5 мая 2022, 07:50 28 мин.

Кристофер Хилланд. «Слезы на Бомбонере»: 11. Ла-Пас: тропа гринго

Автор

***

Проведя в Буэнос-Айресе более трех лет, я решил, что пришло время уезжать. Последние три года я усердно работал, зарабатывая местную зарплату, но при этом видел, как мои студенты и туристы, с которыми я сталкивался в городской сети гринго, повсюду путешествовали. Я хорошо узнал Буэнос-Айрес и его жителей и влюбился в город и в них. Но я был неспокоен, зная, что может предложить остальная часть континента.

Преподавание английского языка онлайн дало мне возможность набрать дополнительные занятия и сэкономить деньги. К началу 2017 года я был готов увидеть больше Южной Америки. Я хотел переехать в Медельин в Колумбии. Так много хорошего было сказано об этом городе от туристов, с которыми я знакомился. Казалось, ни у кого не нашлось дурного слова об этом городе. Но я не собирался лететь аккурат из Буэнос–Айреса в Медельин — между ними было так много всего, что я хотел бы посмотреть. По пути в Колумбию я запланировал провести месяц или два в Боливии, Перу и Эквадоре. Это дало бы мне возможность путешествовать медленно. Тропа гринго, как известно, очень протоптанная, но рядом есть много драгоценных камней, если у тебя есть время с нее свернуть.

Распространенной ошибкой туристов в Южной Америке является оптимизм по поводу времени и расстояния. За четыре-пять месяцев большинство может отметить галочкой посещение множества самых больших и известных мест. Загрузи фотографию в социальные сети и считай, что дело сделано. Именно так я и путешествовал в 2009 году. Да, многое можно увидеть и сделать за короткий промежуток времени, и не у всех есть несколько месяцев, чтобы свободно путешествовать. Но когда у тебя есть время поразмыслить над тем, что ты испытываешь? Находишь ли ты время, чтобы прочитать о местах, которые ты посетил? Как насчет того, чтобы просто посидеть в кафе или ресторане (или на фуд-корте на рынке) и поговорить с местными жителями или даже просто понаблюдать за людьми? Именно этого я и хотел от своего второго путешествия с рюкзаком в Южную Америку, уже испытав первый путь. У меня было время, я накопил достаточно денег, и я хотел испытать настоящую América del Sur [Южную Америку]. В тех местах, где я чувствовал себя как дома, я бы оставался подольше. В тех местах, где было не так много onda (волнения), я мог двигаться дальше.

Однако моей первой остановкой была Боливия. Уладив некоторые визовые вопросы в Буэнос-Айресе и заплатив штраф за просрочку моей туристической визы, я нашел свое место в направляющемся на север автобусе дальнего следования. Тридцать шесть часов спустя автобус прибыл на боливийскую границу и в город Вильясон. Предполагалось, что путешествие займет всего 24 часа, но оползень в северной провинции Жужуй задержал нас еще на 12 часов. Это был тот случай, когда нужно было сидеть и ждать. Я выходил из автобуса и на пустынный пейзаж в сухую 35-градусную жару, чтобы размять ноги, но это никогда не занимало у меня больше пяти минут за раз. Я ничего не имел против того, чтобы сидеть и ждать в автобусе с кондиционером. Что мне нравилось в этих дальних путешествиях, так это то, что меня заставляли расслабляться. Чтобы сэкономить заряд батареи на моем мобильном телефоне, был включен авиарежим, так что не было необходимости проводить пальцем по экрану телефона, развлекаясь таким образом. Кроме того, в пустыне не было телефонного сигнала.

Поезд мог бы стать альтернативой. Я слышал о поезде, идущем из Буэнос-Айреса в Тукуман на севере страны. Я рассматривал перспективу сделать это первой частью моего путешествия. Билеты были смехотворно дешевыми, но, вопреки здравому смыслу, это заняло бы больше времени, чем поездка на автобусе. Аргентинские поезда, вероятно, все равно не такие удобные. Автобусы — это не то же самое путешествие третьим классом, которое мы совершили из Великобритании в Италию во время школьной лыжной поездки в 2001 году. В micros [автобусах] дальнего следования в Аргентине подают виски, хотя и дешевый — произносится как wiki — а сиденья откидываются больше, чем в эконом-классе в самолете.

Чтобы заполучить билет на поезд, нужно было бы встать в очередь в билетную кассу где-нибудь в центре города однажды утром за несколько месяцев до поездки. Онлайн билеты купить было нельзя. У меня сложилось впечатление, что это было похоже на очередь за местами на центральном корте на Уимблдоне, когда люди разбивали лагерь накануне вечером. Этот поезд обслуживал более бедные общины, когда люди хотели отправиться в свои родные города на андском севере Аргентины или, возможно, дальше, в Боливию, в ту же поездку, которую и я надеялся совершить. Я отказался от путешествия на поезде, не особо стараясь его совершить, и смирился с тем, что поеду на автобусе.

