минуту матча, успел отметиться точной «трёшкой»! И «Львы», обнявшись, отправились в раздевалку, «привезя» уже низложенным чемпионам фантастические 34 очка – 149:115. «Понферрадина» грохнула «Барсу» (или «Реал» - кто кого больше не любит) 4:2, а то  и 5:2…

«Эмоции могут и помешать, и помочь. Я впечатлён, как они контролировали свои эмоции. Если «Лойола» и дальше продолжит бросать так же – я, честно говоря, не знаю, кто сможет их побить, - говорил ошарашенный и выглядевший очень усталым, как будто сам носился по паркету вместе со своими игроками, Фишер. -  Как только они оторвались на 10 очков – весь мой план на игру просто вылетел в трубу. Они заставляют вас бежать, давят на вас своим прессингом. Постоянно подталкивают вас, провоцируют на скоростную игру. Во второй половине матча наступил момент, когда они втянули нас в свою игру, и мы сделали несколько быстрых, необдуманных бросков. Это не оставило нам никаких надежд. Стоило нам отстать – и началось: «беги и стреляй», и «беги и стреляй», и «беги и стреляй»... Вы отстаёте, пытаетесь угнаться за ними, играть так же, как играют они – но у вас ничего не получается. Они сфокусированы на своей цели и идут к ней. Они невероятно хороши. Это было… захватывающе. И они были потрясающими. Они играли… Они – команда, которая совершает свой «крестовый поход». И они были потрясающими». Послематчевый комментарий Фишера выглядел буквально так – сбивчиво и не очень связно…

Такими же огорошенными выглядели и игроки «Мичигана». «Я ожидал, что это будет быстрая игра, но чтобы настолько… Я не думаю, что мы могли бы сегодня угнаться за этой командой, никто из Big Ten не смог бы их догнать, - Лою Войту оставалось только в затылке почесать. – Они, должно быть, готовы физически лучше всех в стране. И при этом такие дисциплинированные… Они провели отличный матч». «Они бросали машинально, как роботы. И не промахивались… Нам с Лоем пришлось носиться туда-сюда, как сумасшедшим. Но, кажется, прежде, чем мы успевали пересечь центральную линию – Фрайер уже бросал «трёшку». Прежде, чем мы успевали повернуться – они уже доводили мяч до дуги, забрасывали трёхочковый и возвращались обратно. Я никогда не видел, чтобы кто-то бросал так, как Фрайер. У меня больше не осталось сомнений – это команда выполняет свою особую миссию», - с совершенно ошалевшим видом делился впечатлениями Терри Миллз.

Отвечая на вопрос о том, что в каждом турнире должна быть своя «золушка», которая ломает все рейтинги и, возможно, даже становится чемпионом, и «Львы» уже завоевали сердца всей страны, Бо улыбнулся и сказал: «Все эти годы мы верили, что являемся одной из лучших команд NCAA – и теперь доказываем это. Мы убили их своей скоростью, они просто рассыпались на запчасти». «Это были очень эмоциональные две недели для нас, - Фрайер явно не мог успокоиться после игры. – Многие наши игровые действия основаны на чистом мастерстве, но сейчас мы вдобавок ещё и очень сконцентрированы – потому что делаем всё это для Хэнка. Мы уже устали бодаться друг с другом на тренировках. Так что «Нью-Мексико» и «Мичигану» сильно не повезло – они попались нам под горячую руку. Мне жаль тех, с кем мы будем играть дальше. Кто там у нас следующий? «Алабама»? Ну, я могу сказать им только одно: готовьтесь, ребята! Мы не думаем, что что-то нас остановит».

Лоуэри одёргивали за то, что он постоянно, на протяжении всей игры болтал с Робинсоном. «Да ладно! Все почему-то думают, что я ругался с ним. А я всего-то говорил ему: давай, давай, давай! Что здесь плохого? Раньше такими вещами занимался Хэнк, теперь я заменяю его в этой роли. Это здорово всех мотивирует».

Не будет каким-то преувеличением сказать, что на те несколько дней, которые LMU играли в турнире, они превратились в главную команду Америки - вне зависимости от статуса и лиг. К ним было приковано всеобщее внимание, их матчи смотрели, за них переживали и желали им победы даже те, кто никогда не был болельщиком и не интересовался спортом раньше.

Уэстхеда спросили по поводу плана на предстоящую игру с «Алабамой». Он улыбнулся и сказал: «Я никогда не думаю о других командах. Единственная команда, которая может обыграть «Лойолу» - это «Лойола». Сегодня я лишь позволил ребятам дать волю своим естественным эмоциям, выпустить всю энергию. Они был очень расслабленными – и это дало свои результаты. Сейчас мы просто наслаждаемся всем этим, и снова чувствуем себя немного веселее».

Так «Львы» в первый (и пока – единственный) раз в своей истории пробились в Sweet Sixteen. Попутно установив кучу рекордов турнира. По количеству командных трёхочковых попыток (21 точная из 40-а), по точным «трёшкам» от одного игрока (Фрайер – 11 из 15-и), по наибольшему количеству очков, набранному одной командой (149), по наибольшему количеству очков, набранному обеими командами (264). Любопытно, что предыдущее достижение для одной команды – 127 очков – было установлено в  далёком 1961-м году «Сент-Джозефом» под руководством Джека Рэмси в поединке с «Ютой», и чтобы набрать эти 127 очков, пришлось провести 4 овертайма. Ну, а самое любопытное, что в составе того «Сент-Джозефа» играл сеньор Пол Уэстхед…

Если победа «Лойолы» над «Нью-Мексико» вызвала у всех сильное удивление, то выигрыш у «Мичигана» - да ещё в таком стиле – стал уже настоящим шоком. Писали, что в тот вечер «Львы», вероятно, были «лучшей командой на планете», что попадись им на паркете действующие чемпионы НБА «Пистонз» - «Поршней» ждала бы та же участь, что и «Росомах». Блин, и в это действительно можно поверить – такой это был сказочный, фантастический вечер!

На послематчевой пресс-конференции вспомнили, что Уэстхед решил приехать на арену непосредственно к игре – чтобы скауты «Мичигана» не увидели, как «Львы» разминаются. Так что они попали в траффик, и сам же Уэстхед очень сильно нервничал. «Единственное, что меня беспокоит – так это как мы поедем назад с тренером Уэстхедом, - шутил Найт. – Потому что он не сможет сейчас везти. Об остальном я не волнуюсь».

«Нам сейчас просто нечего терять, - сказал Стимер. – И если мы будем играть так же, как сегодня – на все сто процентов, не думаю, что мы проиграем. Но, даже если это случится, но мы при этом выложимся на полную катушку – всё равно это будет здорово. Это не беспокоит нас – мы просто играем так хорошо, как только можем, для Хэнка».

У Уэстхеда спрашивали, что происходит с его командой. «Я сказал им, что меня абсолютно не волнует, выиграем мы или проиграем. Смерть Хэнка важнее, чем всё это, и, думаю, они поняли меня правильно. Дух – это неопределённый, необъяснимый фактор. С Хэнком мы были очень хорошей командой. Без Хэнка, без его очков, подборов мы – очень посредственная команда. Но они выходят сейчас на паркет с мыслью, что играют ради Хэнка. Взгляните хотя бы на то, как играет Джефф Фрайер. Обычно парень хочет много забивать, чтобы о нём говорили. И он это и делает – но при этом совершенно не беспокоится, чтобы набирать очки. Потому что в этом сезоне нас больше не заботят вещи такого рода. Обычно в это время года команды очень нервничают, и это отражается на их игре: «Ох, чёрт возьми, мы должны победить во что бы то ни стало – или всему конец». А мы играем ради Хэнка. Так что вся эта обычная нервотрёпка – она справа, слева, повсюду  вокруг. Но в любом случае – нас она не касается. Вот вам и все объяснения».

«Все наши ребята думают о Хэнке – и это придаёт нам невероятную силу, когда мы проходим к кольцу, боремся за подборы. Что касается меня – теперь я ощущаю бремя лидерства в большей степени, чем раньше. Хэнк часто подстёгивал команду словами, я старался завести ребят собственным примером. А теперь, если кто-то делает потерю, я – тот парень, который должен подойти и сказать: «О`кей, всё в порядке». Вот вам пример. Джефф Фрайер сделал с «Нью-Мексико» 6 подборов. Он бился за них – жёстко, зло. Это совсем на него не похоже. Вы видите всё это, и понимаете – до нас дошло нужное послание. Это – лучший способ, которым я могу описать происходящее с нами. Мы играем так хорошо потому, что посвящаем это Хэнку. Вся наша команда активнее борется за подборы, лучше защищается; это наши общие усилия», - это, конечно, слова Бо.

Во времена своей легендарной тренерской карьеры в UCLA Джон Вуден любил повторять фразу: «Это поразительно, чего можно достичь, если не беспокоиться о том, кому достанутся все почести» (хотя придумал её не он, а президент Гарри Трумэн). В четверг, когда его «Львы» готовились к тренировке перед предстоящей встречей с «Алабамой», Уэстхед переиначил этот афоризм (имея на то полное право) и  сказал парням: «Отсюда – следствие. Не поразительно ли, чего можно достичь, когда вы беспокоитесь о том, чтобы все почести достались кому-то ещё? Вот как это работает. Если вы в таком состоянии – то можете бегать без устали весь вечер».

«Мы размажем любую команду, - говорил Фрайер после тренировки. – Это особое чувство. Мы ощущаем энергию, и чем больше эмоций, тем лучше работает наша «Система». Последние две игры мы провели идеально – и всё это из-за эмоций». «Думаю, это правильно – заряжаться нашими эмоциями, - согласился Уэстхед. – Изначально я не хотел, чтобы они зацикливались на этом и говорили: мы должны выиграть для Хэнка. Но ведь это – естественно, это искренне, и не могу же я сказать им: нет, нет, бросьте это, забудьте об этом. Смерть Хэнка перевешивает все награды, все титулы, вы не можете приравнять её к простой победе, или поражению. Поэтому я и пытаюсь донести до них, что победа – сейчас далеко не самое важное».

Впрочем, сами игроки были не совсем согласны со своим тренером. «Это не так, - сказал Найт. – Вот мы выиграли две игры – и Хэнк был бы счастлив! Он был перфекционистом. Он никогда не был удовлетворён. И теперь я выхожу на каждую игру, испытывая одновременно и печаль, и злость. Это помогает мне вспомнить, почему я играю с такой страстью. Друг ушёл, и если мы сможем взять титул – все будут помнить о Хэнке. Потому что мы будем командой, которую зажёг Хэнк». «Многие люди думают, что эмоции будут стираться, - говорил Кимбл. – Но мы уверены в себе, мы знаем, что делать. Мы чувствуем, что способны в этом турнире на многое.  Всегда есть какая-то команда, которая приходит из ниоткуда и потрясает людей».

Всех интересовал вопрос: как долго «Львы» смогут оставаться в таком состоянии? «Я думаю, что такой высокий эмоциональный уровень будет держаться ещё долго. То, что мы испытываем сейчас – гораздо глубже, чем переживания после тяжёлого поражения в матче конференции, или игре турнира. От таких чувств ничего не остаётся через десять минут. Теперь мы больше играем именно, как команда. И эти эмоции будут с игроками многие месяцы, а может – и дольше. Одна игра – это далеко не весь сезон, и одна игра не должна выхолостить вас эмоционально. Это уже стало частью их духа, и это поддерживает их. Но, конечно же, я не могу сказать ничего точно. Всё может развалиться, если они начнут думать о том, насколько они хороши, начнут заботиться о результате. Как только они начнут об этом беспокоиться – у нас возникнут неприятности. Конечно, я помню, как сам выходил в «финал четырёх», когда играл при Джеке Рэмси за «Сент-Джозеф», но я даже не задумываюсь о том, что эта команда может дойти туда. Поймите, я не строю никаких планов. Честное слово, меня это не волнует. Для меня это действительно не имеет значения. Обычно я, как и любой нормальный тренер, очень голоден до побед. Но теперь всё по-другому. Изначально мы просто хотели посвятить нашу игру Хэнку, помянуть его таким образом. Откровенно говоря, мне было страшновато за то, как проявит себя команда. Но они играли всё лучше и лучше. После этого уже ничего не имеет значения. То, что они делают сейчас – я бы назвал это «бессознательной заботой». Именно так. Это действует уже на других уровнях сознания, когда тело больше работает рефлекторно, чем осознанно. Думаю, у меня получилось внушить это ребятам. Они выходят на площадку именно для этого. Победа не важна. Они просто играют. А я просто тренирую. Это правильный подход. Посмотрите на Криса Скотта. Он проводит сейчас свои лучшие игры. Когда в матче с «Нью-Мексико» мы начали отставать в счёте, именно его выход со скамейки позволил нам остаться в игре. И это – не сюрприз для меня. Я всегда считал, что Крис умеет играть. И эти обстоятельства помогли ему раскрыться. Я даже шутил на протяжении последнего месяца, говоря Перу Стимеру, что ему нужно повнимательнее присматривать за Скоттом – как бы тот не усадил его на лавку. Я считаю, что мы можем играть ещё лучше. Да, мы хорошо бросали в последних двух играх, но теперь нам необходимо поработать над защитой. И в нападение мы можем переходить ещё быстрее(!) В матче с «Мичиганом» были моменты, когда мы делали это на ¾ скорости. Мы можем играть быстрее. Мы должны играть быстрее».

