Глава третья. Мой худший враг. Часть первая
Одетый в форму цвета хаки, я прибыл в школу Валденсия и очень быстро нашел себе друзей. Во мне бушевала энергия и я был хорошо воспитан, так что мне не составило труда поладить со всеми детьми, но особенно мне нравилось общаться с теми, кто разделял мою любовь к крикету. Моим лучшим другом стал паренек по имени Наджент Уолкер Младший. Он так же как я с замиранием сердца наблюдал по телевизору за игрой Кортни Уолша и Брайана Лара.
Наджент жил на моей улице и каждый день мы вместе ходили в школу. Мы стали неразлучны. Друзья дали ему прозвище «NJ» которое, как не трудно догадаться, означало его инициалы. После того как мы подружились, я тоже получил прозвище – «VJ». Понятия не имею что это значит, но я был не против, потому что в школе ненавидел свое имя. Никто не мог произнести его правильно. Как только меня не называли: «Осайн», «Оусэйн», или даже «Инсэйн», как будто я какой-то ненормальный или вроде того (прим. Insane – анг. безумный). Правда все изменилось в старших классах, когда мое имя все чаще произносили девушки.
«Ууусэээйн! Ууусэээйн!»
«Ладно» – думал я, – «это звучит не так уж и плохо из уст девчонок с соседней улицы».
В школе моим любимым предметом была математика. Даже здесь проявлялась моя страсть к соперничеству! Мне непременно нужно было решить любую задачку, написанную на доске, первым. Часто мы с Наджентом устраивали соревнования по решению уравнений и тогда во мне просыпался инстинкт убийцы. Если я в чем-то участвовал, я стремился к победе. Второе место не значит ничего, для меня существовало только первое. Ненавижу проигрывать.
Спорт – вот что было по-настоящему моим. Я был очень быстрым, – спасибо лесным пробежкам в Когсхеате, благодаря чему имел потенциал в спринте. После победы над Рикардо в школе я начал принимать участие в забегах на национальных соревнованиях. После многочисленных побед стало очевидно что я самый быстрый ребенок в Шервуд Контент. Я выигрывал забег за забегом и наш дом заполнился пластиковыми кубками и медалями. Но они не имели для меня особого значения. Я просто наслаждался бегом. Мне очень нравилось соревноваться и побеждать, но я никогда не думал, что свяжу с этим свое будущее. Я был просто ребенком.
После нескольких лет успехов на школьном уровне я был приглашен на Национальный Чемпионат, чтобы принять участие в соревнованиях на 100 и 150 метров. Я проиграл оба забега, но, так как было очевидно, что я один из самых быстрых детей на северо-западе Ямайки, мне предложили перейти в высшую школу Уильяма Нибба, которая располагалась около Фалмонта, надалеко от нашего дома.
Это было прекрасное место – отличная школа с потрясающей спортивной историей. Именно здесь учился Майкл Грин, участник Олимпиады 1996 года в Атланте, где он занял седьмое место на стометровке.
В школах Ямайки страсть к спорту, особенно бегу и крикету, была такой же сильной, как страсть британцев к футболу или американцев к баскетболу. Существовала целая система подготовки спортсменов – с детского возраста до профессионального уровня. И первая ступень этой системы – школьные соревнования. Если ты побеждаешь, как я в Валденсии, ты переходишь на следующий уровень – чемпионат штата. Затем – крупные национальные соревнования, где уровень соперничества очень высок. Добившись успеха здесь, можно привлечь к себе внимание американских колледжей и получить спортивную стипендию. А дальше – серьезные контракты и большие деньги.
Я находился на самой нижней ступени этой лестницы, но в школе Уильяма Нибба считали что я готов к большим соревнованиям. Одно из таких – Чемпионат Мальчиков и Девочек Средних Школ или просто «Чемпионат», как его называют. «Чемпионат» важнейшее событие для любого юного атлета на Ямайке и мы были одержимы этим. Каждый год более 2000 детей принимали участие в «Чемпионате» и все соревнования транслировались на национальном телевидении. Многие страны сталкиваются с трудностями при финансировании юношеских турниров, но у нас этих проблем не было. «Чемпионат» был так важен, что привлекал огромное количество спонсоров.
Их можно понять. Четырехдневное спортивное событие, на Национальном стадионе, 30000 проданных билетов. Люди хотели воочию понаблюдать за поколением, которое станет звездным через несколько лет, поэтому трибуны всегда были переполнены.