К сожалению, поездам в Аргентине было разрешено дойти до такого аварийного состояния, что они не являются жизнеспособным вариантом при передвижении по стране. Аргентина является восьмой по величине страной в мире по площади, и ее ландшафт в основном равнинный. Поезда так хорошо послужили бы стране. Сравните, например, с ситуацией в Боливии, Перу, Эквадоре и Колумбии, где железнодорожная сеть была бы непомерно дорогой.

Британцы построили большую часть из почти 40 тысяч километров железных дорог с середины 1800-х годов. Сеть несколько раз национализировалась и приватизировалась — прежде чем англофил Перон— вернул ее под контроль правительства. После его смерти и во время антипероновской военной диктатуры 1976-1983 годов железнодорожная сеть была намеренно саботирована хунтой. Они разрушили тысячи километров путей, так что поезда по ним больше никогда не смогут ходить. По словам Дэниела Таннарда, английского эмигранта, который написал книгу «Трейнспоттинг [наблюдение за поездами] на аргентинских железных дорогах» (а также роман об игре «Скрэббл»), в начале военного правления было 40 тысяч километров путей, а семь лет спустя — всего 25 тысяч. Сегодня есть несколько железнодорожных сетей, которые работают достаточно хорошо, но они в основном находятся в городе Буэнос-Айрес и его агломерации, а не по всей стране.

Старая железнодорожная сеть повлияла на аргентинский футбол. Многие клубы в городе Буэнос-Айрес зачинались на железнодорожной станции или рядом с ней. Многие клубы были созданы работниками железных дорог. Некоторые даже носят название компании, например «Ферро Карриль Оэсте». Сравнивая граундхопперов с трейнспоттерами, мы не слишком отличаемся — может быть, субкультуру граундхоппинга следует переименовать в граундспоттинг? Будет ли это звучать менее круто?

В автобусе у меня было много времени на размышления. Думая о футболе, я пересек аргентино-боливийскую границу в Ла-Киаке и сел в автобус, чтобы еще пять минут ехать до города Вильясон. Уюни должен был стать моей следующей остановкой, но я совсем на чуть-чуть опоздал на последний автобус этого дня. Автобусы все еще ходили в город Потоси, но мне пришлось бы ждать три часа. Я был свободен и никуда не торопился. Что и к лучшему, потому что мне предстояло семичасовое путешествие.

Я прибыл в Потоси через 48 часов после отъезда из Буэнос-Айреса. Мне очень хотелось найти хостел и отдохнуть. В историческом городе было что посмотреть и чем заняться, но сначала я хотел отдохнуть. Первыми людьми, с которыми я в итоге пообщался, были трое аргентинцев, которые работали в хостеле «Каса Бланка». Мы сидели и пили йерба мате, и я получал много полезных советов как о городе, так и о стране в целом.

Я также познакомился с немцем из Дрездена. Торстен был фанатом «Санкт-Паули», и это сразу же вызвало у меня интерес. На самом деле я мало что знал об этом клубе, только то, что у них был культ последователей за их политические убеждения и активность. Мы много болтали о футболе, но внезапно он засобирался; он хотел пойти на матч. Я пробыл в стране всего несколько часов и все еще акклиматизировался к высоте 4000 метров. Я еще даже не думал о местных матчах, на которые я мог бы пойти. Но сейчас он шел на стадион, и если я хотел присоединиться, то пожалуйста.

Мы собирались посмотреть на «Насьональ Потоси». Прибыв на их «Эстадио Виктор Агустин Угарте», я подумал, что меня перенесли прямиком обратно в Буэнос-Айрес. Эмблема клуба была идентична эмблеме «Ривер Плейта». Плагиат — это особенность южноамериканского футбола. Эмблемы, комплекты формы и даже фамилии копируются по всему континенту. Эквадорский футбольный клуб «Барселона» из Гуаякиля использует почти идентичную эмблему ФК «Барселоны» в комплекте с английским Святым Георгием и каталонским флагом, а под ними — полосы blaugrana [сине-гранатовых — прозвище «Барселоны»]. Однако их домашняя форма желтого цвета. В Чили есть «Эвертон», в Уругвае — «Ливерпуль», в Аргентине — «Арсенал». Более того, в Аргентине топ-клубы имеют свои же копии ниже по аргентинской футбольное иерархической пирамиде. Это может немного сбивать с толку.