Игроки были уверены, что ментально будут находиться на той же запредельной высоте и дальше, Уэстхед – немного сомневался. Как будет на самом деле – должен был показать матч с «Алабамой»…        

С «Алабамой», чья средняя результативность составляла 72 очка за игру – против 122-х у LMU. Та игра стала, пожалуй, самой странной за все годы, когда Уэстхед находился у руля «Лойолы» и внедрял свою «Систему». Если бы кто-нибудь сказал Полу перед ней, что его парни сумеют набрать лишь 62 очка – он бы, думаю, ответил бы что-то вроде: «Во-первых, это очень глупая и неостроумная шутка, этого не может быть, потому что этого не может быть никогда; во-вторых, если на долю секунды допустить такую возможность – что ж, в таком случае нам наверняка придётся освободить отель и бронировать билеты на обратный рейс в Лос-Анджелес; в-третьих – это всё-таки очень, очень глупая шутка».

Тренер «Алабамы» Уинфри «Уимп» Сэндерсон опоздал на пресс-конференцию в день перед игрой. И объяснил это следующим образом: «Извините – я искал в магазинах специальные шиповки для бега». Уимп, естественно, шутил – последнее, что он хотел бы увидеть в завтрашнем матче – так это то, как его команда соревнуется в беге с «Лойолой». Уимп совсем не желал добровольно попадаться в скоростную ловушку «Лойолы» и становиться беззащитной жертвой – он отлично видел, что произошло с «Нью-Мексико» и «Мичиганом». Кто-то спросил его, как он собирается бороться с «Лойолой», на что Уинфри моментально отреагировал: «А что, у вас есть какие-то предложения?» Он не стал, конечно, рассказывать о своих планах на игру, только дал понять, что они постараются противостоять попыткам «Лойолы» заставить их играть по-своему. «Их прессинг представляет собой большую проблему. Мы отрабатывали игру против такой защиты на тренировках, но весь вопрос в том, насколько велика окажется разница между тренировками и реальной игрой. Мы готовы сыграть с «Лойолой», но это не значит, что мы будем идеальны и что мы победим».

Конечно, Сэндерсон при подготовке к игре и в процессе показал, что изучил «Систему» просто досконально – тут ничего не скажешь. Его парни оказались единственными, кто смог по-настоящему остановить «Лойолу» - не эпизодами, не в овертайме, а на протяжении всего матча, с первых же секунд – и придушить её нападение. Да, это было достигнуто за счёт самой незрелищной игры, которую только можно себе представить, а иногда - и откровенно грязноватой, так, что болельщики в зале негодовали, непрерывно свистели и кричали «Бу-у-у!» - но Сэндерсон решал свои тренерские задачи. Он просто хотел обыграть «Лойолу» и пройти дальше – и делал для этого то, что считал нужным. «Я советовался со многими тренерами перед матчем. И все они говорили в один голос: да, знаем, у тебя хорошая команда. У тебя есть хорошие игроки. Но если ты думаешь, что сможешь сделать из них скаковых жеребцов за несколько дней, чтобы бегать за «Лойолой» туда-сюда – они просто снесут вас с площадки. Поэтому я решил: каждое наше владение должно быть максимально умным, мы будем много работать с мячом перед каждым броском, замедлим игру настолько, насколько это возможно, и минимизируем их шансы на то, чтобы они могли разбежаться и бить нас своим прессингом. Я думаю, это был верный подход. Я всего лишь пытался выиграть матч». «Такой темп был просто неприятен для нас», - скажет после игры Бо. Не «неприемлем», не «некомфортен», а именно «неприятен».

«Да, они были великолепно готовы физически, - продолжает Сэндерсон. – И они были на таком ходу. Но при игре 5-на-5 есть и другие факторы. Если бы нам удалось разбить их прессинг по всей площадке, заставить их защищаться на своей половине – они не знали бы, что им делать. Среди них не было никого по-настоящему талантливого. И я так и сделал. Сделал то, что должен был сделать».

Уэстхед же ещё до матча выражал опасения: «Ключом к победе над «Алабамой» станет темп. Мы должны контролировать его, а не наоборот. Мы должны быть быстры. Мы должны диктовать скорость. Но «Алабама» уже показала, что тоже может навязывать выгодный ей темп». Так оно и было – именно за счёт медленного, тягучего баскетбола «Алабама» и забралась так далеко (в первых двух играх турнира они дали набрать своим соперникам до перерыва лишь по 22 очка).

Кстати, Уэстхед и Сэндерсон были друзьями, и во время турнира постоянно вместе обедали. И не упускали случая подколоть друг друга. «Мы играем в свою игру – и играем для себя, - говорил Уэстхед. – Нам нравится гонка. Если кто-то ещё хочет в ней поучаствовать и пытается бежать рядом с нами – что ж, отлично, но мы не обращаем на это большого внимания». Менее изысканный Сэндерсон отвечал на это тем, что даже не пытался скрыть презрения к литературным пристрастиям своего друга, но всё равно очень его уважает: «Да, Пол отлично знает английский, Шекспира, знает эти там драмы, пьесы, знает много всякого другого дерьма. Любит поболтать о всяких там Лонгфелло-шмонгфелло, о всякой другой хренотени в таком роде. Но при этом он – отличный тренер». Да и вообще – за словом в карман не лез. Когда Уимпа спросили, беспокоится ли он об игровом плане своего оппонента, о тренерском  подходе Уэстхеда, о том, как результат игры отразится на их взаимоотношениях, тот ответил: «Что? Беспокоюсь ли я? Ага, я беспокоюсь о нашем сопернике, я беспокоюсь о нашей команде, я беспокоюсь о том, что мы будем есть перед матчем, я беспокоюсь о рекрутинге, я беспокоюсь о планах на игру. Я вообще беспокойный».

Так что Уэстхед отлично знал, чего ему стоит ждать от друга. Но менять ничего не собирался: «Мы предложим им выходы два-в-одного. Если они это не проглотят – мы предложим им выходы три-в-одного, - Пол сделал эффектную паузу. – Если и это не сработает – мы дадим им выходить три-в-ноль. Ну, конечно, прежде чем они на это клюнут, мы попытаемся перехватить у них мяч разика три. Для нашего нападения необходимо, чтобы все пять парней выкладывались по полной. Если мы работаем на сто процентов – мы получаем сто процентов результата. Другие команды могут расслабиться, провести какое-то время в матче, играя на 75 процентов возможностей – и на какие-то минуты выдержат удар. Мы с нашей игрой – нет. Если мы будем играть на 75 процентов – ничего не получится. За несколько секунд наша игра может скатиться от очень хорошей до совсем паршивой, - Пол почти прижал указательный палец к большому, оставив расстояние меньше дюйма. – Вот столько всякий раз разделяет для нас триумф и катастрофу. Это – всё равно, что представление канатоходцев. Всё равно, что ходить по проводам высокого напряжения. И поэтому, кроме нас, так больше никто не делает. Три года назад, когда я стал ставить нашу защиту через полный прессинг, я сказал парням: запомните, никто не сможет удержать нас в пределах 65-и очков за игру. С тех пор мы забиваем в среднем 115-120 очков. Да, мы много даём набирать и противникам, но никто не сумел нас затормозить. У нас есть несколько записей с играми «Алабамы». Мы конечно, посмотрим, как они играют против прессинга и, может быть, внесём какие-то коррективы. Но мы не беспокоимся об открытых, свободных зонах. Я говорю своим помощникам: если у нас появляется время на то, чтобы посмотреть, как против нас играют в защите – это просто значит, что сами мы играем недостаточно быстро. Каждый из наших игроков знает, что, как только мяч оказывается у него в руках, это равносильно сообщению: бросай! Это всё равно, что получить любовную открытку».

«У «Алабамы» много хороших игроков, и они – отличные атлеты, - сказал Бо в предматчевом интервью. – И, как только они выйдут на паркет и увидят, что у них есть куча возможностей для открытых бросков (а уж мы об этом позаботимся) – им будет очень трудно бороться с соблазном и не использовать их. Это сработает даже против их воли. Они – спортсмены, азартные люди, и им очень нелегко будет не клюнуть на такую наживку». Вот только сами игроки «Алабамы» понимали, что в обычной игре против «Львов» у них не будет ни малейших шансов, не хуже своего тренера.

Кстати, об игроках. Был среди них, например, будущий любимец цээсковских болельщиков Маркус Уэбб. Но, конечно же, первые роли в команде играл совсем не он – так, выходил на три-четыре минуты за матч, не более. Лидерами были другие люди. Кит Эскинс, Дэвид Бенуа, отпахавшие в НБА не один год, и, конечно же – тоже будущий мистер Биг Шот Роб Орри. Хотя главным действующим лицом был всё-таки форвард Мелвин Читум, который выставлялся на драфт, но ни одна команда лиги не пожелала иметь с ним дело.

Конечно, Роберт с тех алабамских деньков несколько... э-э-э... поправился... да ладно, чего уж там - здорово растолстел, но вот сами черты лица, по-моему, почти и не изменились.

Так вот, софомор Орри согласился с Сэндерсоном: «Надеюсь, мы сможем удержать их в пределах 70-и очков; если они наберут больше 100-а – они наверняка выиграют». «Нам необходимо замедлить их быстрые прорывы. Мы во что бы то ни стало должны их замедлить», - вторил защитник Гэри Уэйтс.   

То, что начало твориться на площадке с первых же секунд матча, скорее было похоже на какую-то фантасмагорию. А может, и комедию. «Львы» вдруг ощутили себя мухами, угодившими в мёд. Их как будто усадили в инвалидные коляски. Игра была тягучей и липкой, как патока. Потом говорили, что по темпу этот матч был куда ближе к 50-м годам, чем к 90-м. Кто-то очень метко выразился, что вот так, должно быть, выглядела бы игра в баскетбол, происходящая на поверхности Луны.

Действо на паркете частенько казалось просто абсурдом. «Львы» тщетно старались вызвать соперников на бой с открытым забралом. Защитники «Алабамы» Уэйтс и Джеймс Сэндерс не давали себя одурачить и чутко, словно два хирурга, держали руку на пульсе игры. Вот Кит Эскинс отсекает Стимера, занимает великолепную позицию в низком посте и поднимает руку, сигнализируя, что готов получить мяч и поразить кольцо. Уэйтс всё это отлично видит, но вместо передачи отрицательно качает головой с самым решительным видом и уходит от кольца подальше, убивая время – и таких эпизодов можно насчитать немало. «Алабама» занималась этим весь вечер. Нередко свою атаку «Алабама» начинала, по большому счёту, только когда до истечения 45-и секунд, отпущенных на владение, оставалось около 5-и, ломая весь план «Лойолы». Выходы три-в-два, три-в-одного следовали один за другим, как и обычно в играх «Львов». Так уж они защищались. Но вот заканчивались они совсем необычно: вместо молниеносного завершающего броска игрок «Алабамы», владеющий мячом, смещался куда-нибудь в сторону крыльев и начинал петлять по зоне «Лойолы», словно заяц, уходящий от стаи гончих…

Поначалу, когда все только приноравливались к происходящему, LMU, как обычно, убежали вперёд. За первые пять минут матча «Алабама» промазала все свои 9 бросков, и «Львы» вроде бы оторвались – 9:2. Потом игра утеряла всякий ритм, выглядела рваной и какой-то растрёпанной – по другому и не скажешь; с редкими бросками – да и те были, в основном, неточными. На следующем отрезке – 3:07 минуты – «Лойола» не смогла набрать ни одного очка. Это выглядело невообразимо, нереально – но это было! Затем наконец забросили - но за всё это время «Алабама» смогла лишь самую капельку сократить разрыв – 11:6. Потом последовала очередная «засуха» (3 с половиной минуты), после которой команды снова наскребли какие-то там очки – 18:12 в пользу «Лойолы». После чего были ещё почти три с половиной минуты без очков «Лойолы». А потом усыпившая бдительность «Львов» «Алабама» совершила небольшой спурт и подобралась вплотную – 18:17. За оставшиеся две с небольшим минуты мало что изменилось. Благодаря точным штрафным Фрайера «Львы» всё-таки ушли на перерыв с чисто символическим преимуществом - 22:21. Ни Уэстхед, ни его игроки и в страшном сне не могли увидеть, что набирают за двадцать минут игры 22 очка – при том, что их норма – 50-60 с закрытыми глазами… Они привыкли бить все рекорды результативности, а здесь их втянули во что-то непонятное – и они тоже устанавливают рекорды, но уже со знаком «минус».

В перерыве Пол попытался как-то поднять настроение ребят, пошутив, что, мол, «нам осталось набрать только 100 очков за 20 минут, чтобы достичь своей обычной средней результативности». Особого энтузиазма в раздевалке это не вызвало. «По правде говоря, в тот момент я всё ещё думал, что у нас всё в порядке, и игра наладится», - скажет потом Уэстхед. А вот игроки так не считали. Они вообще не понимали, что происходит. «Мы не знали, что и подумать обо всём этом. Потому что они выключили нас из нашей же игры – по всем направлениям, тотально; они нас заставили играть в такую игру, где мы могли делать только две вещи: держаться и пытаться. Особенно странно выглядело, когда они выходили три-в-одного – и даже не пробовали бросать по кольцу. Вот тогда мы и почувствовали, что имеем дело с совсем другим типом игры», - рассказывал потом Фрайер.

