Король бегунов
125 лет назад, 13 июня 1897 года, в финском городе Турку родился Пааво Нурми – один из величайших стайеров за всю историю спорта. Пааво был вторым из шести детей Йохана Фредерика Нурми и Матильды Вильгельмины Лайне. Он с детства любил бегать и принимал участие в соревнованиях: сам Нурми позже вспоминал, что не было дня, в который он не занимался бы спортом. К неполным 13 годам Пааво уже был чемпионом школы, но ранняя смерть отца заставила его на время отложить занятия спортом: пришлось бросить школу и пойти посыльным в пекарню, чтобы содержать семью.
Нурми возобновил тренировки и участие в соревнованиях после Олимпиады 1912 года в Стокгольме – его вдохновил успех соотечественника Ханнеса Колехмайнена, который, выиграв на тех играх три золотых и серебряную медаль, «нанёс Финляндию на карту мира»: до того финские бегуны не добивались сколько-нибудь серьёзных успехов на международных соревнованиях. (Финляндия была автономией в составе Российской Империи, но на Олимпиаде выступала отдельной командой.) Колехмайнен получил популярное ныне прозвище «летающий финн», которое впоследствии унаследовали другие выдающиеся стайеры (Нурми, Вилле Ритола, Лассе Вирен), а позже и автогонщики и представители других видов спорта.
В 1914 году Нурми вступил в Спортивный клуб Турку, членом которого оставался всю свою жизнь. 31 мая того же года он выиграл юниорские соревнования в Турку, пробежав 3 км с результатом 10:06,9. Потом пришли и другие успехи. Нурми взрослел, набирал силу и совершенствовал свои программы тренировок: так, в 1916 году к длинным забегам добавились ходьба, бег на короткие дистанции и силовые упражнения. На зиму он прекращал беговые тренировки и, как всякий уважающий себя финн, вставал на лыжи. Продолжил он занятия спортом и во время службы в армии в 1919–20 годах. Очень кстати оказалось то, что командир его полка, Хуго Эстерман (впоследствии – министр обороны Финляндии), был большим любителем спорта: он распорядился, чтобы спортсменам полка были созданы все условия для тренировок. Нурми тренировался дважды в день, ездил на сборы и армейские соревнования, где обратил на себя внимание – к тому времени он вплотную приблизился к рекордам Финляндии на длинных дистанциях, а незадолго до антверпенской Олимпиады 1920 года установил рекорд страны в беге на 3 км. Вполне естественно, что одно из мест в олимпийской сборной Финляндии было зарезервировано за Нурми.
Свой первый олимпийский финал Нурми проиграл: на дистанции 5 километров он уступил 4,5 секунды французу Жозефу Гийемо. Спустя три дня история могла повториться на 10-километровой дистанции, но Гийемо жутко не повезло: мало того, что его обувь украли накануне забега, и французу пришлось бежать в туфлях на два размера больше, так ещё и забег перенесли, поставив его на два или три часа раньше; Гийемо, узнавший об этом в последний момент и незадолго до того успевший плотно пообедать, мучался на дистанции от желудочных колик. Тем не менее, он провёл весь забег среди лидеров и лишь на финише проиграл Нурми полторы секунды.
Тремя днями позже Нурми выиграл забег на 8 км по пересечённой местности, который принёс ему сразу две золотых медали: в индивидуальном зачёте и в командном (он подводился по сумме результатов трёх лучших бегунов каждой команды). Таким образом Нурми повторил успех Колехмайнена восьмилетней давности: три золотых и одна серебряная медаль. Кстати, сам Колехмайнен взял в Антверпене ещё одно золото – на марафонской дистанции. Да и вся сборная Финляндии выступила очень успешно: по числу золотых медалей (15) она уступила лишь командам США и Швеции. Больше всего наград в командную копилку принесли легкоатлеты и борцы.