«Насьональ Потоси» и их соседи «Реал Потоси» являются подобными примерами. В то время как «Насьональ» полностью подрезал эмблему и форму у «Ривер Плейта», у «Реала» есть логотип, основанный на логотипе мадридского «Реала», а также фиолетово-белые домашние комплекты формы, заменяющие бело-фиолетовые цвета испанских гигантов.

Слоняясь вокруг муниципального стадиона на 30 тысяч мест, мы наблюдали за прибывающими болельщиками. Билет стоил не более 20 боливиано (£2,50), хотя на самом билете цена была указана как 10Bs. Разреженный воздух и баслаг [по образу джетлага, смена биоритма] из-за поездки заглушили любое сильное чувство несправедливости, которое я испытывал. Будет еще много случаев уплаты печально известного налога на гринго вдоль самой тропы гринго, и будет еще много возможностей пожаловаться. Во всяком случае, это дало мне хорошую возможность попрактиковаться в испанском.

Мы заняли свои места на бетонных ступеньках Curva Sur, когда мимо прошла женщина-чола, продававшая попкорн. У нее были две туго заплетенные косы, ниспадающие по спине, типичные для коренных жителей. Столь же типичными были черное платье и шляпа-котелок, которые она носила. Ее смуглая кожа была обветрена суровой окружающей средой: холодом, сильным солнцем, нехваткой воздуха и тяжелой жизнью. Невозможно было сказать, была ли маленькая девочка, следовавшая за ней, ее дочерью или внучкой.

На стадионе находилось всего около тысячи человек. Из 29 тысяч пустых мест был виден боливийский флаг, нарисованный на сиденьях главной трибуны, которые обычно были бы прикрыты спинами болельщиков. Неудивительно, что, как и во многих играх, которые я уже посещал в Южной Америке, эта игра закончилась со счетом 0:0. Два зияющих рта в Боливии. Как и следовало ожидать от высшего дивизиона Боливии, качество футбола было низким. В этом случае, возможно, высота может взять на себя часть вины. Но зато хозяева поля должны акклиматизироваться. Соперники, команда «Хорхе Вильстерманн» из города Кочабамба, высота которого составляет 2500 метров. Это немалая высота, но, безусловно, более комфортная, чем 4000 метров. И, возможно, более благоприятная для игры в футбол.

В Южной Америке есть несколько клубов, названных в честь важных людей. Хорхе Вильстерманн был cochabambino [уроженцем города Кочабамба] и первым коммерческим пилотом Боливии. Первоначально клуб, созданный работниками авиационной компании Lloyd Aéreo Boliviano в 1949 году, назывался Club Deportivo LAB. Но четыре года спустя название было изменено, дабы носить имя выдающегося сына компании и города, который погиб в 1936 году в авиакатастрофе в возрасте всего 25 лет. Международный аэропорт города также назван в его честь.

Всего через шесть месяцев после того, как я увидел, как «Хорхе Вильстерманн» — клуб — играет в Потоси, я еще раз посмотрел на них по телевизору. В первом матче четвертьфинала Кубка Либертадорес они одержали ошеломляющую домашнюю победу со счетом 3:0 над прообразом «Насьоналя Потоси» — «Ривер Плейтом». Однако ответный матч прошел не совсем по плану. «Ривер» прошел дальше, выиграв 8:0, что по сумме двух встреч дало счет 8:3. Бывший нападающий «Сандерленда» Игнасио Скокко забил пять мячей, первые три из которых в течение 19 минут сравняли счет по сумме двух матчей. («Ривер» в полуфинале вел со счетом 2:0 в гостях у «Лануса» из южного Буэнос-Айреса, но проиграл первый матч со счетом 2:4. У себя дома они победили со счетом 1:0, но дальше не прошли. В двухматчевом финале «Ланус» дважды проиграли бразильскому «Гремио» со счетом 0:1 в гостях и 1:2 дома.)

На высоте, футбольное клише «удар, который остается точным» имеет больше доверия, чем могло бы быть в противном случае. Удар с 30 метров (или любого другого дальнего расстояния, если на то пошло) не подвергается такому сильному сопротивлению, поскольку в воздухе меньше кислорода, и скорость мяча сохраняется дольше. Мяч легче и не особо меняет траекторию. Это может быть похоже на игру в футбол на Луне (время покажет). Однако в этой очень мировой игре «удары, которые оставались точными», попадали на самый дальний ряд стадиона. Только один из 15 предполагаемых ударов с дальнего расстояния попал в цель, подтверждая, что просто лупасить с дальней дистанции недостаточно, несмотря на предполагаемые преимущества игры на высоте. Мы рано поняли, что нас ждет нулевая ничья.