Вообще-то, конечно, абстрагируясь от того, какими средствами это было достигнуто, о работе Сэндерсона в том матче можно сказать похвальные слова. Он, повторюсь, стал единственным тренером, который смог разрушить «Систему» «Лойолы» до основания. Ни одному специалисту – пусть более маститому, обладающему более сильным подбором исполнителей – сделать этого не удавалось. Да, были команды, которые переигрывали «Львов», иногда даже били «Лойолу» их же собственными козырями – скоростью, прессингом – но не оставить от «Системы» камня на камне смог только Сэндерсон. Впрочем, пожалуй, ещё большей похвалы заслуживают его игроки. Тренер – на то он и тренер, чтобы чётко идти к поставленной цели и не обращать внимания на мнение окружающих, как именно он это делает. А вот настолько неукоснительно воплощать тренерский план, ни на йоту не уходя в сторону, ни в одном моменте не позволить себе сымпровизировать, сыграть так, как хочется того тебе самому, а не так, как тебя заставляют, причём это относится ко всем, абсолютно к каждому в команде – это уже другое дело, это дорогого стоит, когда тебе 20 с небольшим или ещё меньше. И всё это – на фоне недовольных зрителей. Многие журналисты потом назовут  эту игру «отвратительной» и даже «противной» - и виновата в этом будет, конечно же, «Алабама». А уж болельщики в зале и подавно не ожидали такой подставы. Они уже привыкли, что каждый матч «Львов», вне зависимости от того, кто им противостоит – это взрыв, это фонтан, это феерия, это пиршество атакующего баскетбола; а здесь их вместо всего этого пытаются накормить какой-то тухлятиной, ну, по меньшей мере – просто размазывают кашу по тарелке. Даже несмотря на то, что игра носила крайне напряжённый характер, команды шли «ноздря в ноздрю», не давая друг другу оторваться, что, по идее, и должно доставлять болельщикам самые острые ощущения, - они всё равно негодовали. И периодически заводили: «Ску-у-учно! Ску-у-учно!»

В перерыве Уэстхед рассчитывал, что они всё-таки затянут соперников в свой водоворот. Он дал своим парням единственный совет (а другого, собственно, и дать не мог). Тот самый: застегните ремень ещё на одну дырочку, дёрните за рычаг ещё сильнее – и они не выдержат. А Сэндерсон надеялся, что его ребята окончательно утянут оппонентов в болото. Возможно, у него и был соблазн сыграть хоть чуть-чуть по-другому – ведь его команда, пусть и на то самое ничтожное, одно-единственное очко, отставала. Но он отлично понимал – рискни он, дай своим парням указание открыть шлюзы, сыграй с «Лойолой» так, как этого хотят они сами хоть пару минут – и всё может рухнуть. Потом уже не остановишься, и с ними произойдёт то же самое, что и с «Мичиганом» и «Нью-Мексико». Нет, с «Системой» лучше не связываться – куда рациональнее её ломать и дальше. Как показал ход матча – в большей степени сработал план Сэндерсона. Хотя… Да, во второй половине игра, когда «Львы» всё же взвинтили темп, моментами начала напоминать то, что обычно происходило в матчах «Лойолы» - но лишь эпизодически; в общем и целом она проходила по сценарию Сэндерсона.

«Алабама» продолжала разыгрывать мяч при выходах два-в-одного и три-в-одного – хотя они стали происходить даже чаще, потому что «Львы» открывали ещё больше свободного пространства, пытаясь заманить соперников в свою ловушку и «разогнать» их; её игроки старались не бросать дальше, чем с 15-и футов; они свели к минимуму 3-очковые попытки; они всё так же «путали следы» и двигали мяч по зоне LMU так долго, как только можно… Ураганные порывы «Лойолы» превратились в лёгкий зефир. Игра тащилась всё в том же темпе – счёт неоднократно был равным. 25:25, 27:27, 29:29, 33:33, 35:35…

Напряжение, и без того немалое, возросло, когда Мелвин Читум очень жёстко сфолил на Бо, а судьи никак на это не отреагировали. Это видели все – зрители на ближних рядах, болельщики у телевизоров, комментаторы, сказавшие, что в одном эпизоде на Бо успели нарушить правила сразу несколько раз – но не рефери. Кимбл отнёсся к этому стоически и продолжил играть дальше. Однако в течение нескольких следующих секунд судьи не заметили других таких же очевидных фолов на игроках «Лойолы». Одним из тех, кто в этом преуспел, был как раз Орри (да-да, старина Роб уже тогда был горазд на такие штучки – не могу не сказать об этом, как болельщик «Финикса». Просто сразу же вспоминается тот самый эпизод с Нэшем; впрочем, Орри вообще с полным правом претендует на звание «самого ненавистного человека для баскетбольного Финикса» благодаря целому ряду «антисанзовских» поступков – даже несмотря на то, что сам провёл какое-то время в рядах «Финикса». Хотя и само его пребывание в стане «Санз» вполне вписывается в эти самые «анти»; ну, да ладно – не об этом). Не очень понятно, с чем была связана такая невнимательность арбитров. Смысла притормаживать «Львов» по дистанции им не было – с момента прихода в команду Хэнка и Бо игра команды пользовалась неослабевающим интересом со стороны болельщиков, а уж после трагедии она и вовсе завоевала сердца всей Америки; за неё переживали все, а за турнирным походом наблюдали даже те, кто больше баскетболом никогда не интересовался – ни до, ни после. Так что – чем дальше они продвигались по турниру, тем выше становились рейтинги, а не наоборот. Тем не менее, судьи почему-то позволяли  «Алабаме» слишком много (особенно во второй половине) – это общепризнанный факт.

Бо, у которого игра не заладилась с самого начала (как и у всех «Львов»), и так был на взводе (как и все «Львы»). И после очередной грубости, которую в упор не заметили рефери, сорвался. И ответил в том же духе обидчику. Его фол судьи почему-то сразу же засекли – и выписали Бо технический. Тут уж Кимбл не выдержал и попёр на арбитров. Это привело к ещё одному очень яркому и вдохновляющему моменту, который любят вспоминать почти так же, как и штрафные Бо (кстати, в той игре у него так и не появилось возможности почтить Хэнка – он, как ни удивительно, ни разу не становился на линию штрафных; просто ещё одна странность, связанная с тем матчем). Увидев, что Бо вышел из себя и может схлопотать ещё один «технарь», Крис Найт стремглав рванул к месту инцидента. Он ничего не стал говорить Кимблу – просто указал ему пальцем на майку, на то место, на котором на груди была нашивка «44», напоминая, за кого они здесь играют. И Бо сразу же взял себя в руки.

Между тем, весы стали склоняться в сторону «Алабамы». Читум свободно прошёл к кольцу и всадил мощный данк, Орри забил лэй-ап и добавил один точный штрафной, снова лэй-ап – на этот раз от Читума… Когда до конца оставалось 7 минут, «Алабама», совершив фантастический для хода той игры рывок 9:0, повела 49:41. Показалось, что «Львы» окончательно выдохлись, их сезон завершается, славное и необычайное путешествие подходит к концу, а план Сэндерсона полностью восторжествовал. «Алабама» продолжала успешно замедлять игру везде, на каждом квадратном метре паркета. Для «Лойолы» она превратилась в сущую, такую же медленную, пытку. Но… «Представьте: какие-нибудь парни всю регулярку выглядят нездорово, их работа ног, к примеру, просто ужасна. Но неожиданно, с определённого момента, они начинают двигаться так, как делал это сам Хэнк. И вам хочется спросить: эй, что это за люди? Я их знаю? Но они играют не за себя, и им по фигу, какая у них работа ног. Они просто делают своё дело, потому что они играют сердцем», - Бо говорил обо всей команде. Но в переломные мгновения эти его слова об игровом всплеске в наибольшей степени относились к Тому Пибоди (который, напомню, был –дцатой атакующей опцией в «Лойоле» со своими 4-я очками в среднем за игру). При счёте 52:47 в пользу «Алабамы» он появился на паркете. Зная о невеликих снайперских достоинствах Тома, соперники сфокусировались на опеке его партнёров – и Пибоди отлично этим воспользовался. Сначала он без изысков прошёл к кольцу и забросил лэй-ап, потом спровоцировал потерю у оппонента уже под своим щитом и вторым своим лэй-апом вернул преимущество «Лойоле» - 57:56 за 3:47 до свистка. На тот же отрезок пришлись две «трёшки» - от Лоуэри и от Бо. Кстати, стоит сказать, что в эти минуты в некоторых моментах создавалось впечатление, что судьи начинают подтаскивать уже «Лойолу», раздавая, например, игрокам «Алабамы» неочевидные фолы в нападении – словно пытались отмазаться.

Читум ответил своим броском, но в критические мгновения у Фрайера, который тоже выглядел плохо, рука всё же не дрогнула – и очередная его «трёшка» (со второй попытки в одной атаке) в клатче оказалась точной – 60:58 («Думаю, что мы повернули игру именно в тот момент», - скажет потом Уэстхед). За 1:13 до конца Читум в очередной раз в том матче сравнял счёт. В следующей атаке мяч выбили у Бо из рук прежде, чем он успел бросить. Но он очень удачно отскочил прямо к  Лоуэри – и тот за 33 секунды до конца вновь вывел вперёд LMU – 62:60.

Ответную атаку «Алабамы» вновь завершал Читум – но на этот раз промазал из-под самого щита, а Бо и Стимер совместными усилиями забрали подбор, не подпустив никого к мячу. На часах оставалось 3.6 секунды.

В этот мизерный промежуток игрового времени (хотя в играх «Лойолы» 3 с лишним секунды были, скажем так, дольше, чем у остальных команд) вместилось очень много чего. Два тайм-аута «Львов», которые не могли толком ввести мяч, фол «Алабамы», незабитый штрафной Лоуэри, тайм-аут «Алабамы» за две с половиной секунды до конца… И вот, наконец, наступила кульминация. «Алабама» пасом через всю площадку вводит мяч из-за своей лицевой. Тот в суматохе отскакивает в руки к Орри – и Роб бросает с разворота (такие броски сам Орри называл «хоперами»). Но… то ли это была та самая проруха, которая поджидает любую старуху, то ли сам Биг Шот ещё не был в те времена таким уж Биг Шотом – но это оказался тот нечастый случай, когда Роберт не смог забить решающий бросок (пусть даже и из неудобного положения). Мяч отскочил от дужки – и оказался в руках у Пибоди. «Львы» выиграли войну на выживание, в которую превратился тот матч. В том сезоне в самом малорезультативном своём матче до встречи с «Алабамой» LMU набирали 91 очко – на 29 больше. Обычно LMU забрасывали столько за одну лишь половину, а здесь - за всю игру. Стратегия Сэндерсона сработала превосходно. Почти…

«Львы» подпрыгнули в воздух вместе с болельщиками, которые уже начали высыпать на паркет, скандируя: «Хэнк здесь! Хэнк здесь!»

Да, в матче с «Алабамой» Хэнк всё ещё был здесь...

«Я горжусь своей командой. У нас очень тяжёлый период, но мы идём вперёд и играем хорошо, - сказал Бо. – Мы не забываем о Хэнке – он был незаурядным человеком и в игре, и вне игры тоже. Его потеря опустошила нас. Но то, что мы делаем – это самая лучшая терапия для нас. Что ж, это придаст нам уверенности – теперь мы знаем, что можем играть в медленную игру и выигрывать. Мы можем играть и в быстром, и в медленном темпе – это комплимент для нас. Я думаю, Хэнк был бы нами доволен. Он был бы счастлив, потому что мы отдаёмся на 100 процентов, и мы играем сердцем. Мы выкладываемся на полную – так, как это делал он сам. И он это видит».

«Обычно мы живём быстрыми прорывами, - вторил Том Пибоди. – Теперь мы знаем, что сможем прожить и без них. Во второй половине мы ещё сильнее увеличили темп – и они всё же стали делать некоторые поспешные броски. Мы знали, что это – самое трудное время в игре. Когда матч дошёл до этой точки – мы почувствовали,  что у нас появляются шансы. Мы знали, что если мы начнём играть ещё быстрее – то у нас наконец появятся возможности для лёгких бросков».

Сразу даже и не скажешь, чему «Львы» радовались больше - победе или тому, что этот «мерзкий» матч наконец закончился.

«Это была тяжёлая игра для нас, - вздохнул Уэстхед после матча. – Но нам нужно отдать должное Уимпу Сэндерсону и его команде – они всё-таки заставили нас играть в своём темпе. Он сделал игру дьявольски медленной, и это, пожалуй, было верным решением. Мы плохо бросали в первой половине, но наш прессинг, казалось, работал (24 потери у «Алабамы»). «Алабама» абсолютно не использовала возможности для бросков в быстрых прорывах. Уимп чётко довёл это до своих игроков. Мы недобрали 60 очков до своей средней результативности. Очень упорная игра. Это была их игра, они диктовали свои условия. Нам оставалось только держаться в седле – и это было чертовски трудно сделать; это был долгий, длинный путь. Просто необъяснимо, как мы смогли выиграть, играя так медленно».