После побед в Антверпене городские власти провели в квартиру Нурми электричество и водопровод и обставили её современной мебелью – до того семья Нурми пользовалась мебелью, изготовленной его отцом, талантливым плотником. Эта небольшая (40 квадратных метров) однокомнатная квартира в Турку была приобретена отцом Нурми в 1903 году. После его смерти семье пришлось сдать кухню в аренду, и до самой антверпенской Олимпиады Нурми, трое его братьев и сестёр и мать ютились в одной комнате с единственной кроватью. Сейчас в квартире музей Нурми: он открывается для широкой публики раз в году, в день рождения Пааво. В другие дни посещение возможно по предварительной договорённости. Некоторые из экспонатов музея – подлинные вещи, принадлежавшие семье Нурми: например, граммофон, которым Пааво наградили на одном из соревнований, или столовые тарелки.
После Олимпиады Нурми продолжал стремительно прогрессировать. В 1921-м он установил свой первый мировой рекорд (всего их будет 22, и это только официально зарегистрированных), преодолев дистанцию 10 километров за 30:40,2. Парижская Олимпиада 1924 года, на которую Нурми отправился в статусе фаворита, стала для него настоящим триумфом: в то время Нурми действительно был на пике формы. К этому периоду относится и максимальная интенсивность его тренировок: с апреля по сентябрь 1924 года он тренировался трижды в день. Нурми начинал день с ходьбы на десять километров с легкими пробежками, затем следовал душ и физические упражнения. В середине дня он пробегал пять километров на время, а вечером — еще 4–7 километров. Нурми любил использовать нетрадиционные методы тренировок: например, во время армейской службы он работал над удлинением шага, бегая по железнодорожным путям вслед за поездом и держась за его буфер. По совету Колехмайнена Нурми посещал школу танцев, которые он рассматривал главным образом как тренировку для разминки мышц ног. Стоит подчеркнуть, что Нурми всю жизнь выстраивал процесс своей подготовки самостоятельно, без тренера.
В Париже Нурми выиграл золотые медали во всех четырёх дисциплинах, в которых стартовал: 1,5 км, 5 км, командный бег на 3 км и кросс по пересечённой местности на 5 км. Финалы на первых двух дистанциях Нурми бежал в один день с промежутком то ли час, то ли два, что не помешало ему не только выиграть, но и установить олимпийские рекорды в обоих стартах.
Наибольшим испытанием для участников стал 5-километровый кросс в парижском пригороде Коломб: температура в день проведения состязаний составляла +38 градусов в тени, но бóльшая часть трассы пролегала на открытом солнце, где термометры показывали +45°. Из 38 участников закончить дистанцию смогли только 15; некоторые теряли сознание прямо на трассе. Соревнование вошло в историю спорта как «Битва при Коломбе». Нурми финишировал первым с отрывом в полторы минуты от своего соотечественника Вилле Ритолы; по итогам кросса финская сборная получила золотую медаль и в командном зачёте.
Таким образом, Нурми взял на Олимпиаде 5 золотых медалей. Французская газета «Зеркало спорта» охарактеризовала его выступление просто: «Способности Пааво Нурми превосходят границы человеческих возможностей». Сам Нурми, тем не менее, остался недоволен – ведь руководство сборной не заявило его на любимую дистанцию 10 км: в команде было столько хороших бегунов, что дистанции пришлось «делить» между ними. Неизвестно, смог бы Нурми выиграть и этот забег, но вскоре после Олимпиады он установил мировой рекорд на «десятке», который продержался 13 лет.
В начале 1925 года Нурми отправился в турне по США: идея такого тура появилась ещё в 1922 году, но его пришлось отложить из-за учёбы Нурми в техническом училище Хельсинки и подготовки к Олимпиаде. Турне растянулось на три месяца: изначально Нурми не планировал столь надолго задерживаться в США, но успех первых выступлений побудил его продлить тур. За эти три месяца Нурми принял участие в 55 соревнованиях, выиграв 51 из них: трижды он остался вторым, один раз сошёл. Он выступал во многих городах от Бостона до Сан-Франциско, намотав во время переездов по стране более 50 тысяч километров. Во время турне Нурми встретился с голливудскими звёздами Мэри Пикфорд и Дугласом Фэрбенксом, а позже и с президентом США Калвином Кулиджем. Сразу по возвращении на родину президент страны Лаури Кристиан Реландер вручил ему высшую государственную награду – Орден Белой розы.