Люди, наблюдающие за происходящим, стали жизнеспособной альтернативой. Толпа была в основном mestizo [метисами] или коренными жителями, и все жевали листья коки. Как только игра закончилась, я сразу же отправился на рынок, чтобы купить и себе немного. Жевание листьев помогает твоему организму справиться с высотой. Я подумал, что если местные жители, чьи тела эволюционировали, чтобы приспособиться к жизни на высоте, нуждаются в листьях коки, то я совершенно определенно в них нуждался. Я схватил 15 листьев из большого пакета и щепотку пищевой соды. Бикарбонат соды активирует алкалоиды коки, и без него эффект довольно ограничен. Через некоторое время я заметил, что уголок моего рта и язык слегка онемели. В то время как кокаин получают из листьев коки, жевание листьев не дает никакого кайфа, кроме легкого прилива, похожего на эффект от кофеина. Помимо всего прочего, это также способствует циркуляции кислорода в твоем кровотоке.

Мне понадобится циркуляция кислорода. Потоси — холмистый город. Исследуя красивые улицы я быстро запыхался. Это был очаровательный городок. Но из-за того, что и без того бескислородный воздух был загрязнен извергающими густой черный дым автобусами, дышать было вдвойне тяжело.

Исторически город наиболее известен холмом Серро Рико, или Sumaq Urqu на местном языке кечуа. Перевод двух названий указывает на две очень разные культуры и миры: испанское Cerro Rico переводится как «богатая гора», в то время как кечуанское название переводится как «красивая гора». Для испанских оккупантов серебро, добытое здесь, могло бы финансировать их империю в Боливии, соседних андских странах и дальше в Европе, расширяя возможности их короля, их банков и обеспечивая богатство для будущих поколений. Для местного коренного населения гора была священной, частью богини земли Пачамамы, а соответственно земледелия, плодородия, посевов и урожая. Ее нужно было уважать и защищать.

Несмотря на то, что он написал замечательную книгу о футболе, уругвайца Эдуардо Галеано больше всего почитают за его книгу о колониальной истории Латинской Америки. «Вскрытые вены Латинской Америки» («Пять веков разграбления континента») была опубликована в 1971 году. По оценкам Галеано, до восьми миллионов человек погибло, работая в качестве рабов на шахтах в Серро Рико. Это была «гора, пожиравшая людей». Легенда гласит, что с горы было взято так много серебра, что можно было построить мост, полностью сделанный из востребованного металла, соединяющий Потоси со столицей Испании, расположенной в 9200 километрах отсюда. Этому холодно возражают местные жители, которые говорят, что мост, полностью сделанный из костей людей, погибших при добыче серебра, можно было бы построить в обратную сторону. Представьте себе мост в грязно-белом цвете серебра, виновато сияющий, притворяющийся, что он не грязный, в то время как великолепная и истинная яркая белизна кости позорно отмечает трагедию строительства обоих мостов. Этот образ засел у меня в голове.

Во времена испанского владычества и в разгар добычи серебра в Потоси (на протяжении всего XVI века) в городе, по оценкам, проживало около 200 тысяч человек. Потоси в то время был таким же большим, как Лондон. Однако из-за высоты большинство испанцев, прибывающих в этот район, селились в близлежащем Сукре. На высоте чуть менее 3000 м воздух все еще был разреженным, но, по сравнению с этим, Сукре был гораздо более комфортным местом для жизни. Колониальная архитектура, представленная в городе, показывает, куда в конечном итоге делись некоторые богатства.

Сегодня в Серро Рико/Сумак Урку больше нет серебра. Тем не менее, шахты по-прежнему полны рабочих, которые ищут олово и другие металлы. Часть их дохода поступает от туризма, и я записался на экскурсию по шахтам. Я не был уверен, было ли это этическим экскурсом. На первый взгляд это было похоже на «народное сафари», по поводу которого я жаловался в Рио-де-Жанейро. Мы собирались посетить историческое место, но также поглазеть на копающих шахту местных жителей. Это были люди, у которых была очень тяжелая жизнь и низкая ее продолжительность. Я расспрашивал путешественников, которые пробыли в этом регионе дольше меня, и тех, кто бывал в подобных местах, но не нашел однозначных ответов. Я решил пойти.

Гид по шахте был очень харизматичным местным жителем, и его порекомендовал нам один из работающих в хостеле аргентинцев. Я был одновременно обеспокоен и взволнован спуском в чрево зверя, в гору, которая пожирает людей и чей крах давно предсказан. Вершина горы опускается на несколько сантиметров каждый год. Говорят, что это только вопрос времени.