«За те 30 лет, что я провёл в «Алабаме», команда ещё ни разу не была так близка с точки зрения соблюдения установок к той игре, которую я хотел бы от неё добиться. У вас есть другие идеи – любые идеи, каким образом ещё мы могли бы сегодня победить? Я не удовлетворён. Я не собирался финишировать вторым. Но у нас была отличная возможность победить. Мы имели все шансы. Мы играли для того, чтобы выиграть. Я вам говорил, что мы отлично подготовимся – и мы сделали это. Мы хорошо подбирали во второй половине. И в том, что мы упустили кое-кого в ключевые моменты (речь о Томе Пибоди), не виноват кто-то один».

Кажется, что тот матч так и засел у Сэндерсона занозой в сердце (а может, и в каком-нибудь совсем другом месте). Во всяком случае, он частенько вспоминает о нём и сейчас, когда прошло столько лет: «Мы играли в умную, правильную игру. Мы должны были побеждать – но не смогли. Я всё время думаю, что можно было сделать по-другому, что надо было изменить. Ну, знаете, это как когда Медведя Брайанта (тренера команды «Алабамы» по американскому футболу) спрашивали, зачем он сделал то или это, он отвечал: я хотел выиграть. Я сделал то, что должен был сделать. Это была запоминающаяся, историческая игра. И то, почему мы её проиграли, не даёт мне покоя…»

Все объясняли это поражение теми же причинами: «Лойола» не может проиграть, потому что они – «Божья команда» (так их прозвали с лёгкой руки какого-то журналиста). И, наверное, так оно и было. В игре «Львов» ещё присутствовала какая-то сказка, ещё оставалось немного чего-то такого, что нельзя было объяснить с точки зрения обычной логики. «Немного» - потому что никто упорно не хотел замечать (включая, должно быть, и саму команду): в первых матчах этого «чего-то» было куда больше, можно было почувствовать его пульс на паркете, а теперь это волшебство стремительно, на глазах, испарялось… Но оно ещё присутствовало – ровно настолько, чтобы «Львы» набрали на два очка больше, чем «Алабама».

Пожалуй, лучше всего сказал о том матче Пер Стимер: «Играть для нас сегодня – это было всё равно, что заново учиться ходить».

И всё-таки от «Лойолы» ждали многого – уж слишком сильно было впечатление от того, как они разорвали «Нью-Мексико» и особенно «Мичиган». Они забрались на недосягаемую для себя высоту, войдя в число восьми лучших команд страны. До «финала четырёх» - рубежа, который казался мифическим и недостижимым, о котором, опять же, не смели грезить даже сами ребята во главе с Уэстхедом – оставалось сделать один шаг…

Но – ох! – каким же трудным он был, этот шаг!..

В НБА в то время заправляли «Плохие парни» из Детройта, готовившиеся защищать титул (защита оказалась удачной). А вот в NCAA были в те дни свои, местные «Плохие парни». «Они – просто кучка головорезов! И можете цитировать это сколько угодно и ссылаться на меня!» - это о них, о соперниках «Львов» в региональном финале от Запада. А сказал эти слова Дик Хансакер, тренер команды «Болл Стэйта». Только что эти самые будущие соперники «Львов» в другом полуфинальном матче побили его парней – 69:67, но этим ограничиваться не стали – и по дороге в раздевалку в подтрибунных помещениях ещё и дали им тумаков уже в прямом смысле. Ну, насчёт «дали» я, конечно, немного преувеличил – так, попинали немного. «Кардиналы» Хансакера жаловались, что всю игру оппоненты издевались над ними. Игрок «Кардиналов» Кэтис Кидд рассказывал: «Да, весь матч они пытались запугать нас. Когда они вышли на площадку и увидели надписи «Болл Стэйт» на наших футболках, то стали насмехаться, говорить, что они вообще не знают, где это находится, орать всякие гадости про наш колледж и нашу игру» (справедливости ради, стоит сказать, что и «Кардиналы» в обиду себя особенно не давали, отвечая в том же духе). Когда матч закончился, один из «головорезов» подбежал к скамейке «Болл Стэйт», на которой ещё только пытались смириться с поражением, и выдал очередную порцию трэш-токинга, а потом сделал вид, что расстреливает эту скамейку из пистолетов. Хансакер был возмущён: «Что за дерьмо?» В общем, всё было готово для драчки, как поётся в одной популярной песенке. Которая и не замедлила вспыхнуть – как только команды направились в раздевалки. Благо, Хансакер был неподалёку и погасил потасовку в зародыше, после чего выкрикнул эту свою знаменитую фразу про «кучку», которую слышали полным-полно находившихся рядом людей – и удалился в раздевалку (на всякий случай – в сопровождении охранников).

Потом Хансакер дезавуировал свою гневную тираду, сказав: «Я никогда не говорил ничего подобного. Любой, кто приписывает мне эти слова – просто лжец». И перешёл к более мягким формулировкам: «Это позор для всего университетского спорта. И я говорю сейчас совсем не о своих парнях, а об этих. Вы все видели, что делал один из них, как он дразнил нас. Это противоречит самому духу студенческого спорта». Но слово – не воробей…

И вот эта самая «кучка головорезов» противостояла «Лойоле». Впрочем, запомнились они не только, и не столько, этим. И даже не тем, что выиграли в том сезоне свою Big West и были посеяны на Западе под первым номером. В истории NCAA они просто остались, как одна из самых мощных и великих команд. Да, это были те самые UNLV, ведомые легендарным Tark the Shark, Тарком-Акулой, Джерри Тарканьяном конца 80-х – начала 90-х, в течение пары сезонов наводившие шорох по всей лиге (но чемпионами ставшие лишь раз). В общем-то, можно особенно ничего о них и не говорить, а просто назвать несколько имён заводил той банды «Бунтарей» – и всё сразу станет ясно. Лэрри Джонсон, Стэйси Огмон, Грег Энтони – все эти люди сделали карьеру в НБА от звёздной до просто хорошей. Им под стать были не столь известные Дэвид Батлер и Андерсон Хант. Джонсон войдёт в том сезоне в All-American, сезоном позже то же самое сделает Огмон, Хант мог бросать «трёшки» (не просто «трёшки», а сверхдальние «трёшки») хоть весь день, Батлер и Мозес Скарри были настоящими зверюгами в низком посте, Энтони мог бежать так, как мало кто… Ну, и ещё о силе той команды говорит хотя бы следующий факт. Очень часто её  сравнивают с пресловутой «Fab Five» из «Мичигана». Сам я не любитель подобных вещей – сопоставлять команды, которые ни разу не встречались лицом к лицу, но вот здесь заинтересовался, благо тема для обсуждений очень обширная. Так вот, большинство (болельщиков, журналистов, аналитиков) отдаёт предпочтение именно двум составам (1989/90 и 1990/91) UNLV – причём многие за явным преимуществом. Как тут не  вспомнить вслед за Тарканьяном, что они могли бы стать ещё мощнее, ещё сильнее и ещё хуже (в смысле репутации, конечно, а не уровня игры): «За нас мог бы играть Шон Кемп, который после школы хотел прийти именно к нам. Как вы считаете, у нас была бы неплохая передняя линия, не правда ли? Но его не взяли в университет, и он отправился прямиком в НБА».

Великолепная пятёрка UNLV. Или просто «плохие парни». Правда, это фото сделано уже в следующем сезоне - в игре с «Лойолой» Эклза в команде ещё не было, и в старте на позиции центра выходил Дэвид Батлер.

Журналисты перед матчем изощрялись, кто во что горазд. Ещё бы – такая благодать для создания нужной атмосферы! Всё развивалось по классическому сценарию: хорошие парни (естественно, «Львы»), вроде бы – слабее, но ведомые вперёд благородной идеей, против плохих (UNLV, понятное дело) – как бы и более крутых, но беспринципных. Простые ребята из небольшого, бедного иезуитского колледжа (вон, у них и священник всё время сидит на скамейке) – против мальчиков-мажоров, чьё учебное заведение находится в Парадайзе, пригороде Лас-Вегаса, гнезде нездорового азарта и рассаднике всех возможных человеческих пороков. И уже только лишь из-за одного этого имеет сомнительное академическое реноме. Тем более, что в том сезоне они давали слишком уж много поводов для критики – весьма обоснованной, надо сказать, критики.

Вообще, история взаимоотношений UNLV и лично Тарканьяна с NCAA требует о себе особого рассказа, но сейчас – не о том. Упомяну лишь, что с обеих сторон было множество претензий, тянувшихся на протяжении двух десятилетий и в итоге закончившихся судебными разбирательствами. Все эти годы можно охарактеризовать, как «Джерри Тарканьян против высшей администрации NCAA». NCAA обвиняла тренера в нечистоплотных методах работы (нелегальные расходы на команду, запрещённые способы рекрутирования, и много чего ещё), так что Джерри подал в конце концов на неё в суд, бросаясь более, чем громкими словами и называя (вернее - обзывая) администрацию ассоциации «мафией» и даже «нацистской Германией». «Самое печальное – в том, как после всего этого нас воспринимают люди по всей стране. Они думают, что мы здесь поголовно связаны с мафией и проводим всё свободное время с проститутками. Когда наш рекрутер приезжает к кому-нибудь домой поговорить, то мама потенциального новобранца выглядывает в окно – не сидит ли в машине шлюха, которую специально привезли, чтобы заманить её сына к нам». Н-да, конечно, когда читаешь тирады коучей прошлого, то понимаешь, что Попович – единственная, пожалуй, фигура, которая выделяется из общей довольно безликой массы сегодняшнего тренерского цеха нетривиальными высказываниями – далеко не самый острый на язык человек, и на фоне тех патриархов был бы не таким уж колоритным персонажем. Ну, да ладно, сейчас – опять же, не об этом.

Тренер «Диких Котов из Аризоны» Льют Олсон жаловался, что прямо во время матча Андерсон Хант неоднократно подходил к их скамейке и обкладывал весь его штаб матом (за что сам Тарканьян публично дразнил Олсона «Полуночной лютней»). Печально известные своим грязным трэш-токингом игроки «Оклахомы Сунерз» с удивлением рассказывали, что «Бунтари» даже им заткнули рот и заставили краснеть, словно выпускниц института благородных девиц. Особенно преуспел в этом Лэрри Джонсон. Скитер Хенри поведал, что будущий «Бабуля» весь вечер третировал его своими невоздержанными речами. «Самое приличное из того, что он мне говорил - это то, что в следующем сезоне он, мол, будет играть в НБА, а я – в КБА (Континентальная Баскетбольная Ассоциация – пристанище многих из тех, кто не сумел пробиться в НБА). Ну, и ладно – игру-то выиграли мы».

Впрочем, далеко не всегда «Бунтари» изъявляли свою агрессию в вербальной форме. В игре с «Ютой» Крис Джетер боднул головой в лицо Гэрри Паттерсона так, что бедняге пришлось накладывать 14 швов на глубокую рану под глазом. Этого Джетеру показалось мало – и уже по окончании матча он врезал другому игроку «Юты», Кендаллу Янгбладу (ему повезло немногим меньше – дело ограничилось 8-ю швами). Тут уж началась настоящая драка, в которой Мозес Скарри (это он подбежал к скамейке «Стэйт Болла» и «расстрелял» её) поддал тренеру соперников Кону Смиту. Вполне возможно, сделав это вполне осознанно – Смит сезоном раньше увидел нескольких игроков UNLV за рулём дорогих «Мерседесов» (а иметь крутые машины студентам, как мы знаем, почти что запрещено) и, недолго думая, настучал об этом администрации NCAA. Так что поднялась очередная волна разбирательств, и Тарканьяна снова вызвали «на ковёр». Правда, сам Скарри сказал, что мстить никому не собирался: «Чё вы, да я даже не знал, что этот мужик – тренер! На нём был свитер и какие-то штаны, а всем тренерам положено ходить в костюмах!» И хотя потом Тарканьян оправдывался: «Последний раз нас втянули в драку ещё в 1982-м! Подняли такой шум, что можно подумать, будто мы бьём весь Big West каждый Божий день!», терпение президента колледжа Роберта Мэксона окончательно лопнуло. Он осудил то, что тренер так распустил команду, и сказал, что теперь будет рассматривать все его действия под микроскопом. И стал куда жёстче относиться к рекрутинговой программе (говорят, что это и явилось одной из главных причин того, что Кемп не смог присоединиться к «Бунтарям»).

Впрочем, самих игроков всё это не очень-то и беспокоило. «Мы не делаем ничего такого, чего не делают другие команды. Ну, может, так и не поступают пай-мальчики, но не надо представлять нас исчадиями ада», - сказал Грег Энтони. «Воспринимайте это, как вам нравится, - поддержал партнёра Огмон. – Но помните: «Детройт Пистонз» тоже называют «Плохими парнями». Зато начало беспокоить самого Тарканьяна – в том году произошло очень много чего ещё, о чём я просто не буду рассказывать – всё-таки материал не о «Бунтарях». «Моя жена сказала мне перед началом сезона, что мы уже 19 лет бьёмся с NCAA. 19 лет – это слишком много для нашей человеческой жизни. Мне 59. Я ненавижу признаваться в таких вещах даже себе самому, но в этом году меня всё уже достало. Каждый день – всё новая и новая дрянь».