После американского турне в выступлениях Нурми наметился медленный спад. Возможно, причиной тому был возраст (Нурми было уже под тридцать), а быть может, и проблемы со здоровьем: Нурми беспокоили ревматизм и проблемы с ахилловым сухожилием. Олимпиаду 1928 года он провёл не так ярко, как предыдущую. Тем не менее, каждый старт принёс Нурми медаль: он вырвал победу на финишной прямой 10-километрового забега у своего давнего соперника Ритолы и остался вторым на 5 км и новой для себя дистанции 3 км с препятствиями – до Олимпиады он лишь дважды состязался в этой дисциплине.
После Олимпиады Нурми заявил одной из газет, что это его последний сезон. «Я начинаю стареть. Я участвовал в гонках пятнадцать лет, и мне этого достаточно», – объяснил он своё решение. Но потом передумал. Нурми сконцентрировался на более длинных дистанциях: 15 км, 10 миль, часовой бег… Во время забега 7 октября 1928 года в Берлине он побил мировые рекорды на трёх этих дистанциях. На лос-анджелесской Олимпиаде 1932 года Нурми готовился пробежать 10 километров и марафон. Но в апреле исполком Международной любительской легкоатлетической федерации (ИААФ) временно отстранил Нурми от участия в международных соревнованиях из-за подозрений в нарушении любительского статуса – напомню, что в те годы профессионалов на Олимпийские игры не допускали.
Расследование было поручено финской национальной федерации лёгкой атлетики. Та не нашла доказательств профессионализма Нурми. Несмотря на это, за несколько дней до олимпийского 10-километрового забега специальная комиссия ИААФ отклонила заявку Нурми и запретила ему участие в Олимпиаде. Окончательное решение, однако, оставалось за конгрессом ИААФ, который собрался на следующий день. Тот принял странное решение: Нурми не стали объявлять профессионалом, однако решение исполкома не допускать его до олимпийских состязаний было утверждено с перевесом в один голос (13:12). Учитывая почти равные результаты голосования, конгресс постановил вернуться к обсуждению вопроса на заседании конгресса ИААФ в Стокгольме в 1934 году. Такое заседание действительно состоялось, и большинством голосов конгресс подтвердил пожизненное отстранение Нурми от Олимпиад. Через 3 недели после этого, 16 сентября 1934 года, Нурми в Выборге последний раз принял участие в соревнованиях. Польский бегун, олимпийский чемпион Януш Кусочиньский вспоминал: «Его выступление, конечно, было показательным. Начал он очень хорошо, но на второй половине дистанции, видно, очень устал. Годы дали себя знать, и даже такой железный организм не мог сопротивляться наступающей старости. Нурми бежал 10 000 м и показал результат 31:39,2. Для него это было слабовато». Кусочиньский был прав: ведь собственный рекорд Нурми, установленный им в 1924 году, составлял 30:06,2. Тем не менее, свой последний забег Нурми выиграл.
Хочется понять: действительно ли Нурми был профессионалом? Обвинение основывалось на нескольких показаниях. Представители шведской лёгкой атлетики утверждали, что Нурми получил крупное вознаграждение за мировой рекорд в беге на 2 мили (по другим данным – за выступление на соревнованиях в США). А организаторы соревнований в Германии, проходивших осенью 1931 года, под присягой заявили, что Нурми получал по 250–500 долларов за каждый старт. Однако никакого документального подтверждения этим обвинениям представлено не было; более того, биограф Нурми Антево Раевуори пишет, что показания немцев были получены под давлением со стороны президента ИААФ (и будущего президента МОК) Сигфрида Эдстрёма. Так до конца и неясно, насколько справедливым было решение ИААФ. Кстати, его соперники из других стран были весьма расстроены отстранением Нурми и даже обратились к спортивным чиновникам с просьбой допустить того к стартам. Кусочиньский писал:
«Я очень огорчился, когда узнал о дисквалификации Нурми. Ведь моей самой большой мечтой было встретиться с ним на беговой дорожке, на таком представительном соревновании, каким была Олимпиада! Я проклинал судей и весь мир, лишивших меня возможности помериться силами с величайшей звездой легкой атлетики.»