Мое беспокойство усилилось, когда гид раздавал защитное снаряжение, которое мы должны были использовать. Мне вручили шахтерский костюм, головной фонарь, защитные очки и шлем с номером 33 на нем. До этого момента я вообще не был склонен к суевериям, но, возможно, время, проведенное в Аргентине, усилило мою веру в оккультизм. Недавно я видел фильм о чилийских шахтерах. В 2010 году тридцать три человека в течение 69 дней находились в ловушке под землей. Фильм назывался «33». Я попросил другой шлем.

Входить в шахту было страшно. Лестница привела нас вниз, в крошечное отверстие в стене горы. Я ожидал, что войду прямо внутрь, как будто это был вход в большую открытую пещеру. Оказавшись внутри горы, она загрохотала, в то время как раздались взрывы. Воздух внутри был еще более разреженным. Мы провели около 90 минут в штольнях и туннелях шахты, натыкаясь на нескольких рабочих, для которых в качестве подарков мы купили листья коки и алкоголь. Мы посетили и отдали дань уважения дьяволу, которому шахтеры построили святилище. Его большой, красный, эрегированный пенис был украшен конфетти. У его ног валялись пустые пивные бутылки. Пачамама олицетворяла плодородие, но именно дьявол оплодотворил ее, чтобы создать эту гору, объяснил наш гид.

Зайдя в тупик, моя клаустрофобия достигла такой степени, что я начал некомфортно себя чувствовать. Нервы и осторожность сменились потными ладонями и бешено колотящимся сердцем. Но я просто зашел туда на время продолжительности одного футбольного матча. Местные жители должны были проводить здесь всю свою жизнь. Это был унизительный опыт, но я был очень рад увидеть дневной свет и выбраться из горы.

Перед отъездом из Потоси я хотел посетить пригород. Примерно в 40 минутах езды от города находился природный термальный бассейн под названием El Ojo del Inca. «Глаз инки» представлял собой идеально круглый бассейн, окруженный холмами, где летом купался перуанский инка Тупак Амару. Однако теперь он был закрыт. Всего за две недели до этого двух туристов засосало в земные недра, и они уже никогда не всплывут на поверхность. Этого было достаточно, чтобы отвадить меня от термальных бассейнов. Последние пару дней убедили меня в том, что мне не нравится находиться внутри планеты, в то время как мы все же лучше всего процветаем на ее поверхности.

Я наслаждался открытым небом над головой, и я был не одинок. У другой туристки — француженки лет 60-ти — был такой же план, поэтому мы объединили усилия, чтобы вместе найти маленькое озеро. Прогуливаясь вокруг термальных бассейнов, мы наткнулись на группу разбивших лагерь аргентинцев. Они захватили плавательный бассейн, куда направлялись термальные воды. Одна пара занималась сексом в бассейне, в то время как другие пили свою Fernet y Colas и громко разговаривали на другом его конце. Все это было похоже на Che boluda [ты идиот] это и Ey loco [ты сумасшедший] то — и заставило меня вспомнить о стране, которую я только что покинул. Я понял, что уже скучал по всему этому. Так было до тех пор, пока мы не подошли ближе. Когда я проходил мимо со своей 60-летней попутчицей на день, девушка крикнула: «Ах, как мило, он путешествует со своей бабушкой!»

Отдав дань уважения Тупаку Амару и двум погибшим туристам, а также выслушав насмешки аргентинских хиппи, я уезжал в Сукре. Я положил глаз на матч сборных, и мне нужно было многое успеть, прежде чем я попаду в столицу Боливии — Ла-Пас.

Две с половиной недели спустя я снова встретился с немцем Торстеном. Наши пути несколько расходились, но, как и я, Торстен также стремился попасть в столицу на отборочный матч чемпионата мира между Боливией и Аргентиной. La albiceleste раньше находили этот матч сложным. Играть на высоте было нелегко.

Печально известная, по крайней мере, с точки зрения аргентинца, la selección argentina с Диего Армандо Марадоной в качестве менеджера проиграла los altiplánicos со счетом 6:1 в Ла-Пасе. Это было их самое крупное поражение, наряду с поражениями от сборной Чехословакии со счетом 6:1 на чемпионате мира 1958 года в Швеции, а еще от сборной Испании в товарищеском матче перед чемпионатом мира 2018 года в России.