Главная фишка Тарка Акулы - яростное жевание полотенца во время игр.

Вот так – «белые рыцари на белых конях» против «чёрных рыцарей на чёрных конях». Именно так. Когда Уэстхеда спросили, что он об этом думает и не боится ли «Бунтарей», тот дипломатично ушёл от прямого ответа: «Я не знаю, о каких белых и чёрных рыцарях вы говорите. Единственное, что я точно знаю – так это то, что у нас есть Крис Найт (фамилия Криса и слово «рыцарь» на английском звучат и пишутся одинаково: «knight»; да, собственно, от этого-то «рыцаря» фамилия и произошла). И мы очень рады, что он у нас есть. Ни Энтони, ни Джонсона – никого из них мы не воспринимаем, как «плохих парней».

Обстановка подогревалась ещё и тем, что команды в том сезоне уже встречались (UNLV победили 102:91). И там тоже вспыхнула потасовка после очередной порции ругани со стороны «Бунтарей».

«Теперь – совсем другая история, - сказал Уэстхед. – Та игра была для нас стартовой в сезоне, а нам требуется шесть матчей, чтобы полностью вкатиться в нашу «Систему». «А у нас не было двух важных игроков – Мозеса Скарри и Дэвида Батлера», - парировал Тарканьян. «Сегодня я играю куда лучше, чем тогда», - сказал своё слово и Бо (в той игре его отлично прикрыл Огмон, дав набрать всего 21 очко).

«Мы тоже можем бежать быстро, - прокомментировал Тарканьян. – Но никто не делает этого так, как «Лойола», никто не находится в такой великолепной форме, как они. Мы можем надеяться только на наши броски, на то, что у нас будут для них хорошие возможности, и на наших «больших». Могу лишь сказать, что мы точно не будем играть так, как «Алабама» Мы будем играть в темпе «Лойолы».

Быть может, говоря в таких восторженных тонах о форме «Лойолы», Джерри немного лукавил. Но, скорее всего, в день игры он и впрямь так и думал. Даже несмотря на то, что его команда соответствовала своему неофициальному прозвищу – «Бегущие Бунтари» в тот вечер, как никогда. «Мичиган» был одной из немногих команд, которые выдерживали темп «Львов» дольше первой половины игры, «Алабама» - единственной, которой удалось полностью сломать «Систему», а UNLV – единственной на тот момент, способной посостязаться в физике и скоростях с «Лойолой» на равных всю игру. Что и подтвердил матч…

Потом Тарканьян назовёт его лучшим для своей команды в сезоне – и одним из лучших за все те годы, которые он провёл у руля «Бунтарей». С первых же секунд они доминировали в каждом аспекте – закончили игру с великолепным процентом, разбили «Львов» под щитами, задушили их в защите, на длительные периоды выключая лидеров LMU из игры. Пожалуй, они даже были быстрее. Начало стало убийственным для «Львов» - после счёта 4:4 «Бунтари» совершили впечатляющий спурт 12:0.

К исходу 10-й минуты UNLV вели 32:17, с лёгкостью просачиваясь сквозь хвалёный прессинг «Лойолы», словно вода.

«Львы» попытались остаться в игре, когда за 5 с половиной минут до перерыва Бо, а затем Лоуэри забили по «трёшке». А потом Кимбл (который не мог набрать очков почти 10 минут) забросил два штрафных – первый всё той же левой рукой, после чего болельщики аплодировали ему стоя. Честно говоря, жутко не хочется опускаться до совсем уж какой-нибудь слащавой банальности вроде «казалось, что это сам Хэнк оттуда, с небес, направляет руку Бо». Но трудно не написать, или хотя бы не подумать о чём-то таком. Хотя бы потому, что, как говорил сам Бо, потом, уже в НБА, он бросал штрафные левой рукой 4 раза – и все промазал, а вот в том чудесном турнире все три забросил… После этих штрафных счёт стал 41:37 в пользу «Бунтарей». То был последний намёк на волшебство…

Стэйси Огмон был фееричен, особенно в первой половине, в которой он набрал 25 из своих 33-х очков (хотя известен, прежде всего, конечно, своими незаурядными защитными навыками), прибавив к ним 11 подборов. То, что прессинг «Лойолы» был полностью раздроблен – заслуга именно Огмона и Ханта. Столь же быстрые игроки «Лойолы» проигрывали Стэйси в росте, а такого же роста – уступали в скорости. «Иногда вы совершаете ошибки в обороне, а иногда нападение просто делает именно то, с чем вы не можете справиться, - сказал об атаках всех «Бунтарей» и Огмона в частности Уэстхед. - Огмон выполнял всё это: мягкие джамп-шоты с 8-и футов, которые у него так хорошо получаются, силовые проходы к кольцу». Бо, у которого был дружеский разговор со Стэйси перед игрой, был восхищён: «Он относится к тому типу игроков, которые проявляют себя лучше всего, когда идут на корзину. У него такие быстрые джамперы. Он великолепно подбирает в нападении, и у него очень быстрые ноги для игрока его габаритов». «Никто не сможет остановить Стэйси один-в-один», - пробасил после матча Джонсон. Сам Лэрри принёс команде 20 очков и 18 подборов, Хант – 30 очков и 13 передач, Энтони – 21 очко и 8 передач…

Энтони забросил 3-очковый, Хант сделал очередной из своих пяти перехватов в первой половине – последовал ещё один нокдаун, и UNLV повели 56:39. А на перерыв команды ушли при счёте 67:47.

Вторую половину открыл Бо своей «трёшкой» (всего в игре – 8 из 11-и). За 16:50 до конца разница отнюдь не выглядела критической – 71:60. Но «Львам» не удалось удержаться – последовали три подряд 3-очковых от Ханта, а Джонсон окончательно утвердился в роли «царя краски». «Львы» явно испытывали большие проблемы против высокорослых «Бунтарей», часто не забивая джамперы со средней и ближней. При этом у них почти не возникало «вторых шансов» - Джонсон, Бартон и Огмон властвовали под своим щитом безраздельно. Всего за четыре минуты счёт стал 94:72. За 10 минут до конца Бо дали технический, и после штрафного Ханта «Бунтари» достигли 100-очковой отметки – 100:74. Чуть позже «технарь» схватил Уэстхед. Было похоже, что «Львы» выбросили белый флаг… Хотя даже за 5 минут до финального свистка, когда разрыв был самым большим – 38 очков, «Львы» не бросили играть и пытались сохранить лицо. «Мы хотели покинуть турнир с высоко поднятой головой», - скажет Пер Стимер. За минуту до конца Бо, Фрайер и Стимер ушли с площадки – под овации вскочивших на ноги зрителей. «Уйти достойно – с определённого момента это стало главной мыслью»…

Потом Уэстхед скажет, что, несмотря на 23 потери, UNLV успешно справились с его прессингом, большие «Лойолы» не успевали за Хантом, так что в перерыве ему пришлось вносить поправки, но… «Мы слишком много рисковали… Но большой риск чреват и частыми потерями. Вы либо провоцируете большое количество потерь у соперников и возвращаетесь в игру, и нам это почти удалось после перерыва, или начинаете отставать. Хант прорывался через наш прессинг, он срабатывал с опозданием». «С опозданием» значило обилие лёгких бросков для «Бунтарей», когда труднее промахнуться, чем попасть…

«Думаю, мы возвращались в защиту очень быстро, и успешно противостояли их транзишн-нападению – а это и есть 80-90 процентов их атак. Было три вещи, которые нам необходимо было сделать: нужно было разбить прессинг, нужно было забивать свои лёгкие броски, нужно было противостоять их транзишн-нападению. Я думаю, мы преуспели во всех трёх факторах. Я думал, что если мы победим с 10-очковым разрывом – это будет хорошо. Мы играли так, как и должны были играть. Мы хорошо разбивали прессинг. Я сделал то, чего никогда не делал раньше, как тренер. Мы активно использовали запасных для каждого «маленького» игрока. Я предупредил игроков старта: как только почувствуете усталость – выходите из игры. Вас заменят, и, когда будете готовы – вернётесь. Ребята сработали довольно хорошо. И это была большая игра», - прокомментировал ход матча Тарканьян.

«Мы играли в том темпе, в котором и хотели играть. Бежали в наши быстрые прорывы. Мои игроки были готовы к игре. За эти три недели они прошли долгий путь, и проявили себя достойно. Не раз они были готовы упасть в пропасть – но находили в себе внутренние резервы. Просто UNLV были сегодня сильнее. Они играли в том же темпе – и это помогло им. Они достойны выхода в «финал четырёх». И, думаю, они его главные фавориты (так оно и произошло – «Бунтари» выиграли титул). Победа в любом матче – даже сегодняшнем – была вторична по отношению ко всему, что с нами случилось. То, что произошло сегодня, могло, а может быть, даже и должно было произойти в любой из последних трёх игр. И это доказывает, что наши результаты необъяснимы. Это пример того, какой высоты может достичь человеческий дух при определённых обстоятельствах. Но мы – не ангелы, и нам не всегда дано подняться ещё выше; мы – обычные люди. Я не опустошён. Когда мы приняли решение играть в этом турнире – мы сделали это не ради выигрышей или проигрышей, мы просто хотели играть так хорошо, как только сумеем, ради Хэнка, ради памяти о нём. Не ради побед. Мы играли в баскетбол на другом уровне – не на уровне побед или поражений. Мы играли на полную катушку, качественно, нам было не всё равно из-за Хэнка – и этого достаточно. Я уже сказал своим парням: я горжусь вами. Это была хорошая, длинная гонка для нас. Здесь, в раздевалке, не было слёз. Эти ребята осознают, через что они прошли. Они были все вместе, бились друг за друга и за Хэнка. Разговоры здесь не нужны». Что ещё можно прибавить к словам Уэстхеда? А в раздевалке в это время Бо подошёл к партнёрам и сказал им: «Мы сделали всё возможное. И для Хэнка, и для себя самих».  «Они бежали, как мы. Они бросали, как мы. Ну, они бросали очень хорошо. Они просто переиграли нас. Я думаю, болельщики всё равно были рады, видя, как мы бьёмся. Мы ушли достойно. Каждый знает, что мы играли достойно, играли так хорошо, как только были способны. Каждый горд, что был частью этого. Лично я очень горжусь, что являлся частью этой компании», - вслед за Стимером это мог повторить каждый «Лев».

Все  говорили очень похожие слова. «Они сделали удивительную работу в защите, прикрывая меня, когда я выходил на бросок. Они действительно часто вынуждали меня отказаться от броска; в первой половине я так и не смог поймать свой ритм. Но мне было всё равно – во второй половине я играл в обычную игру (из своих 42-х очков после перерыва Бо набрал 26). Мы играли в турнире не ради побед, не ради результата. Есть в жизни вещи куда поважнее любой победы. Мы пытались сделать что-то для Хэнка, и нам это удалось. Нам нечего стыдиться. Мы сделали всё возможное».

Два с половиной года назад эру «Хэнка-Бо» Эрик начинал один - Кимбл был травмирован. Заканчивал её Бо - тоже один.

После свистка «Львы» и «Бунтари» долго обнимались, пожимали друг другу руки. Никак нельзя было сказать в тот момент, что одна из команд – это «Плохие парни». «Они действительно вложили сердце в игру сегодня, много сердца. И мы по-настоящему уважаем их. Просто мы сегодня были сильнее», - услышать в те дни подобные слова из уст Лэрри Джонсона дорогого стоило…

Команда вернулась к себе в кампус. Там их ждал небольшой сюрприз. Студгородок находится на холме, один из склонов которого украшен огромными белыми буквами «LMU», которые видно очень издалека. И вот кто-то выложил под ними две таких же гигантских цифры «44». Кто это сделал – так и осталось неизвестным. Но ни у кого не поднялась рука убрать этот номер, и цифры в коне концов обесцветились сами – спустя очень долгое время. «Когда я увидел это впервые – у меня на глаза навернулись слёзы. Знаете, вам начинает казаться, что вы уже можете относиться к тому, что кого-то больше нет рядом, спокойнее, но потом вы неожиданно сталкиваетесь с каким-нибудь напоминанием о нём – и всё возвращается», - сказал Уэстхед. В «Герстен Павильоне» рядом с табло появился баннер «Хэнк Гэтерс» (который потом кто-то спёр). Бо узнал, что его вместе с Хэнком включили во вторую сводную команду All-America наряду с Алонзо Моурнингом, Деннисом Скоттом, Дагом Смитом, Кендаллом Гиллом и Рамейлом Робинсоном (первую, если кому интересно, составили Деррик Коулмэн, Гэри Пэйтон, Лэрри Джонсон, Лайонел Симмонс и Крис Джексон). Потом для ребят устроили маленький парад на пожарной машине. После чего они прошли в зал и сделали то, что не успели сделать парой недель раньше – срезали сетку с кольца, как чемпионы конференции. Последний кусок Бо срезал левой рукой…

  

Когда-то под буквами LMU  были две такие же огромные четвёрки...