Нужно сказать, что в те годы, когда на Олимпийские игры не допускали профессионалов, подобные скандалы случались регулярно – хотя, наверное, всё же реже, чем сейчас скандалы допинговые. Проблема заключалась ещё и в том, что большой спорт уже и в те годы являлся ареной для политических игр, и отношение к спортсменам не всегда было одинаково пристрастным: например, участие команды СССР в послевоенных Олимпиадах никогда никаких вопросов не вызывало – хотя, формально являясь любителями, советские спортсмены уровня сборной получали постоянные зарплаты или стипендии, т. е. были самыми настоящими профессионалами.
Закончив выступления, Нурми ненадолго стал тренером сборной: он готовил финских бегунов к берлинской Олимпиаде 1936 года. Потом занялся бизнесом: открыл магазин мужской одежды в Хельсинки, организовал строительную фирму. Нурми играл на фондовом рынке (начал он этим заниматься ещё когда бегал, в 20-е) и вскоре стал одним из богатейших людей Финляндии. Во время Советско-финляндской войны 1939–40 годов он вместе с Тайсто Мяки – первым человеком в мире, пробежавшим 10 км быстрее чем за полчаса – отправился в США для сбора средств: Мяки участвовал в благотворительных забегах, все доходы от которых были переданы в пользу Финляндии, а имя Нурми стало лучшей рекламой этих забегов.
В 1947 году конгресс МОК избрал Хельсинки столицей XV летних Олимпийских игр (изначально город должен был принимать игры 1940 года, но их пришлось отменить из-за Второй Мировой войны). В день открытия игр, 19 июля 1952 года, Пааво Нурми появился на олимпийском стадионе Хельсинки, чтобы исполнить почётную миссию: вместе с Ханнесом Колехмайненом он зажёг олимпийский огонь (Колехмайнен на башне стадиона, а Нурми – в чаше).
Нурми умер 2 октября 1973 года. В последние годы жизни он перенёс инсульт и инфаркт; начало слабеть зрение. 11 октября состоялись государственные похороны Нурми. Присутствовавший на них президент Финляндии Урхо Калева Кекконен сказал:
«Люди оглядываются по сторонам в поисках преемника Нурми. Но его нет и не будет: мастерство Нурми ушло вместе с ним.»
Это было справедливо лишь отчасти. Действительно, никто не пришёл на смену тому великому поколению финских бегунов, к которому принадлежал Нурми: за 6 Олимпиад с 1948 по 1968 годы Финляндия завоевала в беге всего две бронзовых медали. Однако Нурми всё-таки дожил до того дня, когда его соотечественники второй раз «нанесли Финляндию на карту мира»: на мюнхенской Олимпиаде 1972 года Лассе Вирен выиграл дистанции 5 и 10 км (спустя четыре года в Монреале он повторит свой «золотой дубль»), а Пекка Васала стал первым в забеге на 1500 м. Кстати, Вирен не был лично знаком с Нурми: их встреча была запланирована на тот день, когда Нурми ушёл из жизни…
Нужно рассказать ещё об одном: а каким же, собственно, человеком был Нурми? Пожалуй, главной чертой его характера была замкнутость. Молчаливый (он даже получил прозвище «великий молчун») и крайне редко дававший волю чувствам, Нурми, не имевший близких друзей и вплоть до второй половины 60-х практически никогда не соглашавшийся на интервью, был загадкой даже для современников. Он не любил славы и публичности, заявив на склоне лет: «слава и репутация стоят меньше, чем гнилая брусника».