Всего за год до этого тяжелого поражения в 2009 году Марадона посетил благотворительный матч на «Эстадио Эрнандо Силес», организованный первым президентом Боливии Эво Моралесом. На протяжении 1990-х и 2000-х годов ФИФА угрожала запретить проведение игр на высоте. Стадионы выше 2500 м или 3000 м не смогут принимать отборочные матчи чемпионата мира или игры Кубка Америки в соответствии с предлагаемыми новыми правилами. Национальный стадион Боливии находился на высоте 3600 метров, и высота считалась значительным преимуществом хозяев.

Благотворительный матч 2008 года был организован с целью сбора денег для 80 000 жертв шторма La Niña. Эво Моралес и друзья против Диего Марадоны и друзей позволили двум главным героям показать ФИФА, что играть на высоте легко. Марадона, выступая с речью перед игрой, сказал: «Вы должны играть там, где родились. Здесь можно бегать! Даже Бог не может помешать вам играть здесь, не говоря уже о [Зеппе] Блаттере». В заключение он сказал: «Мы, аргентинцы, не боимся высоты». Тринадцать месяцев спустя его сборная Аргентины потерпела поражение со счетом 6:1 на «Эстадио Эрнандо Силес».

Игра на высоте была чем-то, что действительно заставляло команды беспокоиться. Я задыхался, просто поднимаясь по крутым холмам столицы; я не мог представить, что буду играть в футбол на международном уровне на высоте почти 4000 м над уровнем моря. Даниэль El Káiser Пассарелла, легендарный аргентинский защитник и тренер, заявил в 1997 году в качестве главного тренера сборной Аргентины: «Негуманно играть на высоте!» Его команда недавно проиграла сборной Эквадора со счетом 0:2 в Кито (2800 м), и им предстояла поездка в Ла-Пас на 3600 м.

Та игра на «Эрнандо Силесе» была на грани того, чтобы быть покинутой на последних минутах eliminatoria [отборочного турнира] чемпионата мира 1998 года. Когда сборная Аргентины сократилась до 9 игроков после напряженной стычки, 22-летний нападающий «Ривер Плейт» Хулио Крус отправился забирать мяч со скамейки запасных боливийцев. Крус вступил в перепалку с боливийцами и получил удар левым хуком. Затем боливийский тренер спрятался за спинами военной полиции, которая удобно наблюдала за игрой с широкой беговой дорожки, чтобы быть под рукой, если начнется что-то еще, кроме футбольного матча. Разразился настоящий ад: аргентинские игроки бросились вперед, толкая и отпихивая военных полицейских, у которых были спецзназ-щиты. Их темно-зеленая форма не слишком отличалась от зеленой формы национальной сборной Боливии.

Поверженый Хулио Крус был поднят с земли аргентинским тренерским персоналом и отнесен в раздевалку. В конце концов игра возобновилась, и Аргентина играла ввосьмером за минуту до того, как бразильский судья объявил окончание матча. Но драма еще не закончилась.

Последствия — это скорее легенда с континента, прославившегося — или прославленного — предоставлением футбольных историй. Боливийский левый хук пришелся по правой щеке дебютанта Круса. На кадрах видно, как Крус держит правую сторону лица без каких-либо отметин на левой щеке. Однако, как только Круса отвели в раздевалку и осмотрели медицинские работники Аргентины, на его лице появился порез — на левой щеке, рядом с глазом. Фотография лежащего ничком Круса, с кровью, льющейся с его лица, была растиражирована на первых полосах газет по всему континенту. Теорий заговора было предостаточно, но Крус отрицал какие-либо обвинения.

На первой странице El Gráfico — спортивного журнала номер один в Аргентине — изображение Хулио Круса сопровождается заголовком Qué bochorno, «Какой позор». Рядом с изображением окровавленного Круса был список пунктов с подробным описанием того, почему они проиграли:

• потому что мы играли плохо

• из-за нашей недисциплинированности

• потому что мы помнили о высоте и забыли о футболе

• из-за агрессии боливийцев

• потому что хуже, чем проигрывать — это не знать, как проигрывать

Аргентинцам было стыдно за поведение своей команды, поскольку они получили две красные карточки до того, как их вратарь ударил головой боливийского нападающего. Наблюдавшие за игрой в прямом эфире комментаторы, не подозревая о том, что должно было произойти семь минут спустя, сетовали на поведение уже получившего красную карточку Сапаты, который катался по земле, изображая удар боливийца, и вратаря Начо Гонсалеса. Голкиперу повезло избежать упреков за удар головой во время игры, но впоследствии он был дисквалифицирован и исключен из состава сборной Аргентины, которая год спустя отправилась во Францию.