Сказка закончилась. Пришло время возвращаться на грешную землю. «Конечно, мы пережили настоящую драму, - сказал тогда Чип Шефер. – Но она вылилась в замечательное шоу. Но это было не кино. Это происходило в реальности. Знаете, никто не скажет: «А теперь реплика Хэнка Гэтерса! Хэнк Гэтерс, вернитесь на сцену!» «Баскетбол был самой лучшей терапией, - выразил общее мнение Джефф Фрайер. – Мы могли сосредоточить всё своё внимание на такой вещи, как «команда», это держало всех нас вместе. Теперь придётся опуститься с небес». «Я знаю – если я буду держать это в себе, если я остановлюсь хоть на минуту – я сразу же окажусь лицом к лицу с тем фактом, что Хэнк умер, - продолжил Бо. – Поэтому я собираюсь просто жить дальше. И Хэнк бы это одобрил». «Больше не будет игр, чтобы отвлечь нас, - сказал Уэстхед. – И это очень сильно бьёт по нервам, когда задумываешься. А сейчас постоянно приходится об этом задумываться».

Да, задумываться… Но у многих появились другие заботы. Как сказал Бо: «Игроки уходят, а баскетбол остаётся». Тот же Бо готовился выходить на драфт и прикидывал шансы. Уэстхед после такого волшебного путешествия по турниру рассчитывал вернуться в НБА. Фрайер и Стимер, понимая, что в лиге их услуги никого не заинтересуют, начинали прощупывать почву на предмет заключения профессиональных контрактов в Европе… Та чудесная команда, безбашенно-бесшабашная, бесшабашно-безбашенная команда, ломавшая все каноны и бившая все догмы, прекратила своё существование, ушла, ушла… Наверное, уже навсегда. Ну, во всяком случае, почти невозможно себе представить, что в наши дни появится кто-нибудь, кто попытается сыграть как-то похоже. Периодически разные тренеры заявляли громко, что будут ставить в своей команде «Систему» - включая даже таких всё видевших-перевидевших на своём веку корифеев, как Рик Питино. Это понятно: слишком уж это соблазнительно – пройти по краю, это очень волнует душу и игрокам, и тренерам, ну, а сильнее всего, конечно, болельщикам. Подавляющему большинству из них именно такая игра доставляет мало с чем сравнимый восторг. Заявлял много кто, но ни у кого не получилось создать даже обеднённой, хоть сколько-нибудь приближенной модели той игры, в которую играли «Львы». Простота «Системы» оказывалась мнимой, а вот на практике реализовать её выходило делом очень сложным и слишком уж рискованным – и все возвращались к старым, пусть и не таким  фонтанирующим брызгами шампанского, но обкатанным и привычным схемам. Вновь можно вспомнить, что для таких вещей нужно быть сумасшедшим – как Уэстхед. Увы... а может, и не увы – должно же быть на этом свете что-то уникальное и неповторимое. Как та команда… Да, в следующем сезоне она продолжала практиковать «Систему» - с другим тренером, с другими, в большинстве своём, игроками, и даже выдала ещё один суперрезультативный – самый результативный – матч. Но это было уже не совсем то. Точнее – совсем не то…

Но в сердцах, в душах, в глазах тех, кто имел к той команде отношение, так и остались эти два с половиной года, проведённые бок о бок с Хэнком. И тот роковой вечер – 4-о марта, и матч с «Портлендом». И последовавшая за ним былинная сага об одной из главных «золушек» в истории NCAA, за которую болела вся страна… Вообще, все, наверное, окончательно поняли, что же за человек был Хэнк, только лишь с тем самым финальным свистком игры с UNLV. «Это Хэнк поднял нас на такую высоту, о которой никто из нас  и мечтать не смел. Благодаря происшедшему мы лучше узнали самих себя, поняли, какой внутренней силой мы обладаем», - так сказал Бо после того матча. И вновь процитирую Уэстхеда: «Смерть Хэнка сделала их скорее семьёй, чем просто командой. И только благодаря этому оказалось возможным пройти так далеко. Они нисколько не подавлены поражением». А Пер Стимер и вовсе произнёс удивительную, на первый взгляд, фразу: «это был мой самый счастливый сезон». Таким уж он был парнем, этот Бэнкмэн, что даже своим уходом помог команде; друзья сделали всё возможное – и даже, наверное, больше – чтобы воздать ему должное, а он в ответ дал им пережить миг самого настоящего счастья – пусть даже и сквозь слёзы…

«Львы» проиграли. Но повернётся ли у кого-то язык упрекнуть их в этом?

Да, они не стали чемпионами. Остановились от вершины не так, чтобы уж очень далеко, но и не совсем уж близко – в трёх шагах. Но для меня, как и для всех, кто знает эту историю, они навсегда останутся победителями. Хотя бы потому, что этим своим походом они заставили многих на какое-то время поверить в то, во что всю свою короткую жизнь верил сам Эрик – в мечту. «Для нас – для колледжа, для студенческого братства – это было единственным способом забыть о переживаниях, об этой трагедии, которая казалась в первые дни просто немыслимой. И испытать что-то вроде эйфории. Единственным способом успокоиться и примириться было оседлать волну вместе с командой и прокатиться на ней. Нам помогали высшие силы», - сказал один из студентов LMU Джеми Санчез. «Я пытался донести до ребят (а после смерти Хэнка я, как со-капитан, говорил с ними гораздо больше перед матчами), что мы играем не за Хэнка – потому что мы любим Хэнка вне зависимости от того, выиграем мы какую-то одну игру – или весь чемпионат. Мы играем не ради этого. Но вот эти мои слова – они влетали ребятам в одно ухо, а из другого вылетали. Когда стартовый спорный взлетал в воздух – все они всё равно играли только ради Хэнка, из любви и уважения к Хэнку. И у нас были люди, такие, как Крис Скотт, Крис Найт… но, особенно, конечно, Крис Скотт – парень, который был новичком, который выглядел не лучшим образом. И вот: вы смотрите за его игрой – и вдруг видите, что он начинает вытворять какие-то вещи с мячом,  делает великолепные проходы в краску, отлично двигается. И ты понимаешь: он делает это не ради себя самого – он вытащил это из себя из любви к Хэнку, делает то, чего мы ждали от него весь год. Мы по-настоящему любили Хэнка, мы по-настоящему по нему скучали, мы очень много утратили с его уходом, мы были сломлены. Для меня это стало терапией, это позволяло в тот, самый тяжёлый первый месяц, не думать каждую секунду, что Хэнка больше нет. Это отвлекало нас от боли, мы просто не могли поверить, что такое происходит с нами. Нет никаких способов подготовиться к такому, потому что 23-летний парень не должен умирать вот так, прямо на баскетбольной площадке; а особенно – если это такой человек, как Хэнк, настолько полный жизни и поразительной энергии. Я горжусь сильнее всего одной вещью, хотя прошло уже столько лет. Я побывал с тех пор в 40-а странах – и, когда я приезжаю туда, ко мне подходят люди, говорят про наш колледж, знают его название, они даже помнят нашу статистику в том турнире! Я три раза был в Африке, я объездил 40 стран в общей сложности, 22 из них – с «Гарлем Глобтроттерс», и не было ни одного места (включая и США, конечно), где люди бы не знали о Хэнке, о штрафных, которые я бросал левой рукой, о «Лойоле», о том, сколько очков мы набрали в матче с «Мичиганом». Они подходят и рассказывают мне об этом, о «Хэнк-Бо-шоу». Это просто удивительно, что люди помнят о том времени, помнят те годы, когда играл Хэнк. Они любили смотреть на то, как мы играем. И, кажется, когда его не стало, мир увидел нечто ещё большее; и сами мы, как команда-«золушка», сыграли просто замечательно. Мы доставили людям много удовольствия. Это – самое главное. Для нас, таких молодых и переживших такую трагедию, сыграть так – это абсолютно удивительно, непостижимо…»

Да, они остались в памяти победителями. Их действительно не в чем упрекнуть, им не за что стыдиться, как и сказал Бо. Ну, так уж сложилось, что они встретились с объективно сильнейшей командой в том сезоне уже в региональном финале… И Хэнк, пусть и не толкавшийся под щитами, не устрашавший соперника мощью и статью, не балагуривший в раздевалке, но всё-таки незримо присутствовавший в команде все эти дни – тоже победитель.

Вместо послесловия.

Вопросы без ответов. И немного о «таинственных путях».

В истории Хэнка осталось очень много «белых пятен», которые не были понятны тогда, в марте 1990-о, и, надо думать, не будут разъяснены уже никогда – тем более, что сейчас это не так уж и необходимо. Осталась история – и этого достаточно. Все эти вопросы без ответов можно разделить на три категории: медицинские (должны ли были доктора допускать Эрика к играм? Почему первую помощь ему не начали оказывать прямо там, на паркете? Можно ли было оказать эту помощь более квалифицированно? и т. д.), спортивные (как далеко прошли бы «Львы» с Хэнком – живым и здоровым – в составе? Могли бы они обыграть UNLV и – как знать? - стать в итоге чемпионами? Какая команда и под каким номером забрала бы на драфте Хэнка? Как он заиграл бы в НБА? и т. д.), ну, и касающиеся непосредственно личности Эрика (в какой степени осознавал он риск, снижая дозу лекарства?)

Разбираться в первых совсем не хочется. Не то, чтобы они меня не беспокоили – как раз нет, беспокоят. Просто в области медицины я секу так же, как в юриспруденции – практически никак. Так что добровольно выставлять себя полнейшим профаном в глазах людей знающих – нет уж, увольте. Тем более, что именно эти вопросы в наибольшей степени покрыты мраком. До сих пор, в общем-то, непонятно, что же именно произошло с Эриком, хотя 24 года назад диагноз, вроде бы, был поставлен. Доктора сломали множество копий, отстаивая свою точку зрения, - но к какому-то единому мнению так и не пришли; кто-то считает, что у Хэнка был миокардит, кто-то – всё же кардиомиопатия. Да что там – сразу же после вскрытия было объявлено, что патология никак не могла стать результатом употребления наркотиков. Как будто бы, казалось, кто-то в этом сомневался! Ан нет – сомневались.

Год спустя кардиолог Мирвин Эллестад в очередной раз исследовал сердце Хэнка (как-то жутковато звучит эта фраза – как представишь, что кто-то сидит за столом и держит в руке сердце, бившееся год назад в груди живого человека) и предположил: «Рубцы такого рода, которые были на его сердце, характерны для человека, активно употреблявшего кокаин. Но я не думаю, что в момент смерти он находился под воздействием наркотиков. Конечно, трудно быть уверенным на 100 процентов, и различные, очень квалифицированные, специалисты имеют своё мнение на этот счёт, отличное от моего. Но есть немало и тех, кто пришёл к таким же выводам. Проблема просто в том, что некоторые придерживаются следующих взглядов: ну, мы имеем дело с местным героем, и что в таком случае подумают люди, если мы выскажем о нём что-нибудь негативное?».

Однако адвокаты докторов, занимавшихся лечением Хэнка, на которых подали в суд родственники Эрика, не стали использовать эту лазейку и просить Эллестада свидетельствовать в их пользу: «Мы не думаем, что его мнение имеет достаточный авторитет; рубцы есть рубцы, они могли появиться в результате неоднократного воздействия электричества на сердце. Плюс следователи специально занимались этим вопросом – и здесь, в Лос-Анджелесе, и в Филадельфии – и они не нашли никаких доказательств, ссылок и упоминаний о том, что Хэнк когда-либо принимал кокаин. Так что было бы несправедливо пытаться использовать это в суде».

Повторюсь: я – совсем не доктор, и, как говорится, со свечкой не стоял, поэтому, конечно, не могу сказать чего-то более-менее весомого по этому поводу. Только свой взгляд болельщика: как-то не вяжется – быть активным наркоманом (кстати, а они вообще бывают – неактивные?) и при этом ярым фанатом качалки, да ещё и выдерживать абсолютно сумасшедшие нагрузки Уэстхеда на тренировках и игру в таком темпе на протяжении почти трёх лет. Тут уж, по-моему, либо одно – либо другое, а вот вместе – вряд ли. Выглядело так, словно Эллестад хотел попиарить собственное имя в свете произошедшей трагедии и стать более известным за счёт Хэнка (в чём его, кстати, многие и обвинили).

Ну, да ладно – пусть в этом разбираются люди с медицинским образованием. А вот поискать хотя бы предположительные ответы на те, другие вопросы и одновременно ещё раз вспомнить Хэнка и рассказать о нём ещё немного – это уже совсем другое дело. Тут, по крайней мере, не будешь сам себя чувствовать круглым идиотом…

***

То, как сыграли бы в том «большом танце» «Львы» с Хэнком во главе – честно говоря, вопрос для меня наименее значимый. Но при этом и дать на него ответ, хоть сколько-нибудь близкий к однозначному, наиболее трудно.

Потому что здесь сталкиваешься с такой эфемерной и переменчивой материей, как человеческая психология. Уж если люди, которые посвятили изучению этого предмета всю свою жизнь, опасаются высказываться на сей счёт категорично и безусловно, то где уж нам уж?

Ясно, что команда проводила турнир – особенно первые матчи – находясь в состоянии сильнейшего стресса, а правильнее будет сказать – жесточайшего шока. Порой такая команда сразу же разваливается, но, пожалуй, даже чаще происходит другое…

Никогда не стоит недооценивать такую штуку, как эмоциональный заряд. В нужное время и в нужном месте он действует почище любого броманатана и тому подобной гадости. Лучшей мотивации и быть не может!

