«Перчатка застряла между рулем и стартером, и машина заглохла!». Водить плохой болид «Ф-1» еще труднее, чем кажется
Легендарный трехкратный чемпион мира Джеки Стюарт известен в том числе и за свое автошоу, где он тестировал разные болиды «Ф-1», а потом высказывал о них свое мнение. Шотландец мог разгромить даже машину, позволившую гонщикам завоевать три подиума в сезоне — но он всегда тщательно аргументировал свое мнение и очень понятно объяснял, почему же на таких плохих болидах ездить еще труднее, чем кажется.
Одним из самых каноничных примеров анализа Стюарта был тест-драйв «Лотуса 100Т» 1988 года, на котором действовавший чемпион мира Нельсон Пике взял лишь три подиума.
«Альянс «Кэмел» и «Хонды» не создал лучшую машину в автоспорте. В 1988 году болид добился лишь небольших успехов, лишь придавая злости гонщиками Нельсону Пике и Сатору Накадзиме. Я попробовал эту машину на закрытом аэропорту на юге Англии: трек не назвать гламурным, к тому же на нем было много кочек. Но и у машины вскрылось несколько проблем.
В первую очередь, рассмотрим простые в привыкании вещи. Да, машина была чудовищно мощной. Но с могучим двигателем необходимо обладать и соответствующей подвеской, а также должной геометрией руля — чтобы пилот мог комфортно пилотировать машину, вытаскивая ее на предел возможного сцепления и производительности. В этом «Лотусе» такого не было и близко. Задняя часть машины оказалась очень «нервной», и ее поведение почти нельзя было контролировать. Шасси ощущалось так, словно начинало гнуться в процессе пилотажа. Такое чувство точно не придавало пилоту спокойствия и уверенности в машине. Единственным впечатляющим моментом, конечно же, стал двигатель «Хонды». Ужасно мощный. Но у него был странный стиль включения в работу: когда я пилотировал машину с турбированным спереди мотором, прирост мощности ощущался нежно и плавно, практически податливо. С данной «Хондой» же все происходило очень грубо. Слишком внезапно. Любое движение моментально отзывалось толчком. Когда я нажимал на газ — мощность моментально врывалась на полную вместо плавного нарастания. Когда же я подъезжал к концу прямой и начинал торможение — двигатель захлебывался и создавать «эффект замирания», обрубая тягу. Аэродинамика машины и перегруз мотора были слишком агрессивными. Двигатель и шасси определенно не слишком подгоняли друг к другу. Получалась борьба злобной силовой установки и недружественного шасси.
Итак, это определенно не было приятным опытом. Но самая большая проблема машины была в положении пилота. Конструкторы решили, что в кокпите должно быть мало пространства — особенно вокруг руля. Кокпит произвел очень клаустрофобное впечатление. Если бы случился какой-то серьезный инцидент в виде лобового столкновения с чем-либо, приборная панель оказалась бы слишком близко к пилоту и вызвала бы дополнительные травмы. Такое расположение, по моему мнению, было необязательным.
Однако хуже всего была позиция руля. Панель приборов оказалась практически нечитаемой, а руль располагался слишком близко к панели. Фактически стартер и переключатель, позволяющий пилоту связываться с боксами по радио, сделали так близко к рулю, что в самом начале тестов на третьем или четвертом круге я на самом середине поворота почувствовал, как моя перчатка застряла между стартером, переключателем и самим рулем! Я не мог двинуть рулем в любом направлении и в процессе меня развернуло из-за случайного выключения мотора! Мне пришлось стянуть перчатку и освободить руль, чтобы привести все в норму. Может, я одел слишком плотные перчатки.
Пилотаж машины был захватывающим, но совсем не с точки зрения комфорта. Возможно, это самая разочаровывающая машина из всех, что я пилотировал в своих тестовых сессиях».