Одной из главных задач учителей и тренеров было найти среди своих студентов новые таланты, которые будут представлять школу на соревнованиях. Практически у всех школ было достаточно ресурсов, чтобы устраивать внутренние турниры и налаживать тренировочный процесс. Наш директор, Маргарет Ли, очень хорошо понимала спорт. Она прекрасно видела мой потенциал и помогла мне с оплатой обучения, назначив спортивную стипендию. Это помогло уменьшить затраты на спортивные занятия и поездки чтобы я мог готовиться к «Чемпионату».
На самом деле, все это заслуга отца. Мы не были богаты, но папа работал очень много и если я в чем-то нуждался, например в паре кроссовок, я это получал. Он верил в мой талант. Я не был избалован и не получал все что порошу, но мать с отцом дали мне достаточно для того, чтобы я смог стартовать.
Единственной проблемой в Уильяме Ниббе было то, что школа не хотела, чтобы я продолжал заниматься крикетом. Они предложили мне сфокусироваться на спринте, так что мне пришлось оставить свою любимую игру.
«Болт, беговая дорожка, – вот то, что тебе нужно».
Я был расстроен. Я вернулся домой вечером и рассказал об этом отцу. И он успокоил меня. Крикет, говорил он, зарекомендовал себя как политическая игра, в которой твои таланты и умения отходят на второй план. В то время как в легкой атлетике ты сам вершишь свою судьбу.
«Усэйн, если ты побеждаешь на беговой дорожке, это твое и только твое» – сказал он мне – «Крикет – командный спорт. Ты можешь быть очень хорош, лучше чем кто-либо другой, но если у тренера есть любимчик, играть будет он. Это случается очень часто»
Я все понял. В следующие 12 месяцев я сосредоточился на беге. Пробовал все дистанции: 100, 200, 400, 800 и 1500 метров. В конце концов я выбрал для себя 200 и 400 метров, потому что на более длинных дистанциях быстро выдыхался и не мог соревноваться на высоком уровне. Короткие хорошо подходили мне, так как я был достаточно быстр и мог бежать их не изнуряя свой организм. Все эти часы пробежек по лесам Коксхеата теперь давали свои плоды. Я был очень силен.
От стометровки пришлось отказаться, потому что мой рост был 180 сантиметров и я продолжал расти. Это слишком много для такой короткой дистанции. Учителя были уверены, что при таком росте мой старт будет настолько медленным, что когда я сорвусь с места, мои соперники будут на полпути к финишу.
На 200 и 400 метрах широкий шаг позволял мне отыграть все стартовые потери, даже несмотря на то, что моя техника была в то время просто ужасна. При беге я вертел головой туда-сюда, пытаясь разглядеть все происходящее вокруг, а колени мои поднимались слишком высоко. Казалось, что если я взмахну руками, то оторвусь от земли и отправлюсь в полет как птица.
Этот сумасшедший стиль не мешал мне доминировать на школьных соревнованиях. Мне даже не надо было полностью выкладываться, потому что я настолько сильно превосходил других детей, что победы давались мне очень легко.
Помню один финальный забег на 400 метров. Я стоял на старте вместе с очень быстрым пареньком. Я смотрел на него – он был настроен очень решительно: серьезный взгляд, пульсирующая вена на шее, абсолютное сосредоточение. Но мне даже не потребовалось включать вторую передачу. Пересекая финишную черту, я посмотрел назад и улыбнулся.
«Извини, не сегодня» – крикнул я ему, демонстрируя сверкающие пятки.
Он был очень расстроен.
Я мог слегка дурачиться на соревнованиях, потому что был намного сильнее всех остальных. Однажды я даже принял участие в турнире по прыжкам в высоту и в длину, подумал, что это будет весело. Когда я победил, другие дети наверно проклинали меня, но я не могу их винить. Каждый раз выходя против меня они понимали что сражаются только за второе место. Тягаться со мной они не могли.
Даже на тренировках я был настолько быстр, что учителя часто не говорили мне мое время. Они не хотели чтобы я зазнавался, такое вполне могло произойти с юношей моих лет. Однажды я пробежал тренировочные 200 метров так быстро, что тренер не поверил своим глазам.
«Что?!» – сказал он. – «Время Болта невообразимо. Оно просто не может быть реальным»
Он сбросил секундомер и заставил меня пробежать вновь. Потом снова. И снова. Каждый раз, финишируя, я видел его шокированное лицо. Он смотрел на стрелки так, как будто они были сломаны. Время которое они фиксировали было таким же, а иногда и лучше, чем в первый раз.