Другой важной чертой Нурми была его предельная рациональность. Сам он предельно ясно сформулировал своё кредо: «Разум — это всё, а мышцы – это куски резины. Всё, что я есть, я есть благодаря своему разуму». Как я писал, в 1920 году Нурми остался вторым в забеге на 5000 м на антверпенской Олимпиаде: сам он объяснил своё поражение тем, что не смог удержать запланированный темп. После этого Нурми крайне редко можно было увидеть на тренировках и соревнованиях без секундомера в руке, с помощью которого он контролировал свою скорость. Стратегией Нурми был равномерный бег на протяжении всей дистанции вне зависимости от того, какой темп выбрали остальные спортсмены: Нурми соревновался не с соперниками – он соревновался со временем. Как он сам объяснял, «если вы боретесь со временем, вам нет нужды делать финишный рывок. Соперники не смогут выдержать ваш темп, если он стабильный и интенсивный на протяжении всего забега».
Немецкий бегун Отто Пельтцер так вспоминал о Нурми: «В своей непроницаемости он был словно Будда, скользящий по дорожке. Круг за кругом он бежал к финишной ленточке с секундомером в руке, подчиняясь только законам математики». Возникали и другие ассоциации: в одной газете Нурми обозвали «механическим Франкенштейном, созданным для уничтожения времени», а американский журналист Фил Кузино отмечал, что «его нововведение – бег с секундомером – вдохновляло и беспокоило людей в ту эпоху, когда робот становился символом современного бездушного человека». Что ж – в век техники и скоростей ассоциации с человеком-машиной были неизбежны. Они отразились и в прозвищах Нурми: «человек-часы», «робот-бегун»… Ещё одна ёмкая характеристика Нурми принадлежит Мартти Юколе. В книге «История спорта высших достижений» он писал: «В нём было нечто бесчеловечно суровое и жестокое, но он покорил мир чистым оружием: волей, в которой была сверхъестественная сила».
Вклад Нурми в развитие спорта велик. И измеряется он не только числом завоёванных им медалей (кстати, по суммарному количеству олимпийского золота Нурми уступает только Майклу Фелпсу). Я снова приведу несколько цитат.
Арчи Макфёрсон, шотландский журналист: «он поднял атлетику на новый уровень интеллектуального приложения усилий и стал предтечей современного научно подготовленного спортсмена».
Питер Ловси, английский писатель: «Нурми разработал и фактически стал олицетворением аналитического подхода к бегу; он оказал глубокое влияние на бег не только в Финляндии, но и во всём мире. Его стиль, техника и тактика были признаны безупречными».
Корднер Нельсон, американский спортивный журналист: «влияние Нурми на мир бега было больше, чем любого другого человека до или после. Он больше, чем кто-либо другой, поспособствовал тому, чтобы поднять легкую атлетику в глазах болельщиков на уровень одного из главных видов спорта».
Ничего удивительного, что Нурми стал легендой ещё при жизни: после его парижского триумфа 1925 года знаменитый финский скульптор Вяйнё Аалотонен изваял бронзовую статую Нурми. Оригинал находится в Атенеуме – центральном художественном музее Финляндии – а копии, среди прочего, установлены перед олимпийским стадионом в Хельсинки и в парке Олимпийского музея в Лозанне. В 1939 году в честь Нурми был даже назван астероид. Память о Нурми сохраняется и после его смерти. Так, в 1987 году его портрет был помещён на новую купюру в 10 финских марок (многие ли спортсмены были удостоены подобной чести?); в 1997 году, к столетию со дня рождения Нурми, городской стадион Турку получил его имя. Есть даже опера, посвящённая Нурми: она называется «Великий Пааво. Великий забег. Великая мечта». Её премьера состоялась в 2000 году. Ну а в 2012 году Пааво Нурми стал одним из первых двенадцати спортсменов, включённых в зал славы ИААФ.
- У вас превосходные данные и огромная сила. Я мало видел бегунов, равных вам по физической силе. Помните слова Жана Буэна, сказанные им на Стокгольмских играх 1912 года: «Сила, помноженная на технику, даёт феноменальность». Вам необходима настоящая техника чемпионов, и она придёт.
https://youtu.be/n5UKQCNr6rE
Двум моим бывшим подопечным принадлежал рекорд стадиона на 800м у женщин, рекорд одной простоял 20 лет, второй 4 года принадлежал рекорд стадиона и рекорд соревнований. Ставлю на итальянку Елену Белло