Инцидент с Хулио Крусом напоминал аналогичный, если не более драматичный, инцидент десятилетней давности. Сборные Бразилии и Чили встретились в отборочном матче чемпионата мира на «Эстудиу ду Маракана» в сентябре 1989 года. Чили должны были побеждать, чтобы иметь шанс пройти квалификацию на чемпионат мира 1990 года в Италии. Когда на 70-й минуте Бразилия повела со счетом 1:0, время чилийцев было на исходе. Именно тогда на поле из-за ворот гостей была брошена сигнальная ракета. Чилийский голкипер Роберто Рохас прочувствовал возможность и бросился на землю, держась за лицо. Корчась на земле, он порезал себе щеку бритвенным лезвием, которое спрятал в гетре.

Чилийские игроки — и трудно сказать, сколько из них было замешано в этом — были возмущены и настояли на том, чтобы унести своего истекающего кровью товарища по команде с поля. Они подали сигнал, чтобы вынесли носилки, но их не оказалось, и вместо них его понесли шестеро игроков. Когда носилки все же появились, чилийцы оттолкнули их в сторону и спустились прямо по ступенькам в подбрюшье стадиона. Достаточно мелодрамы, приличествующей латиноамериканской telenovela [теленовелле].

Сборная Чили отказалась продолжать игру, и она была прекращена. Они надеялись, что игра будет засчитана в их пользу за предполагаемую атаку на их вратаря, но их разоблачили. Победа была присуждена сборной Бразилии со счетом 2:0, и у Чили больше не осталось надежд на квалификацию на чемпионат мира Италия ’90 и впоследствии сборная Чили была отстранена от участия в чемпионате мира 1994 года в США из-за этих неприятностей. Рохас получил пожизненную дисквалификацию, которая была отменена в 2001 году (когда он был слишком стар, чтобы играть). Сейчас он работает футбольным тренером в Бразилии, по-видимому, не испытывая никакого отвращения к своему преступлению. Печально известная и постыдная игра называется Maracanazo de la selección chilena или Bengalazo (по-испански сигнальные ракеты называются бенгальскими). Лично мне больше всего нравится третье прозвище: El Condorazo, взятое из-за прозвища самого Роберто Рохаса — El Cóndor.

Кондор гордо восседал на груди боливийцев, когда они выбежали на поле «Эстадио Эрнандо Силес» в 2017 году. В нем не было такой драмы, которую можно было ожидать от этого отборочного матча чемпионата мира, по крайней мере, на поле. Мы с Торстеном встретились в городе и отправились на стадион. Шел сильный дождь, и продавцы пластиковых пончо с восторгом вышли на улицы. Снаружи под дождем толпились люди с пивом в руках, накрытые разноцветными пластиковыми простынями. Я выбрал зеленую, Торстен — желтую, а его североирландский приятель — синюю. Если бы мы раздобыли красное пончо, а не синее, мы могли бы образовать боливийский флаг. Хотя с горизонтальными полосами флага нам пришлось бы лечь друг на друга. Чтобы сделать такое я еще не знал ни одного из своих новых друзей так хорошо.

Когда мы встретились за пределами стадиона, поползли слухи, что Лионель Месси был дисквалифицирован КОНМЕБОЛ за то, что нецензурно высказался в адрес лайнсмена в последнем туре игры за сборную. Очевидно, Месси уже сел в самолет, летевший в Ла-Пас, когда было объявлено дисквалификации. Было обидно не видеть, как величайший игрок мира сыграет на высоте, но, возможно, даже он испытал облегчение. Посадка в международном аэропорту Ла-Паса незадолго до начала матча была одной из многих тактик, использовавшихся для того, чтобы избежать неудобств игры на высоте. А сборная Аргентины выглядела более энергичной, хотя и проигрывала в счете уже через полчаса игры. Боливиец Хуан Карлос Арсе головой замкнул прострел Пабло Эскобара (нет, не того), а на 52-й минуте сборная Боливии снова забила. Матч завершился со счетом 2:0 в пользу хозяев, и Аргентина вновь потерпела поражение в Ла-Пасе. В толпе один боливийский болельщик был одет как привидение с нацарапанным на его белой простыне словом «высота». El fantasma de la altura [призрак высоты] присутствовала, чтобы снова подразнить аргентинцев.

Если не считать мартовского костюма на Хэллоуин, худшим оскорблением, услышанным с трибун, было Andáte al semáforo («Свали к светофору»), которое выкрикивали аргентинцам на верхнем ярусе. Argentinos, путешествующие по Латинской Америке, чрезвычайно изобретательны и находят множество способов работать в дороге. Один из концертов — это цирковое жонглирование на светофорах. Они часами могут стоять среди застрявших на красный свет машин. Очевидно, что некоторые paceños (жители Ла-Паса) превратили всех аргентинцев в цирковых артистов. Справедливости ради, боливийцы, живущие в Аргентине, получают в своей адрес нечто намного хуже, так что в некотором смысле это был их шанс на этот раз самим стать агрессорами.