…Как-то, будучи студентом, я занимался в тренажёрном зале с отягощениями. Не скажу, что мне это нравилось – скорее, наоборот; просто таскался туда какое-то время за компанию с парой друзей из команды, которые это дело по-настоящему любили. И вот, когда я как раз делал последний подход и был на последнем издыхании, радуясь, что сейчас всё закончится, меня позвали в коридор. Там меня ждала однокурсница, чтобы обсудить какие-то вопросы по учёбе. И в процессе разговора как-то невзначай, исподволь, открылось, что я небезразличен её подружке. Подружка эта, в свою очередь, очень нравилась мне. «Крылья за спиной» - более, чем заезженное выражение. Но именно так я себя чувствовал, возвращаясь в зал. Кажется, оттолкнись посильнее ногами – и полетишь. Всю усталость как рукой сняло, я сделал ещё пару-тройку подходов – но так и не почувствовал никакого изнеможения. Я был на седьмом небе! Не зная, куда бы ещё приложить нахлынувшую вдруг силу и энергию, я сошёлся в шутливой борцовской схватке с одним из тех друзей. И завалил его на маты! Никогда – ни до, ни после – мне этого не удавалось, верх неизменно брал он. Этот друг уставился на меня и спросил, какого озверина я нажрался, когда выходил из зала. Я был молод и глуп, поэтому не заставил себя долго упрашивать и поведал ему гордо, что так, мол, и так… Он понимающе ухмыльнулся и кивнул. Блин, когда вспоминаешь об этом – то понимаешь, что ради таких моментов и стоит жить!..

Где-то через полторы недели после описанного эпизода у нас был матч. Который мы продули. Не в последнюю, а может быть, даже и в первую очередь из-за вашего покорного слуги. До сих пор стыдно вспомнить, как я тогда облажался. Когда я сидел в раздевалке и пытался найти какие-то логические причины такого своего выступления (в голову не приходило ничего другого, кроме «ну не мой день сегодня!», что вряд ли можно назвать рациональным объяснением), ко мне подошёл всё тот же друг; он уже не ухмылялся, а просто процедил сквозь зубы: «Б…ь, Диман! Какого хрена ты сегодня делал? Лучше бы тебе перед игрой об этом сказали – тогда бы мы их точно еб…и!» Я только носом пошмыгал. А чем ещё я мог ему ответить? Да ничем! За эти полторы недели эйфория прошла, я был просто счастлив – но, конечно, такого, как в тот день в зале, уже не чувствовал. И я уверен: действительно, скажи мне кто-нибудь об этом в день игры – мы бы их точно… ну, это… ну, в общем, сделали с ними то, о чём говорил мой друг.

Если такое, на первый взгляд, не самое значительное событие (многие ли думают в 18 лет, что простая цепочка «она тебе нравится – ты ей нравишься» может с течением времени вылиться во что-то очень серьёзное? (а она может – даже и на всю оставшуюся жизнь); я, во всяком случае, не думал) заставило меня ощутить себя чуть ли не всесильным, что уж говорить о переживаниях «Львов»? То, что случилось, ударило по ним очень сильно. Одно дело, когда вы теряете своего лидера из-за травмы, знаете, что он вернётся – через два-три матча, ну, может, через неделю-другую, и думаете: «Хреново, конечно, но ладно – выдержим. Просто нужно выкладываться чуть побольше, а там – дотерпим». Но, когда у тебя на глазах этот самый лидер умирает прямо на паркете, ты знаешь, что его больше не будет – не просто не будет, а совсем не будет… Здесь всё мироощущение переходит на совершенно другой уровень. Рассказать об этом могут только те, кто сам пережил нечто подобное…

 

«Когда я вспоминаю тот турнир, те дни - я думаю не о баскетболе, - говорит Том Пибоди (11-й номер). - Нет, ну конечно, и о баскетболе тоже. Но первое, что приходит на память - это то, что мы были друг для друга самой настоящей семьёй. Это - главное чувство».

Смерть Хэнка, с одной стороны, заставила команду задуматься о том, о чём они никогда не задумывались – о хрупкости этой жизни, о том, что баскетбол – это не так уж важно. Недаром Фрайер сказал в первые дни, что он не хотел бы играть ещё в этом сезоне – зачем это? С другой – ещё через пару дней все ощутили чувство ответственности перед ушедшим товарищем, решили, что нельзя так оставлять это дело – нужно собраться хотя бы для того, чтобы достойно почтить его память; они считали, что у них есть долг перед Хэнком. И уж если отдавать его – то делать это, как надо. Это – нормальная реакция нормальных людей. Мне трудно представить обычного человека, который в подобных обстоятельствах не проявил бы своих лучших качеств, не начал бы грызть паркет – лишь бы показать: эй, я помню тебя, я делаю это для тебя, я уважаю тебя! Показать не кому-то там – зрителям, журналистам – а прежде всего самому себе. И смерть Эрика явилась для парней тем самым психологическим допингом, если хотите, который и сделал их героями, и в итоге помог им совершить что-то вроде спортивного подвига.

При этом я совсем не уверен, что с Хэнком, но без этой вот запредельной самоотдачи, они смогли бы пройти даже «Нью-Мексико», не говоря уж о «Мичигане». В конце концов, в прошлом году они уступили в первом же раунде «Арканзасу» - нет никаких гарантий, что история не повторилась бы с «Нью-Мексико». Нет, скорее всего, они бы прошли во второй раунд, даже – должны были бы пройти, но кто знает? А уж с «Мичиганом»-то и подавно. Те даже и без Глена Райса продолжали оставаться очень крепкой командой – неслучайно все расценили победу «Львов», как большое чудо.

К тому матчу они вышли на эмоциональный пик – и стали той самой «Божьей командой». Игроки переживали фантастические ощущения. Судя по их высказываниям и воспоминаниям, это было чем-то вроде всеобщего состояния аффекта. Они не могли остановиться, даже если и хотели бы это сделать. «Круиз-контроль» внутри… Впрочем, никто этого и не хотел – они готовы были носиться по площадке до потери пульса. Но при этом не ощущали никакой усталости. Наверное, что-то подобное переживал тот самый воин Фидиппид, который, пробежав дистанцию, в несколько раз превышающую марафонскую (согласно легенде, конечно), успел первым принести в Афины весть о победе в одноимённой битве – и тут же, на месте, упал замертво. Наверное, именно в таком состоянии миниатюрная, хрупкая женщина может безо всяких домкратов и других грузоподъёмных механизмов, голыми руками приподнять автомобиль, под которым из-за какого-то форс-мажора оказались её ребёнок или муж, и удерживать его, пока они не выберутся…

Говорят – такое бывает. И ещё говорят, что потом люди сами страшатся того, что они ощутили в такие моменты, и испытав такое сверхчеловеческое напряжение, могут восстанавливаться месяцами и годами. А то и умереть, как тот самый мифический Фидиппид.

Недаром Бо говорил о своих ощущениях в матче с «Мичиганом»: «Это было круто, но я не хотел бы испытать ещё что-то подобное». Но это было – и почти наверняка, окажись в тот вечер на паркете UNLV, а не «Мичиган», – «Бунтарей» не спасли бы ни их мощь, ни мастерство, и их также унесли бы с паркета на щите, как и «Росомах». Вряд ли в тот вечер «Львы» уступили бы хоть кому-нибудь – их баскетбол просто вышел за грань обычных игровых понятий…

Но вот потом картина изменилась – самым кардинальным образом. Тот самый пик прошёл, и волшебство стало выветриваться. В игре с «Алабамой» они выглядели уже гораздо хуже, чем с «Мичиганом». Можно лишь предположить, что творилось в голове у парней. Может быть, решили, что раз уж они паровым катком проехались по действующим чемпионам, то теперь им всё по плечу, и они способны сыграть так же с любым соперником. А может, пусть и не совсем осознанно, а подсознательно посчитали, что, опять же, обыграв чемпиона, они уже сделали своё дело, отдали все долги. Впрочем, о подсознании – это, кажется, уже к господину Фрейду… Может, всё было ещё проще: в матче с «Мичиганом» парни отдали почти все эмоции, а в игре с «Алабамой», превратившейся в мучительную нервотрёпку, сожгли всё то немногое, что оставалось.

«Алабама» остановила «Лойолу». Но произошло это, во-первых, потому, что тех самых эмоций, как в первых двух матчах, уже не было. Начинало наступать окончательное осознание трагедии, случившейся внутри команды, и, как следствие – опустошение. Ну, а во-вторых, теперь с Хэнком это была бы уже совсем другая команда. Да, все матчи для «Львов» прошли под девизом «играем ради Хэнка». Но к третьей игре, повторюсь, этот дух стал выдыхаться – и вместе с ним вся команда. На этом фоне можно сказать, что если в тех играх с «Нью-Мексико» и «Мичиганом» «Львы» были даже сильнее – без Хэнка, но с той психологической накачкой, которую придала всем трагедия, то с «Алабамой», когда эта накачка на глазах иссякала, она стала гораздо слабее. Забери из состава Бо, но оставь Эрика – и «Алабама» тоже смогла бы остановить «Лойолу»; в команде не было Хэнка – и мы знаем, как это выглядело и чем чуть было не закончилось для LMU; не играй оба – и «Львы» вообще пролетели бы, как фанера над Парижем. Но вот если бы на паркет вышли и Хэнк, и Бо – даже не сомневаюсь, что точно так же полетела бы уже сама «Алабама»; как бы она ни пыталась затормозить игру – у неё ничего бы не вышло, несмотря на все тактические ухищрения Сэндерсона. Эрик привносил в игру «Лойолы»… ну, я не скажу, конечно, что половину тех командной мощи и скорости, того взрывного импульса, присущих «Львам», - но очень большую долю. Можно ли остановить команду, у которой – лишь один лидер? Да, и если у него не пойдёт игра – даже достаточно легко. А если таковых два? И игра у них идёт гораздо лучше, если на площадке оба, и они не съедают друг друга, а дополняют (а Бо и Хэнк именно дополняли)? Вот то-то и оно…

Про игру с UNLV можно сказать всё то же самое. Нет, конечно, шансов у «Лойолы» даже с Хэнком было бы немного – чего уж душой кривить. Слишком уж хороши были «Бунтари». Но без него – этих шансов не было и вовсе.

Конечно, трудно не согласиться с Джерри Тарканьяном, когда он говорит, что «Львам» ничего не светило в любом случае – хоть с Хэнком, хоть без него. «Многие спрашивают меня, как я отношусь к Хэнку Гэтерсу и «Лойоле», как я смотрю на нашу игру в том турнире. Что ж, могу сказать, что был в полном восторге, когда узнал, что нам придётся иметь дело именно с ними. Я хотел играть именно против «Лойолы», хотя все мои ассистенты надеялись, что «Алабама» побьёт их – и мы встретимся с ней. Они не желали играть с «Лойолой», а я убеждал их: нет, LMU – это то, что нам и нужно! Я думаю, что «Алабама» была действительно хороша, но они проиграли, потому что они не хотели, или не могли атаковать против этого прессинга «Лойолы». «Алабама» уже должна была побеждать их. У неё было столько выходов два-в-одного и три-в-одного – но она держала мяч. Она должна была проходить их прессинг и забивать свои броски в быстрых прорывах, но она предпочла сыграть малорезультативный матч. Я видел это и продолжал думать: мы не будем держать мяч. Мы никогда не держали мяч, с кем бы ни играли. Когда я вернулся в отель после их игры с «Алабамой», я сказал: мы собираемся убить «Лойолу»! Я никогда не говорил таких слов, никогда не предрекал нам победу заранее – ни в одной игре. Но в тот раз сказал именно так. Да вы хоть у моей жены можете спросить! Помню, Лоис ещё крикнула мне: «Не надо так говорить! Никогда не говори таких вещей - сглазишь!» Но я был уверен: мы не проиграем. Они думали, что побьют нас своим полным прессингом, что смогут бежать так же, как мы. Но этот их личный прессинг ни к чему не привёл. Лэрри Джонсон разбивал его, подбирая мяч и делая первую передачу. Он умел принимать хорошие решения. Обычно он пасовал сразу на Дэвида Батлера, который был самым высоким парнем на площадке. Лэрри мог выполнить абсолютно великолепный первый пас. А потом Дэвид передавал мяч Грегу Энтони, который двигался по центру, а тот - Андерсону Ханту или Стэйси Огмону, которые уже бежали на «крылья». Стэйси набрал что-то в районе 36-и очков, и Андерсон добавил 32. Почти все – лэй-апами. И они так и не смогли зажать нас своим прессингом. У них не было никаких способов обыграть нас. Они не могли прессинговать нас, и они не могли придумать что-то другое, раз уж всё пошло не так, как они запланировали. Я чувствовал себя в той игре уверенным, как никогда. Я помню, что когда мы ехали в автобусе – там не было никаких разговоров. У нас был принят такой неписанный закон. Мы отправились на игру – и все молчали. Но, когда мы проезжали мимо отеля, в котором жили «Львы», и увидели, как они садятся в свой автобус, Грег Энтони вдруг крикнул: «Мы разбудим вас!» У «Лойолы» был такой девиз в те дни, после смерти Гэтерса: «Сон наяву». Грег сказал, что мы собираемся пробудить их от этого сна – и мы это сделали. У них там был центр из Бэй-Эриа, который сказал, что мы хотели его рекрутировать. Но он не захотел играть за UNLV, потому что он хотел играть за «Лойолу». Но мы никогда и не пытались его пригласить. Ну, так или иначе, этот парень сказал, что «Лойола» может нас обогнать. Но вышло, как с тем борцом. Который думает, что он победит любого до тех пор, пока не попадёт в захват – и вот он уже знает, что он не такой всесильный. Кто-то спросил Лэрри Джонсона о них. Он сказал: «Они не продержатся дольше первого или второго раунда. Я имею в виду боксёрские раунды. Если переходить на бокс – никто не выдержит против меня больше двух раундов». Я люблю высказывания Лэрри. Я не знал Хэнка лично. Вот их тренер, Пол Уэстхед, был хорошим парнем. Его главным планом было дать вам забивать, сколько захочется – а самому забросить ещё больше вас, закидав вас при этом «трёшками». Но, знаете ли, мы работали целый год, и мы не собирались замедлять нашу игру, поэтому мы играли так же, как и «Лойола». Во втором раунде они побили действующих чемпионов NCAA «Мичиган». Это потрясло всю страну. И это потрясло моих помощников. Они действительно хотели играть с «Алабамой», которая прошла во втором круге «Аризону», и у которых был Роберт Орри. И ещё кое-кто. Но мы были единой командой. Мы не использовали в игре какие-то уловки. Мы не побеждали других за счёт всяких там трюков. Мы выигрывали, просто играя в баскетбол. Мы были крепкой командой – во всех отношениях. Мы могли быстро бежать, могли разбивать прессинг, у нас не было эгоистов, и мы отлично защищались. Конечно, то, что случилось с Хэнком – это большая трагедия. Но мы уже обыгрывали их в том сезоне и с Хэнком тоже, когда Лэрри проводил свою первую игру за нас. И, в любом случае, мы бы обыграли их в том матче в «большом танце». Они никогда не смогли бы пройти нас с той игрой в защите, которую они практиковали».

