Глава восьмая. Боль или слава. Часть вторая
Время от времени в жизни каждого человека появляется чувство, когда понимаешь – вот вот должно произойти что-то особенное. Это не ощущение судьбы или неизбежности, просто ты понимаешь, что вся проделанная работа должна окупиться. В 2008 году я был настолько уставшим, что казалось, могу начать убивать людей. С октября тренировки шли безостановочно, я делал все, что тренер говорил мне в том числе многочисленные упражнения для мышц спины и ног. Черт возьми, я даже ходил в тренажерный зал. Моей целью был Пекин и ничто не могло меня остановить.
«Ладно, тренер» – сказал я, когда мы взялись за работу, – «я собираюсь делать абсолютно все, что ты прикажешь. Если нужно пробежать десять трехсотметровых кругов – я пробегу. Я даже не буду спорить».
Конечно, сначала тренер не поверил мне. Он думал, это опять мои трюки и я обману его. Например, пропущу утреннюю тренировку в зале или скину пару кругов в беговых упражнениях. Но к его изумлению, я показывал высокую дисциплинированность. Если он говорил бежать быстрее – я бежал быстрее. Это было сложно и даже причиняло боль, но всякий раз воспоминания о цели мотивировали меня.
«Это олимпийский сезон. Это момент истины. Я не должен его упустить» .
Я отказался от всех вредных привычек, перестал есть фаст фуд и даже выключал по вечерам телефон, чтобы побыть в тишине и не отвлекаться на уговоры друзей посетить очередную шумную вечеринку. Я стал настоящим примером для подражания.
Результаты не заставили себя долго ждать. Очень скоро мое тело стало более подтянутым. Тренажерный зал сделал мои руки твердыми как камень. Мои икры и бедра выглядели впечатляюще. Я все время был в тонусе. Всякий раз, глядя в зеркало, я думал: «ух, Усэйн, ты выглядишь чертовски хорошо!»
Моя скорость также увеличилась. Перед новым годом я узнал, что Дэниэл Бэйл, спринтер из Антигуа и Барбуда будет тренироваться со мной. Я был взволнован, потому что это означало ежедневные вызовы. Дэниэл был очень быстр на старте, настоящий зверь и с самого начала наши тренировки превратились в соревнования, где никто не хотел уступать.
Бах! Бах! Бах! Отличный старт каждый раз давал ему преимущество. Но упорная работа с тренером привела к тому, что я снова и снова опережал его на дистанции и это было отличным достижением. Правда, иногда я перебарщивал с усердием. В некоторые вечера мне казалось, что моя энергия полностью иссякла и тогда я просил тренера дать мне выходной. Мне обычно хватало 34 часов на восстановление, потому что благодаря тренировкам я был очень силен. Я знал, моя подготовка достаточна, чтобы оставить позади даже самых сильных соперников, будь то Тайсон, Уоллес или кто-то другой. Травмы больше не мучили меня. На третий год совместной работы, как и обещал тренер, я был готов как никогда раньше. Я был готов к моей Олимпиаде.
Мы с тренерам полностью сосредоточились на дистанциях в сто и двести метров. За это время я выступил практически на всех крупных соревнованиях. Если я чего-то не понимал в нашей работе и у меня были вопросы, я старался держать их при себе, потому что был слишком молод и не должен был сомневаться в методах тренера. Так что, если можно было принять участие в каких-нибудь соревнованиях, я оказывался на стартовой линии. И я был не против, потому что всегда уверенно побеждал на обеих дистанциях, а в стометровке показывал результаты, которые взрывали мозг всем людям, включая меня самого.
Первые соревнования 2008 года проходили в Испании и, чтобы доказать, что прошлые результаты не были случайностью, я показал время 10,03. После финиша мы с тренером обсудили кое какие цифры. Мы были уверенны, что в хороший день я способен пробежать сто метров за 9,87. Но, чтобы стабильно показывать такое время нужно было еще поработать. Мы и мечтать не могли о чем-то большем, пока не случился Кингстон.
В мае я должен был бежать сто метров на соревнованиях в Ямайке. Поскольку эти соревнования были новыми, они не производили в прессе столько шума, как юношеский Чемпионат мира. Тем не менее, атмосфера в этот вечер была потрясающей. Болельщики радостно загудели, когда я сорвался из блоков. На финише между мной и преследователями было 10 или 15 метров – победа далась мне легко.
Я сломал популярную теорию, согласно которой человек с моим телосложением не может быть успешен на короткой дистанции. Во время тренировок мы с тренером осознали одну вещь. На самом деле высокий рост должен быть моим преимуществом. Он позволял мне делать такие широкие шаги, которые более низким атлетам не давались. Я был на пять дюймов выше большинства спортсменов. Тренер считал, что на стометровке я могу делать 41 шаг, в то время как обычная цифра для других спортсменов – 44, 45 шагов. Это была хорошая новость. Я мог обратить свой недостаток в свое главное преимущество, даже не смотря на медленный старт. Забудьте о прошлых неудачах. Я был так силен, что обходил всех соперников уже на 30 метрах.
После пересечения финишной черты в Кинггстоне я сразу же посмотрел на секундомер и был очень впечатлён. Там горели цифры 9,80 и это был отличный результат, даже лучше того, на что мы с тренером рассчитывали. Но дело было на Ямайке и вы должны понимать, что здесь некоторые вещи могут очень быстро меняться. Мой результат не стал исключением. Буквально через несколько секунд табло щелкнуло и на нем загорелись другие цифры – 9,76.
«О, боже!» – подумал я, – «вот это время!»
Я слышал крики зрителей, окруживших стадион. Уровень шума просто зашкаливал. Но при этом я ясно ощущал чувство неверия, мне казалось, что этого просто не может быть. Я показал второе время в мире, после рекорда Асафы 9,74 и в результате обо мне рассказывали по всему миру. Я думаю, что многие, услышав эту новость, подумали: «что за черт?»
Но когда новость о моем результате дошла до Америки, его поставили под сомнение. Все говорили, что скорее всего была проблема с техникой и секундомер работал некорректно. А значит результат не может быть засчитан. Это была полная ерунда. Часы показали правильное время. Хотя, подобную реакцию нельзя было назвать неожиданной. США и Ямайка были давними соперниками в легкой атлетике, ведь мы были единственными, кто смог оспорить их доминирование.
Какое-то время спустя Уоллес Спирмон рассказал, что у него начались неприятности с командой из-за того, что мы много времени проводили на треке. Им не нравилось то, что мы общались на тренировках, особенно в Олимпийский год. Его тренер зверел всякий раз, когда он говорил обо мне с уважением, и, видимо, на одном из стартов у них произошел серьезный разговор.
«Прекрати хорошо отзываться о Болте!» – был его приказ, – «скажи, что победишь его. Не называй его великим спортсменом. Не улыбайся, когда тебя снимает камера и не шатайся с ним вокруг трека. Будь серьезнее».
Их недовольство моими результатами было примером соперничества наций. Они пытались принизить мой успех, рассказывая о проблемах работы секундомера на Ямайке. После того, как я пробежал 9,92 в Испании пару недель спустя, они использовали это для подтверждения своих догадок.
«Видите? Он не так хорош, как вы думаете!» – кричали они в прессе.
Как я с этим справлялся? Честно говоря, мне было плевать. Я был 21-летним парнем, это был лишь мой четвертый забег на стометровке и я смог удивит сам себя. И обеспокоенность американцев была очень хорошим знаком для меня. Я был большой точкой на их радаре.