Это был последний матч, который я видел в Боливии. Я провел несколько дней в Кочабамбе, но мое пребывание там не совпало с игрой «Хорхе Вильстерманна». Я также не добрался до помешанного на футболе города Санта-Крус. В Ла-Пасе я не попал на дерби между «Стронгест» и «Боливаром», двумя крупнейшими клубами боливийского футбола. Но должно было быть время и для нефутбольного туризма. Перед отъездом из Ла-Паса я посетил печально известную тюрьму Сан-Педро. Я взял экземпляр Marching Powder [«Марширующего порошка»] австралийца Расти Янга. Это была одна из тех книг, которые читали большинство туристов в Латинской Америке.

Недалеко от центра города находится площадь Сан-Педро, в одной из самых красивых частей города. На одной стороне площади находится превращенный в тюрьму бывший монастырь. Тюрьма Сан-Педро во многих отношениях функционировала как собственная мини-экономика, микрокосм внешнего мира. Это была тюрьма, где нужно было покупать или снимать жилье. У более богатых заключенных — коррумпированных политиков и наркобаронов — были более красивые апартаменты с отдельным входом с боковой улицы. Это были пятизвездочные «заключенные», у которых были джакузи и другие предметы роскоши. Что касается остального тюремного населения, то они либо жили относительно комфортно, либо на улице. То есть на улице внутри тюремных стен. В тюрьме заключенные могут быть бездомными.

К заключенным, у которых были семьи, присоединялись их жены и дети, у которых не было возможности прокормиться на воле. Каждое утро ворота тюрьмы открываются, чтобы около 150 школьников могли отправиться в школу. Некоторые супруги заключенных уходят на работу, но большинство работают в магазинах или ресторанах внутри тюрьмы. Что еще хуже, некоторые работают в тюремных лабораториях по производству кокаина. Говорят, что детей часто используют для контрабанды наркотиков.

Присутствие детей в тюрьме также предоставило возможность заключенному-карлику, одетому в школьную форму, просто выйти из тюрьмы среди других детей младшего школьного возраста. Именно его мать разработала этот план для своего сына-заключенного.

В то время как некоторые люди пытались покинуть тюрьму, туристы начали посещать тюрьму, чтобы проводить время с заключенными. Поскольку на месте производился кокаин, а у ворот стояли коррумпированные охранники, экскурсия по тюрьме стала популярной. Визит превращался в вечеринку, и туристы проводили ночь в тюремных стенах, где содержались некоторые из самых закоренелых преступников Боливии. В какой-то момент путеводитель Lonely Planet включал экскурсию по тюрьме в качестве одного из обязательных мест к посещению в городе.

Правительство расправилось (извините за каламбур) с этими турами в 2009 году, но до меня доносились слухи, что их все еще можно посетить. Я был не слишком этим увлечен. Вместо такого тура я согласился на «экскурсию» с бывшим заключенным, которая проходила за тюремной стеной. Каждый день американец, Сумасшедший Дэйв, ходил в полдень на площадь, чтобы посмотреть, не пришел ли кто-нибудь из гринго послушать его разговоры. Без обуви и в потрепанной старой одежде он признался, что живет неподалеку под мостом.

Сумасшедший Дэйв провел 14 лет в тюрьме Сан-Педро. Он сказал, что был условно-досрочно освобожден, не мог покинуть страну и что последние несколько месяцев отбывал наказание, работая гидом. Это было 90-минутное театральное представление, а не экскурсия. Я предпочел бы 90 минут футбольного матча. Его выступление было сюрреалистичным. Было неловко, когда этот американец громко выкрикивал реплики разными голосами и играл роли различных персонажей в своей собственной истории. Мы стояли в общественном парке, где боливийские офисные работники наслаждались солнцем во время обеденного перерыва, и где пожилые граждане сидели на скамейках в парке, наслаждаясь временем обеда. Через 30 минут мне очень хотелось, чтобы все поскорее закончилось.

Мы еще час ежились , прежде чем театральное представление наконец закончилось. Наша небольшая группа случайно собравшихся туристов — пара ирландских парней и пара норвежцев, по совпадению — дала ему чаевые, и он отправился в один из kioskos [киосков] на углу площади. Если не брать в расчет тюрьму и ее историю, остальная часть района соседства казалась законной, пока не стало ясно, что именно Сумасшедший Дэйв покупал в газетных киосках на углу.

***

Приглашаю вас в свой телеграм-канал — переводы книг о футболе, статей и порой просто новости.