Да, Джерри, по большому счёту, прав. Особенно, когда говорит про то, что сыграй «Алабама» в быстрый баскетбол – и у неё было бы больше шансов на победу, чем в той тянучке, которую она предложила «Лойоле». Невооружённым глазом было видно, что они  не в самом хорошем состоянии. И уж совсем явно это стало заметно в матче с «Бунтарями». Это была уже совсем не «Божья команда», а самая обычная – не такая уж талантливая, с единственной звездой в составе, и к тому же переживавшая потерю главного своего игрока. И всё-таки я бы поспорил с Тарканьяном по поводу того, что даже с Хэнком у них не было никаких шансов на победу. Благо, легко и безопасно спорить с человеком, который тебя не слышит и вообще – не подозревает о твоём существовании на свете.

Прежде всего: играй Хэнк – и в команде не было бы того угнетённого состояния, которое пришло на смену эйфории первых дней турнира. Да, и самой этой эйфории тоже бы не было, но присутствовал бы обычный-привычный для коллектива микроклимат. В конечном счёте, «Лойолу» побили не быстрые прорывы «Бунтарей» или какие-нибудь невероятные броски, а зияющая дыра в том месте, которое всегда занимал Хэнк. Страстная игра всех остальных помогала прикрыть эту дыру раньше, но к тому моменту пламя этой страсти уже чуть тлело, превратившись в угольки. И этого явно было недостаточно для победы. Потом Бо скажет: «Когда я бросал штрафной левой рукой – я надеялся, что это может придать какой-то импульс команде.  Я не задумывался об этом в первых двух играх – бросая, просто вспоминал Хэнка. Но теперь я рассчитывал, что это зажжёт в нас какую-то искру, поможет нашему нападению. Нам нужно было что-то такое». Но та самая искра уже ушла из команды, ушла безвозвратно. Пер Стимер сказал об отсутствии Хэнка: «Я думаю, сегодня вечером все увидели: у нас не было силы в центре. Сегодняшний вечер должен был бы стать вечером Хэнка. Если бы только он был здесь… Сегодня был один из тех вечеров, когда Хэнк всегда находился в своей лучшей форме. Он бы вытащил эту игру…»

Ну, силы Хэнка, конечно, тоже не стоит переоценивать. Даже с ним в составе я бы не дал «Лойоле» в том матче больше 30 процентов на победу. А, может быть, 20-25 будет куда ближе к истине. Джонсон, Бартон, Огмон – это была такая мощь под щитами, с которой одному Бэнкмэну справиться было совсем не под силу.  Но он бы, по крайней мере, не дал им спокойно жить в том матче – это уж точно. Не бросил бы бороться, «бодался» с ними до последнего – и тем самым здорово помог бы команде. Нет, вопреки мнению Тарканьяна, шансы у «Лойолы» с Хэнком определённо были. В том сезоне Уэстхед отладил свою «Систему», подогнал и отцентровал все детали, механизм работал чётко, как никогда. «Система» изжила многие свои недостатки. Игроки после трёхлетних тренировок Уэстхеда были великолепно готовы физически – гораздо лучше, чем в первом сезоне. Теперь они успевали и попрессинговать соперника, и вернуться под свой щит, так, что у оппонентов уже не слишком-то проходили те же бэкдор-каты. И ментально «Львы» тоже окрепли – теперь они уже не теряли головы, когда начинали отставать в счёте больше, чем на 10 очков, спокойно (насколько слово «спокойно» вообще применимо к той команде) гнули свою линию – и в итоге, как правило, догоняли и обгоняли противника. Команда была «на ходу». А в таком состоянии она способна побить даже записного фаворита – причём без видимых усилий. Да, потом она выбьется из ритма, начнёт проигрывать даже аутсайдерам; но пока она его поддерживает – она способна на всё. К тому же у Уэстхеда впервые за три года появилась хоть какая-то скамейка – не очень-то глубокая и сильная. Но, по крайней мере, выпуская запасных на паркет, он мог не бояться, что в эти минуты команда безнадёжно отстанет. Бо на какое-то время оставили в покое все его травмы, они с Хэнком окончательно заматерели, набрались опыта и рассматривались, как явные кандидаты на первый круг драфта. Ну, и ещё одно. У «Львов» были шансы, как у того боксёра-панчера, который их сохраняет, как известно, до самых последних секунд поединка. Они могли в любую секунду игры отправить соперника в нокдаун, набрав за невообразимо короткий период времени 12-15 очков и убежав вперёд – и ни один раз за матч. Как правило, один их таких спуртов становился для соперников – даже для таких сильных, как UNLV – нокаутирующим, после которого они уже не вставали. Как говорил Том Пибоди: «Вам лучше не зевать в матче с нами. Стоит вам отвлечься на несколько секунд, выпасть из игры – ну, тут уж только держите ваши штаны покрепче!» «Удержать штаны» не всегда удавалось и самым мощным соперникам. Таким, например, как «Орегон», которому до того сезона «Львы» неизменно уступали – а теперь побили их даже без Эрика.

Тем более, что всё это Тарканьян говорил уже спустя много лет. К тому моменту он, кажется, уже успел подзабыть, что, несмотря на их статус, «Бунтари» не рассматривались в качестве явных фаворитов в том матче. «Победа UNLV под вопросом» - таков был лейтмотив практически всех публикаций, предшествовавших игре – настолько большое впечатление произвёл на всех разнос «Мичигана», и даже вялая игра с «Алабамой» это впечатление не затмила. Впрочем, если судить по непосредственным послематчевым комментариям самого Джерри, даже сам он испытывал кое-какие сомнения – вопреки тому, что рассказывал через двадцать лет о своей уверенности в успехе. «Я передумал, - неожиданно начал он, так что никто даже не понял поначалу, о чём он думал и что передумал. – Я думал, что они – лучшие атлеты в Америке, я считал, что они находятся в лучшей физической форме, чем мы. Теперь я думаю, мы готовы лучше».

Я, конечно, не настаиваю, что «Лойола» обязательно обыграла бы UNLV с Хэнком в составе. Уже говорил, что шансы на это в любом случае были совсем невелики. Но и согласиться с Тарканьяном, что это было невозможно, по-моему, никак нельзя. Сложись удачно, сойдись воедино все обстоятельства – и «Львы» могли бы в том сезоне пройти в «финал четырёх». 

Случись это – дальше было бы полегче. «Бунтари» действительно превосходили всех конкурентов – превосходили значительно. Если в полуфинале «Джорджия Тек» с Деннисом Скоттом и Кенни Андерсоном ещё смогла создать им немалые проблемы и даже вела после первой половины 7 очков, так что во второй UNLV пришлось призвать весь свой характер – и они в итоге достаточно уверенно выиграли, полностью перекрыв после перерыва кислород снайперам «Джорджии», то вот выигрыш у «Дьюка» Майкла Кржижевски и Кристиана Лэйтнера в решающем матче выглядел уже пугающим – 103:73 (за что спустя год те им отомстили, не пустив в финал – с уже присоединившимся к Лэйтнеру Грантом Хиллом). Нет, конечно, победа «Лойолы» в турнире выглядит достаточно утопично – что без Хэнка, что с ним – просто я не готов дать голову на отсечение, что она бы не произошла никоим образом.

***

В свете того сумасшедшего похода «Львов» в «большом танце» очень любят задаваться вопросом об эффективности «Системы» и степени тренерского таланта Уэстхеда. И на него тоже невозможно ответить «да» или «нет».

Он показывал великолепные результаты с «Лойолой», он выиграл титул с «Лэйкерс» (пусть там, конечно, можно заметить лишь отдельные «фишки» его «Системы»), сделал то же самое с «Меркьюри». Кажется, что «Система» оказывалась очень хороша, когда у него под рукой были нужные игроки, которые проникались его идеями по-настоящему. Но чем закончились его эксперименты в «Чикаго» и «Денвере»? Ну, ладно, допустим, что подбор исполнителей у «Быков» сам по себе не очень-то подходил под реализацию «Системы». Но вот из «Самородков» Пол сделал примерно то, что и хотел увидеть. «Примерно» - потому, что это всё-таки был не совсем тот контингент, что подобрался в «Лойоле» (хотя в  «Денвере» были и тот самый Махмуд Абдул-Рауф, и Кори Гэйнз, который и вовсе прошёл школу Уэстхеда ещё в LMU). И что из этого вышло? Я уже рассказывал – то, что кто-то называл их просто самой весёлой командой лиги, а многие – даже не пытались скрыть, что относятся к «Денверу», как к посмешищу. До такой степени, что их прозвали «Enver», выкинув из названия букву «D» - потому что защита (Defence) отсутствовала в их игре, как класс.

«Полоумная извращённо-скоростная «Система» Уэстхеда не может работать в НБА. Вы не можете дать вашим соперникам делать столько открытых бросков по своему кольцу просто ради того, чтобы побыстрее начать свою атаку. Потому что тогда на вашей половине будет твориться настоящий шторм – словно в сценах из спагетти-вестернов, где банда берсеркеров расстреливает всё подряд. Игроки НБА слишком хороши. Они не промажут много бросков – они реализуют любой такой бросок. Но это не значит, что такое не пройдёт в NCAA. У студентов ещё не такой поставленный бросок, и там это может сработать». Вот – стандартная цитата из публикации тех лет, когда Пол работал с «Самородками». Здесь будет уместно вспомнить и слова Джаббара о том, что, когда во втором своём сезоне в «Лэйкерс» Уэстхед попытался поставить «Систему» в её истинном виде, это привело к провалу - во многом и потому, что игроки команды во главе с Мэджиком не могли поверить, что такая игра способна принести результат. А, как говорил сам Пол, «Системе» важна не только твоя физическая готовность - ей необходимо, чтобы ты дал ей увлечь себя полностью, доверился ей. На второй сезон в «Денвере» он и сам понял, что всё идёт совсем не так, попытался что-то изменить, уделить хоть какое-то внимание игре в защите – но никаких ощутимых результатов не достиг. На том и закончилась его карьера в НБА; никто больше не хотел с ним связываться. А жаль – было бы очень любопытно посмотреть, если бы какая-нибудь неслабая команда рискнула и пригласила его. Вот тогда можно было бы сказать что-то более определённое. А так… А так можно только вспомнить, что он выиграл потом титул с «Финикс Меркьюри», которые поверили в «Систему», в присущем ему стиле.

Наверное, прав был Уэстхед, когда много лет спустя сказал: «Пожалуй, нам удалось реализовать настоящую «Систему» лишь раз в этой жизни - и она завершила своё существование с тем самым последним данком Хэнка, которым он завершил наш очередной быстрый прорыв».

Кстати, та самая статья заканчивалась словами: «Но Уэстхед – это переворот. И мне наплевать, что он чокнутый – мне нравится смотреть на его нападение. Похоже на «Звёздные войны»…

Быть может, не случись этого с Хэнком – и «Лойола» пробилась бы в «финал четырёх». Тогда у Уэстхеда было бы больше шансов поработать в НБА с неплохой командой. И, быть может, совершил бы он в НБА небольшую революцию, если бы достиг там с этой командой более весомых результатов, нежели с «Денвером». Кто знает?.. Хотя, положа руку на сердце, трудно предположить, что произошло бы что-то подобное. Как говорил тот грузинский дедушка из «Мимино»: «Знаешь, какое сейчас время? Не так поймут…»

                                                                                                           Окончание следует...

Часть шестая